Заслужить доверие

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующий день Марни и Кристин вместе дежурили на утренней перемене. Солнце ласкало землю, а с океана веял легкий ветерок. В любое другое время Марни была бы счастлива в такую погоду, но не сейчас.

— Прямо после уроков едем ко мне, — услышала она вдруг голос Кристин. — Я накормлю тебя рыбным гуляшом, а ты расскажешь мне, что с тобой происходит последние две недели. И не возражай, — добавила она, увидев, как Марни открыла рот. — Я много дней ждала твоих объяснений, больше ждать не буду.

— Хорошо, — покорно кивнула Марни.

— Договорились. — Ветерок легонько развевал каштановые волосы Кристин. — А теперь я, пожалуй, пойду и займусь этим нахалом Билли Шипли. Парень меняет сигареты прямо у меня под носом. Он думает, что у меня плохо со зрением?

— Главное, чтобы не продавал гашиш, — пошутила Марни, нервно хихикнув. Кристин стала для нее лучшим лекарством. Любящим, всегда готовым прийти на помощь существом. Лучшей подругой.

А еще она слыла признанным садоводом и ужасной домохозяйкой. В половине пятого Марни извлекла из ее стиральной машины первую попавшуюся мятую скатерть, покрыла ею обеденный стол, слегка потеснив тетради, с контрольными по английскому, и согласилась на шардонэ в бокале, весьма далеком от кристального блеска.

— За твой сад, — подняла бокал Марни.

— Еноты сожрут половину моих тюльпанов, предпочту выпить за тебя. Надеюсь, ты скоро снова станешь похожа на человека. Будь здорова.

Марни сделала маленький глоток. Как и следовало ожидать, вино оказалось превосходным — сухим, с легким фруктовым привкусом. Марни уже собралась поговорить о нем, но Кристин опередила ее:

— Так что стряслось?

Марни молча, взглянула на нее. Они с Кристин вместе поступали на работу в школу Фолкнер-Бич, тогда и познакомились. В прошлом году Кристин не позволила перерасти своему роману с Доном, местным врачом, в нечто большее, потому что это вредило их дружбе. Такая самоотверженность была для Марни важнее, чем кипы мятых скатертей и полотенец.

— Крис, только два человека знают то, о чем я сейчас тебе расскажу, — неуверенно произнесла она. — Один живет в Австралии, другой в Бернхэме. Все, что ты услышишь, должно остаться между нами, хотя история, довольно невероятная.

— Выкладывай, я вся горю, — отозвалась Кристин, и Марни медленно, затем быстрее принялась рассказывать. События будто заново проносились у нее перед глазами. Она рассказала о Тэрри, о школьном вечере, о частной клинике и о ребенке, о Кэле и о вчерашней встрече.

— Со вчерашнего дня от них не было никаких вестей. Да я и не жду их, — закончила она и сделала очередной глоток вина.

Немного подумав, Кристин заговорила.

— Так или иначе, радость моя, Кэл не сможет жить как раньше, делая вид, что ты не существуешь. И Кит захочет снова тебя увидеть, как только более или менее придет в себя.

— Я так не думаю. Она меня ненавидит, а он считает, что я все подстроила. Все кончено.

— Ты должна быть сильной! Должна драться за нее!

— Как?! — выкрикнула Марни. — Знаешь, сколько бессонных ночей провела я в последнее время? У меня только один выход: пойти к школьному начальству и попросить о переводе куда-нибудь в Кейп-Брэнтон.

— Ты хочешь убежать?

— Именно.

— Ты не можешь так поступить! Она твоя дочь!

— Я знаю, Крис, — тихо ответила Марни.

— О, Марни, прости. — Кристин поставила бокал и неуклюже обняла подругу за плечи. Потом секунду подумала и с любопытством спросила: — А как он выглядит?

— Ах, да. Он горбун, — невозмутимо сообщила Марни.

— Хм... Марни. Должно же быть что-то, в чем я действительно могу тебе помочь.

— Попроси, чтобы меня перевели в Кейп-Брэнтон на должность библиотекаря.

— Ни за что!

— Ну, что ж, — вздохнула Марни, — спасибо, что выслушала... а теперь мне просто не терпится попробовать твоего рыбного гуляша. Впервые за много дней я чувствую, что голодна.

После еды они пошли в забегаловку «У Дона», а затем прогулялись по пляжу. Вернувшись, домой, Марни рухнула в постель и тут же заснула, на сей раз без всяких кошмаров.

Прошло несколько дней. На деревьях распускались первые почки, все вокруг цвело и зеленело. Марни и Кристин сделали ревеневую приправу. В конце недели Марни отправилась поплавать на байдарке. Дни становились длиннее, и солнце грело все жарче.

Несмотря на попытки Кристин расшевелить ее, Марни тосковала. Она и сама не знала, как ей удается переносить страдания, рвущие ее бедную душу.

Она пыталась не думать о Кэле, но чувствовала, что три встречи с ним пробудили в ней сильнейшую чувственность, дремавшую много лет. Ей впервые хотелось любить и быть любимой.

В первый по-настоящему жаркий день, Марни вернулась домой около четырех часов, переоделась в короткие шорты и майку до пояса и отправилась на пляж с черным соседским лабрадором. Они играли в мяч, и оба основательно промокли. Марни много смеялась.

Может, и Миднайт смеется? — подумала она о собаке, умильно глядя, как пес отряхивается и устало ложится на берег, высунув алый язык.

Марни снова бросила резиновый мяч в воду и вдруг услышала позади шаги. Она с улыбкой обернулась, ожидая увидеть соседа.

— Кэл!

У нее опустились руки. Кэл выглядел хмурым и задумчивым.

