Замок цветов

Глава 8

Молочно-белые жемчужины, тщательно подобранные друг к другу, были снизаны в ожерелье из трех нитей, почти достававшее Флер до пояса. Бриллиантовый гарнитур, состоящий из тиары, сережек и браслета, выглядел столь величественным, что его можно было надевать только по редчайшим, не иначе чем королевских масштабов, случаям. Поражало обилие рубинов, сапфиров, изумрудов, изящно оправленных в золото. А сказочный выбор колец, брошей, подвесок с самоцветами тончайшей огранки!.. Сокровища, извлеченные из потайного сейфа в библиотеке, рядами лежали перед Флер. Но вся эта красота не трогала ее. Более того, они были ей неприятны. В других обстоятельствах она, наверное, с удовольствием полюбовалась бы игрой света на гранях драгоценных камней, чистотой линий и изящностью отделки ювелирных изделий, но сейчас ей казалось, что каждый бриллиант — это застывшие слезинки, а каждый рубин — капелька крови. Ее невыплаканные слезы, ее раненого сердца кровь…

Графиня с любовью перебирала драгоценности графов де Тревиль, то и дело, поднося к свету одно украшение за другим, чтобы солнечный свет, проникнув в сердцевину камня, как бы зажег его изнутри.

— Ну, дорогая моя, что вам больше нравится?

— Они все превосходны, maman, — запинаясь, ответила Флер, — но для меня они слишком роскошные — я буду бояться их потерять.

— Чепуха! Вы теперь графиня де Тревиль и скоро привыкнете носить драгоценности. Наши соседи много общаются между собой, и у вас отбоя не будет от приглашений. Такие визиты очень нравятся дамам. Это повод лишний раз нарядиться и отвлечь мужей от вечной работы. Ну, давайте посмотрим, какие украшения лучше всего подойдут вам.

Но даже для удовольствия графини Флер не смогла изобразить хоть толику радости. Свекровь вскоре поняла — Флер все это пиршество неинтересно. Она долго распространялась о достоинствах каждого камня, однако, не получив отклика, пожала плечами и стала собирать украшения в футляры, захлопывая крышки с резкостью, выдававшей ее разочарование.

Флер попыталась замять неловкость. На самом дне одной из бархатных коробок лежал маленький медальон с финифтью — такой чужой, среди прочих великолепных украшений. С напускным интересом она вытянула его за тоненькую золотую цепочку.

— Мне… вот это очень нравится.

— В самом деле?.. Детка, да он почти ничего не стоит… Много лет назад Луи подарил мне эту безделушку в день рождения — он был тогда еще мальчиком.

— Тогда, наверное, вам не стоит расставаться с личным памятным подарком… — робко заметила Флер.

Графиня улыбнулась:

— Я рада, что вы нашли хоть что-то себе по душе. Смотрите! — Она указала на надпись внутри медальона. — «Unis mais toujours sйparйs». В переводе с французского это означает: «Всегда рядом, но не вместе».

Сердце Флер болезненно сжалось. Насмешка судьбы — оказывается, она выбрала единственную вещицу, которая так четко определила их с Аленом отношения!

К низкому вырезу голубого шелкового платья, которое она надела вечером, так и просилось какое-нибудь украшение, и финифтевый медальон подошел просто чудесно. Он был скромен, поэтому и стал родным для нее, а надпись, скрытая под крышечкой, лишний раз воочию напоминала: не строй иллюзий, будь трезва!

Да, та ночь их близости, когда их сердца бились в унисон, а тела вибрировали от наслаждения, была упоительной и сладостной. Даже при одном воспоминании об этом горячая волна желания поднималась в ней. Всего на несколько коротких часов они безраздельно принадлежали друг другу, ошеломленные невиданной силы экстазом… Пусть даже эта ночь останется единственной в ее жизни, Флер ни о чем не жалела, потому что, какими бы чужими они ни стали друг другу потом, та ночь единения была, как подарок судьбы… Флер закрыла глаза, чтобы сейчас не видеть в зеркале своего несчастного лица.

Ален вошел бесшумно. Когда его резкий голос раздался из-за ее спины, она вздрогнула.

— Я только что разговаривал с матерью. Она сказала — ни одно из украшений тебе не понравилось, это так?

