Заоблачная идиллия

9

— Джейк, — мягко спросила она, — ты отвезешь меня домой?

Он не пытался скрыть своего удивления, так же как и Пол, который тут же закашлялся и раздраженно заявил:

— Джилл, я полагал, что отвезу тебя домой. У нас еще есть…

— Думаю, что на сегодняшний вечер хватит заниматься делами, Пол. Если есть еще о чем поговорить, мы сможем это сделать завтра в самолете.

Джейк наблюдал за ней со спокойной улыбкой, потом медленно поднялся со своего кресла и объявил:

— Я пойду за твоей накидкой.

Пол смотрел на Джилл в недоумении, быстро моргая.

— Джилл, — начал он, но прежде, чем он сумел продолжить, к столу вернулись Гаррисон Тейлор и Джейк, у которого в руках была ее легкая накидка.

Не говоря ни слова, Джейк набросил ей на плечи накидку и отодвинул ее стул.

Гаррисон пристально посмотрел на них.

— Вы оба уезжаете? — спросил он наконец с налетом озабоченности в голосе.

Джилл кивнула:

— Да. Уже далеко за полночь, Гаррисон, а мне еще нужно уложиться. Это был очень приятный вечер. Я очень довольна. — Она улыбнулась директору, потом Полу. — Спокойной ночи, Пол.

— Всем спокойной ночи, — сказал Джейк, и они вышли из зала.

Когда они оказались на свежем воздухе, Джилл была совершенно не готова услышать его слова, обращенные к ней:

— Я знаю ваши мотивы, леди.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами:

— Да? Расскажи тогда мне.

В ожидании, когда подгонят его машину, он стоял рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу.

— Да. Ты избрала меня, чтобы не ехать с этим болваном Типтоном. — Он коротко хохотнул. — Я тебя не обвиняю. Я бы в любой день предпочел меня ему.

Подали его машину, белый «мерседес», и через минуту они уже отъехали от отеля.

Ее глаза не отрывались от его профиля, все ее внимание было сосредоточено на нем. Она поежилась и сказала:

— Джейк, ты можешь включить печку? Мне холодно.

— Ничего удивительного, — отозвался он, не отводя глаз от дороги, потом нажал кнопку. Спустя несколько секунд теплый воздух заполнил машину.

Она откинула голову на спинку, продолжая глядеть на него, потом стала смотреть в свое боковое окно. Она ощущала то, что происходит в ее голове, как тихую музыку, наполнявшую машину. Он все не смотрел на нее.

Джилл чувствовала себя несколько взволнованной, но еще более — смущенной. Ее чувства к этому мужчине, сидящему за рулем, были так глубоки, что она не знала, как с ними справиться. Она боялась потерять его, уступить другой женщине. Это был настоящий страх. Та женщина, актриса, была реальной. Джейк никак не намекал на свои отношения с Геленой Андерсон с тех пор, как они вернулись из космоса. До полета он сказал о ней кратко, как об отношениях с прессой, а теперь вообще не упоминал даже ее имени.

Она смотрела на дальние огни города почти в трансе, обдумывая все возможные причины, почему он не хочет говорить о Гелене, и эти мысли приводили ее в ужас. Она была так поглощена ими, что не расслышала начала его фразы.

— …последнюю рюмку перед дорогой.

Она обернулась к нему:

— Что?

Явно рассерженный, он откликнулся:

— Ты вообще замечаешь, что я здесь? Я спросил тебя, не хочешь ли ты выпить рюмку перед дорогой? Знаешь, как говорят: рюмка перед сном.

— Где?

— Я знаю одно маленькое укромное местечко неподалеку отсюда, за пределами города, минут десять езды или около того. Хочешь поехать?

— Да. Мне это предложение нравится. — Она помолчала. — И кроме того, Джейк, я не забываю, что ты здесь. Это для протокола.

Он задумчиво посмотрел на нее, потом вновь обратил все внимание на дорогу.

Спустя десять минут они входили в полуосвещенный сельский кабачок, расположенный на проселочной дороге в техасской глуши. Джейк приветствовал бармена, заказал два «Техасских чистосердечных» и провел Джилл к столику в конце зальчика.

Он подождал, пока она устроится поудобнее за столиком, потом подошел к стене и бросил несколько монет в музыкальный автомат.

— Немножко музыки под выпивку, — по-мальчишески улыбнулся он, усаживаясь рядом с ней.

Он снял свой галстук-бабочку и сунул в карман. Потом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и освободил шею.

