Зимняя пекарня «Варежка с корицей»

Глава 2 Когда капуста – не деньги

…и пирог – не радость, и бюджет – не резиновый.

Дома пахнет яблочным пирогом. Пулей снимаю верхнюю одежду, закидываю рюкзак в гостиную и бегом на кухню.

– Ты сегодня задержалась, – замечает Ника – моя старшая сестра. – Пирог уже почти остыл.

Она выбирается из-за стола, опираясь на него так, что ножки грозят разъехаться по скользкому линолеуму. С каждой неделей беременности она становится все круглее и неуклюжее.

– Я сама сделаю чай, сиди, – отмахиваюсь я.

– Могла бы сразу сказать, – ворчит Ника и пытается обратно уместиться вместе с животом. – Я буду каркаде.

– Каркаде? – морщусь. Гадость несусветная! Им только яйца на Пасху красить.

– С долькой лимона, – добавляет она, наблюдая, как я хлопочу по кухне. – Да не этот лимон! Вон, в лимоннице уже нарезанный.

Ника старше меня всего на четыре года и учится на третьем курсе педагогического университета. Правда, с этого года заочно. В начале лета она вышла замуж, а в конце узнала, что беременна. Мама настаивала, чтобы она взяла академ, но Ника воспротивилась, мол, она отвыкнет от учебы и уже не вернется.

Вообще, у Ники с Ромой своя квартира. Перешла Роме в наследство от бабушки. Но когда сестра обрадовала всех новостью о скором пополнении, было решено сделать ремонт. Во всей квартире. Даже на балконе! Поэтому Ника вернулась домой, заодно притащив с собой и Рому. Муж все-таки. Меня все это жуть как раздражает.

Нет, вы не подумайте, я люблю Нику. Она водила меня в школу, грела обед, помогала с уроками, брала гулять вместе со своими подружками. Я чувствовала себя невероятно крутой, когда тусовалась с девчонками постарше. И Рома мне нравится. Он, как и Ника, учится заочно, а еще работает охранником в кинотеатре. Благодаря ему мы с Гусей и Дусей теперь бесплатно ходим в кино.

Но вот что мне не нравится, так это то, что меня выселили из нашей с Никой комнаты. А я только успела обрадоваться, что теперь вся она в моем распоряжении! Даже плакаты Ники заменила своими, и вот те на…

Втроем мы, понятное дело, жить не можем. Отправить Рому в гостиную тоже не вариант. Поэтому туда перебралась я. Сплю на диване, делаю домашку за журнальным столиком. Мама успокаивает, что это временные неудобства. И я терплю. Но вот когда по вечерам вся наша семья собирается во временно моей гостиной за разговорами и телевизором, мое терпение на исходе.

– Варежка! – повышает голос Ника.

– А? – Оборачиваюсь, окуная чайный пакетик в кружку с кипятком. Это прозвище – Варежка – прицепилось ко мне с самого рождения. Как рассказывает мама, Ника тогда путалась в словах. Называла берет билетом, каре – пюре, Регину – Рябиной. Маленькую меня – Варюшку – она гордо именовала Варежкой.

– Ты о чем там задумалась? Я говорю: мама просила проследить, чтобы ты суп поела, а не сухомятничала.

Скривившись, кошусь на холодильник, за дверцей которого скрывается кастрюля с отравой. Иначе я не могу назвать суп с перловкой. Похоже на похлебку с муравьиными яйцами – видела такую на рынке в Таиланде. Папа тогда столько уличной еды перепробовал, что загремел в больницу не то с отравлением, не то с аллергией на тараканов.

– Я не голодная, – вру Нике.

– Пирог-то будешь?

– Ну, если только крохотный кусочек к чаю… – Отрезаю два ломтика пирога и раскладываю по тарелкам. Ника усмехается и качает головой.

Пирог красивый – плетеный, с сахарной посыпкой. А запах какой! Нике стоило поступать не на учителя начальных классов, а на повара-кондитера.

Смело откусив, морщусь. Беру свои слова обратно.

– Ты что, брокколи сюда добавила?

– Прожуй, потом говори, – назидательно поправляет меня Ника и отвечает: – Да, а еще цветную капусту.

– В яблочный пирог?!

– А что? Хорошо сочетается. – Она невозмутимо ест.

М-да, не зря говорят, что у беременных вкусы меняются. Но чтоб настолько…

– Может, тебе еще кетчуп к чаю? – бубню я, глядя на свой ломоть с предательски выглядывающим зеленым деревцем. – Красный чай, красный кетчуп… Попробуй, вдруг тоже хорошо сочетаются.

