Запретная девочка Тагира

47. Тагир

Единственное, о чем я могу думать, - нашел ли Тимур Полину? Она опять куда-то пропала. Ведь я просил ее сидеть дома. Тимур бы забрал ее и я был спокоен. Но нет! Похоже, ее действительно надо привязывать.

Когда Тимур пришел и сказал, что в доме нет Полины, я готов был сбежать. Куда еще она вляпалась? И жива ли вообще? Слишком многих интересует эта девчонка. Слишком многих…

Но потом Тимур заставил меня подумать здраво. Чтобы не навредить ни себе, ни Полине.

Мы вместе решали, где ее искать. Все возможные варианты. И он обещал найти ее.

И теперь я сижу и жду. Нет ничего хуже неведения и ожидания. Даже нахождение за решеткой и угроза сесть лет на десять не пугают так, как незнание.

Так проходит два дня. Я каждый раз с надеждой смотрю на открывающуюся дверь в камеру. Вдруг это ко мне посетители? Тимур.

Но нет.

И лишь тогда, когда я уже потерял всякую надежду, наконец, конвойный заходит и окликает меня. Я бегу к нему так быстро, что он даже тормозит меня. Смотрит грозно.

- К следователю, - говорит сурово и я еле сдерживаю себя, чтобы не пнуть в стену со всей силы. Опять не Тимур. Неужели он до сих пор не нашел ее?

Весь на нервах иду в комнату следователя. Сейчас, наверняка, будут те же самые вопросы. Бессмысленные и тупые. Задаваемые только для отмазки, а не с целью найти истинного убийцу Алика.

Конвойный толкает меня вперед и я лишь тогда поднимаю взгляд. И вижу, что за столом сидит какой-то другой следователь. Это не тот, которые допрашивал меня все эти дни с ехидной улыбкой. Другой.

- Садитесь, - кивает мне на стул и я слушаюсь. Он представляется и начинает задавать вопросы. Опять те же самые вопросы. Я отвечаю равнодушно. Ведь мои ответы ни на что не влияют. И тут следователь неожиданно спрашивает: - вы знакомы с гражданкой, - и называет имя и фамилию Полины.

Я вскидываю на него удивленный взгляд. И отвечаю не сразу. Что это все может означать? Я боюсь навредить девчонке.

- Что с ней? – спрашиваю вместо ответа. – Что с ней?! С ней что-то случилось? Почему вы о ней спрашиваете?

Сжимаю кулаки и этот жест не остается незамеченным следователем.

- Так вы знаете ее или нет? – спрашивает снова.

- Нет,- вру и отворачиваюсь.

- Напрасно вы врете. Вы ведь сейчас и ее подставляете, - качает головой следователь.

Я хмурюсь и опять смотрю на него.

- Эта женщина дала показания, в которых сказала, что была с вами в ночь убийства.

Женщина… Как необычно слышать такое про Полину. Какая же она женщина? Девочка она.

- Где она? – задаю я вопрос. – С ней все в порядке? Она в безопасности?

- Не волнуйтесь. С ней все в порядке. Так как же? Врет она? Стоит нам привлечь ее к ответственности?

Я громко вздыхаю и отвечаю не сразу. Мне все еще нелегко дается это решение.

- Не врет. Полина правду говорит.

- Тогда что же вы молчали? Почему? – спрашивает следователь.

Я ничего не отвечаю. Он все равно не поймет. Но он и не ждет ответа.

- Ладно, сами будете разбираться с ней. Меня это мало касается. Главное, что есть показания. И на записи с камер видно, что вы уходите, а потерпевший еще жив. Больше камеры вас не зафиксировали в клубе.

- Так ведь я с самого начала это говорил! – поддаюсь вперед. Эта информация придает мне силы. Значит, все-таки, нашли записи! Нашли! – Я ведь вашему коллеге говорил, что записи надо посмотреть. Я не убивал Алика. Поговорил с ним, но не убивал.

- Спокойно, - отвечает следователь. – Это мы выяснили. Теперь поговорим о важном. О том, зачем я здесь.

