Запах грозы

ГЛАВА 25. МЭЙ

Я зависаю у Грэма на целые сутки и, кажется, не понимаю, что с нами происходит. Секс, что распечатывает наши пристрастия, открывает бескрайние горизонты. Ну, знаете, когда даже такие мелочи, как поцелуи за ухом, превращаются в невероятное приключение. Мне нравится, как Грэм изучает меня и привыкает к моим девчачьим штучкам, на подобие, получасового выведения стрелок под глазами, или идеальной яичницы, что, по его мнению, всего лишь продукт жизнедеятельности тупоголовой курицы. Перед самым уходом, он просит, чтобы в следующий раз, я не надевала нижнее белье. Фантазии выстреливают салютным залпом и всю дорогу в кампус, я мучаюсь откровенными мыслями, что цепко захватывают разум.

В зеркале заднего вида, перед въездом на территорию университета, замечаю старенькую «Хонду», плетущуюся за мной от самого супермаркета, где я пополняла запасы жвачки. Ничего особенного или подозрительно, просто почувствовала себя героиней фильма «Попутчик» с Шоном Бином. Я вылезаю из своей тачки и, закинув ремень сумки через голову, шагаю в направлении общежития. Стая девчонок с моего курса, косятся на меня искрометными взглядами, и я здороваюсь с ними одним кивком. Видимо, слухи о предстоящем элиминаторе расползаются по углам, быстрее, чем новости о распродаже в бутике «Шанель». Я не хочу думать о бое с Роми Ромэлл. Мы неплохо общаемся и ровно относимся друг к другу в социальных сетях. Ринг разделит нас навсегда. И тогда, одними хейтерами я не отделаюсь.

— Мэй! — женский крик, нагоняет меня у двери в комнату, и я оборачиваюсь. Моника в фирменной юбке школы «Хай Хилл» и жакете из темно-синего твида, несется по коридору и распинает идущих навстречу студентов.

— Доброе утро. — Нормальным голосом, говорю я и вхожу в помещение заваленной шмотками моей соседки. Надо уточнить, крайне не чистоплотной.

— Я искала тебя на лекции, но мне сказали, ты пропустила первую пару.

— Да, я слегка не рассчитала время. Что-то случилось?

Я бросаю сумку на кровать, а Моника брезгливо растирает пальцем пыль на комоде и запрыгивает на него задницей. Длинные ноги подруги, свисают до нижнего ящика и пятки в изящных туфлях на плоской подошве, царапают фасад.

— Я всё знаю.

— О чем?

— Ты была с Грэмом. Я видела вас в городе, а потом проследила за вами и…

— Это уже слишком! — я сталкиваю ее с бедного комода, и она с визгом падает на груду вещей, в дюйме от остроугольной тумбочки.

— Дура! — визжит Шай и, раскорячившись, встает с пола. — Думала, я никогда не узнаю?

— Для чего ты дружишь со мной? Чтобы следить и проверять с кем я тусуюсь?

— Но ты тусуешься с ним! — продолжает истерить Мон.

— И что?! Какая тебе разница? Он не твоя собственность.

— Моя! И ты должна его бросить, Мэй.

— Что? — я пялюсь на нее в упор и вижу подростка, что еще не вырос из возраста хочу-буду-делаю. — Не тебе решать с кем мне встречаться.

— Я люблю Грэма, и ты об этом знаешь.

— Нет, ты вынудила меня сдаться тогда, но сейчас, я так не поступлю. Тебе уже семнадцать и ты сможешь понять, что нельзя кого-то заставить себя любить.

— Вот как? Плевать на мои чувства?

— Могу сказать то же самое. Пора вырасти Моника.

Она фыркает, совершает волосами дерзкий взмах и уходит прочь. Я выдыхаю и ударяю по пустому чемодану, что никак не пристрою в стенной шкаф. Черт! Короткий разговор, которому суждено было состояться два года назад, превзошел все предполагаемые ожидания. Моника так и не осознает, что внушить Грэму любовь к ней, невозможно, как бы сильно не хотелось. Вчера, мы болтали об этом. Он рассказывал, что в «Хоуп Крик» после нападения Флориана, Мон ночевала в его бунгало. А недавно, она приходила и почти умоляла о встрече. Я с пониманием выслушивала его версию и теперь, полностью согласна с тем, что у Моники неправильные представления об отношениях. Родители убеждают ее, что никого нет лучше, чем она и что она достойна лишь принца. Печальная теория. Боюсь, что расколотое безответной любовью сердце, склеится обратно не в том порядке, в котором адекватно сможет воспринимать мужское внимание.

***

С наступлением вечера, я выгребаюсь из кампуса и еду на тренировку. Тимбао не прощает опозданий. В прошлый раз, я отработала в пол силы из-за появления Грэма, но сегодня он не будет причиной свежих синяков. Кстати, я случайно разбалтываю ему об ушибах и растяжениях, и он проводит для меня невероятный сеанс массажа, в середине которого, я обнаженная, оказываюсь, прижата его телом к матрасу. Боже, я восполняю сексуальное голодание за долгие месяцы и до сих пор чувствую жжение в промежности, натягивая шорты в раздевалке клуба. Мне даже ходить больно, но Саймона мало волнует моя ночная жизнь. Ему важна отдача на канвасе*.

