Зеркальное отражение

9

Выйдя из больницы, Дайана остановилась в раздумье. Как и любой впервые беременной женщине, ей хотелось побольше узнать о том, что происходит в ее организме. Однако в аптеке она рисковала наткнуться на знакомых, которым пришлось бы объяснять, зачем понадобилась столь специфическая покупка.

В конце концов искушение возобладало над осторожностью, и Дайана решительным шагом направилась в ближайшую аптеку, расположенную за углом. Однако она не сразу решилась приблизиться к нужной полке. Для начала Дайана взяла аспирин, затем упаковку ваты. И только потом осмелилась протянуть руку к заветной брошюре.

Поглощенная чтением красочного издания «У вас будет малыш», Дайана не обратила внимания на то, что кто-то остановился за ее спиной.

— Что это?

Неожиданный вопрос заставил Дайану вздрогнуть от испуга. Резко обернувшись, она лицом к лицу столкнулась… с Клейтоном Уинстоном.

— Что у тебя в руках? — снова спросил он.

— Ничего особенного, — соврала Дайана. Спрятав брошюру за спину, она протянула вперед другую руку. — Вата, аспирин…

— Это меня не интересует, — перебил ее Клейтон. — Покажи, что ты прячешь за спиной.

— Н-ничего, — повторила Дайана, но уже не так уверенно.

Видя, что она медлит, Клейтон силой вырвал брошюру. Прочел название и ошеломленно присвистнул.

— Вот это да!

Воспользовавшись его растерянностью, Дайана в свою очередь выхватила у него свою покупку.

— А тебе-то какое дело?

Опомнившись, Клейтон в бешенстве топнул ногой.

— И у тебя еще хватает наглости… — Заметив любопытные взгляды других покупателей, он оборвал себя на полуслове и отрывисто бросил: — Давай выйдем!

Подхватив упирающуюся женщину под руку, он поволок ее к кассе и, самолично расплатившись за покупки, буквально вытолкнул на улицу.

Выведенная из себя столь беспардонным обращением Дайана накинулась на Клейтона со словами:

— Псих! Что ты себе позволяешь? И что ты вообще здесь делаешь? Опять шпионишь за мной?

— «Что ты здесь делаешь, что ты здесь делаешь», — язвительно передразнил ее Клейтон. — Тебе не надоело, как попугаю, при каждой нашей встрече повторять одно и то же? Между прочим, я имею такое же право находиться в городе, как и все остальные. А в обоих предыдущих случаях ты сама заявлялась на мою территорию!

Поняв, что перегнула палку, Дайана смутилась.

— Извини…

— Чего уж там, — саркастически протянул Клейтон. — Кто же не знает, какими вспыльчивыми и неуравновешенными становятся беременные женщины! Кстати, а где твой кузен-телохранитель, преданный тебе как пес? Почему не защищает свою хозяйку?

— Заткнись! — взвизгнула Дайана. — Во-первых, я не беременна. Во-вторых, оставь в покое Алберта. Твои остроты на его счет плоски и неинтересны. А в-третьих, убирайся прочь с моего пути, ты, грязный, мерзкий…

— Достаточно, дорогуша, — оборвал Клейтон поток оскорблений. — Побесилась, и хватит. Обсуждение двух последних пунктов твоей проникновенной речи отложим на потом, поскольку больше всего меня сейчас волнует первый. Итак, ты беременна?

— Я же уже сказала, что нет!

— Позволь усомниться в правдивости данного заявления. Все признаки того, что ты ждешь ребенка, налицо. Может, мне перечислить?

Дайана поняла, что отпираться и дальше не имеет смысла. В конце концов скоро все равно наступит время, когда скрывать беременность станет невозможным. Так почему бы не разобраться со всем этим прямо сейчас?

— А даже если и так? — огрызнулась она. — Тебя-то ведь это не касается.

Клейтон помрачнел.

— Если ты считаешь меня одним из тех бессовестных и бессердечных мужчин, которые не считают должным отвечать за последствия своих связей, то ошибаешься. Мне далеко не безразлична судьба моего ребенка. И я хочу знать, что ты собираешься делать с ним.

Дайана стиснула зубы. Ну вот, сейчас начнет уговаривать сделать аборт. Пожалуй, даже пообещает дать денег на врача. Ну уж нет!

— Это мой ребенок, и мне решать, как с ним поступить. Если же ты рассчитываешь, что я откажусь стать матерью, то глубоко заблуждаешься.

Клейтон изумленно вскинул бровь.

— Ты хочешь сказать… Нет, неужели ты всерьез решила, будто я собираюсь заставить тебя прервать беременность?

Дайана оторопело уставилась на него.

— А разве не так?

— Конечно, не так, малышка! — расхохотался Клейтон. — Напротив, я намерен решительно настаивать на том, чтобы ты сохранила моего ребенка. Я даже готов угрожать запереть тебя в четырех стенах, лишь бы ты ничего не сделала с собой или с ним.

— Но…

Дайана хотела сказать, что и не помышляла ни о чем подобном. Однако Клейтон, неправильно истолковав ее «но», поспешно произнес:

— Черт возьми, Дайана, я вовсе не заставляю тебя воспитывать моего малыша! Если в твои планы это не входит, я вполне смогу и самостоятельно позаботиться о нем. Только выноси и роди его, а все остальное я беру на себя.

