Завороженная

Глава 12

Атмосфера в парадном зале Зимнего дворца в Санкт-Петербурге была холодной и стылой, как вода в Неве. Приглашенные для аудиенции к императору чувствовали себя словно солдаты на плацу, в ужасе ожидавшие оглашения приговора трибунала. Дипломаты, вытянувшись в струнку, смотрели прямо перед собой на выстроенных в шеренгу напротив великих князей и княгинь. Между двумя шеренгами проходил царь в парадном мундире под руку с роскошно одетой матерью. Жена императора, одетая скромнее, следовала в нескольких шагах за ними. Члены императорской семьи не произнесли ни слова, отделываясь лишь кивками, пока император не подошел к французскому послу генералу Коленкуру.

– Добрый вечер, посол. Надеюсь, вы в добром здравии?

– Да, милостивый государь, благодарю. – Генерал поклонился. – Благодарю вас за честь быть приглашенным сюда. Надеюсь, ваше величество посетит прием в нашем посольстве на следующей неделе.

– Если время позволит, мы с радостью посетим прием. – Царь улыбнулся и двинулся дальше. Дамы из царской семьи последовали за императором. Когда царственное семейство скрылось за массивными двустворчатыми дверями, охраняемыми лакеями навытяжку, по обеим шеренгам пронесся вздох облегчения.

– Слава Богу, все закончилось, – пробормотал своему коллеге генерал Коленкур. – Готов ходить на приемы к матери императрице хоть каждый день. Эта леди понимает, что для монарха есть вещи и поважнее, чем строгое соблюдение протокола. – Он состроил кислую мину. – Императрица живет на широкую ногу, это верно. Но она может себе это позволить, – мрачно прошептал он. – Вскоре мне придется продать последнюю рубашку. Эти русские чертовски высокомерны и при этом дьявольски вероломны. Они улыбаются тебе, говорят комплименты, подгребая под себя все, что бы ты им ни предложил, а потом плюют тебе в лицо.

Собеседник Коленкура понимающе кивнул. Все знали, что французский посол, стремясь переманить русских на свою сторону, едва не довел себя до банкротства, устраивая роскошные приемы.

– Скажу тебе, Алан, – продолжал посол, – я устал бросать деньги на ветер. И потраченного впустую времени жаль. Они никогда не найдут общего языка с нами, с Бонапартом, и я искренне опасаюсь за царя. Дворяне никогда не мирились с деспотичным государем, который, не считаясь с их интересами, гнет свою линию. – Он выразительно провел ребром ладони по горлу. – Не знаю, понимает ли Александр, что ему грозит. Вряд ли он прислушивается к тому, что шепчут у него за спиной.

Александр в это время устало, но вежливо слушал мать.

– Надеюсь, ты не пойдешь на прием к Коленкуру, – заявила она. – Этот человек так же вероломен, как и император, которому он служит.

– Его лояльность не вызывает сомнений, мадам, – вяло возразил Александр.

– Но о корсиканце этого не скажешь, – заявила императрица мать, махнув рукой. – Ты подвергаешь себя опасности, записываясь в лакеи к Наполеону, Александр. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю.

Александр вздохнул.

– Я уважаю ваше мнение, мадам, но в данном случае я поступлю так, как считаю нужным. Альянс с Францией принесет нашей стране честь и славу.

– Французы тебя околдовали, – презрительно заявила вдовствующая императрица. – Неужели ты не видишь, что творится в твоем окружении? Все говорят, что Наполеон ведет себя так, словно Россия – уже часть Франции, и ты, российский император, для него всего лишь префект глухой провинции.

– Пусть говорят, что им вздумается, – сказал Александр. – Но я был и остаюсь царем, государем всея Руси, и буду править своей страной так, как считаю нужным.

– А как насчет заговоров против тебя? Ты и на них готов закрыть глаза, Александр? Подумай об отце. Ты хочешь такой же судьбы?

Александр с едва заметной усмешкой покачал головой.

– Я знаю, что против меня строят козни. Знаю об интригах – и здесь, и за границей, особенно в Англии, и я их не боюсь. У меня свои планы, свои заговоры и свои интриги, мадам. Мне есть что противопоставить врагам.