Принесли выпивку — два высоких бокала с темной жидкостью со льдом. В полутьме зальчика содержимое бокалов выглядело как масло для мотора. Джилл с подозрением разглядывала свой бокал. Старая пластинка Дионны Уорвик «Я никогда больше не буду так любить» играла так громко, что дрожали стены. Глядя на бокал, Джилл перевела взгляд на Джейка.

— Как ты нашел это место? — громко спросила она.

— Что? — наклонился он к ней. — Я не расслышал.

Она бессильно покачала головой.

Джейк махнул рукой бармену, и тот немедленно приглушил звук. Теперь, когда они могли разговаривать, Джейк ухмыльнулся и весело сказал:

— Пей, ночь уже на исходе.

Он поднял свой бокал и сделал большой глоток.

Она последовала его примеру, но с осторожностью. Попробовала, потом состроила гримасу:

— Что это такое?

Он хмыкнул:

— Никогда раньше не пробовала?

— Нет, — честно призналась она. — Никогда не пила ничего похожего.

— Чай из африканского лавра на льду. Это единственное место, где его готовят. Пей, тебе это полезно. После одного или двух глотков ты привыкнешь к этому вкусу. Напиток действительно хорош.

Она смотрела на свой бокал, и брови ее подозрительно хмурились.

— Это не напиток, усиливающий половое возбуждение, или не слабительное? — спросила она озабоченно.

Он громко расхохотался:

— Джилл, неужели я стал бы это пить, если бы напиток был таким? — Он снова рассмеялся.

В конце концов, глядя, как он пьет, она вновь поднесла бокал к губам. Второй глоток оказался не таким неприятным, как первый, но удовольствия она от него не получила.

Ее глаза были устремлены на его сильные руки, вертевшие бокал. Потом она перевела взгляд на его лицо. В его глазах светилась какая-то странная улыбка, вид у него был довольный.

— Что впереди, Джилл? — спросил он неожиданно серьезно.

Она коснулась своего лба обеими руками.

— Я не знаю. — Она передернула плечами. — Не знаю.

— Ты остаешься в программе?

— Я не знаю, — повторила она и вздохнула. — Это выглядит странно, Джейк, но у меня такое ощущение, словно во мне пропала цельность, как будто я где-то потеряла частичку себя. — Она внимательно посмотрела на него с наивным выражением лица. — Все эти годы я провела, обдумывая и планируя эту миссию, и вот она выполнена. И мне кажется, что я не могу с этим согласиться. Так много в моей жизни планировалось, а теперь я живу вне всяких планов. Я чувствую себя потерянной. Когда кончится вся эта послеполетная суета, я уеду домой и, возможно, там смогу разобраться в себе. Предложений работы у меня много. — Она потрясла головой. — Но я не знаю, просто не знаю…

— Однако стоило добиваться? — спросил он, понизив голос. — Когда ты теперь видишь все в перспективе, стоило?

Ее лицо оживилось.

— Да, — ответила она без колебаний. — Это стоило того.

Он понимающе улыбнулся:

— Видишь, я говорил тебе, что так будет.

Они около часа говорили о полете и о программе космических полетов, потом он сказал:

— Ты готова ехать домой?

Она кивнула:

— Да, наверное, пора. Мне еще нужно упаковать вещи.

— Мне тоже, — пробормотал он в некотором смятении, когда они начали вставать из-за стола.

Она пошла к дверям, в то время как он подошел к бару и сказал несколько слов мужчине, сидящему за кассой.

Ей хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась, но путь до ее дома оказался таким коротким, что ей показалось: прошли секунды, а он уже остановил машину у ее дверей. Не произнося ни слова, он вылез из машины, обошел ее и помог Джилл выйти, взял ее под руку, и так они дошли до дверей, где он быстро поцеловал ее в щеку.

— Спасибо, что познакомил меня с «Техасским чистосердечным», — прошептала она, пока его щека касалась ее щеки.

— В любое время, — сказал он, глядя на нее с улыбкой и все еще держа ее руку. — Приятный дом. Мне здесь что-то напоминает строчку: «Остановись и понюхай розы». Я чувствую себя так, словно вдыхаю аромат лепестков розы.

Она тепло улыбнулась:

— Так оно и есть. Тут кругом цветники, в некоторых растут розы.

— Очень мило.

Они стояли не двигаясь, как будто не замечая ничего вокруг, кроме самих себя и аромата роз. Джилл первая поняла, что пауза затянулась.

— Хочешь заглянуть ко мне? — пробормотала она, почти не шевеля губами.

Луна светила ярко, и Джилл увидела, как посветлело его лицо.

— Был бы рад, — мягко отозвался он.