Внезапная мысль как будто перевернула все ее нутро, и она побелела.

— Ч-что-нибудь с Кит?

Зачем еще он мог здесь появиться?

Она почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Неужели обморок так и бывает? — подумала Марни.

В мгновение ока Кэл очутился возле нее и подхватил, не давая упасть.

— Кит в порядке, — ответил он, — с ней ничего не случилось. Простите, Марни, я не хотел вас пугать.

Миднайт выбежал из воды, бросил мяч и встряхнулся, окатив Марни и Кэла холодной водой. Марни дважды глубоко вздохнула и вновь услышала голос Кэла:

— Это ваша собака?

— Нет, не моя. Нам нечего обсуждать, Кэл, вам лучше уехать.

— Я бы тогда не появился.

— Я не намерена становиться вашей любовницей, Кэл. Снова увидеть Кит я тоже пытаться не стану. Сейчас я иду домой и хотела бы, чтобы вы поступили так же.

Марни повернулась и пошла к дому, чувствуя Кэла за спиной. Поднявшись по тропинке, она отослала Миднайта к соседям и, открыв дверь своего дома, вошла. Кэл вошел за ней, не дожидаясь приглашения. Она повернулась к нему и сложила руки на груди, мысленно жалея о своем весьма откровенном наряде.

— Как вы узнали, где я живу?

Он иронично улыбнулся:

— Последовал вашему примеру и справился у местной бензозаправке.

— Очень смешно. И часто вы врываетесь в чужие дома?

— Успокойтесь, Марни, я не звонил так долго лишь потому, что был уверен — вы немедленно бросите трубку. Почему бы вам не пойти переодеться? Вам не холодно? Поговорить можно и потом.

— Вообще-то я не желаю что-либо с вами обсуждать, так что лучше вам просто уйти. Желательно навсегда.

— Вообще-то я пришел сказать вам, что вы выиграли, и я готов в вашем присутствии съесть собственную шляпу. Однако я не начну унижаться до тех пор, пока вы не переоденетесь. Видите ли, в данный момент я совершенно не в состоянии говорить или думать о чем бы то ни было. Я вижу лишь ваши длинные ноги, и они сводят меня с ума, черт подери.

— Вы, как всегда, очень галантны.

Он подошел к окну и задумчиво посмотрел на океан.

— Пока вы в таком виде, я горю желанием затащить вас в ближайшую спальню. И какой же я тогда отец? Прошу вас, идите, переоденьтесь.

Он выглядит немного подавленным, подумала Марни с невольной жалостью.

— У вас странный метод обольщения. Вы не слишком оригинальны.

— Я здесь совсем не для того, чтобы оригинальничать. Господи, да переоденетесь вы или нет?!

У нее в душе все сильнее разгорался гнев.

— Никогда не пойму мужчин, даже если проживу девяносто лет. Я не нравлюсь вам, как человек, вы не доверяете мне, в вас нет ко мне ни капли уважения, и в то же время вы говорите, что хотите заняться со мной любовью. — Марни горько покачала головой. — Это не любовь, Кэл, это называется иначе.

Он приблизился к ней; для такого большого и рослого мужчины он двигался удивительно легко.

— Я хочу, чтобы ты спала со мной, и плевал я на то, как это называется.

— Я уже отказала вам. А инцидент в школе не способствовал изменению моего решения.

— Я пришел, чтобы извиниться. — Он бросил короткий взгляд в окно, на искрящийся под весенним солнцем океан. — Когда ты целовала меня на берегу, неужели притворялась? Я не верю. Или я просто потерял голову, вообразив черт знает что?

Марни покраснела.

— Сначала ответьте на мой вопрос, — нашлась она. — Один очень простой вопрос. Вы любили свою жену, Кэл?

Его кулаки сжались.

— Да. — Каждое слово давалось ему с трудом, точно налитое свинцом. — Смотреть, как она умирает, чувствовать себя беспомощным было самым тяжелым испытанием в моей жизни.

Поэтому теперь он предпочитает любовную интрижку серьезным отношениям. Он любил жену и не хочет, чтобы кто-либо оказался на ее месте. Такое открытие задело ее куда сильнее, чем она могла ожидать.

— Когда ты целовал меня, я не притворялась, — негромко ответила Марни.

Дыхание у него участилось, словно у дикого зверя.

— Иди сюда, — проговорил он.

— Кэл, мы не должны...

Он коснулся пальцем ее рта, затем наклонился и обхватил за плечи. Поцелуй был долгим и изучающим.

— Ты вся дрожишь, — пробормотал он и снова начал целовать, горячо, страстно, увлекая в мир доселе запретный и далекий. Я тону, подумала она, тону в реке блаженства, надеясь поскорее узнать, что на самом дне. Наивные ласки Тэрри не шли ни в какое сравнение... Но именно благодаря Тэрри появилась на свет Кит...

Марни подняла голову и усилием воли высвободилась из его объятий:

— Перестань! Прекрати! Господи, что я делаю?! Я, наверное, лишилась рассудка. Проклятье, — пробормотала она, — я получу звание шлюхи года, если немедленно не переоденусь.

Марни быстро закрылась в спальне и невидящим взглядом уставилась на платья в шкафу.

Она рассеянно провела рукой по ряду вешалок. Банальность истины ужасала — Кэл всерьез увлекся ею. Но все еще любит Дженнифер, которая, несмотря ни на что, остается матерью Кит.

Тяжело вздохнув, Марни надела хлопчатобумажные брюки, свободную зеленую футболку и шерстяные носки. Затем собрала волосы в хвост, а украшениями и косметикой вовсе пренебрегла — пусть увидит ее такой, какая она есть.

Еще раз, глубоко вздохнув, она открыла дверь и вернулась в гостиную.