Флер развернулась и приложила руку к синему медальону на груди, словно это был талисман, который мог защитить ее от гнева мужа.

— Не совсем, — с трудом вымолвила она, — они слишком красивые и дорогие для меня. Не забывай — я сельская девушка, выросшая в довольно аскетических условиях…

Ожидая саркастического ответа, Флер сжалась, но в голосе Алена прозвучали странно мягкие, нежные ноты:

— Может, это и хорошо… Зато в тебе нет жеманства, да, надеюсь, оно и не привьется…

Флер, не привыкшая к такому обращению, с удивлением смотрела на него. Но когда Ален сделал шаг к ней, она невольно отшатнулась, задев край туалетного столика. Сразу закачались и забренчали флакончики и пузырьки.

Ей стало стыдно, потому что его смуглое красивое лицо моментально помрачнело, а губы сложились в презрительной усмешке.

— Не надо меня избегать! Тем более так демонстративно! — воскликнул он. — Я пришел по просьбе maman. Она решила — я уделяю тебе слишком мало внимания. Ей, конечно, и в голову прийти не может, что ты предпочитаешь мое невнимание моему обществу. Сделай поправку в своем поведении, хотя бы на людях. Мать уговорила меня пригласить гостей на званый обед, чтобы друзья и соседи могли познакомиться с новой графиней де Тревиль. В ближайшие две недели я буду очень занят и не смогу вам помочь с подготовкой, но уверен, вы с maman отлично справитесь. Надеюсь, она перестанет упрекать меня в невнимании к молодой жене, а ты сможешь начать привыкать к своему новому положению хозяйки дома. Таким образом, — с сарказмом закончил он, — все будут совершенно счастливы.

Флер подумала, что никогда не видела менее счастливого человека. Похоже, наладившиеся отношения с Селестин, никак не повлияли на настроение Алена.

— Вниз пойдем вместе, — сказал тот, безошибочно протягивая к ней руку, будто ориентируясь по тайному компасу.

В столовой семья уже была в сборе. Графиня, претворяя свой хитроумный план в жизнь, скорее всего, успела переговорить с Луи, и, едва Флер села за стол, он начал с ходу флиртовать:

— Как приятно, малышка, что ты выбрала именно мой скромный взнос в сокровищницу де Тревилей. Тебе понравился медальон сам по себе или же, смею надеяться, это знак судьбы?..

Флер смутилась. За нее громко ответила графиня:

— Ей полюбился медальон, как только она его увидела. Все остальные ценности были отложены в сторону ради этой твоей безделицы. Ты не возражаешь, что я отдала его?

— Возражать? Maman, да я просто счастлив! Флер поделилась с ним своей красотой. Видя, как он покоится у нее на груди, я сожалею, что не могу сам оказаться на его месте…

Флер покраснела. Она старалась не смотреть на Алена, хотя и заметила: несмотря на внешнее безразличие, тот так крепко стиснул вилку, что костяшки пальцев на руке побелели.

Селестин тут же обернула ситуацию в свою пользу.

— Бедняжка Флер, не позволяй Луи так с собой обращаться! Он известный повеса, его нельзя принимать всерьез, особенно такой неискушенной девушке, как ты. Хотя, Луи, не могу не признать — твой флирт пошел Флер на пользу: посмотри, как она раскраснелась и какая стала хорошенькая!

Селестин, сама того не подозревая, помогла графине в ее замысле заставить Алена ревновать.

— Да-да, — поспешила согласиться та, — ты, кажется, вообще хорошо на нее действуешь, Луи. В твоем обществе Флер становится такой оживленной!

— Я тоже рад ее обществу, — тут же ответил он, хитро подмигнув графине через стол. — Мне всегда нравилось развлекать хорошеньких женщин, а уж таких красавиц, как моя новая кузина, надо еще поискать. — И он неожиданно переключился на Алена: — Как это ужасно, братец, — иметь жену, красотой которой может наслаждаться любой мужчина, только не сам ты. Извини, конечно, но я бы на твоем месте не успокоился, пока собственными глазами не оценил бы сокровище, которым, на законном основании, владею.

— Луи! — одернула графиня, предупреждая, что тот зашел слишком далеко, однако он только пожал плечами.

— Ну что, Ален, или предпочитаешь не видеть, чтобы не мучиться ревностью?..