Я откидываюсь на спинку стула и настороженно смотрю на него. Не зря, все-таки, сменился следователь. Не зря. Я чувствую опасность.

- Нам потребуется ваша помощь, - говорит он и это дает еще больше повода мне усомниться в его хороших намерениях. Обычно сделки со следствием – это сдача кого-то. И я оказываюсь прав. – Речь пойдет о вашем дяде, - следователь поднимает на меня взгляд и долго смотрит.

Я хмурюсь и трясу головой. Ничего не понимаю. При чем тут дядя?

- Мы давно ведем работу по раскрытию сети наркотрафика. Не штучного, а значительного. Поставки от него расходятся не только по всей Москве, но и по городам России, - каждое его слово как в тумане. Он говорит четко и внятно, но у меня слова некоторые доносятся лишь отдельными звуками. К чему он ведет? – У нас есть основания предполагать, что ваш дядя является тем, кто принимает поставляемый товар.

После этой фразы я громко выдыхаю. Что?! Что он несет?! Как дядя может быть с этим связан?!

- Вы не верите мне. Ведь так? – следователь, похоже, без труда читает удивление на моем лице. – Я так и предполагал.

Встает и подходит к шкафу. Достает оттуда какую-то толстую папку и протягивает мне.

- Ознакомьтесь.

Я не беру ее в руки и тогда он просто кладет папку передо мной на стол и продолжает:

- Этим трафиком мы заинтересовались четыре года назад. Никак не могли найти канал. Все традиционные способы попадания дури были проверены, но все было пусто. Дилеры нашли какой-то путь, который мы еще не знали. Но мы не переставали искать. И это принесло плоды. В результате оперативных мероприятий мы выяснили, что наркотики поступают сюда в машинах.

Я чуть не подпрыгиваю на стуле. В смысле?! О чем он?!

- Да, Тагир, в автомобилях, которые приходили в ваш салон. Машины, обычно две-три из всей партии, были напичканы дурью. В салоне их уже потрошили и не продавали, а списывали как получившие ущерб при транспортировке. И отправляли на утилизацию. Было такое?

Я хмурюсь и отворачиваюсь. Смотрю в пол.

Да.

Импортными поставками заведовал дядя. Он умел договориться и решить дела с таможней. А еще следователь прав. В каждой партии оказывалась парочка машин, у которых были повреждения. Продавать такие машины по договору с заводом мы не имели право. Поэтому их списывали как естественную убыль и утилизировали. И этим тоже заведовал дядя.

Да ну нет… я не верю.

- Но почему вы уверены, что Мурад был в этом замешан? – спрашиваю я, опять переводя взгляд на следователя.

- У нас есть основания так думать. Но, конечно, мы хотели бы пообщаться с ним лично. Но… не получается. Дядя ваш неуловим,- усмехается. – Найти его не можем. Ни один телефон не отвечает. Вы давно его видели?

- Не помню, когда, - отвечаю честно. Дядя и правда пропал. А что если с ним что случилось?

- Ясно. Нам нужна ваша помощь, - говорит следователь. – Нам нужен ваш дядя. Это его единственная возможность сказать, что он ни при чем. И, - делает паузу, - в таком случае рассказать, кто может этим заниматься. Пока все ниточки ведут к нему. Все.

Он пристально смотрит на меня. Но я все равно отказываюсь верить. Не мог дядя этим заниматься. Не мог так со мной поступить…

- Ладно, - произносит следователь. – Вы теперь в курсе ситуации и мы рассчитываем на вашу помощь. Вы тоже в этом заинтересованы. Машины шли через ваш салон. Чтобы не потерять все, вы должны помочь нам найти организатора.

Ничего не отвечаю.

- Подпишите, - он протягивает мне какую-то бумагу.

- Что это? – спрашиваю с подозрением. Я ничего не собираюсь подписывать.

- Это подписка о невыезде, - усмехается он. – Вы переведены в ранг свидетеля. И содержание под стражей заменили на подписку о невыезде.

Чувствую, что у меня руки начинают дрожать. Сжимаю их, чтобы не выдать волнения.