Дайана на мгновение потеряла дар речи. Да как он вообще мог подумать, будто я способна бросить ребенка на произвол судьбы! — мысленно возмутилась она. Что я не хочу этого малыша! Этот мерзкий тип готов усомниться в моих материнских качествах! Собирается забрать у меня то единственное, что отныне составляет смысл моей жизни! Но вы меня плохо знаете, мистер Уинстон. Я никому не позволю распоряжаться мной и моим ребенком!

Приняв такое решение, Дайана уперла руки в бока и дерзко взглянула на Клейтона.

— Все это, конечно, хорошо. Однако с чего ты взял, будто приходишься отцом ребенка?

Клейтон нахмурился.

— А разве это не так? Разреши напомнить, что я был твоим первым мужчиной. И что той ночью мы не предохранялись.

— Первым — согласна. Но почему ты уверен, что единственным?

О Господи, как трудно говорить подобное в лицо любимому человеку!

Клейтон нахмурился еще больше.

— А разве… — Внезапно он изрыгнул страшное проклятие. — Так, значит, ты и твой паршивый кузен…

— Тебя это не касается.

Она повернулась, собираясь уйти, однако Клейтон схватил ее за руку.

— Нет, подожди, мы еще не закончили. Так вот на что ты намекала, когда говорила, будто найдешь себе другого учителя! Выходит, ты с твоим двоюродным братцем уже тогда… О Боже, Боже…

Дайана удивленно посмотрела на Клейтона. Но в следующую же секунду сообразила, что ему ничего не известно о дате приезде Алберта. Поборов изначальный порыв рассеять его заблуждение, она снова повторила:

— Тебя это не касается.

Клейтон процедил сквозь стиснутые зубы:

— Хорошо. Я не имею никакого права вмешиваться в твою личную жизнь. Однако не будешь же ты отрицать, что ребенок может быть и от меня! Как только станет возможным, я пройду тест на отцовство, и…

— Ребенок не от тебя, Клейтон.

Он моментально умолк и недоверчиво посмотрел на Дайану.

— Что? Повтори, что ты сказала?

Собрав всю силу воли в кулак, Дайана снова произнесла:

— Ребенок не твой.

— Неправда! Ты не можешь быть в этом стопроцентно уверена, пока…

Клейтон не договорил. Он весь как-то потемнел и сгорбился. Глядя на него, Дайана испытала небывалый прилив любви и жалости. Казалось, еще секунда, и она бросится ему на шею и признается в том, что все, сказанное ею, — неправда. Что она действительно ждет ребенка от него, Клейтона, и что она без памяти влюблена в отца своего ребенка…

Вот только отец ребенка не любит ее.

Эта мысль придала Дайане решимости довести начатое до конца. В упор глядя на Клейтона, она уверенно произнесла:

— Существуют признаки, по которым женщина определяет, беременна она или нет. Так вот… — Дайана запнулась, увидев, какая мука отразилась в глазах Клейтона. Потупившись, она продолжила уже менее уверенно: — В общем, после нашей ночи ничего не было. Вернее, кое-что было… поэтому-то я и знаю наверняка, что ребенок не твой.

В воздухе повисла тишина. Они стояли и молчали, не зная, что еще сказать. Да и разве в такой момент слова могли бы хоть чем-то помочь? Каждый прощался со своими заветными мечтами, не представляя, как жить дальше. По щекам Дайаны текли слезы. Но она едва ли сознавала, что плачет…

Внезапно послышались торопливые мужские шаги, и из-за угла показался Алберт. Он видел, как Дайана вошла в аптеку, и обеспокоенный долгим отсутствием молодой женщины отравился ее разыскивать.

— Дайана! — крикнул Алберт еще издалека. — Этот тип опять пристает к тебе?

— Нет, Алберт… — Заметив, что плачет, она принялась торопливо вытирать слезы. — Все хорошо.

— Куда уж лучше, — проворчал кузен. Приблизившись к молодой женщине и разглядев на ее лице мокрые разводы, он обеспокоенно воскликнул: — Ты плакала?

— Нет-нет, — испуганно возразила Дайана. — Просто соринка в глаз попала.

— А похоже на целый воз соринок, — пробурчал Алберт. Повернувшись к Клейтону, он угрожающе произнес: — Послушайте, вы, мистер Не-Помню-Как-Вас-Там, до сих пор у нас не было возможности познакомиться ближе, и нельзя сказать, что я сожалею об этом. И я не имею права указывать вам, как поступать…

— Вот именно, — подтвердил Клейтон насмешливо. Казалось, гневная тирада Донахью лишь позабавила его.

— Однако, — продолжил Алберт, словно бы не расслышав реплики соперника, — родственные отношения с мисс Глэдстон позволяют мне напомнить вам о том, что вы имеете дело с леди, а значит, должны вести себя как подобает джентльмену.

Клейтон покосился на Дайану и сказал:

— Как я однажды уже осмелился заметить вашей многоуважаемой сестрице, здесь нет ни леди, ни джентльменов. Не забывайте, что вы находитесь в Австралии, а не в Англии, любезный.