Мать Александра посмотрела на сына, внезапно прищурившись.

– Проков в Лондоне, – сказала она. – Ты рассчитываешь на то, что он подавит заговор в зародыше?

– А вы могли бы предложить кого-нибудь, кто больше подходил бы для этой роли? Кого-нибудь, кто был бы мне более предан? Кто был бы мудрее и хитрее его?

Императрица задумалась.

– Нет, – согласилась она после минутного раздумья. – Если в Англии готовится покушение, Александр раскроет заговор.

– Вот именно, – решительно кивнув, сказал царь. – А аракчеевская тайная полиция разберется с заговорщиками. – Широко улыбнувшись, царь добавил: – Верьте в меня, маман. Революции не бывать. У меня повсюду глаза и уши. Я знаю, что и где говорят и что замышляют. Пока слышен только ропот недовольства, ропот и ворчание, до заговоров дело не дошло.

Императрица вздохнула:

– Надеюсь, ты прав, мой сын.

– Стойте смирно, леди Ливия. – Портниха порхала возле Ливии, набив рот булавками. – Я скроила платье точно по мерке, которую мы снимали на прошлой неделе, а сейчас придется ушивать его в талии.

– У меня от волнения пропал аппетит, – виновато сказала Ливия, бросив умоляющий взгляд в сторону Аурелии и Корнелии, наблюдавших за примеркой. Пока в доме на Кавендиш-сквер шел ремонт, она вместе с Аурелией и Фрэнни переехала к Нелл на Маунт-стрит. Именно там сейчас и проходила примерка. – Что вы так на меня смотрите? Думали, что в моем преклонном возрасте волноваться уже неприлично, да? Хочу напомнить вам, подруги, что эта свадьба – первая в моей жизни.

Аурелия с улыбкой покачала головой.

– Ты выходишь замуж, дорогая моя. Любая на твоем месте волновалась бы.

– Знаю, ты истомилась по жениховским ласкам, – со смешком сказала Корнелия – Одного этого достаточно, чтобы потерять аппетит от перевозбуждения.

– Перестаньте, дамы, – взмолилась портниха.

Мисс Клер одевала всех трех подруг с тех пор, как они впервые приехали в Лондон, и привыкла к их непринужденной манере общения.

– Может, мои слова покажутся не слишком благопристойными, зато это – чистая правда, – прыснув, сказала Корнелия. – Через две недели наша девственная подруга познает радости семейного ложа, как тут не переживать.

– Да замолчи ты, Нелл, – на этот раз возмутилась Ливия. – Лучше скажи, что ты думаешь о моем платье. – Ливия подбоченилась и посмотрела в зеркало.

– Очень красивое, – снова посерьезнев, сказала Корнелия. – Цвет слоновой кости тебе очень к лицу. Подчеркивает красоту твоих волос и глаз.

– Мне нравится вышивка, – сказала Ливия, проведя рукой по юбке. – Очень тонкая работа.

– Исключительно тонкая, – согласилась Аурелия. – И весьма практичное сочетание тонкой шерсти и шелка – в этом платье ты наверняка не замерзнешь в церкви, где всегда холодно.

– Да, приходится учитывать практические аспекты, леди Ливия, – сказала портниха, закалывая рукава фонариком, которые заканчивались как раз над локтем. – Длинные перчатки уберегут от холода руки, только левую перчатку придется снять, чтобы надеть обручальное кольцо. – Клер взяла вышитую фату, лежавшую на стуле. – Давайте посмотрим, как будет смотреться все вместе. – Одним ловким движением она накинула Ливии на голову фату, расправив складки на спине. – Чудесно, – заключила она. – Не правда ли, леди?

– Который час? – вдруг спросила Ливия. – Мне пора. Я договорилась о встрече с оформителем, работающим над декором дома. – Она сняла фату. – Столько всего еще надо успеть, а в пятницу я обязательно должна быть в Рингвуде. Надо присмотреть за последними приготовлениями. – Протянув фату Корнелии, она повернулась к Клер спиной, чтобы та расстегнула платье. – Увидимся за ужином, девочки.