- Это что? Это значит, что я свободен? – откашливаюсь и уточняю на всякий случай.

- Да. Подпишите.

Я беру руку и быстро черкаю свою подпись. Кладу ручку на стол и зажмуриваюсь.

Мне до сих пор не верится.

- Можете идти, - говорит следователь и я встаю. – И не забудьте про наш разговор. Мы ждем от вас сотрудничества, Тагир. Это в ваших интересах.

Я ничего не отвечаю. Просто прощаюсь и ухожу.

Я даже не знаю, как доберусь до дома. Телефона нет. Но плевать. Первое, что я делаю, выйдя из здания изолятора, это развожу в стороны руки и, закрыв глаза, глубоко вдыхаю прохладный воздух.

- Господи, - шепчу, но тут же слышу в ответ:

- Рано его зовешь-то, - и смех.

Открываю глаза – Тимур. Черт!

- Ты?! – жму ему руку. – Ты как тут?! Почему?!

- Ну, адвокат сказал, что сегодня, скорее всего, тебя отпустят. Я решил, что тебе машина понадобится, - улыбается Тимур.

- Спасибо, друг! – я обнимаю его и хлопаю по плечу. – Спасибо! Ты не представляешь, как я тебе благодарен. Тимур!

Мы обнимаемся. Как братья. Тимур стал для меня братом. Если бы не он… не он и не Полина…

- Где она? – спрашиваю я и он сразу же понимает меня.

- К ней?

Киваю.

Тимур привозит меня к незнакомому дому.

- Здесь пока живет. Мне показалось, что везти ее к тебе в дом небезопасно, - поясняет он. – Вот ключи, - протягивает брелок. – Квартира сорок шесть.

Я смотрю в окна дома. Где-то здесь Полина. Знает ли она, что я приду?

Мне не терпится увидеть ее, но сначала Тимур. Он так много сделал для меня.

Поворачиваюсь к нему и протягиваю руку.

- Тимур, ты теперь как брат мне, - говорю серьезно, а он улыбается.

- Еще одного старшего брата я не перенесу. Давай просто друг. Настоящий друг, - крепко жмет мне руку. – Тагир, я верю в твою невиновность. И это… Полина… она переживала, - хитро щерится. – Замучила меня вопросами. Тагир, - смотрит на меня, - боится она. Всего боится. И тебя тоже. Неправильно это. Ну, мне так кажется. Ты, конечно, сам разбирайся, но…

- Я понял, Тимур, - отвечаю я. – Понял.

Тянусь и обнимаю его.

- Пойду я. Спасибо тебе еще раз! Если бы не ты…

- Да, брось, - отмахивается он.

- Нет, Тимур. Я знаю цену поступкам. Ты настоящий друг и я этого не забуду.

- Звучит как угроза, - смеется он. – Ладно, шучу. Иди давай!

Я открываю дверь, чтобы выйти, но Тимур хватает меня за рукав. Я оборачиваюсь.

- Тагир, не обижай девчонку-то. Вижу, что дорога она тебе. Так покажи ей это.

Хмыкаю и выхожу из машины.

Лифт не жду. Бегом забираюсь на пятый этаж.

Квартира сорок шесть.

Тихо вставляю ключ. Мне хочется войти незаметно. И это удается.

Еще в коридоре я слышу слабый голосок. Это Полина что-то напевает. Иду на голос.

Полина на кухне, стоит спиной ко мне. В коротких шортах и майке. И волосы. Я до сих пор помню, какие они мягкие. Как легко я накручивал их на кулак.

Прислоняюсь к дверному косяку и молча наблюдаю за покачивающейся из стороны в сторону задницей Полины. Скоро я сделаю то, чего был лишен столько дней. Она будет вертеться подо мной.

Как же я хочу ее. В штанах все колом торчит. Ноет от ожидания.

Но пока не время.

Громко выдыхаю, не в силах сдержать возбуждение, и Полина резко оборачивается. Ойкает и испуганно смотрит на меня.

Тимур прав. Боится меня. Она боится меня.

Надо исправлять, Тагир.