Ника беззлобно хмыкает.

– Ты просто не доросла до высокой кухни.

– Да уж, высокая – до потолка капустой тянет, – бурчу я, но все-таки возвращаюсь к пирогу. Есть-то хочется. Выбирая между брокколи и муравьиными яйцами, лучше первое. Да и, признаться, вкус не такой ужасный. Скорее странный. Яблоки с сахаром спасают положение.

В кухню заглядывает Рома. У него сегодня снова вечерняя смена, плавно переходящая в ночную до закрытия кинотеатра. Русые волосы торчат в разные стороны, почти как у Незнайки, на футболке – пятно от чего-то, подозрительно напоминающего шоколад. Он зевает и чешет затылок.

– О, пирог! – радуется он и тянется к противню.

– Осторожно, твоя жена решила стать экспериментатором, – предупреждаю его. Одновременно с этим Ника его одергивает:

– А зубы почистить?!

Я ее подначиваю:

– Еще не родила, а уже включила режим мамочки.

Рома, жующий в это время пирог, хмурится.

– Это… новый рецепт?

Ника цокает:

– И этот с набитым ртом разговаривает!

Растягиваю губы в улыбке.

– Это авторская подача, Ром.

– Зато полезно! – настаивает Ника. – Витамины, клетчатка…

– Психологическая травма, – добавляю я.

Рома смеется и откусывает еще. Вот что значит настоящая любовь – ест яблочный пирог с брокколи и даже не жалуется. Он садится рядом с Никой и, приобняв ее за плечи, спрашивает меня:

– Как в школе дела?

– Нормально. – Пожимаю плечами и делаю вид, что поглощена пирогом. Не рассказывать же мне о том, что я на физкультуре запуталась в развязавшихся шнурках и улетела на стопку матов. Или о том, как я всю неделю думала, что Свят на меня с интересом поглядывает, а оказалось, что он просто щурился из-за новых контактных линз.

Нет. Лучше просто пить чай и давиться произведением кулинарного сумасшествия.

– Как там ваш «Тайный Санта»? – подхватывает Ника. – Чье имя вытянула?

Ну вот, не прокатило. Соврать? А вдруг потом выяснится? Тогда пристанут с вопросами и подозрениями. Назвать имя Свята? Да я тут же покраснею до кончиков ушей!

– Лариса Вадимовна запретила говорить, даже родителям. А то начнут сплетничать в чате и всю интригу испортят, – выкручиваюсь я.

Ника подается вперед и заговорщически улыбается.

– Да ладно тебе, Варь, скажи. Маме ни слова, обещаю.

– Ага, так я тебе и поверила – вы с ней обе жуткие сплетницы! – фыркаю я и резво выскакиваю из-за стола. – Пойду уроки делать, нам по литературе задали стих на две страницы выучить.

Немного преувеличила – не на две, а на одну. Зато вышел веский повод улизнуть от неудобных вопросов.

Сажусь за столик, включаю телевизор фоном и открываю блокнот.

Придумывать планы – мое все. Началось это еще с тех времен, когда мы с Гусей и Дусей строили маршрут побега из летнего лагеря «Юбилейный», потому что на полдник вместо ряженки с коржиком нам дали кефир с кислым яблоком.

Не так уж и сложно!

Захожу на сайт театра и в разделе премьер нахожу «Графа Монте-Кристо». На экране появляется схема зала. Пробегаюсь взглядом по партеру, амфитеатру, бельэтажу… Тихо присвистываю. Нет, я догадывалась, что билеты стоят нехило, но не настолько же! Сомневаюсь, что получится уговорить маму хотя бы на один билет.

Закусив от разочарования губу, просматриваю ложи верхних ярусов и балконы. На четвертом ярусе нахожу самые доступные по цене места. И самые плохие. Сцена далеко, звук плохой. Придется сидеть с биноклем. Но зато не сбоку, там вообще обзор сцены обрезан наполовину.

Вздохнув, принимаюсь за уроки. Вспоминаю, что сгрызла ручку, и одалживаю у Ники, попутно захватывая упаковку сушек.

Пока я ждала маминого возвращения, уничтожила весь пакетик. Поэтому сейчас я без аппетита окунаю ложку в ненавистный суп. Рома уже ушел в кинотеатр, и мы ужинаем вчетвером – я, Ника и мама с папой. Набравшись смелости, начинаю невинным голоском:

– Мам, у меня к тебе дело.