– Надеюсь, к этому времени Гарри закончит все дела, которые держат его наверху с самого утра, – сказала Корнелия – Он, можно сказать, поселился на чердаке в своем кабинете. Утром ему доставили депешу из министерства, и теперь неизвестно, когда мы снова его увидим. Не удивляйтесь, если на званом ужине не будет хозяина дома. Работа для него превыше всего.

Подруги понимающе кивнули. Нередко расшифровка донесений для военного министерства отнимала у Гарри Бонема все его время. Приходилось жертвовать развлечениями и даже общением с самыми близкими людьми. И поскольку Гарри не хотел, чтобы о его работе было известно в широких кругах, его жене приходилось выкручиваться. Корнелии уже не хватало фантазии придумывать отговорки для объяснения его отсутствия.

– Ты сможешь объяснить ситуацию Алексу, Ливия, если Гарри не появится? – спросила она.

– Конечно, – весело ответила Ливия. – Чем занят Гарри, меня не касается, и не мне его разоблачать. Мы можем сказать Алексу то, что говорим обычно другим: что у одной из многочисленных сестер Гарри или у их детей проблемы, и Гарри пришлось уехать из города.

Ливия и ее подруги рассмеялись. Слишком часто им приходилось прибегать к таким вот уловкам, чтобы объяснять внезапные исчезновения Гарри. Гарри беззастенчиво пользовался тем, что родственников у него целая куча, придумывая им проблемы, о которых те даже не догадывались.

– Ну, тогда решено. Ужин в восемь. – Корнелия направилась к двери.

Ливия быстро оделась и поспешила вниз. В холле она столкнулась с дворецким Гарри.

– Вы возьмете собак на прогулку, леди Ливия? – поинтересовался он.

Ливия остановилась и вздохнула.

– Вообще-то я не собиралась, Гектор. Что они опять натворили?

– Похоже, они невзлюбили мясника, мадам. Месье Арман, шеф-повар лорда Бонема, очень дорожит хорошими отношениями с нашим мясником. Вы же знаете, от мясника многое зависит, леди Ливия. Тем более сегодня, когда месье Арман готовит званый ужин. А от мясника пахнет мясом, леди Ливия, и собаки на него бросаются. Заберите их от греха, пожалуйста. Из-за их лая народ на кухне друг друга не слышит, мадам, – добавил он. – Месье Арман отказывается работать в таком шуме, и ужин…

– Нельзя допустить, чтобы собаки загрызли мясника вместе с его мясом, я поняла, – со вздохом произнесла Ливия. – Придется взять псов с собой. Я все равно иду на Кавендиш-сквер.

Гектор обрадовался.

– Я сам их приведу, леди Ливия, – с энтузиазмом предложил он.

Через пару минут он вернулся, ведя за собой двух розовых лейклендских терьеров. Ливия хмуро на них посмотрела.

– Не могу понять, как эти два ничтожных меховых комочка могут создавать столько хаоса, – сурово произнесла она.

В ответ собаки завиляли хвостами и бросились ее облизывать.

– Перестаньте. – Она забрала у дворецкого поводки. Гектор открыл перед ней дверь. – Спасибо, Гектор.

– Спасибо вам, миледи, – сказал дворецкий, осторожно прикрыв за ней дверь.

На улице в этот декабрьский день было довольно холодно, и Ливия пошла быстрым шагом. Собаки бежали рядом. На площади она остановилась и, задрав голову, окинула взглядом фасад своего дома. Солнечный свет отражался в сверкающих окнах. Дверь в дом, несмотря на холод, была открыта. Рабочие сновали туда и обратно. Работа кипела. Сделать удалось на удивление много. Алекс оказался прав. Она бы ни за что не поверила, что умелая организация и отсутствие финансовых ограничений могут сотворить чудо. Но Александр не раз доказывал ей, что для него нет ничего невозможного. Ей действительно повезло. Она стала женой не только богатого, но и на редкость талантливого организатора, знающего, за какие нити дернуть и на какие педали жать.