— Тем не менее, — произнес Алберт, все более и более раздражаясь, — вы не должны забывать о том, что разговариваете с женщиной, а значит, обязаны с должным уважением относиться к ее полу.

— О, пресловутый слабый пол! — саркастически воскликнул Клейтон. — Поверьте мне, ваша кузина лишена женских слабостей. Напротив, она, как дикая кошка, способна выцарапать глаза любому обидчику.

— Вы забываетесь! — выходя из себя, вскричал Алберт. — Я не позволю вам в таком тоне отзываться о мисс Глэдстон! Я вообще больше не позволю вам так обращаться с ней! Посмотрите, вы заставили ее плакать! Вы… вы не мужчина…

— Достаточно, — оборвал его Клейтон, уязвленный последним замечанием. Ситуация вдруг перестала казаться ему забавной. — Пошутили, и ладно. Однако ж советую вам впредь не увлекаться, мальчик. Иначе, — тут он продемонстрировал огромные кулаки, — вы познакомитесь кое с чем, что едва ли сумеете забыть так же быстро, как мое имя.

Алберт тут же встал в боксерскую стойку.

— Вы мне угрожаете?

— Воспринимайте это как дружеское предупреждение.

— Примите к сведению, что я не нуждаюсь в подобного рода предостережениях. И вы мне не друг, мистер.

— Да бросьте, любезный кузен, — фамильярно протянул Клейтон. — Ведь вы все равно не будете драться. Ваши правила не позволяют размахивать кулаками в присутствии дамы.

Колкое замечание достигло цели. Алберт побагровел от ярости.

— Ошибаетесь, мистер!

— И чем же вы это докажете? — продолжал подзадоривать его Клейтон.

— А вот этим!

И прежде чем Дайана сумела остановить Алберта, он ринулся на соперника. В ужасе зажмурившись, молодая женщина различала звуки борьбы, продолжавшейся некоторое время. Затем кто-то взвыл от боли и шлепнулся на землю.

— Можешь открыть глаза, — услышала она негромкий голос Клейтона. — Твой кузен хорошо дерется. Честное слово. Пускай же он и в дальнейшем так же рьяно защищает тебя. Желаю вам обоим счастья.

Когда Дайана наконец осмелилась оглянуться по сторонам, Клейтона и след простыл. На земле, прислонившись спиной к стене, сидел Алберт и растерянно потирал затылок.

— Алберт! Ты не пострадал? — тут же кинулась к нему Дайана.

— Главным образом пострадало мое самолюбие, — мрачно пошутил кузен. — И еще немножко голова.

Осматривая его затылок, Дайана не удержалась, чтобы не упрекнуть Алберта:

— Тебе не следовало связываться с Уинстоном. Местные парни не рискуют становиться ему поперек дороги. Еще никому и никогда не удавалось одержать верх над нашим соседом.

— Выходит, я один такой смелый? — улыбнулся Алберт.

— Лучше сказать, безрассудный.

— Однако этот парень дерется как профессиональный боксер, — заметил Алберт с оттенком невольного восхищения. — Хотелось бы мне встретиться с ним в другое время и при других обстоятельствах.

— О нет! Едва ли такой черствый и бессердечный тип, как Клейтон, заслуживает твоего уважения. Он не из тех, с кем следует искать дружбы.

Алберт с удивлением взглянул на кузину.

— Тебе не кажется, что ты судишь о нем несколько предвзято? Конечно, я не так хорошо знаю его, как хотелось бы. Но, кажется, это добрый и великодушный малый. Он мог бы отдубасить меня до полусмерти, а ограничился тем, что положил на обе лопатки.

— А поднимать тебя тоже он должен? — улыбнулась Дайана, помогая Алберту встать на ноги. — Хватит прохлаждаться, нам еще нужно пройтись по магазинам.

— Кстати, я ведь так до сих пор и не поинтересовался, чем закончился твой визит в больницу. Что сказал врач?

Сердце у Дайаны ёкнуло. Однако, сообразив, что двоюродный брат имеет в виду вовсе не ее беременность, а всего лишь желудок, молодая женщина мысленно посмеялась над своими страхами.

— Сказал, что все в порядке. Но в будущем советовал не злоупотреблять жареным и копченым и не пить слишком много газировки.

— Рад, что все обошлось. — Заметив в руках кузины пакет с покупками, Алберт спросил: — А что там? Лекарства, которые прописал врач?

— Да-да, — поспешно подтвердила Дайана, украдкой проверяя, не торчит ли брошюра.

И зачем только ей понадобилось покупать эту красивую книжку с картинками! Невероятно, сколько неприятностей способно причинить одно маленькое издание.

— Давай понесу, — предложил Алберт, протягивая руку к пакету.

— Ни за что! — Дайана с быстротой молнии спрятала пакет за спину. Встретив изумленный взгляд кузена, она смущенно пробормотала: — Мне вовсе не тяжело.

Он растерянно развел руками.

— Как хочешь.

Но было видно, что странное поведение кузины заставило его призадуматься.

