Запретная девочка Тагира

25. Тагир

Не успеваю зайти в кабинет, как тут же звонит телефон.

- Тагир? Ты? – слышу голос Артема. – А я думал, показалось. Из машины тебя увидел! Ты на весь день сегодня? Есть пара вопросов. Пока тебя не было, ждали, но больше ждать не могут.

- Да, Артем. Давай через часок? Мне сейчас надо с Владиславом кое-что обсудить.

- Окей, позвони, как освободишься.

- Все, давай! – кладу трубку и сразу же прошу секретаря вызвать ко мне начальника службы безопасности.

- Рад видеть вас, - мы жмем друг другу руки.

- Да, Владислав, садись, - киваю на кресло. – Спасибо, что помог. Я думал, до суда так и не выпустят.

- Мы бы точно что-нибудь придумали, если бы этот вариант не сработал, - серьезно произносит он.

- Что нашли? Знаю, не сидели, сложа руки, пока меня не было, - я откидываюсь на спинку кресла и внимательно смотрю на Владислава. У него в руках какая-то папка. Значит, не зря думаю, что что-то нашли.

Он открывает папку и достает какую-то бумагу, протягивает мне.

- Это результаты экспертизы водителя, - поясняет тут же, пока я вчитываюсь.

- Что? – вырывается у меня. – Он что? Обколотый за руль сел?

Я не верю тому, что написано.

- Да, Тагир. С этого все и началось, по сути. После того, как произошла авария, гайцы сразу заподозрили, что водитель невменяемый. Алкоголем от него не пахло. Отправили на экспертизу. И она подтвердила, что в крови водителя содержатся наркотические вещества. Как раз те, которые потом и нашли.

- Сука, - я не могу сдержаться. – Но постой, - поднимаю взгляд на Владислава. – Это же не первый рейс с этой транспортной компанией. Никогда такого не было. Водитель? Новенький?

- Да нет, он уже был на наших рейсах.

- Не понимаю тогда ни хрена! Его проверили? Не мог же он кольнуться именно перед рейсом. Значит, постоянно делал это? Проверили его?

- Не успели, - чувствую, что я еще очень многое узнаю. Понимаю это по взгляду Владислава. – Через три дня после аварии его нашли в подъезде.

Я глубоко выдыхаю. Можно не продолжать, но нет, Владислав произносит:

- С заточкой. Один удар.

- Сука.

Пытаюсь осмыслить сказанное. Водитель был под наркотой. Это значит, что страховая не возместит нам убытки.

- Что дальше? – произношу вслух.

- На место аварии прислали собаку, ну она и обнаружила в одной из тачек партию.

Беру карандаш и начинаю отстукивать им по столу.

Как такое могло произойти?

Это должна была быть обычная партия машин.

Как в одной из них оказались наркотики?

А вдруг это была не первая такая партия? Просто до этого все проходило гладко. Аварий не было. А в этот раз… В этот раз водитель обдолбался и скатился в кювет.

И почему это говно было только в одной тачке? Ведь они потом проверили все. И только одна оказалась напичкана.

За этой партией гонялись многие. Многие хотели, чтобы я подписал с ними контракт.

- Надо проверить тех, кому предназначалась эта партия изначально. Ну, и компанию Рената, - говорю я Владиславу.

- Уже проверяем, - кивает он.

- Кстати, что с Ренатом? И женой его? Нашли хоть что-то? Где они могут быть?

- Ищем, Тагир. Ищем. Но они как сквозь землю провалились. Ни одной зацепки. Ренат скрылся до того, как стало известно о начинке. Он как будто знал, что за ним придут. Ни его, ни жены не видели с момента аварии.

Это все еще раз убеждает меня в его виновности. Сука, он ведь знал, наверняка, о начинке. Знал!

- Ищите, - говорю строго. – Он нужен мне и как можно скорее. Есть еще что-то?

- Это все пока. Как будут новости, я сразу же сообщу.

Владислав уходит и я звоню Артему.

- Слушай, - говорит он. – Я сразу же к делу. Ты же уже в курсе, что вся партия арестована?

Киваю. Уже знаю, к чему он ведет.

- А немцы ждут оплату. Звонили уже, суки. Еще и судом угрожали. Репутацию мы их типа подпортили. Вообще, это дело, конечно… я тебе так скажу, - смотрит на меня исподлобья. – Сильно скажется оно на нашем бизнесе. Трое уже прислали уведомления о расторжении с нами договоров. И чувствую, это только начало.

- Ну, что поделать, - отвечаю спокойно. – Пусть бегут. Новых найдем. Я не виноват и намерен доказать это. У всех бывают проблемы, Артем. Выдержим.

- Это да, - вздыхает он. – Но чем платить немцам-то? Страховая отказ прислала. Судиться с ними? Бесполезно. Рената след простыл. Куда его кредитный договор? Толку от него? Денег нет на счетах его компании. И у нас сейчас таких денег нет, Тагир.

Смотрит на меня. Ждет решения.