Даю ей время прийти в себя. Не сразу шагаю к ней.

У Полины из рук выпадает ложка или какая-то другая фигня. Она точно не ожидала увидеть меня.

И тогда я иду к ней. Медленно. Не сводя взгляда. Она тоже не убирает взгляд. И в нем я без труда читаю испуг.

Когда я оказываюсь совсем рядом, Полина делает шаг назад и упирается задницей в столешницу. Я поднимаю руку и провожу пальцами по ее скуле. Задерживаюсь на подбородке и беру его двумя пальцами.

- Здравствуй, Полина, - говорю тихо.

- Тагир? – наконец, вырывается из нее. – Ты… ты как здесь оказался? Ты же не сбежал? Нет?

Улыбаюсь. Глупенькая.

- Ты же спасла меня, - говорю и вторую руку кладу ей на плечо. Чуть сжимаю пальцами. А потом беру кончик волос и перетираю их. Мягкие. – Маленькая, храбрая девочка, - улыбаюсь и смотрю на ее пересохшие губы. Так хочется облизать их. Накрыть своими губами. Но нет. Если я сейчас сделаю это, то не смогу остановиться. Это все потом.

Быстро подхватываю ее под талию и сажаю на столешницу. Теперь ее лицо почти на одном уровне с моим лицом. Глаза в глаза.

- Полина, расскажи мне про Мурада, - говорю я и вижу, что она точно не ожидала такого вопроса.

- Про кого?

- Про того человека, который похитил и удерживал тебя. И потом ты видела его в моем доме. Ведь это был он? Ты же не обманула меня?

Она громко вдыхает и опускает взгляд. Словно опять окунается в то самое прошлое, которое так и не давало ей покоя. И опять не смотрит на меня. Опять боится. Думает, что я накажу?

Но мне нужна правда. Именно правда.

- Полина, - шепчу я, рукой проводя по волосам, - расскажи мне. Я хочу это знать. Пусть с опозданием, но хочу. Это нужно. Пожалуйста, Полина. Посмотри на меня, - беру ее за подбородок и заставляю посмотреть на меня. – Это был он?

Проходит, наверное, целая вечность, прежде чем она отвечает мне. И каждая секунда дается мне с трудом. Но я не могу торопить ее. Она должна рассказать мне все без угроз. Сама рассказать.

- Он, - наконец, произносит она. – Я не знаю его имени. Их было двое, Тагир. Он и еще один. Они держали меня в темной комнате. Я не знаю, зачем. Что им было нужно. Мне удалось сбежать. Случайно. Хотя я думаю, мне помогла женщина.

- Женщина? Какая женщина?

- Там еще женщина была. Но она ничего не говорила, только мычала. Наверное, немая была. Я так думаю. Она помогла мне оказаться в больнице, а оттуда я уже сбежала с помощью других людей.

Замолкает и отворачивается. И я вижу, как в уголках глазах начинают блестеть слезы. Ей хочется плакать. Я знаю это. Но она держится из последних сил.

- Это был он, Тагир, - переводит взгляд на меня и вот, первая слезинка стекает по щеке. – Я хорошо запомнила. Он.

Опускаю взгляд и смотрю на ее ноги. Мурад. Неужели, следователь сказал правду? Но зачем ему врать?

- Тогда, - опять произносит Полина и я поднимаю взгляд на нее, - там было не мое, Тагир. Не мое… я не знаю, как оно там оказалось… но не мое…

А потом закрывает лицо руками и всхлипывает. Ее прорывает и она больше не в силах сдержать слезы. Полина плачет. Я обнимаю ее за плечи и прижимаю к себе, но она отстраняется.

- Нет, Тагир. Пусти.

А я просто подхватываю ее на руки и несу в комнату. Полина пытается вырываться, просит отпустить ее, но я приношу и кладу ее на кровать, накрываю одеялом.

Мне хочется прижать ее к себе и успокоить, но я должен все выяснить. Поэтому, поцеловав ее в лоб, выхожу из комнаты. Возвращаюсь на кухню и звоню в свою охрану. Прошу их выслать мне записи с камер за тот день, когда все это произошло. Нервно стучу ножом по столу в ожидании и прислушиваюсь. Но тишина. Полина успокоилась.