Сделав все необходимые покупки, они собрались возвращаться на ранчо. Когда подошли к машине, Алберт заявил:

— Теперь мой черед вести автомобиль.

— Валяй, — милостиво согласилась Дайана. — Но если во что-нибудь врежешься, пеняй на себя.

— С чего ты взяла, что я обязательно должен во что-нибудь врезаться? — возмутился Алберт.

— У моего пикапа весьма непростой характер, — пояснила Дайана. — Справиться с ним порой труднее, чем с самой норовистой лошадью.

— Ерунда! Просто вождение не самое подходящее занятие для женщины, — заявил кузен, решительно забирая ключи от машины. — Здесь требуется твердая мужская рука.

Дайана притворилась разгневанной.

— Шовинист! Отдавай-ка ключи обратно!

Она попыталась отнять их, однако сделать это оказалось не так-то просто. Алберт зажал ключи в руке и поднял высоко вверх так, чтобы Дайана не могла дотянуться.

— Шучу, шучу! — наконец произнес он, устав отбиваться от ее яростных нападок. — Однако машину поведу все-таки я.

— Хорошо. Но если с пикапом что-нибудь случится, купишь мне новый.

— С удовольствием, — широко улыбнулся Алберт. — По этому-то давно плачет свалка.

За подобный отзыв об автомобиле ему пришлось выдержать новую серию тычков и затрещин от кузины.

Наконец они угомонились и сели в машину. Выехав за город, Дайана и Алберт некоторое время оживленно болтали. Однако вскоре Алберт погрузился в задумчивость. Заметив это, молодая женщина поинтересовалась:

— О чем ты думаешь?

— О том, что произошло в городе. Мне все же не стоило ввязываться в драку с Уинстоном. Мне вообще не нужно было вмешиваться в ваши дела.

Дайана нахмурилась.

— Давай не будем разговаривать на эту тему.

— Напротив, мне хотелось бы выяснить все раз и навсегда. — Алберт съехал на обочину и заглушил мотор. Повернувшись лицом к Дайане, он спросил: — Что происходит между тобой и Клейтоном?

— Зачем ты остановился? — требовательно спросила Дайана. — Нас, наверное, уже заждалась мама!

— Лишних пятнадцать минут роли не играют. А то, о чем я собираюсь поговорить с тобой, слишком серьезно для того, чтобы обсуждать за рулем.

Дайана запаниковала.

— Мне душно!

— Тогда давай выйдем, — предложил Алберт и, взглянув в расширенные от испуга синие глаза, серьезно произнес: — Можешь пытаться увиливать от разговора сколько угодно. Однако до тех пор, пока мы кое о чем не потолкуем, автомобиль не тронется с места.

— Хорошо, — неохотно уступила Дайана. — Я согласна.

Молодая женщина догадывалась, что сейчас ей предстоит выслушать объяснение, которого до сих пор она так старательно избегала.

Видно, чему быть, того не миновать, обреченно подумала Дайана, выходя из машины. Сегодня явно не мой день. Сначала Клейтон, потом драка, а теперь еще и это!

Солнце уже клонилось к закату. От всех предметов на землю ложились длинные тени. Жара спала, но в воздухе по-прежнему не чувствовалось ни малейшего ветерка. Кругом расстилалась холмистая равнина, которую лишь кое-где оживляли группки чахлых кустов.

Обогнув машину, Алберт приблизился к Дайане. Было заметно, что он сильно волнуется. Предварительно откашлявшись, он произнес:

— Ты так и не ответила на мой вопрос, Дайана. Что связывает тебя с Клейтоном?

— Мне не хотелось бы затрагивать данную тему, Алберт. Поверь, что бы между нами ни происходило, это не имеет никакого отношения к тебе.

— Ты ведь его любишь, правда? — напрямик спросил Алберт.

Вопрос застал Дайану врасплох. Не зная, как отреагировать, она медленно покачала головой.

— Я понимаю, что ты желаешь мне только добра, но… ты не имеешь права спрашивать об этом.

— Ошибаешься, имею. — Алберт подошел вплотную к Дайане и взял ее руки в свои. — Это право мне дает моя любовь, Дайана. Да, ты не ослышалась. Я люблю тебя.

— О, Алберт… — только и смогла вымолвить молодая женщина.

Он горько усмехнулся.

— Можешь не продолжать. Я знаю наперед все, что ты скажешь. «Миленький Албертик, большое тебе спасибо за все, что ты для меня сделал. Мне очень дорого твое признание. Я тоже тебя очень уважаю, ценю и люблю… но только как брата». Угадал?

Дайана потрясенно уставилась на него.

— Да… в целом да… Но зачем тогда тебе вообще понадобилось…

— Заводить этот разговор? — закончил за нее Алберт. Он мягко поправил выбившийся из прически молодой женщины локон. — Мы взрослые люди, Дайана, и поэтому я не буду ходить вокруг да около. Приехав на ранчо и увидев тебя после многолетней разлуки, я влюбился в тебя с первого взгляда. Мне уже двадцать семь, но до сих пор я не встречал девушку, подобную тебе. Умную, чуткую, доброю, нежную… Впрочем, сейчас не время для комплиментов, верно? И я сразу же осознал, что мои чувства для тебя не являются секретом. Ты поняла, что я очарован тобой, в первый же день, ведь так?