- Найдем деньги, - говорю я. – Сейчас, прежде всего, мне надо разобраться с этим делом. За решеткой я ничего не решу, Артем. Договаривайся с немцами. Предложи проценты за ожидание. Выторгай еще хоть пару месяцев. Потом встанем на ноги. Я слишком долго строил этот бизнес, чтобы так просто лишиться его.

- Понимаю, - кивает Артем. – Ладно, попробую еще с ними переговорить. Думаю, найдем решение. Если просто нас послать, им тоже это вряд ли поможет.

Артем уходит, а я сижу и не понимаю, как это все могло произойти. Как? Одним разом просто. Все сошлось. Разве так бывает?

Но руки опускать я не собираюсь. Перебираю бумаги, которые принес секретарь. За время моего отсутствия их накопилось много.

Незаметно наступает вечер и я собираюсь идти домой, но тут звонит Владислав.

- Тагир, есть новости. Срочные. Про Рената.

- Давай не по телефону, - говорю я ему. – Зайди.

Кладу на стол брелок и телефон и снова сажусь в кресло.

Владислав приходит спустя пять минут. Не заставляет себя долго ждать.

Когда он заходит ко мне в кабинет, по его мрачному выражению лица я понимаю, что новости плохие. Но я готов ко всему. Почти ко всему.

Он молча садится к кресло напротив и поднимает на меня взгляд.

- Тагир, - произносит со вздохом, - я знаю, что связывает тебя с Ренатом. Ты сам рассказал мне. Он не просто партнер для тебя. Поэтому говорить об этом мне сейчас непросто. Но ты мужчина и я обойдусь без лишних слов.

Я молча жду, сложив руки на столе в замок. Опускаю взгляд на них. Сердце начинает биться чаще. Я как будто знаю, что то, что произнесет сейчас Владислав, круто изменит мою жизнь. И, скорее всего, не только мою.

- Сегодня сообщили… мой человек в полиции… три часа назад Ренат и его жена Виола были обнаружены мертвыми. В номере отеля в Подмосковье. Они заселились по поддельным документам и если бы…

Владислав что-то говорит дальше, но я не слышу.

В ушах стоит гул. Голова начинает немного кружиться и я хватаю со стола ручку, как будто пытаюсь удержаться за нее. Чтобы не оторваться от реальности. Не пропасть совсем.

Поднимаю взгляд на Владислава. Он все еще что-то говорит. Серьезно произносит слово за словом. Ответственно докладывает мне все, что удалось обнаружить.

Но сейчас я не в состоянии воспринимать информацию. Просто не в состоянии. Потом. Все потом. Потом я его еще раз выслушаю и сам полистаю бумаги.

Ренат мертв. Мой отец, которого я отказывался так называть, мертв.

Что я чувствую? Пустоту. Больше пока ничего не могу понять.

Я был готов ко всему. К его аресту. К его побегу. Но не к смерти.

В обрывках фраз Владислава, которые доносятся до меня, понимаю, что смерть была насильственная. Их просто убили. Убрали. Кто? Те, кому Ренат перешел дорогу? Или это, все-таки, связано с тем делом, из-за которого я сейчас под следствием?

Голова уже не кружится, но начинает как будто трещать.

С силой сжимаю виски и зажмуриваюсь. И в темноте вижу искры.

- Все в порядке, Тагир? – чувствую на плече тяжелую руку Владислава. – Тагир?

Он чуть трясет меня.

- Все нормально, - отвечаю, откашливаясь. Открываю глаза и смотрю на Владислава. – Нормально. Давай, я потом гляну, что там да как. Хорошо?

- Конечно. Я скажу, чтобы вас до дома отвезли.

- Да я сам, - пытаюсь отказаться, хотя понимаю, что он прав. Сейчас я не в состоянии сесть за руль.

- Нет, Тагир, - Владислав говорит как-то по-отечески, что ли. – Лучше не надо. Не сейчас.

Тут же берет телефон и звонит куда-то.

- Машина у входа, - говорит мне, положив трубку. – Тагир! – кладет руку мне на плечо. – Это надо пережить. Просто пережить.

Киваю и встаю.

Иду к двери и только возле нее вспоминаю, что забыл телефон и брелок от машины. Возвращаюсь к столу и сгребаю их со стола.

Как в тумане спускаюсь вниз.

Водитель тут же открывает мне дверь.

К дому мы приезжаем достаточно быстро. Слишком быстро. Это я понимаю, когда вижу свет в окне комнаты Полины.

Получается, я ей должен сказать об этом. Я.

От меня она узнает, что больше ей некого ждать. И надеяться больше не на кого.

Почему меня это так… волнует? Мне должно быть наплевать. А еще я должен радоваться – Рената нет и та, которая отняла у меня отцовскую любовь, сейчас испытает такую боль, с которой не сравнится даже боль от того, что я задумал сделать с ней.

Ведь все складывается идеально. Идеально для меня. Разве не об этом я мечтал? Не к этому готовился.

Решительно ступаю в дом. И сразу же иду к Полине.

Да. Сказать ей прямо сейчас. Пока у самого рассудок не пришел в норму. Пока я еще не совсем отдаю себе отчет во всех действиях. На эмоциях. Так будет лучше.