Спустя несколько минут приходит сообщение. Не знаю, что я испытываю, пока грузится запись. Понимаю, что мысленно я уже принял то, что увижу сейчас. Почему-то у меня нет сомнений. Но я должен удостовериться.

Молча, внимательно слежу за передвижениями в моем доме. Полина, горничная, охрана. И Мурад. Вот и он.

Смотрю на экран телефона и крепче сжимаю в ладони нож. Лезвие. В конце концов, оно врезается в кожу и вот уже теплые капли крови стекают по ладони. Но я не обращаю на это внимания.

Внутри все переворачивается.

Сука.

Это правда.

Если это правда, то и следователь не врал.

Отбрасываю окровавленный нож и со всей силы бью порезанной ладонью по столу. Красное пятно тут же расползается по белоснежной поверхности.

Отбрасываю телефон и зажмуриваюсь.

Мурад. Сука. Это был он. Неужели, все эти годы это был он? Он подставлял меня все эти годы? Выбирал получателей новой партии машин, а это все было не просто так. Не обычные поставки.

Как пережить это? Как пережить предательство единственного близкого человека? Я ведь верил ему… я поверил ему, а не…

Полина.

Хватаю полотенце и обматываю ладонь, чтобы остановить кровь. Встаю так, что стул отлетает к стене.

Я иду к Полине.

На кровати ее нет. Ищу взглядом. Полина сидит на полу, поджав колени и закрыв голову руками. Судя по вздрагивающим плечам, она плачет.

Я подхожу к ней и сажусь рядом. Плечом касаюсь ее плеча. Кладу руки на колени и опускаю голову.

Заметив меня, она замирает.

- Полин, - я стараюсь говорить спокойно, хотя сердце того и гляди выпрыгнет из груди от волнения. – Давай поговорим. Не закрывайся от меня.

Поворачиваюсь к ней. Она все еще закрыта. Молчит. Я не вижу ее лица. Но хотя бы не пытается убежать.

- Полина, прости меня, - произношу я. Молчит. Но слушает. Не перебивает. – Прости. Я допустил много ошибок. Наверное, слишком много, чтобы простить. Но ты должна это сделать. Должна.

Опять тишина.

- Потому что я никуда не отпущу тебя. Потому что ты нужна мне. Потому что мы должны быть вместе. Ты и я. Мы столько пережили. Вместе пережили, Полина. И ты… ты ведь не просто так дала показания? Это что-то значит для тебя? Полина? – опять смотрю на нее, но она все еще закрыта от меня своими руками.

Я аккуратно беру ее за запястья и отвожу руки. Она отворачивается. Тогда я приподнимаю ее и сажаю себе на колени.

- Полина, - зову ее. – Посмотри на меня. Полина?

Но нет, она так и отворачивается.

Лбом утыкаюсь ей в грудь.

- Полина, прости. Я никогда ни у кого не просил прощения. Никогда. Потому что не считал нужным. Но сейчас. Я виноват. Я знаю. Больше всего я ненавижу себя за то, что отдал тебя тогда.

После этих слов она опять закрывает лицо руками и пытается слезть с меня, но я удерживаю ее. Тогда она начинает колотить меня своими ладошками, но я терплю. Только крепче держу ее.

Нет. Я не отпущу ее больше.

- Ты… - наконец, я слышу ее голос, - ты продал меня… - всхлип. – Продал! Продал! – и опять удары по плечам. – За что, Тагир? Что я тебе сделала?

Пальцами стягивает рубашку у меня на плечах и смотрит на меня заплаканными глазами.

А я… я собираю последние силы, чтобы вытерпеть это. Выдержать этот взгляд.