Дайана с трудом кивнула. Это было самое странное признание изо всех, которые когда-либо приходилось ей слышать.

— Да, так…

— Однако все мои комплименты и ухаживания оказались для тебя неприятными. — Заметив, что Дайана сделала протестующий жест рукой, Алберт покачал головой. — Нет, не отрицай. Я отнюдь не идиот и не слепой, чтобы тут же не понять этого, несмотря на то что ты ни на минуту не переставала улыбаться. Пока наши отношения не выходили за рамки родственных, все было в порядке. Но стоило лишь мне взглянуть на тебя не так, как подобает брату, ты немедленно напрягалась и замыкалась в себе.

Дайана ощутила себя последней стервой. Как же она плохо знала Алберта, раз решила, будто он способен приставать к ней с банальными объяснениями в любви! Что он не понимает, до какой степени безразличен ей!

— Извини…

— Не стоит, Дайана. Тебе не за что просить прощения. Как говорится, сердцу не прикажешь, — грустно улыбнулся Алберт. — Поняв, что у меня нет никаких шансов, я попытался с этим смириться. Я каждый день приучал себя к мысли, что отношусь к тебе лишь как к двоюродной сестре, не больше. И мне почти удалось сделать это… свыкнуться с мыслью, что я тебе совершенно безразличен… когда появился он.

Несмотря на то что Алберт не назвал имени, Дайана сразу же догадалась, о ком идет речь.

— Клейтон Уинстон, хозяин соседнего ранчо, — тихо произнесла она.

— Верно. До встречи с ним я тешил себя мыслью, что твое сердце не принадлежит никому. Понимаю, звучит глупо… однако каждый, кому довелось испытать любовь без взаимности, знает, насколько утешительна подобная мысль. Одно дело, когда ты просто оставил равнодушным, и совсем иное, когда тебе предпочли другого… — Алберт говорил медленно, с трудом подыскивая нужные слова. — Конечно, из писем я знал о ваших отношениях с Уинстоном… о том, что вы были даже помолвлены. Но все это звучало настолько…

— Эфемерно, — подсказала Дайана нужное слово.

— Да, эфемерно, призрачно… но только до тех пор, пока я собственными глазами не увидел соперника. Я возненавидел его раньше, чем успел разглядеть черты лица… едва лишь догадавшись по твоему взгляду, что это он.

— По моему взгляду? — удивилась Дайана. — Но как?

Алберт печально улыбнулся.

— Достаточно было взглянуть на вас двоих, чтобы понять обо всем остальном. Невооруженным глазом видно, что ты до сих пор любишь его, Дайана! Что бы ты ни говорила, как бы ни отрицала это чувство — оно существует! И когда я осознал это, то буквально взбесился от ярости.

— Ты… ты приревновал меня к Клейтону?

— Да, хотя и не имел для этого ни малейших оснований. Ведь ты никогда не давала мне повода для надежд. Однако я ревновал, черт побери, и почище, чем Отелло Дездемону!

В синих глазах Дайаны отразилось недоумение.

— Но зачем ты признаешься мне в этом?

— Я не хочу, чтобы между нами оставались секреты. — Алберт помолчал. — И в сегодняшней драке виноват я, только я! Ослепленный ревностью, я не желал замечать очевидного. Не хотел видеть, как хорошо вы с Уинстоном смотритесь вместе, какими глазами вы глядите друг на друга… Когда-нибудь я расскажу тебе все. Ты еще многого не знаешь…

— Что ты имеешь в виду? — Дайана с подозрением покосилась на кузена. — От меня что-то скрывают?

Спохватившись, что сболтнул лишнего, Алберт энергично затряс головой.

— Ничего особенного, не обращай внимания на мои слова. Скажу лишь, что вел себя крайне неразумно. Однако взбучка, полученная от Уинстона, основательно прочистила мне мозги, — с нервным смешком добавил он. — Итак, достаточно обо мне. Перехожу к главному.

Дайана приоткрыла рот в изумлении. А она-то считала, что самым главным было признание в любви! Неужели весь этот разговор двоюродный брат затеял с какой-то иной целью?

— Значит, твои чувства ко мне для тебя — не главное?

— Теперь — нет. Отныне самое важное для меня — твоя любовь. Твое счастье.

Дайана запротестовала:

— У меня нет никакой любви!.. Была… но теперь нет.

Алберт мягко взял ее за подбородок и заглянул в синие, блестящие от едва сдерживаемых слез глаза.

— Неправда. Ты любишь Клейтона, Дайана, и никогда не переставала любить его. Не пытайся бороться со своим чувством. Поверь мне, это бесполезно.

Слова, полные ласки и сочувствия, наконец пробились сквозь защитный панцирь, в котором Дайана пряталась от действительности столько лет. Не сдерживая больше слез, она бросилась на шею Алберту и с рыданием произнесла:

— Да, я люблю Клейтона! Люблю его, люблю, люблю! О, Алберт, пожалуйста, скажи, что же мне теперь делать?

