Заповедник чувств

Глава 9

— Кофейник здесь, но я не могу найти кофе, — крикнула Диана.

— Он в буфете. Давай я тебе его достану. Через несколько минут они сидели за маленьким столом с кружками дымящегося кофе в руках.

— Итак, этот негодяй… Рон? Что ты чувствуешь к нему сейчас?

— Немножко зла на него.

— И все?

Она слегка задумалась.

— Да. Забавно, правда? В прошлом он представлял для меня весь мир, а теперь, — она пожала плечами, — ничего.

— Такое случается.

Диана с любопытством посмотрела на Дэвида.

— И с тобой? Тебя обманывал когда-либо человек, который по-настоящему был дорог тебе?

— Конечно нет. Не меня.

Он наклонился через стол к ее руке и коснулся ее своими губами.

Диана ощутила легкое головокружение. Казалось, они целую вечность были друзьями.

— Я умираю от желания задать тебе один вопрос, Дэвид. Откуда у тебя на губе этот маленький шрам?

Он тихо рассмеялся, сжав ее руку.

— Ты, наверное, думаешь услышать захватывающий рассказ о дуэли или о чем-то подобном, но ничего такого не услышишь. Я просто упал с лестницы, когда мне было два года.

— Ой!

— Но если ты хочешь, чтобы я приукрасил свой рассказ, могу добавить, что, скорее всего, меня столкнул оттуда мой брат.

Диана внимательно слушала.

— Хотя здесь есть вина Эвелин. Она обращала на меня слишком много внимания, постоянно одевала меня, расчесывала волосы, словно я был одной из ее кукол. Я думаю, Уолтер тайно ревновал.

Хотя Дэвид делал вид, что рассказывает крайне забавный эпизод, улыбка с его лица исчезла. Он убрал руку и уставился на кружку с кофе.

— У тебя с Эвелин особые отношения, не правда ли?

Он поднял голову, взгляд его глаз был слегка рассеянным.

— Почему ты сказала это?

Сердце Дианы забилось от волнения. Тем не менее она чувствовала, что они стали ближе друг к другу сегодняшней ночью, и она могла бы сказать ему что угодно.

— Она… она рассказала мне, что ты пережил, когда умерла ваша мать.

Плечи Дэвида заметно напряглись.

— О!

— Она также упомянула, что ты жил в ее доме.

— Да. Я никогда не забуду ее доброты.

— Дэвид? Могу я задать тебе еще один вопрос? А какие у тебя отношения с братом?

Сосредоточенно, маленькими глотками Дэвид потягивал кофе и молчал. Так и есть, это не ее дело, о чем он, вероятно, сейчас думает. Но нет, пожав плечами, он заговорил:

— Что я могу сказать? В детстве я обожал его. Он был моим большим братом.

— Но тем не менее вы больше не видитесь.

— Совершенно верно, мы не видимся.

— А что произошло между вами?

— Ты не знаешь?

— Нет.

— Честно?

— Нет. Вздохнув, он сказал:

— После смерти отца мы с Уолтером страшно рассорились из-за наследства.

— А разве не было завещания?

— Было, но к концу жизни отец стал сам не свой. И как я считаю, при составлении завещания Уолтер распорядился его состоянием по-своему. В то время я учился в колледже и не знал, что происходит на самом деле, а Уолтер пустил в ход все свое влияние. Согласно завещанию, все имущество перешло к нему. И хотя я не возражал против того, чтобы он стал президентом нашей ведущей компании, я и представить не мог, что отец оставит Уолтеру 70% всего капитала. — Даже сейчас глаза Дэвида стали болезненно сердитыми, а что же он чувствовал в то время? — Конечно, — продолжил Дэвид, — Уолтер любезно выделил десять процентов мне и Эвелин. Она получила еще дополнительную сумму, а я получил остальную часть владений отца — кучу старых заводов накануне их закрытия… Для Уолтера они не составляли никакого интереса.

