Завтра будет завтра

11

Кэролайн вздрогнула и подняла голову от бумаг, разложенных на отцовском столе. Кто мог стучать к ней в такое время? Она бросила взгляд на часы – без четверти двенадцать. Может быть, что-то случилось в клинике?

Кэролайн встала из-за стола. Пока она шла к двери, стук повторился.

– Кто там? – спросила Кэролайн.

– Это Дэвид, открой, пожалуйста!

Кэролайн замерла. Как часто она мечтала об этом. Сколько слов придумывала, а теперь не могла даже пошевелиться. Что ему нужно здесь?

– Кэролайн, открой! Ты же обещала отцу выслушать меня, когда придет время. Оно пришло.

Кэролайн вспомнила, как она прощалась с четой Гриффин на вокзале. Да, тогда она дала слово и сейчас должна его сдержать. Кэролайн распахнула дверь.

На пороге под проливным дождем в мокром плаще стоял Дэвид со свертком в руках. Кэролайн посторонилась и пропустила гостя в дом. Сверток тут же запищал, но Дэвид что-то тихо пробормотал, и ребенок успокоился.

– Зачем ты потащил ко мне ребенка в дождь да еще и ночью? – спросила Кэролайн и удивилась этому вопросу. Как будто ей больше не о чем спросить Дэвида!

– Я должен был так сделать, – просто ответил Дэвид. – Можно, я сниму плащ?

Кэролайн кивнула.

Дэвид замешкался, не зная, куда положить ребенка. Кэролайн тяжело вздохнула и взяла у него из рук сверток. Пока Дэвид раздевался, она откинула краешек одеяла и посмотрела в глаза ребенку Дэвида.

Малыш сосредоточенно сосал пальчик и несколько удивленно смотрел на Кэролайн. У него были золотистые кудряшки и глаза изумрудно-зеленого цвета.

– Позволь, я представлю тебе своего сына, – сказал Дэвид.

Кэролайн пожала плечами и поправила на ребенке одеяло. Сын так сын.

– Эдвард Дэйв Гриффин.

– Дэйв? – несколько изумленно уточнила Кэролайн.

– Я решил, что могу таким образом хоть частично оплатить долг перед твоим отцом.

Кэролайн пожала плечами и пошла в гостиную. Там она положила ребенка на диван и развернула одеяло. Малыш обрадовался и улыбнулся ей.

– Зачем ты пришел? – спросила Кэролайн, поспешно отходя от ребенка. Что-то дрогнуло в ее сердце почти так же, как бывало, когда она смотрела на Дэвида.

– Я пришел рассказать тебе правду. Если кто и должен знать все до конца, то только ты.

Кэролайн указала на кресло у камина и сама села напротив. Дэвид опустился в кресло, и Кэролайн смогла рассмотреть его лицо. Она вдруг поняла, что Дэвид очень устал и много страдал в последние месяцы.

– Начну сначала. Когда мне было двадцать два года, я сдал материал для донорской картотеки в клинике.

Кэролайн удивленно посмотрела на него.

– Берн узнал об этом и о том, где сейчас находится мой материал. Выяснилось, что его передали в другую клинику. Берн сделал себе зарубку на память. Мало ли когда может пригодиться?

– И почему я тогда не послушалась доктора Баррета? Мы ведь знали, что Стенли украл картотеку. Я тогда хотела сказать тебе, но забыла.

Дэвид не стал это комментировать. Если бы он знал об этой краже, он бы, наверное, уже тогда рассказал Кэролайн обо всем, но что уж теперь гадать, что было бы, если бы…

– Потом ты выгнала его с работы, они с Эрикой некоторое время скитались по разным графствам в поисках работы, и вдруг выяснилось, что Эрика беременна. Тогда Стенли придумал гениальную, на его взгляд, комбинацию. Он подделал документы, и получилось, будто Эрика оплодотворена моим семенем. В тот день, в голубой гостиной, Эрика показала мне эти документы, и потому я сказал, будто ребенок мой.

– Откуда ты узнал о том, что это ребенок Стенли? Ты сделал анализ?

– Эрика перед смертью сказала мне об этом.

– Эрика умерла?

– Да, врачи не смогли вовремя обнаружить у нее страшное заболевание. Если бы узнали раньше, ее можно было бы попытаться спасти, если прервать беременность на ранних сроках, или дождаться седьмого месяца, но все это время женщина должна находиться под присмотром врачей. Эрика доходила почти до конца. Роды должны были состояться через неделю…

Дэвид замолчал. Ему до сих пор сложно было об этом говорить. Кэролайн тоже молчала, не зная, что сказать. Получалось, что Дэвид никогда не изменял ей, а значит, не предавал ни ее, ни их любовь.

Эдвард Дэйв Гриффин захныкал. Кэролайн встала с кресла и подошла к ребенку, чтобы успокоить его. Она прижимала к груди маленькое теплое тельце и думала о том, как все смешалось и запуталось.

– Я встретился со Стенли и потребовал от него отказаться от прав на ребенка и уехать как можно дальше, – продолжал Дэвид. – Больше он не войдет ни в мою жизнь, ни в жизнь Эдварда.

– Ты решил усыновить мальчика?

– Все вокруг и так считают его моим сыном. – Дэвид пожал плечами. – А к тебе я приехал только потому, что не мог жить, зная, как плохо ты думаешь обо мне. Я и сейчас уверенно могу сказать, я люблю только тебя, Кэролайн, и всегда буду любить.