Оба были настолько взволнованы, что даже не заметили промчавшегося мимо них на бешеной скорости автомобиля, а в нем — Клейтона с окаменевшим лицом.

Алберт принялся ласково гладить Дайану по голове, успокаивая ее, точно маленького ребенка.

— Ну-ну, девочка, все будет хорошо. Зачем же ты себя так долго мучила? Почему нельзя было просто пойти и рассказать Клейтону о своей любви? Или ты до сих пор винишь его в гибели отца?

— Нет, ни в коем случае! — горячо возразила Дайана. — Когда отец умер, я была в шоковом состоянии, несла всякую чушь. А потом из-за своего несносного упрямства отказывалась признаться, что ошибалась, и продолжала нападки на Клейтона. О Господи, как же мне теперь стыдно! Я, всегда считавшая себя неглупой и честной с собой и окружающими…

Новый приступ рыданий помешал ей договорить. Поняв, как нелегко Дайане говорить о своем заблуждении, Алберт поспешил оставить эту тему.

— Ты не должна ни в чем винить себя, Дайана. Ты действительно умная, добрая и справедливая девушка. Но все мы люди и, следовательно, имеем право на ошибку. Машины и то дают сбой, а человеческий организм устроен гораздо тоньше и сложнее, чем любой механизм.

Дайана улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, Алберт. Мне стало немного легче. Из тебя мог бы получиться высококвалифицированный психолог! Как жаль, что я…

Поняв, к чему она клонит, Алберт поспешно оборвал кузину:

— Не надо об этом. Как я уже говорил, сердцу не прикажешь.

Дайана с благодарностью взглянула на него.

— Какой же ты замечательный! Ты еще обязательно встретишь девушку своей мечты, которая по достоинству оценит и полюбит твое великодушное сердце, а не только внешность и деньги. Вот увидишь!

Алберт нежно коснулся губами золотистого локона.

— Я буду искать такую, как ты, Дайана.

Некоторое время они молчали. Солнце уже задело нижним краем линию горизонта, окрашивая небосвод в различные оттенки пурпурно-розового. Поднялся легкий ветерок, приятно освежавший после изнурительно долгого, жаркого дня. Где-то далеко прокричала какая-то птица, а вдалеке крупными прыжками пронеслись несколько кенгуру.

Наконец Алберт заговорил, возвращаясь к прежней теме.

— Что же мешает твоему счастью, Дайана? Ты любишь Клейтона, он любит тебя…

Однако Дайана сухо оборвала его:

— Ошибаешься. Клейтону я глубоко безразлична.

— Почему ты так в этом убеждена? Когда вы вместе, он глаз с тебя не сводит. И смею заметить, в его взгляде отражается отнюдь не скука.

— Но и не любовь. Он смотрит на меня, как охотник на желанную добычу. Пять лет назад я отказалась выйти за него замуж, и оскорбленное мужское самолюбие до сих пор не дает ему покоя. Он не успокоится, пока не докажет, что ни одна женщина не способна устоять перед его чарами… Однако со мной этот номер не пройдет!

Алберт с сомнением пожал плечами.

— А тебе не кажется, что ты снова заблуждаешься, обвиняя Уинстона в потребительском отношении к себе? Может, он действительно тебя любит?

— Если бы ты слышал, какие гадости говорил мне Клейтон, то взял бы свои слова обратно.

— Возможно, таким образом он просто пытался отомстить за твое напускное равнодушие.

Однако Дайана не согласилась с этим предположением.

— Ерунда! Если мужчина влюблен по-настоящему, он не позволит себе оскорблять избранницу. Клейтон видит во мне лишь средство для удовлетворения своих низменных инстинктов, не больше. Уверена, он вообще не способен на серьезные чувства.

— И тем не менее ты ошибаешься. Я знаю Уинстона совсем немного и все же готов головой поручиться за то, что он — один из самых порядочных людей, которых я когда-либо встречал.

В ответ на это Дайана ядовито заметила:

— На твоем месте я поберегла бы голову.

— Однако…

— Довольно, Алберт, — мягко, но настойчиво прервала кузена Дайана. — Я твердо решила, что больше никогда не вернусь к нему.

Поняв, что убеждать и дальше бесполезно, Алберт в отчаянии махнул рукой.

— А что ты еще решила, Дайана? — безжалостно спросил он. — Ты знаешь, что будешь делать дальше?

Она вдруг вся поникла.

— Нет, не знаю, — бесцветным голосом призналась молодая женщина. — Я вообще ничего не знаю.

Испугавшись, что был слишком резок, Алберт бросился успокаивать кузину.

— Прости меня, Дайана. Я не хотел… Все хорошо…

— Нет, ничего не хорошо! — вдруг взорвалась она. — Думаешь, мне легко было принять такое решение? Считаешь, это так просто постоянно сталкиваться с человеком, который тебе дороже всего на свете, и не мочь сказать ему о своей любви? Черт подери, как мне все это надоело! — Внезапно злость уступила место полному опустошению. — Ты не представляешь, как мне тяжело, Алберт… Вот бы уехать куда-нибудь далеко-далеко, чтобы не видеть ни Клейтона, ни ранчо, на котором все постоянно напоминает о нем…

Неожиданно Алберта осенила гениальная идея.