Ливия как-то раз спросила у Александра, как ему удалось приобрести нужные связи за столь короткий период пребывания в Лондоне. В ответ он лишь рассмеялся и сказал, что если чего-то очень хочешь, то непременно этого добьешься. Князь Проков умел добиваться своего.

Ливия улыбнулась, подумав об этом, и стала подниматься по ступеням к парадной двери. Ей пришлось посторониться, чтобы пропустить рабочих, несущих козлы. Собаки яростно залаяли и бросились на мужчин.

Ливия с трудом оттащила собак и прошла в дом. Гостиная была закончена первой – рай посреди хаоса. Отпустив поводки, она с удовлетворением огляделась. Это была ее любимая комната. Ливия решила оставить потертый турецкий ковер и большую часть мебели, заменив лишь продавленный диван и кресло со сломанной ножкой. Именно здесь присутствие Софии Лейси, ее характер ощущались особенно сильно.

В дверь деликатно постучали, вошел декоратор.

– Я принес образцы, которые вы просили, леди Ливия. – Он отступил, подняв образцы на высоту, недоступную для собак, которые при появлении незнакомца залились лаем и принялись скакать, норовя вцепиться декоратору в икры.

За спиной у декоратора прозвучал резкий командный окрик. Собаки угомонились и присели на задние лапы, высунув языки. Александр выступил вперед.

– Полагаю, вам пришлось взять их с собой, – сказал Александр.

– Да, пришлось. Все дело, знаете ли, в мяснике, – ответила Ливия, чувствуя, как где-то внутри ее растекается тепло, как жар от лона распространяется по телу, подступает к губам.

– Не уверен, что понимаю, о чем вы, – сказал он, – но это не важно. – Он поднес к губам ее руку, а затем чмокнул в щеку. Присутствие декоратора требовало сдержанности, но Ливия не умела притворяться равнодушной. Она вздрогнула, когда Алекс прикоснулся губами к ее щеке. Александр распрямился и пристально посмотрел на нее с гордым удовлетворением мужчины, способного разжечь в женщине страсть и знающего об этом. Впрочем, эффект был обоюдным. В последнее время с Александром происходило странное. Привыкший контролировать свои ощущения, имеющий немалый опыт, он загорался как мальчишка, стоило ему прикоснуться к ней губами. В ее дымчато-серых глазах он видел желание и знал, что и в его глазах отражается страсть.

Александр повернулся к декоратору:

– Вы уже закончили разговор с леди Ливией?

– Еще нет, князь Проков. – Декоратор испытывал неловкость, став невольным свидетелем молчаливой сцены. – Я как раз собирался показать леди Ливии образцы для вашей спальни.

– В таком случае я пока пройдусь по дому и посмотрю, как продвигаются дела.

– Кстати, я хотела бы показать вам кое-что… в столовой, – сказала Ливия. В глазах ее горел озорной огонек и… желание. – Через пятнадцать минут, когда мы закончим разговор с декоратором. А сейчас скажите, нравится ли вам эта расцветка для штор в спальне? Мне нравится вот эта. – Ливия указала на образец из бирюзового шелка, расшитого серебряными медальонами.

Александр внимательно рассматривал его примерно с минуту, а затем сказал:

– Моя дорогая, в этих вопросах я полностью доверяю вашему вкусу. Но прошу вас, не задерживайтесь. Мне не терпится увидеть то, что вы хотите мне показать.

Ливия никогда не считалась застенчивой и очень редко краснела. До тех пор, пока не встретилась с Александром Проковым. Теперь же она то и дело заливалась румянцем.

– И еще я была бы рада узнать ваше мнение по поводу расцветки обоев в салоне.

– Я всецело доверяю вашему вкусу, мадам, но сделаю, как вы прикажете. – Александр щелкнул каблуками, отвесил поклон и вышел из гостиной. Закрыв за собой дверь, он остановился посреди холла и замер, прислушиваясь к себе, ожидая, пока аура этого дома наполнит его. Он и этот дом, обиталище духа Софии Лейси, словно вели молчаливый диалог друге другом.

Это был его второй визит сюда после помолвки с Ливией – первый раз он приходил с архитектором.