Открываю дверь без стука.

Полина сидит на диване, поджав коленки и уперевшись в них подбородком. Увидев меня, заметно вздрагивает. Поджимается. И смотрит, не моргая.

В глазах испуг и сейчас он сменится совсем другим чувством.

- Где мама? – вдруг спрашивает она. Как будто чувствует, сука. Колет в самое сердце.

Стискиваю зубы и щурюсь. И все равно чувствую, как подрагивает глаз.

- Что ты делала весь день? – спрашиваю, пытаясь не показать ей своего состояния.

- Читала, - пожимает плечами. – Я взяла несколько книг там, в гостиной. Можно?

- Да.

Отвечаю и смотрю на нее. Она, вроде как, немного успокаивается. Мой вопрос отвлекает ее. А, может, пока не говорить? Потом. Когда я сам отойду и стану спокойнее?

- Я хочу найти маму, - нет, сейчас. Она чувствует. Вон, как смотрит на меня. – Ты… вы же знаете, где она? А папа? Что с ними? Они не могли меня бросить. Не могли, - закрывает лицо руками и мотает головой из стороны в сторону.

Я сжимаю губы.

- Тебе больше некуда идти, Полина, - говорю, не глядя на нее. Взгляд – в стену. Мне так легче. Хотя боковым зрением замечаю, что она впивается в меня своим взглядом. Смотрит, не отрываясь. – Некуда. И не к кому.

- Тагир… - шепчет каким-то ледяным голосом. – Что… что ты такое говоришь? Наш дом арестовали? Ты поэтому так говоришь? Да? Тагир!

Я резко перевожу взгляд на нее. Мне кажется, она даже не дышит. Хотя у меня тоже сердце как будто останавливается.

- Нет больше мамы и папы, - наконец, произношу я и сжимаю кулак. До боли. Впиваясь пальцами в ладонь.

Полина начинает мотать головой из стороны в сторону. Сначала медленно. Не сводя с меня взгляда. Потом все быстрее и быстрее. Упирается руками в диван и пытается встать. И… не может. Приподнимается и опять падает на кожаную обивку.

- Что… - шепчет дрожащими губами. – Что ты сказал?... Нет… нет… нет!

Последнее слово кричит, а не шепчет.

- Нет! – и еще раз. – Ты врешь! Врешь! Пусти! Я хочу найти их!

Вдруг резко встает и бежит к двери. Делаю шаг влево и она ударяется мне в грудь. Пытается оттолкнуть и убежать, но я обхватываю ее за талию. Прижимаю к себе. Крепко прижимаю. Лишая ее возможности двигаться.

- Нет! нет! нет! – продолжает она кричать. Дергает руками, но я фиксирую их вдоль ее тела. – Нет! Ты врешь! Пусти меня! Ты специально это говоришь! Но я все равно сбегу! Я сбегу!

Я ничего не отвечаю.

Что я могу ей сказать? Она все поняла. Не приняла пока, но все поняла.

И, сука, это оказалось сложнее, чем я думал.

Ее слезы, которые сейчас смачивают рубашку на груди, обжигают мою кожу. Как будто ее боль передается и мне.

Я вижу, насколько искренне ее горе. И я вспоминаю себя, когда обнаружил мать в луже крови. И какое-то другое чувство появляется в груди. Не злость, не ненависть.

Жалость. Я вижу, как бьется в моих руках Полина. Как она ревет в голос. Как бессвязно говорит какие-то слова.

Ее горе неподдельно. Какие бы ни были, а это были ее родители. Пусть она еще многого не знает о них. Хотя… может, лучше для нее, чтобы она и не знала…

Мы так и стоим еще какое-то время. Чувствую, как она успокаивается понемногу. Уже просто всхлипывает и дергает плечами.

Поднимаю ее и несу на кровать. Она тут же сворачивается, поджимая ноги к груди. Я накрываю ее одеялом.

И, вот, когда кажется, что она успокоилась, что все, она вдруг отбрасывает одеяло и вскакивает с кровати. Я едва успеваю схватить ее.

- Я не хочу… - бубнит она. – Не хочу… не должна… мама… мама…

- Тихо, - говорю я впервые с того момента, как сообщил ей о смерти родителей. – Тихо, Полина.

Опять прижимаю к себе и глажу по волосам.

- Тихо.

С силой опять укладываю ее, накрываю и кладу руку на нее. Как груз. Чтобы не встала.

Она еще что-то шепчет себе под нос. Все лицо в слезах и подушка уже намокла.

Я большим пальцем провожу по щеке, стирая слезы, и Полина закрывает глаза.

Все еще всхлипывает, но реже и реже.

Постепенно затихает совсем и дыхание становится ровным.

Отключилась.

А я боюсь убрать с нее руку, чтобы она опять не вскочила и не началось все сначала.

Не думал, что это все так тяжело дастся мне. Я сам опустошен. Раздавлен. Это совсем не те чувства, которые я ожидал.

Я смотрю на съежившуюся под моей рукой Полину и не понимаю, что происходит. А главное – что делать дальше.