— Говоришь, хочешь оказаться как можно дальше отсюда? — переспросил он. — Так ведь нет ничего проще!

Дайана уставилась на двоюродного брата непонимающим взглядом.

— Что ты пытаешься этим сказать?

— Предлагаю полететь вместе со мной в Англию.

Дайана задумалась. А ведь это мысль! Почему бы мне и в самом деле не пожить у брата, размышляла она. Быть может, вдали от дома будет легче забыть о несчастной любви… Ну хорошо, не забыть, но, по крайней мере, смириться с мыслью о том, что Клейтон безвозвратно потерян. Жаль, конечно, расставаться с местами, где родилась и выросла. Но оставаться здесь долее невозможно.

Мне всего двадцать пять, так что я еще вполне смогу начать жизнь сначала. Почему бы не попытаться устроить свою судьбу в Англии? Алберт с радостью поможет на первых порах, а потом я отыщу способ отблагодарить его. А когда на свет появится мой малыш…

Стоп.

Ведь Алберту до сих пор ничего не известно о моей беременности! Не откажется ли он от первоначального намерения забрать меня с собой, узнав, что его многоуважаемая кузина в интересном положении?

Впервые с тех пор, как у Дайаны зародились первые подозрения насчет беременности, ее охватил стыд. Что скажут люди, когда узнают, что она нагуляла внебрачного ребенка? Что та, которую ставили в пример всем девушкам в округе как образец добродетели, оказалась падшей?

Конечно, в современном мире матери-одиночки стали достаточно распространенным явлением, чтобы окружающие перестали обращать на них внимание. Однако, несмотря на кажущуюся демократичность взглядов относительно этого вопроса, большинство людей подспудно продолжают осуждать девушек, рожающих вне брака.

Положение было осложнено еще и тем, что в окружении Дайаны царили поистине пуританские взгляды. Местные парни всегда были не прочь поразвлечься, однако в жены предпочитали брать чистых, невинных девушек. Да и Дайана когда-то, несмотря на то что до их свадьбы с Клейтоном оставались считанные дни, не позволяла жениху ничего, кроме невинных поцелуев. И это считалось само собой разумеющимся.

Но теперь ситуация в корне изменилась. Она беременна и ни за что не откажется от ребенка. Но как отнесется к подобному известию Алберт, чуть ли не боготворящий кузину? Захочет ли он и тогда взять ее с собой?

Поэтому, прокрутив в голове все вышеперечисленное, в ответ на заманчивое предложение кузена Дайана покачала головой.

— Ты очень добр, Алберт. Однако я не могу принять твое приглашение.

— Но почему? Если боишься, что я начну приставать к тебе…

— Ни Боже мой! — поспешно возразила Дайана. — Я знаю, ты не способен ни на какую подлость.

— Тогда, по-видимому, ты не хочешь чувствовать себя передо мной в долгу? Поверь, в первую очередь мной движут родственные чувства и я ничего не жду взамен. Воспринимай это как простую услугу, которую я оказал бы любому нуждающемуся в ней.

Однако Дайана снова возразила:

— Я знаю, ты предлагаешь помощь бескорыстно. Но дело не в этом.

— Так в чем же?

Набравшись решимости, Дайана произнесла:

— Ты был честен со мной, Алберт, и я хочу отплатить тебе тем же. Знай же: в ту ночь, когда гроза застала нас с Клейтоном вместе… мы не просто провели бок о бок целую ночь. Я сама не понимаю, как это случилось…

Алберт поспешно перебил ее:

— Не продолжай, я и так знаю.

Дайана изумленно взмахнула ресницами.

— Но откуда? Я не рассказывала об этом ни единой живой душе!

Алберт смутился.

— Откуда? Ну… я догадался…

— Только не надо мне пудрить мозги. Я этого не люблю. — В Дайане заговорило врожденное упрямство. — Признавайся, откуда тебе это известно?

Видя, что деваться некуда, Алберт сознался:

— Мне рассказала об этом твоя мать.

— Моя мать?! — Дайана казалась потрясенной. — Но ведь я ничего ей не говорила!

— Порой материнское сердце ведает гораздо больше, чем способны выразить слова.

Дайана никак не могла опомниться от этой новости.

— Так, значит, мама разговаривала с тобой обо мне? И до такой степени откровенно?.. О Боже!

Она отвернулась и закрыла лицо руками. Ласково коснувшись ее плеча, Алберт произнес:

— Ты не должна винить мать за это. Ведь ты — смысл ее жизни, все, что у нее осталось. Вполне понятно, что она способна говорить только о тебе.

— Но выкладывать подобные вещи первому встречному! Немыслимо!

— Я не первый встречный, — обиделся Алберт, убрав руку с плеча молодой женщины и отступая назад. — Я член вашей семьи и, следовательно, имею полное право знать обо всем, что творится внутри нее.

Осознав свой промах, Дайана сконфузилась.

— Прости, Алберт. Я вовсе не хотела обидеть тебя. Меня несколько шокировала подобная откровенность матери, только и всего.