Александр прошел через просторный холл к открытой парадной двери. Интересно, подумал он, слежка за ним все еще продолжается? Преследователи могли бы догадаться о том, что, если бы ему было что скрывать, он вел бы себя гораздо осторожнее. Тем не менее они уже следили за ним, когда он вышел из своих апартаментов, и не отстали, даже когда он пришел сюда. За последнее время он успел привыкнуть к их присутствию. Еще немного, и ему станет их не хватать, если они вдруг прекратят слежку, с усмешкой подумал Александр. Он так и не понял, чьи люди за ним следят. Впрочем, пока он хранит бдительность, это и не важно.

Проков вышел на крыльцо и огляделся. С первого взгляда он не заметил ничего подозрительного. Впрочем, вот он, тут как тут. Мужчина на противоположной стороне улицы сосредоточенно соскребал конский навоз с мостовой, укладывая его в ведро. В этом занятии не было ничего необычного, если бы не странная манера незнакомца держать лопату, выдававшая в нем дилетанта.

Александр пожал плечами. Какое ему дело до того, что соглядатаю пришлось битый час возиться с дымящимся дерьмом. Александр уже собрался вернуться в дом, как какое-то неуловимое движение на площади привлекло его внимание. Он резко обернулся. На мгновение над оградой сквера показалась голова. И тут же пропала. Александру показалось, что он узнал Татаринова. Какие могли быть у Татаринова дела в саду на Кавендиш-сквер? Александр решил было перейти на ту сторону и выяснить этот вопрос, но за спиной услышал шаги Ливии. Объяснение с Татариновым подождет. Александр вернулся в холл.

– А, вот вы где, – сказала Ливия. Она вышла проводить декоратора. – Вы решили, какой цвет обоев вам больше нравится?

– Еще нет, – ответил Александр, мгновенно переключившись. Он давно научился этому трюку – словно убираешь проблему в ящик и запираешь его на ключ. Татаринов и все, что с ним связано, подождет до лучших времен. – Давайте посмотрим вместе.

– Давайте!

Собаки закружились вокруг Ливии, не успела она войти в салон, где рабочие уже наклеивали обои.

– О Боже! – воскликнула она. – Я очень надеюсь, что вам нравится золотистый, его уже поздно менять на зеленый.

– Да, менять что-то уже поздно, – согласился Александр, – но, к счастью, моя дорогая, золотистый меня вполне устраивает. – Он болезненно поморщился, взглянув на собак, которые, встретив его взгляд, вдруг разом заскулили, прижимаясь животами к полу и подобострастно помахивая хвостами, после чего поспешно ретировались.

Ливия взяла псов на поводки. Собаки, осмелев, снова залаяли.

– Тихо! – приказала им Ливия.

Алекс подтянул бриджи и присел на корточки. Он что-то тихо сказал собакам на непонятном Ливии языке – видимо, на русском. Терьеры перестали лаять.

– Знаете ли, этих собак придется научить хорошим манерам, если они собираются жить со мной под одной крышей, – заметил он, ловко поднявшись на ноги и отряхнув бриджи.

– Вы можете попытаться, – со смехом сказала Ливия, – но я не стала бы оценивать ваши шансы слишком высоко.

– Тогда им придется уйти, – заявил он. – Итак, что вы собирались мне показать?

Ливия вздрогнула. Возникла неприятная пауза. Однако Ливия быстро оправилась и, пожав плечами, сказала:

– Кое-что в столовой. Но нам понадобится стремянка. Можно взять ее у рабочих.

Александр подхватил оказавшуюся не у дел стремянку.

– Ведите.

Ливия первой прошла в столовую. Мебель была укутана в простыни, покрытые строительной пылью, стены покрашены лишь наполовину.

– Мы тут кое-что подремонтировали, как только переехали в этом дом, – сказала Ливия, – но сделать удалось совсем немного. – Она не стала говорить, что средств едва хватило лишь на то, чтобы заделать щели и покрасить стены и потолки. – Однако во время ремонта мы заметили кое-что по-настоящему интересное. – Ливия остановилась посреди комнаты и подняла голову. – Взгляните на фреску. – Засмеявшись, она отошла в сторону, дав возможность Александру установить стремянку в нужном месте.