Кэролайн подняла на него взгляд.

– Что ты хочешь, чтобы я ответила тебе? – спросила она.

– Я всегда заботился о своем честном имени и превозносил долг. – Дэвид мрачно усмехнулся. – Я забыл, что любовь выше всего – и долга, и чести. Мне казалось, я смогу смириться со своей новой судьбой, смогу стать ребенку хорошим отцом и сделать из Эрики порядочную женщину, мать семейства и даже леди. Наверное, у меня бы это получилось. Но, умирая, я думал бы не о сыне и уж тем более не об Эрике, я думал бы о тебе. Мне не нужно было ее слушать, не нужно было поддаваться на рассуждения о благородстве и чести семьи. Я должен был взять тебя за руку, удержать, все объяснить, и тогда бы мы вместе что-то придумали. Я сделал нас несчастными, я ведь вижу, что ты страдала все эти месяцы. И даже теперь я опять совершил глупость, я принял этого ребенка в свое сердце, в свою семью, не думая о том, что смог бы вернуть тебя.

– Зачем ты все это мне говоришь? – еще раз спросила Кэролайн. Эдвард Дэйв Гриффин затих у нее на руках и уже сладко посапывал.

– Я не мог жить дальше, зная, что ты думаешь, будто я изменил тебе. Я должен был рассказать, как все было на самом деле, хоть одной живой душе. И я решил, что будет лучше всего, если я расскажу все тебе. Ты сможешь хранить тайну рождения Эдварда, и никто никогда не узнает, чей он сын. Даже мои родители, и уж тем более он сам. Прости меня, Кэролайн, я опять ставлю долг выше своих и твоих чувств. Наверное, я должен был оставить его в приюте…

Дэвид вышел в прихожую и взял свой плащ. Он накинул его на плечи и протянул руки к Кэролайн, чтобы забрать у нее сына.

– Ты не должен был отдавать его в приют, – тихо сказала Кэролайн, не выпуская ребенка из рук. – И не должен был ставить наши чувства выше долга и ответственности перед родителями и ребенком. Ты все сделал правильно, Дэвид. Если бы ты поступил по-другому, я бы разочаровалась в тебе. Дэвид, которого я люблю, никогда бы не бросил новорожденного на произвол судьбы. Куда ты собрался на ночь глядя?

– Я должен вернуться в Гриффин-холл. Не хочу останавливаться с Эдвардом в гостинице.

– Я никуда не отпущу тебя ночью, под дождем и тем более с ребенком, – решительно сказала Кэролайн. – И вообще, зачем ты потащил с собой в такую даль малыша? Отправляйся в ванную, приведи себя в порядок, а я пока накрою на стол.

Дэвид беспрекословно подчинился. Он всегда так чутко относился к настроению Кэролайн, но сейчас не мог понять, что она чувствует и что хочет сделать.

Когда Дэвид вернулся в гостиную, Эдвард наслаждался теплым молоком и вниманием Кэролайн.

– Он уже понимает толк в женщинах! – усмехнулась Кэролайн, когда заметила Дэвида. – Я взяла из твоей машины сумку с подгузниками и соской со смесью. Он явно хотел есть.

– Значит, скоро он уснет, – Дэвид несколько скованно улыбнулся. – Пока Эдвард отлично умеет только спать и есть.

И правда, через три минуты ребенок выпустил соску, закрыл глазки и засопел. Кэролайн прикрыла его одеялом и подошла к камину. На каминной полке стояли два пузатых бокала и открытая бутылка виски.

– Это та самая бутылка? – спросил Дэвид.

– Да. Я просто подумала, что с нее все началось, так почему бы… – Кэролайн замолчала. Ей было очень тяжело продолжать. Она столько пережила, столько выстрадала, и сейчас сделать этот шаг было не так-то просто. – В общем, раз уж у нас не получилось вдвоем, почему бы не попробовать втроем?

Дэвид ошеломленно смотрел на нее.

– Я понимаю, все это странно и неожиданно, но просто я ждала тебя и думала, из-за долга, чести, обиды и прочей ерунды мы с тобой потеряли так много времени. И если ты хотя бы получил сына, я вообще осталась ни с чем. В моей жизни есть только клиника, но даже для папы она не была центром вселенной. У человека должны быть близкие, родные люди. У меня во всем мире есть только один такой человек – ты. И если я полюбила твоих родителей только потому, что их любишь ты, разве я не смогу полюбить твоего сына? Хотя бы потому, что он отчаянно нуждается в матери. К черту все обиды, я больше не могу жить без тебя! Знаю, что могу быть счастлива, и лишь по собственной глупости отказывалась от этого счастья. Я хочу быть с тобой, Дэвид, и только с тобой, потому что люблю тебя.

Дэвид почувствовал, как на глазах у него появляются слезы. Он поставил свой бокал обратно на каминную полку и взял из рук Кэролайн ее бокал.

Он вновь был так близко. Как же она могла жить без тепла его тела, без его запаха и без этих крепких объятий.

– Ну почему каждый раз мы остаемся без ужина?! – чуть возмущенно спросила Кэролайн.

Дэвид не ответил. Он просто поцеловал свою женщину. Женщину, которая всегда должна быть рядом с ним, потом что она и есть его счастье.

Эдвард Дэйв Гриффин вел себя тихо, словно боялся помешать.