— Понимаю. Я рад, что ты сама мне все рассказала. — Заметно повеселев, Алберт улыбнулся. — И зря ты так смущаешься: невинные девушки в наше время такая же редкость, как археоптериксы. Надеюсь, больше у тебя не осталось секретов, мешающих отправиться со мной в Великобританию?

Дайана уставилась на кончики своих запыленных лаковых туфель, которые надевала только в город.

— Осталось. — Молодая женщина глубоко вдохнула. — Я беременна.

Потрясенный новостью, Алберт некоторое время молчал. Наконец, судорожно сглотнув, он произнес:

— Вот этого я действительно не ожидал. Уинстон знает?

— Нет.

— Ты немедленно должна сообщить ему о своей беременности! — горячо воскликнул Алберт. — Ведь ты носишь под сердцем его ребенка, и Клейтон имеет право… нет, он должен узнать об этом!

Так я и предполагала, с горечью подумала Дайана, зябко поежившись. Стоило лишь рассказать о том, что я жду ребенка, как даже самый лучший из мужчин тут же пытается спихнуть меня другому.

— Вообще-то Клейтон догадался о моей беременности, — призналась Дайана. — Но он никогда не узнает, что ребенок от него. Скорее я соглашусь отрезать правую руку, чем рассказать ему об этом.

Алберт попытался возразить:

— Но он же отец!

— А я мать! И я ни с кем не собираюсь делиться моими родительскими правами. — Дайана вздохнула. — Я узнала о своей беременности лишь сегодня, от врача. Как ты, наверное, догадался, боли в желудке были лишь предлогом посетить гинеколога. Потом я зашла в аптеку, собираясь купить какую-нибудь книгу, в которой говорилось бы о том, как мне следует вести себя в моем положении. С ней-то в руках меня и застукал Клейтон.

— Теперь понятно, почему ты не разрешила мне понести твой пакет, — задумчиво произнес Алберт.

— Именно. Итак, поскольку я оказалась застигнутой на месте преступления, — усмехнулась Дайана, — отпираться не было никакого смысла. И знаешь, что Клейтон мне заявил? Что, если я не хочу нашего ребенка, он готов взять воспитание малыша на себя!

— Так… — пробормотал Алберт и в недоумении почесал затылок, пытаясь понять, что так возмутило Дайану. С его точки зрения Клейтон повел себя вполне благородно, не только признав малыша своим, но и выразив готовность позаботиться о его будущем.

— Неужели ты ничего не понимаешь? — заметив наконец озадаченный взгляд кузена, возмутилась Дайана. — Ведь Клейтон усомнился в том, что я готова и хочу стать матерью! Он решил, что я одна из тех матерей-кукушек, которым плевать на собственного ребенка!

— Тебе не кажется, что ты несколько сгущаешь краски? — осторожно поинтересовался Алберт. — Допустим, Уинстон решил, что ребенок для тебя нежелателен. Но ведь это была и в самом деле незапланированная беременность, верно? А раз так, то в чем же его вина?

— В том, что за столько лет он так и не научился понимать меня. Если бы Клейтон действительно меня любил, ему бы и в голову не пришла идиотская мысль, будто я попытаюсь избавиться от ребенка.

— Звучит несколько надуманно… Хотя в твоих словах есть доля правды: мне бы и в голову не пришло, что моя кузина способна убить собственное дитя, — признался Алберт. — Так что же ты ответила Уинстону?

— Что ребенок не от него.

Алберт расхохотался.

— О Господи, и он поверил? Невероятно! Теперь понятно, почему Уинстон встретил меня таким тяжелым взглядом. Он подумал, что отец твоего ребенка я. Не так ли?

Дайана смущенно кивнула.

— А я не стала разубеждать его. Ты ведь не сердишься на меня за это, Алберт?

— Нисколько! Пожалуй, мне даже приятно побыть немного в шкуре будущего папаши. Однако шутки в сторону. Вы о чем-нибудь успели договориться прежде, чем я пришел и нагло вмешался в ваш разговор?

Дайана досадливо поморщилась.

— Да ни о чем! Я сказала, что не люблю его и что жду ребенка от другого. А Клейтон решил, что отец ребенка и мой избранник — ты, и пожелал нам обоим счастья. Впрочем, ты сам слышал это.

— Весьма смутно, ибо в голове у меня еще звенело. — Алберт вновь посерьезнел. — Итак, получается, что между вами произошел окончательный разрыв?

— Да. И назад пути нет.

У Дайаны был такой несчастный вид, что Алберт не удержался и обнял ее. Однако в его движениях не чувствовалось ничего низменного. Напротив, в них ощущались лишь братские сочувствие и поддержка.

Поняв это, Дайана положила голову на мужское плечо, и слезы вновь заструились по ее щекам. Наверное, за всю свою жизнь она не плакала столько, сколько сегодня. Очевидно, Клейтон сказал сущую правду, заявив, что беременные женщины становятся слишком неуравновешенными и чувствительными, вдруг подумалось ей.

— Ну-ну, маленькая, не надо, — утешал Дайану Алберт, нежно похлопывая по спине. — Так что же мы будем со всем этим делать?

— Теперь-то я уж точно не полечу с тобой в Англию, — всхлипнула Дайана.

— Полетишь… Но только в качестве моей жены.