— И «Убежище среди скал», — добавила Диана.

— И «Убежище среди скал», этот сарай по сравнению с нашим домом в Пенсильвании, — согласился он.

— Который Уолтер оставил себе.

— Верно. Это потрясло меня, потому что грабителем был мой собственный брат.

— А что произошло потом? Что ты сделал, когда обнаружил, что тебя облапошили?

Мускул на его подбородке дернулся.

— Несмотря на длительный судебный процесс, практически все осталось как есть. Я окончил школу и занялся старьем, которое Уолтер столь щедро оставил мне. — Наступило молчание. — Забавная штука — старье… — На губах у него появилась улыбка.

Она не понравилась Диане.

— Эти старые заводы все еще принадлежат тебе?

Он кивнул, не скрывая удовлетворения.

— И основной капитал Уолтера потерял в цене! Диане также не понравилось, как он засмеялся.

Дэвид, несомненно, был оскорблен, глубоко обижен, в результате ожесточился и, возможно, стал мстительным.

— Вы так с ним и не разговаривали больше? Дэвид долгое время молчал, сосредоточенно глядя на скатерть.

В глубине души Диана почувствовала, что это не все, что в прошлом было еще кое-что, нечто такое, о чем он думал даже теперь. Но как близки они ни стали друг другу, он не собирался рассказывать ей всего.

— Нет, мы больше не разговаривали, — сказал он наконец.

— Ты никогда не скучал о нем? Я имею в виду, у него есть жена, двое сыновей, которые являются твоими племянниками…

Странная тень скользнула по его лицу, и он несколько раз моргнул.

— Нет, они ничего не значат для меня. Предмет разговора был исчерпан.

Слава Богу, что было воскресенье!

Даже не сняв с себя свитера, одолженного у Дэвида, Диана упала на постель и сразу же заснула. Проснулась она около полудня. Довольно улыбаясь, она прижала к себе толстый свитер и глубоко вдохнула его запах, который явно был запахом Дэвида. Затем она встала, чувствуя прилив сил, и долго плескалась под душем.

Она почти закончила расчесывать свои волосы, когда раздался стук в дверь. Это был Дэвид.

— Привет, — сказал он, улыбаясь.

— Привет. — Ее изумило, насколько она счастлива, что видит его снова. — Что ты делаешь так рано?

— Диана, уже около часа дня.

— Правильно. Но когда ложишься спать в пять утра, час дня — это рано.

— Можно войти или ты предпочитаешь разговаривать, не снимая цепочку?

Диана рассмеялась и открыла дверь. К большому удивлению, он легко поцеловал ее в губы.

— Ты, наверное, еще не завтракала.

— Угу. А что это у тебя?

— Булочки. Если ты поставишь кофе, я, может быть, даже дам тебе одну.

— Договорились, мистер.

Танцующей походкой Диана удалилась на кухню.

Они решили устроить пикник, одевшись в купальные костюмы и захватив булочки и кофе в маленькую песчаную бухту у подножия скалы. Сидя скрестив ноги на одеяле и чувствуя на спине горячие лучи солнца, Диана чуть не мурлыкала от удовольствия.

— Я положительно чувствую себя гедонист-кой, — призналась она, стряхивая с колен последние

крошки.

Дэвид взглянул на нее с довольной улыбкой.

— У тебя дар превращать в празднество самые простые вещи.

— Не простые, а самые лучшие.

Темные волосы на его груди блестели на солнце. У него было невероятно красивое тело. Неудивительно, что прошлой ночью она так живо реагировала на его близость.

Попытавшись отмахнуться от этих воспоминаний, она достала книгу из сумки.

— Что ты читаешь?

— Стендаль, «Красное и черное».

— О, это как-нибудь связано с Сисси?

— Нет. Читаю для собственного удовольствия.