Чувствуя, что ее колени подгибаются, она отперла дверь. Оказавшись внутри, они смотрели друг на друга в некотором смущении, не зная, что сказать. Они не двигались.

Стоя у двери, она ощутила, что сердце у нее в груди стучит как молот, она чувствовала, что голос пропал и что в ней поднимается отчаяние. В воздухе ощущалось какое-то магическое напряжение. Возбуждение… ужас… испуг. Он стоял такой спокойный, слишком спокойный. Потом ей в голову пришло, что он ждет, когда она дотронется до него. А она не знала, совершенно не знала, способна ли сделать это. Момент был очень напряженный. Она поняла, что неспособна справиться с ситуацией.

— Джейк… — начала она.

Он прижал палец к ее губам и покачал головой.

Она вновь замолчала, а он все сверлил ее пронизывающим взглядом. В ее голове все спуталось. Он держался от нее на расстоянии. Но почему? У него есть глаза, разве он не видит? Что он делает? Почему он так ведет себя?

Но постепенно эти вопросы стали исчезать из ее головы, она почувствовала, что успокаивается, и поняла, что должна принять решение. Она протянула руки и нежно дотронулась до его лица. Она почти прижала свои губы к его губам.

— Я люблю тебя, Джейк, — пробормотала она, и ее губы коснулись его губ. — Люблю так сильно.

Она почувствовала, как напряглись его плечи, когда ее руки обняли его шею.

Он стал шептать ей тихим и насмешливым голосом:

— Да, Джилл, ты любишь меня сегодня. Сегодня ты меня любишь.

Он нежно поцеловал ее.

Она почувствовала, как забурлила ее кровь. Он целовал ее лицо, уши, волосы, его теплое дыхание было нежным, как роса с лепестков роз. Затем он внезапно губами раздвинул ее губы и нашел своим языком ее язык.

Она прижалась к нему, возвращая ему его поцелуи с такой же страстью. Мир вокруг перестал существовать. Не осталось ничего, кроме этого момента, этого потрясающего момента, когда она вновь ощутила себя в раю… Она плыла, она ничего уже не весила.

Потом он неожиданно отодвинулся и, слегка приоткрыв рот, стал смотреть на нее, глаза его блестели от страсти и желания.

— Джилл, — пробормотал он, и произнес он это имя так, словно его сердце разрывается, словно это одно-единственное слово разбило его сердце и оно рассыпалось на мелкие кусочки.

И вдруг она поняла, что он хочет уйти. Он стоял, выпрямившись, в нем ощущалась какая-то непреклонность, он смотрел на нее, и на губах у него играла горькая улыбка.

— Нет, нет, Джейк… — Он не должен уходить от нее. Она этого не допустит. Она прижалась к нему. Ее руки обвились вокруг его талии, она спрятала лицо у него на груди. — Не бросай меня… пожалуйста, — бормотала она. — Ты мне так нужен.

Ее руки ощупывали его спину.

— Я никогда и не думал, что смогу уйти, — хрипло отозвался он, прижал ее к себе и приподнял. — Но я думал, что должен дать нам обоим шанс. — Он слабо улыбнулся. — Сегодня ты моя, Джилл, ты вся принадлежишь мне, Я не буду делить тебя ни с кем, ни с городом Нью-Йорком, ни с президентом. Сегодня ты моя.

Он стал целовать ее с неимоверной силой, опустошая ее, вызывая у нее такие глубоко скрытые эмоции, которые, она думала, никогда не вырвутся наружу. Он запрокинул ее голову и прильнул к ее шее.

Тогда она наконец-то поняла, что Джейк не уйдет. Сегодня ночью он ее не оставит.

Его горячие губы касались выреза ее платья, язык ласкал, дразнил. Она чувствовала, как твердеют ее груди, когда его язык проник за вырез платья и начал ласкать ее соски медленными сексуальными прикосновениями.

Их тела прижимались друг к другу, и она могла ощущать его тело под его одеждой, под своей одеждой. Она хотела прикасаться к нему и чувствовать его прикосновения. Она отступила назад с улыбкой на устах и расстегнула «молнию» платья, позволив ему упасть на пол мягкой пышной грудой. Он смотрел на нее, а она выскользнула из своего белья и стояла перед ним обнаженная, не испытывая никакого стыда.

Тогда и он начал раздеваться. Она видела его силуэт на стене. Он поднял с пола ее и свою одежду и положил на кресло. Она подошла к нему поближе, ее груди почти касались его груди, ее ноги слегка раздвинулись. Так она стояла, не двигаясь и глядя на него широко раскрытыми глазами, пока он не сделал тот последний шаг и она не почувствовала, как его руки сжали ее, вызвав невольную дрожь наслаждения и желания.