Спустя два часа, я ползу в душ и стоя под прохладной струей воды, разряжаю каждый мускул в изможденном теле. Ноет абсолютно всё, начиная от макушки и заканчивая ступнями, под которыми урчит воронка слива. Еще с мокрой копной волос, выхожу на улицу и широко улыбаюсь, видя Моррисона возле «Мерседеса». Я вспоминаю сцену самую умопомрачительную сцену из мелодрамы и спешу обнять парня. Благодаря Грэму, почти не касаюсь асфальта. Наши губы в миллиметре от поцелуя, но он не собирается меня целовать. Внимательно рассматривая мое лицо, произносит:

— Моя девушка, будущая чемпионка мира.

— Брось, не люблю мечтать наперед.

— Я помечтаю за тебя. И не смей мне возражать.

— Не собиралась даже. А теперь поцелуешь?

Он со звериным посылом, впивается в меня и пылающий язык, моментально обдает жаром нёбо. Сукин сын целуется, как дьявол. Я уже готова к сексу, а что же будет дальше.

— Хотел сходить с тобой в кино, но сейчас, прикидываю где сиюминутно тебя трахнуть.

— Грэм! — сначала выкрикиваю я, а потом беру его ладони и кладу на свою попку. — Моя соседка по комнате, отправилась на какую-то вечеринку на заброшенной скотобойне, можем пойти ко мне.

— Решено. Быстро садись в свою машину. Я поеду следом.

Я выполняю приказ и ныряю за руль. Признаюсь честно, я никогда не совершала подобных глупостей. Ни один парень, ни разу в жизни, не ночевал на моей территории. Даже Майк. Рев мотора «Мерседеса» на всех попутных светофорах, доказывает, что никто и не был так настойчив как Грэм.

***

Все святые на небесах, трубят в волшебные горны, когда я кончаю, сидя верхом на Моррисоне, в своей университетской коморке. Мне все равно на окружающий хаос, потому-что, единственное, что меня в данный момент интересует, было ли хорошо Грэму.

— Можно спросить?

— Ты самая великолепная девушка, Мэй.

— Откуда ты знаешь, что у меня на уме?

— Просто знаю. И повторяю, то, что ты со мной вытворяешь, лучшее, что со мной случалось.

— И даже круче того, чем вы промышляли с Флорианом?

— С Дефо, мы удовлетворяли потребности, а с тобой я искренний и настоящий. И все ощущения обострены до немыслимых границ.

Я поднимаю руки вверх, когда Грэм ласкает мою шею и скользит по грудям, выписывая витиеватые узоры вокруг сосков и на ребрах.

— Ты первый, кого я подпускаю так близко.

Глаза закрываются от прикосновений к бедрам и от его больших пальцев, которые возобновляют игру с еще не остывшим клитором.

— Взгляни на меня, детка.

Медленно взираю на него из-под тяжелых ресниц и этот взгляд с пожирающим желанием, заменяет тысячу слов.

— Мы оба ближе друг к другу и я никогда не дам тебе почувствовать равнодушие.

— Грэм…

— Твой бывший, ублюдок. Я написал ему кучу тупых сообщений, а он так и не понял, что поступил, как козел.

— Составишь мне компанию на его свадьбе в октябре? — неожиданно спрашиваю я, и парень застывает в удивлении.

— Какого черта, Мэй?

— Просто скажи «да». — Направляю член по назначению, и он содрогается.

— Нечестно просить об услуге, когда мой член в тебе.

— Ну же, соглашайся! — я двигаюсь на нем и лишаю выбора.

— Да, твою мать! Иди-ка сюда!!!

Наш смех, затихает под одеялом и мы с Грэмом устраиваем феноменальное сумасшествие, заслуживающее наказание и осуждение.

***

Приблизительно в шесть утра, Грэм покидает периметр кампуса и уезжает домой, чтобы привести себя в порядок и придумать правдоподобную отмазку для преподавателей своей кафедры. Я долго нежусь в теплой кровати и внезапно корчусь от воспоминаний о Флориане. То, с каким наслаждением, он тогда указывал мне путь вон, и как радовался, когда я уходила, многотонным камнем, висит на моей душе. Я пообещала себе, что никому не скажу и не стану портить дружбу между ним и Грэмом. Но сейчас, окрыленная эмоциями, не могу не думать об этом случае. Дефо двуличный мудак…и пусть вся ложь остается на его совести.

Айфон бурлит где-то под кроватью, и я без труда нахожу аппарат среди библиотечных книг. Папа?

— Алло, доброе утро.

— Привет, крошка. Разбудил?

— Нет, я уже собираюсь вставать. Рада тебя слышать.

— Я тоже. Скажи мне, у тебя всё хорошо?

— Да, что за вопросы пап.

— Просто спрашиваю. Я же твой отец.

— И когда это ты звонил мне в такую рань, чтобы узнать, здорова ли я? Какие-то проблемы?

— Ты далеко, а я, представь себе, скучаю.

— А как «Гуано»? Прежде, рестораны отнимали у тебя все свободное время.

— Спасибо, бизнес процветает. Королевские креветки, сделали свое дело.

— Папа?

— Приятно было поговорить, готовься к занятиям. Целую тебя, крошка.

— Эй, па…!

Но звонок обрывается на полуслове. Я тут же печатаю сообщение Стью и жду ответа. Слава богу, он приходит через секунду: «Я удивлен не меньше тебя. Прощупаем почву через маму?». Наша переписка занимает десять минут, а потом, я выползаю наружу и, собрав грязное белье, иду к комоду за чистым комплектом. Предложение Грэма о том, чтобы при следующей встрече, я была без трусиков и лифчика, оседает в голове, но сейчас, я склонна спрятать прелести и провести полдня в душных аудиториях.