— Ты уже дошла до места, где Жюльена застают с женой мэра и он бежит по двору, преследуемый по пятам сторожевыми псами? — Диана отрицательно покачала головой. — Это бесценно. Я всегда думал, что из этого получилась бы грандиозная сцена в кино. В чем дело? — Он замолчал, глаза его смотрели настороженно.

— Ну и ну! Когда это ты читал Стендаля?

— Ты думаешь, я не умею читать?

— Когда я была в школе, мне казалось, что бизнесмены не читают книг.

— Какой снобизм!

— Я не сноб.

— А вот и да. Но это к делу не относится. Почему ты решила, что у меня диплом бизнесмена?

— Ну… и что же ты в таком случае изучал? Он сел и достал из ее сумки щетку для волос.

— Повернись. — Посадив ее между ног, он начал расчесывать ее волосы. Диана закрыла глаза и расслабилась. — Знаешь, у тебя великолепные волосы.

Диана не знала, стала ли у нее гусиная кожа в результате его нежного поглаживания или от услышанного комплимента. С удивительной ловкостью он заплел ее волосы в косы и закрепил их эластичной лентой. После этого прикоснулся легким поцелуем к обнаженным плечам Дианы и повернул ее к себе. От близости его губ голова у нее пошла кругом.

— Археологию, — прошептал он. Диана моргнула.

— Что?

— Я изучал археологию.

— Ты меня обманываешь?

— Не-е. Я собирался путешествовать по миру в поисках потерянных цивилизаций.

— В самом деле? — Она коснулась пальцами его лба, отодвинув прядь выгоревших на солнце волос. — Это нечестно, твоя жизнь была испорчена из-за жадности Уолтера.

Он наклонился продлевая ее ласку.

— Я сам сделал выбор. Я не обвиняю его за это.

— Тебе недостает твоей археологии?

— Нет. Это было увлечение моей юности. Как и любовь. — Он закрыл глаза, когда она пальцами коснулась его губ. Наконец он схватил ее за кисть руки. — Диана, ради Бога. Я только человек. Перестань меня дразнить.

Ее щеки заалели.

— Я… я не сообразила.

Она отодвинулась и обняла руками свои колени.

— Итак, вернемся к археологии. Ты уверен, что это увлечение прошло? Я не могу видеть людей, занятых тем, что им совсем не нравится.

— Я тоже. Вот почему я занимаюсь бизнесом. Я попал в него не по своей воле, но стал заниматься им, обнаружив, что мне это нравится.

— Я не знаю, Дэвид… Он рассмеялся:

— Мне нравится производить вещи. Пойдем поплаваем.

В воде он стал по-мальчишески несдержанным, подпрыгивая и с радостью ожидая каждую новую волну, готовую накрыть его. Диана никогда не думала, что он может так веселиться.

Наконец они выбрались из воды и рухнули на одеяло. Она обернулась, чтобы посмотреть на него. Глаза у него были закрыты, темные волосы откинуты назад, на щеке сохли капельки воды.

— Между прочим, а как там дела у Сисси? — спросил он.

Диана с трудом отвела от него восхищенный взор.

— С учебой у нее все прекрасно.

Она села и пропустила горсть песка через свои пальцы.

— Дэвид.

— Мм.

Его голос был глубоким, сонным, сексуально волнующим.

— Ты не заметил напряжения между Эвелин

и Сисси?

Он открыл один глаз и нахмурился. — А разве есть напряжение?

— Угу, я думаю, поэтому Сисси и провалилась в этом году на экзамене.

Он покорно вздохнул и сел.

— Мне предстоит выслушать еще одну из твоих теорий о моих домочадцах, мисс Уайт?

— Но я была права в том, что касалось Эбби, разве не так?

Он раздраженно кивнул.

— Итак, в чем, по-твоему, состоит проблема Сисси?