- Я знаю, Полина! Я не должен был! Не должен! Но в моей жизни никогда не было любви. Не было светлых чувств. Только ненависть. Только месть. Я не знал, что могу чувствовать что-то другое, кроме этих двух чувств. Не знал! И я… я испугался тогда, - как не больно это признавать, но я произношу это вслух. – Ты перевернула все во мне! Все! Слышишь, Полина?! Я знаю. Это прозвучит как оправдание, но я… я искал тебя! Я хотел вернуть тебя. Хотел! Я готов был убить себя. И лишь то, что я должен был найти тебя, останавливало меня! Это правда, Полина!

Я чувствую, как слезы душат меня. И не могут выйти. Я не плачу. Никогда не плачу.

- Все, о чем я могу просить тебя сейчас, - прости… Прости меня… Ты сможешь. Я знаю. Ты сильная. Ты столько выдержала. Я думал, ты маленькая и слабая девчонка, но ты… Я не смогу без тебя, Полина.

Беру ее лицо в руки и пытаюсь поцеловать, но она все еще продолжает крутить головой, не давая мне сделать это. Я хочу поцеловать ее в губы. Опять ощутить ее вкус. Вспомнить его. И напомнить ей. Она ведь тоже помнит. Все помнит. Поэтому и такие эмоции.

Если бы ей было все равно, она вела бы себя иначе.

Я, все-таки, впиваюсь в ее губы, но она все еще пытается оттолкнуть меня. Я веду руку вниз, на шею и обхватываю горло майки. И одним резким движением разрываю ее.

Полина громко охает, а я ладонью накрываю ее грудь.

- Прости меня, девочка, - шепчу ей в губы. – Полин. Не смогу я без тебя. Не смогу…

Губами веду вниз, быстро опускаюсь к груди и ртом обхватываю сосок. Полина громко вздыхает и я чувствую ее пальцы у себя в волосах. Вцепляется в них.

Ладонями обхватываю ее за задницу и придвигаю ближе. Прямо на член, который так и рвется наружу. Из меня вырывается глухой хрип. Хочу ее пиздец как. Моя девочка.

И лишь остатки разума заставляют меня остановиться на мгновение.

Кончиком языка провожу по соску и отрываюсь от этой сладости. Трясу головой, прогоняя морок, и смотрю на Полину. Беру ее за затылок и не даю отвернуться.

- Полина, - хриплю, а у самого член уже даже не дергается, он торчит! Торчит так, что того и гляди порвет все нахрен. – Полин. Девочка моя. Ты же моя. Понимаешь? Не отпущу я тебя. Ты ведь уже приняла это. Осталось простить. Приняла. Поэтому и помогла мне. Ведь так? – смотрит на меня и моргает. И дышит так часто. Главное – на грудь не смотреть. Иначе сорвусь. Сорвусь, сука. – Полина, - в моем голосе мольба. – Не мучь нас, я не смогу без тебя. Слышишь? Я… я люблю тебя, - в конце концов, не выдерживаю и говорю то, что боялся произнести вслух. Боялся! И контролировал себя. Но не могу! Не могу больше молчать. – Люблю… - выдыхаю и тянусь к ее губам.

Но все еще жду от нее ответного шага. Жду.

И вот, она робко царапает мне кожу головы своими ноготочками. Ведет ими, вызывая миллионы мурашек.

Я опять обхватываю ее за задницу и сжимаю. Пальцами впиваюсь с упругую попку.

Приближаюсь к ее губам и шепчу в них:

- Скажи, что простишь, Полина. Скажи. Дай мне шанс. Полина… - губами обвожу ее губы и кончиком языка чуть касаюсь их. – Да, Полина? – короткими поцелуями покрываю нежную кожу. – Да?

- Да, Тагир, - произносит она так тихо, что мне даже кажется, что послышалось. Но нет! она сказала это. Но я хочу услышать еще и уже громче.

Беру ее за подбородок и смотрю в упор. И она понимает, чего я жду. Без слов понимает.

- Да, Тагир, - повторяет еще раз.

Мне кажется, я кончу от этого ее «да». Хотя нет. Я хочу трахнуть ее. Не просто кончить, а кончить в ней.

Я улыбаюсь и губами впиваюсь в тонкую шейку.

- Все будет хорошо, девочка, - шепчу, стягивая с нее обрывки майки. – Все будет хорошо теперь.