– Что натворила? – спрашивает она, складывая на кусочке хлеба колбасу, сыр и свежий огурец. Она называет это трехъярусным бутербродом.

– Ну почему сразу натворила? Я хотела попросить деньги на «Тайного Санту». Ты обещала, помнишь?

– Помню. Уже выбрала подарок?

– Ага.

– Сколько?

Внутри все замирает. Промямлив нужную сумму, утыкаюсь в суп, чтобы не встретиться с маминым взглядом. Возможно, он сейчас удивленный, а возможно, и возмущенный.

– Сколько?! – Поперхнувшись, она заходится в кашле. Папа стучит по спине.

– Я ответственно подошла к заданию и хочу сделать классный подарок! – оправдываюсь.

– А ты не хочешь, как все нормальные дети, подарить шоколадку и магнитик с символом года?

– Это банально. Мы должны быть креативными, а не устраивать обмен шоколадками.

– Когда я тебе обещала дать денег, имелось в виду рублей пятьсот, не больше.

Вот теперь во взгляде наблюдается и удивление, и возмущение. Правда, в моем. В маминых глазах читается лишь укор и абсолютное равнодушие к личной жизни младшей дочери!

Папа, бросая взгляд от меня к ней, встревает:

– Я тоже могу дать пятьсот рублей.

– И мы с Ромой, – поддакивает Ника. Кажется, она что-то подозревает, но молчит.

Мама одергивает ее:

– Вы-то куда? У вас вон ремонт, малышня на подходе. На двойню двойные расходы! – Она снова поворачивается ко мне. – Варь, я ценю, что ты у нас такая добрая девочка и хочешь порадовать своего одноклассника или одноклассницу, но это слишком дорого. Даже если каждый из нас скинется по пятьсот рублей, тебе все равно не хватит. Что ты там такое выбрала?

– Билеты на спектакль.

Папа за меня заступается:

– Хороший подарок, не ерунда какая-то.

Мама поджимает губы.

– Хороший-то хороший, но слишком дорогой. Это всего лишь школьная игра. Давай придумаем что-нибудь другое? Ты кому делаешь подарок – мальчику, девочке?

– Уже неважно… – расстроенно протягиваю я.

Мама тяжко вздыхает и откладывает недоеденный бутерброд.

– Варя, пойми… У нас сейчас не самый простой период. Мы в этом году сильно потратились. Свадьба Никуши, медовый месяц, семейный отпуск, ремонт… А скоро у тебя родятся племянники или племянницы. Надо быть разумнее.

Я киваю, но не поднимаю глаз. Слова вроде бы правильные, но все внутри сжимается от обиды.

Ника тянется ко мне через стол и сжимает мою ладонь.

– Если хочешь, можем испечь печенье. Я тебе помогу. Упакуешь в красивую коробку – будет мило, тепло, по-домашнему.

– Ага, брокколи туда не забудь, – не сдерживаюсь я.

Она фыркает, но ладонь не отпускает.

Мама вздыхает.

– Давай так, мы скинемся по пятьсот рублей, а остальное ты сама заработаешь. Заодно поймешь, каким трудом достаются деньги, и научишься совершать взвешенные покупки, а не импульсивные. – Последнюю фразу она произносит тем же тоном, каким общается со своими подчиненными в офисе.

– А когда я буду учиться?! – Вскидываю брови.

– А тебя никто и не отправляет на полный рабочий день. Найди подработку. Ника с пятнадцати лет подрабатывала на каникулах, и ничего. – Мама возвращается к бутерброду.

– Вот именно, на каникулах! Ну мам!

Папа покряхтывает:

– Варежка, знаешь, а мама права.

– Пап!

Мама безапелляционно отрезает:

– Либо так, либо шоколадка и магнитик. Подарочную упаковку можешь взять в шкафу на полке с пакетами.

Ника пожимает плечами, как бы извиняясь, – тут она бессильна.

– Ладно. – Я воинственно сжимаю ложку. – Заработаю. И не только на «Тайного Санту», я всем вам куплю подарки на собственные деньги!

Папа ободряюще улыбается, а мама подливает масла в огонь:

– Только давай договоримся: находишь работу недалеко от дома и чтобы тебя освобождали не позднее восьми часов. Поняла?

Ну вот, пошли условия!

– Поняла.

– Молодец. А теперь ешь суп, тебе понадобится много энергии.

Поздно вечером, лежа на скрипучем диване, достаю блокнот.

После седьмого шага ставлю сердечко.

У меня же все получится, правда?