— Ну, все происходит из-за того, что Эвелин и Эммет хотят пожениться, и Сисси чувствует, что она…

Рука Дэвида внезапно сдавила ее запястье.

— Пожениться? Эвелин и?.. Кто? Повтори еще раз, Диана.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Разве ты не знал?

— Разыгрывал бы я из себя такого осла, если бы знал?

Он ослабил свою хватку и обратил изумленные голубые глаза к горизонту.

— Пожениться! Ну, будь я проклят! Почти сразу же он обрушился на нее:

— Как случилось, что ты знаешь о происходящем, а я нет?

— Потому что ты всегда слишком занят, чтобы раскрыть свои глаза.

Страстность ее ответа ужаснула ее. Он обидится.

— Я знаю, что я занят, но никогда не предполагал… — Он остановился, задумавшись. — Ты говоришь, Сисси не слишком радуется предстоящей свадьбе?

— Верно. Конечно, она не признается в этом…

— Она просто провалилась на экзамене.

— Снова верно. После того как внимание матери так долго безраздельно принадлежало ей, Сисси почувствовала, как ей показалось, угрозу разрыва.

Теперь она старается вернуть внимание матери любым путем, даже скандальным.

— Звучит правдоподобно. Этот ее возмутительный макияж, то, что она постоянно дуется…

— Особенно когда Эммет поблизости. Ей нравится портить ему настроение и даже запугивать перспективой их несложившихся отношений в будущем.

Губы Дэвида сжались.

— Знаешь, я думаю, ты права.

— Мне тоже так кажется. Но самую большую опасность я вижу в том, что в этой войне она и мать могут настолько отдалиться друг от друга, что никогда больше не сблизятся.

— Ты можешь что-нибудь предложить? — Дэвид потер себе лоб.

— Я не вправе предлагать что-либо. Это не мое дело.

— А если бы?

— Ну… — Она вздохнула. — Эвелин и Сисси следует больше времени проводить вместе, вероятно, летнего времени для этого недостаточно. Я считаю, дело можно поправить, если… если не отправлять Сисси в закрытую школу.

— Дети Прескоттов всегда посещали закрытые школы.

— Ну так что же? Вероятно, пришло время нарушить традицию. Если она будет жить дома, то сможет войти в новую жизнь своей матери, вместо того чтобы чувствовать себя полностью из нее исключенной.

Диана смутилась. Лицо у Дэвида стало таким же сердитым, как в момент их первой встречи.

— Извини, может быть, нам не стоит обсуждать этот предмет?

— Да, может быть.

Он встал, хмуро посмотрел на нее и медленно отошел в сторону. Диана перевернулась на живот и закрыла лицо руками. Почему она не может держать язык за зубами? Почему всегда сломя голову лезет разбираться в чужих проблемах?

Ответ лежал на поверхности: она такая же надоедливая, как ее братья. Все они сделаны из одного теста. Прошло только три недели, а она так привязалась к людям, жившим в «Убежище среди скал», что они перестали ей быть чужими. И ничего не могла с собой поделать. Уж такая она уродилась. Естественно, ей было больно, когда они обижали ее, но она не могла удержаться от желания помочь им.

Дэвид не одобрял ее вмешательства и не принимал помощи. Вероятно, из-за прошлого он полагался только на себя, в своих делах и делах семьи.

Диана почувствовала, что на ее спину упала тень. Обернувшись, она увидела над собой Дэвида. По щеке ее катилась слеза.

Он уже было открыл рот, когда заметил ее слезы. — Не надо, Диана, ради Бога! Я сержусь не на тебя. — Он провел рукой по своим влажным волосам. — На себя! Какого черта я это допустил? Как я потерял связь с людьми, которые значат для меня больше всех в мире! — Его плечи поднялись, он гневно дышал. Наконец взял себя в руки и опустился на одеяло. — Хорошо. Я сделаю, что смогу. Как глава этой породии на семью, я полагаю, что сделаю. Я успею.