Ален намеренно аккуратно сложил салфетку, давая понять окружающим, что терпение его истощилось.

— Тебя всю жизнь мучило желание оказаться на моем месте, не так ли?.. Тогда ты бы владел всем семейным делом и мог бы транжирить сколько душе угодно… Продал бы замок, невзирая на чувства родственников, и отправился бы путешествовать в свое удовольствие! Как нам всем повезло, что ты не на моем месте! — Он едва сдерживал гнев. — Тебе никто не позволит завладеть бизнесом, замком или… моей женой!

Флер была испугана враждой, которая внезапно обнаружилась между двоими мужчинами.

— Ален, не говори так! Луи имел в виду совсем другое. Он только хотел помочь…

— Это что-то новенькое! Самому себе — тут он горазд! — с вызовом бросил Ален.

И Флер приняла вызов. Может быть, Луи и слаб как человек, но вовсе не злодей, каким обрисовал его Ален, и было бы просто справедливо защитить его, однако вмешалась графиня:

— Ален! Луи! — Ее тон был твердым как сталь. — Немедленно прекратите!

Но братья уже вскочили из-за стола. Они стояли друг против друга, стиснув кулаки, оба белые как мел.

Луи повернулся к Флер и, увидев ее отчаяние, устыдился собственной ярости. С трудом сдержавшись, он сдавленно усмехнулся, признавая себя побежденным.

— Прости, Ален, я погорячился.

Ален же, наоборот, казался разочарованным оттого, что противник сдался. Он все еще кипел от негодования, поэтому, ограничившись сухим кивком, протянул руку Селестин, приглашая ее, а не Флер проводить его.

Когда дверь за ними закрылась, Луи с отчаянием упал на стул.

— Ох! — воскликнул он. — Мне на миг показалось, что мы сейчас подеремся! Maman, если у вас есть еще какие-нибудь идеи разбудить чувства Алена, не принимайте, пожалуйста, меня в расчет. Уж лучше бы я дразнил тигра!..

Графиню его шутка ничуть не позабавила.

— Луи, ты очень жестоко обошелся с Аленом — намеренно жестоко! Зачем?.. Так нельзя!

— Я решил, — начал неловко оправдываться Луи, — что лучше не щадить его, а откровенно пройтись на счет его слепоты… Ну, ведь это сработало! Сработало, и еще как! Ничто другое его бы не задело… Я так понял — это и было вашей целью, правда? Теперь же я оказался кругом виноват!

Флер стало жалко Луи, она легонько потрепала его по плечу.

— Maman больше расстроили твои действия, а не слова. Просто ужасно было смотреть, как ты собрался драться со своим слепым братом, Луи!

Тот беспомощно всплеснул руками.

— Его проклятая заносчивость вывела меня из терпения! Из-за нее я забыл, что он слепой! Иногда, когда я вижу, как Ален спускается по лестнице или садится на стул, я спрашиваю себя: вправду ли мой братец слепой или же издевается над нами? Я знаю, знаю — конечно, он ничего не видит, и мне очень стыдно за свои подозрения, но объясните мне, если можете, как ему это удается.

— Он считает… — ответила Флер.

— Считает? — изумился Луи.

— Да, считает. Везде, где он так уверенно ступает, он уже не один раз проходил потихоньку и знает точно, сколько шагов отделяет его от той или иной цели. По ночам, когда все спят, Ален двигается по коридорам, холлам, лестницам — тренируясь, пока не будет уверен, что сможет пройти без ошибок.

— Господи! — воскликнул Луи. — Какое терпение… и какое мужество!

— А ты сомневался? Напрасно, — произнесла графиня, у которой на глазах блестели слезы. — Может быть, в характере Алена чего-то и не хватает, но мужества ему не занимать.

Флер подумала было, что сейчас графиня окончательно утратит самоконтроль, но после некоторой внутренней борьбы, та вдруг решительно вскинула голову и улыбнулась.

— Ну, дети мои, мы не должны бросить свой план на полдороге. Нельзя опускать руки от первой же неудачи, которую постигли сегодня. Будем за него бороться, даже если придется быть коварными и жесткими.

— Так точно, полковник, — не мог не пошутить Луи, отдавая ей честь.

— Я… готова на все, чтобы только помочь Алену, — хлюпнула носом Флер, уткнувшись в плечо старой графини.