Алекс стал на стремянку и, запрокинув голову, уставился на изящно выполненную фреску на потолке.

– Господи…

– Ну разве не прелесть? – со смешком сказала Ливия снизу. – С чего бы респектабельной старой деве, какой была леди София Лейси, терпеть такое шокирующее фривольное произведение над обеденным столом?

Александр понял, с какой силой сжимает поручни стремянки только после того, как почувствовал покалывание в пальцах. Он ослабил хватку, размял пальцы и не нашелся что сказать. Это его мать заказала фреску? Или оба его родителя? Им нравилось отдаваться чувственным шалостям? Здесь, в столовой? На обеденном столе? Александр пришел в замешательство. И все же… и все же что он на самом деле знал о своем отце? Ничего, кроме того что отец на алтарь патриотического долга положил все, превратив себя в сурового аскета. Во имя долга он пожертвовал тем, что было у них с Софией Лейси.

Царица Екатерина потребовала возвращения своего вассала, и князь Проков повиновался. Такова была версия, рассказанная им сыну.

– Вы в порядке? – спросила Ливия. – Разве фреска вас не позабавила?

– Да, конечно. Римская оргия. – Алекс даже выдавил из себя смешок, спускаясь со стремянки. – Подозреваю, что нормальные люди предпочли бы ее закрасить.

– Но это было бы кощунством! – возмутилась Ливия. – Такая красивая вещь! К тому же я не вправе здесь что-нибудь менять. Словно этот дом всего лишь передан мне на время, вернее – вверен мне. Да, именно так. Я должна относиться к нему с почтением, иначе он отомстит мне. – Ливия рассмеялась, словно хотела все сказанное обратить в шутку, но у Александра возникло ощущение, что говорила она вполне серьезно.

– Уверен, что так оно и есть, – сказал Александр и сложил стремянку. – Есть ли здесь еще какие-нибудь прелести вроде этой фрески?

– Всего лишь несколько забавных маленьких вещиц на кухне: форма для желе двусмысленного вида и пара фривольных безделушек. Как бы то ни было, эти находки заставили нас всех задуматься.

– Могу себе представить, – сказал Александр, пытаясь осмыслить это новое измерение в образе неизвестной ему матери. – Но раз уж мы заговорили о кухне… Где живут ваши престарелые слуги, пока идет ремонт?

– Они все вместе с котом прекрасно живут на своей половине, – сообщила Ливия, оттаскивая собак за поводки от ведер с краской. – Они не позволили рабочим ничего переделывать на их половине, и я не стала настаивать. Как только ремонт закончится, они вернутся к работе.

– Ах да, – Алекс провел рукой по подбородку, – возможно, настал подходящий момент поговорить об этом. Может, вернемся в гостиную?

Ливии стало немного не по себе, но она лишь кивнула в знак согласия и пошла в гостиную, отпустив собак, которые, первыми забежав в гостиную, улеглись напротив пустого камина. Ливия поежилась от холода.

– Мы можем развести здесь огонь. Я схожу на кухню и принесу угля.

– Нет, – сказал Александр несколько резче, чем хотел, и тут же поспешил исправить оплошность: – Ливия, милая моя, то, что уместно для дочери деревенского викария в его доме, не подобает делать хозяйке лондонского дома.

Ливию не так-то легко было разубедить.

– Возможно, вы и правы, но здесь некому развести огонь. Разве что вы, князь Проков, окажете мне честь?

Он решил не отвечать на вызов. За время их недолгого знакомства она слишком ясно дала понять, что ей не нравится его властная манера обращения с ней.

– Полагаю, минуту-другую мы можем потерпеть холод, – сказал он с улыбкой, словно предлагал перемирие.

Александр снял сюртук.

– Возьмите и укройтесь. – Он накинул ей на плечи сюртук и свел полы под самым ее подбородком, так что лицо ее оказалось запрокинутым. – Сколько огня, – тихо сказал он. – Дайте-ка подумать, как мне с этим быть.