— Спасибо, — Диана прижалась лбом к его плечу.

— Нет. Спасибо тебе.

Он поднял ее подбородок и посмотрел прямо в глаза. Он собирается поцеловать меня, подумала она. Крошечные огоньки желания зажглись в его глазах, рот голодно изогнулся. Но затем он посмотрел в сторону, глубоко вздохнул и вскоре уже полностью владел собой. Теперь он мог наклониться через нее и вынуть из рубашки часы. Внезапный страх охватил ее сердце.

— В чем дело?

— Я должен вылететь в Нью-Йорк в шесть часов.

— О!

Она это подозревала.

— Ну, осталась еще пара часов.

Она тут же покраснела. Если он хочет провести оставшееся время один или, хуже того, с кем-либо еще?

— Мм, мне надо еще собраться. — Казалось, он колебался. — Тебе есть что предложить?

Она села, также колеблясь.

— Может, поедем в город? Там всегда можно найти, что делать.

Она ожидала извинений и отказа. Дэвид задумчиво вздохнул.

— Может быть, тогда на твоей машине? Тебе, кажется, не очень-то нравится мой мотоцикл.

Диана боялась, что она громко рассмеется от счастья.

— Нет, твой мотоцикл ничего. Его легко припарковать, особенно в воскресенье.

Она встала и потянулась за халатом. Если они поедут в город, нельзя терять ни минуты.

Сначала Дэвид чувствовал себя не в своей тарелке, когда они ходили по сувенирным магазинчикам в гавани. Диана заметила, что он все время был в черных очках. А сама она чувствовала себя так, словно попала на бал. В этих же магазинчиках она уже была несколько раз, но с Дэвидом они преобразились. Она чувствовала приподнятость и волнение. Позднее они зашли перекусить в маленький ресторанчик. Играла музыка, и люди танцевали прямо на набережной. Они заказали булочки с омарами и две кружки ледяного пива. Море рядом с ними кишело лодками, яликами и шхунами мультимиллионеров.

Во время еды, случайно взглянув на свои часы, Диана подпрыгнула на краю стула.

— Дэвид, уже четверть шестого!

Он кивнул, улыбнувшись своей очаровательной улыбкой.

— Разве тебе не пора на самолет?

— Пора, — ответил он спокойно.

Конечно, это ничего не значит, подумала она, но вдруг Дэвид решил не лететь этим самолетом и причиной его решения является она?

Он отвел взгляд.

— Я… я хочу остаться в «Убежище среди скал» еще на один день. Попытаюсь поговорить с Эвелин о Сисси.

Диана ощутила полную нелепость своего предположения.

— Конечно, хорошо.

О чем это она? Дэвид вполне мог найти кого-либо, кто дал бы ему все радости любовной связи. Зачем ему связываться с ней? У него нет ни времени, ни склонности к романтическим переживаниям. Да и у нее тоже.

Но Дэвид был так привлекателен, и Диана с изумлением и тревогой начала осознавать, что он ей нравится. Ей нравилось общаться с ним, что-то делать вместе, беседовать с ним.

Но что он чувствует по отношению к ней? Диана пристально смотрела на смуглые, словно выточенные черты лица и в сотый раз гадала, какие мысли скрываются за бесстрастным взглядом его голубых глаз.

Откинувшись на стуле, он маленькими глоточками потягивал пиво, разглядывая ее с интересом, лишавшим ее присутствия духа…

— Итак, Диана, — уголок рта у него приподнялся в шаловливой улыбке, которую она уже успела полюбить, — поскольку я остался…

— Да?

— Ты когда-нибудь видела хай-алай?

— Нет.

Она явно становилась все легкомысленнее.

— Я тоже. И вот я думаю, не пойти ли нам и не посмотреть ли эту игру сегодня вечером. Что ты думаешь?