Его глаза затуманились, когда он смотрел на нее с каким-то особым выражением лица.

Он сжал ее еще крепче, поднял и понес в спальню, уложил на постель и сел рядом. Она чувствовала его кожу на своей, прикосновение его бедер, его пальцев. Джилл окатывала теплая волна, заставляя ее лежать неподвижно.

Наклонившись над ней, он целовал ее быстрыми скользящими поцелуями, лаская ее губы, шею, ухо, ее груди, все потаенные уголки ее тела. Ее рука сползла с его груди, скользнула по животу, ее пальцы ощущали мягкость его кожи. Она услышала, как он вздохнул, и вздох этот был как плеск волны о берег, как шелест ветра в поле с созревшей пшеницей. Самый замечательный в мире звук.

Она медленно проводила ладонью по его груди, а его рука гладила ее бедра, его пальцы нажимали на ее плоть все сильнее, сильнее, пока ощущение это не стало таким острым, что они оба отпустили друг друга, словно боясь обжечься.

Потом его тело придавило ее, их дыхание становилось все более прерывистым и тяжелым. Она извивалась под ним от нетерпения, протянула к нему руки и прижала к себе, подавшись вверх, навстречу его телу. Она почувствовала, как его горячая плоть входит в нее, ей показалось, что она тонет в пучине страсти, в этом бесконечном космосе, где ей не оставалось ничего иного, кроме как сжимать его, ничего не говорить, ничего не чувствовать, кроме его присутствия. А он терзал ее так жестоко и так сладко.

Их обоих несла бездонная быстрая река, могучая, неуправляемая, пока сверкающий поток неожиданно не взмыл вверх и не окатил сладостной волной.

Ее руки сжимали его тело, ногти впивались в его плечи. В ее горле родился крик, но не вырвался, пока не произошел взрыв и она не ощутила всю полноту счастья. Поток затих и отхлынул.

Потом она лежала неподвижно, словно малейшее движение могло сбросить ее с края земли. А он склонился над ней, вновь и вновь целуя ее. Эти влажные поцелуи омывали ее, сладостно мучили. Вся дрожа, она смотрела в его глаза.

— Джейк, я люблю тебя, — прошептала она, дотрагиваясь дрожащими руками до его лица. Ее трясло, она не могла контролировать свои движения.

Он нежно улыбнулся ей, и вдруг его голова оказалась рядом с ее головой на подушке.

— Я не обнаружил, чтобы что-нибудь пропало, — прошептал он ей на ухо, и в его голосе прозвучала насмешка.

Она так резко повернула голову, что ее нос коснулся его носа.

— Что?

Облизывая сухие губы, он ухмыльнулся от наслаждения.

— Ты говорила, что потеряла какую-то часть себя. Помнишь?

Его смеющиеся глаза сверкали как звезды, танцующие в ночи.

— Да, помню, — тихо призналась она.

— Так вот я здесь, мисс, чтобы сказать вам, что ничего не пропало.

Она провела кончиком пальца по его лицу.

— Я очень рада, дорогой, что ты все проверил, но я никогда и не предполагала, что какая-то часть меня, которую можно потрогать, исчезла. — Она счастливо вздохнула. — Тем не менее я рада, что ты так внимателен, что решил искать.

Он вдруг прижал ее к себе так сильно, что у нее перехватило дыхание. В этот момент она забыла обо всем на свете, не существовало ничего, кроме его рук, его прикосновений. Его, Джейка.

Потом он заговорил. И хотя его слова были тихими и нежными, они, казалось ей, сотрясали все вокруг.

— Дорогая, что бы ни принесло нам утро, мы вынуждены будем принять это. У нас с тобой нет другого выхода. Но нам повезло, Джилл. Тебе и мне очень повезло. Мы получили свое, и никто не может отнять его у нас, ни в это утро, ни в миллион предстоящих утр. Мы с тобой получили свое в космосе и на Земле. И я думаю, что ни один человек не может желать большего.

Его слова вселили в нее смятение.

— О чем ты говоришь, Джейк? Для нас это только начало.

Он нежно поцеловал ее:

— Я знаю, Джилл. Знаю.

Качая ее голову в своих руках, он играл с ее волосами, наматывая их на палец и вновь отпуская.

Она лежала, прижавшись к нему, с чувством глубокого умиротворения и удовлетворения. Она не заметила, как заснула, ибо мир снов подкрался к ней как вор.