На следующее утро Диана не могла собраться в течение всего урока с Сисси. Присутствие Дэвида дома в воскресенье было для всех новинкой. Она смотрела на часы с растущим нетерпением.

Они чудесно провели время на хайалай (Xайалай — игра в мяч, распространенная в Испании и странах Латинской Америки.) Дэвид вел себя шумно, отказываясь от ставки даже в два доллара до тех пор, пока не посмотрит несколько партий и не оценит игроков.

Диана привела его в отчаяние тем, что набрала себе билетов, ориентируясь на дату своего рождения. Но когда она выиграла пятьдесят четыре доллара, он отбросил осторожность и начал копировать ее методы.

Полночь застала их в блинной. В час они были дома. Он не поцеловал ее, но она знала, что он хотел это сделать. Он сдерживал себя с того момента, когда она рассказала ему о Роне и своем страхе быть снова обиженной. Но она чувствовала, что он с трудом держит себя в руках. Вряд ли он догадывается, что она готова преодолеть этот страх и хочет, чтобы он забыл про свое рыцарское поведение.

Она позавтракала второй раз, исправила ошибки в работе Сисси, хотя ее мысли порой были далеко от того, что она делала. Наконец он пришел.

— Я в самом деле не могу остаться, Ди. Моей секретарше уже пришлось отменить конференцию сегодня утром.

Он стоял в дверях, держа руку на щеколде.

— Когда ты вернешься?

— Не знаю точно.

Что ей сказать? Поблагодарить за прелестное воскресенье? Попросить не уезжать? Она была опечалена и смущена.

Подняв голову, Диана увидела, что и Дэвид выглядит расстроенным. Внезапно он обнял ее и поцеловал так, как она мечтала об этом с тех пор, как просила этого не делать. Только теперь действительность превзошла все мечты.

Наконец он откинул голову назад, глубоко и прерывисто вздохнул, как будто ощутил нечто такое, на что и не рассчитывал. Затем с усилием оторвался от нее и сбежал по лестнице. Он не сказал ей ничего, только улыбнулся так, что его улыбка глубоко тронула ее.

На следующий день, возвращаясь с прогулки, она увидела Эбби, которая к ней шла из главного дома.

— Вам письмо! — крикнула она и помахала конвертом.

Диана и до этого получала письма — из школы, от братьев, но глаза Эбби никогда не были такими озорными.

— Оно получено со специальным курьером.

— Спасибо, Эб.

Она взяла конверт и взглянула на обратный адрес. Письмо было от Дэвида. Тут же ее сердце учащенно забилось.

У себя наверху она сбросила сумку и фотоаппарат на кушетку и открыла конверт.

«Дорогая Диана! — Письмо было отпечатано на машинке, — в конверт вложены два билета на фестиваль народной музыки в Ньюпорте, который состоится в следующее воскресенье».

Диана начала улыбаться.

«Я заметил твою коллекцию записей в прошлое воскресенье и пришел к выводу, что нет такого музыкального жанра, который бы тебе не нравился. Это позволяет надеяться, что тебе и в самом деле понравится фестиваль. Жаль, что я не смогу пойти туда с тобой…»

Диана прочитала последние слова еще раз.

«Жаль, что я не смогу пойти туда с тобой, к несчастью, я буду в это время в Атланте. Но я позвонил моему старому другу в Ньюпорте, и он сказал, что с удовольствием будет сопровождать тебя. Его зовут Стэн Хилмен».

Дэвид отправляет ее на концерт с кем-то еще? Она не могла поверить тому, что только что прочитала.

«Я думаю, что тебе захочется познакомиться в Ньюпорте с кем-либо еще, кроме нашей семьи. Стэн — чудный парень. Ему тридцать лет, он преподает историю искусства в колледже и ездит на внушающей страх старой модели „Эстон Мартин“. Мне кажется, вы поладите друг с другом».

Под этими строками стояла торопливо нацарапанная подпись — и больше ничего.