Зимняя роза

Глава 21

Две недели пронеслись как один миг. Весенняя погода переменчивостью своего настроения напоминала капризную девицу. Вечером шел небольшой снег, а на рассвете, моросил дождь и туман затягивал болота, поросшие вереском. В воздухе кружили морские птицы, а ястребы встречали грозными криками любого, кто покушался на их владения. В зарослях, покрытых первыми зелеными листьями, синицы распевали чудесные весенние песни. Затем снова наступал вечер, и слышались только кваканье лягушек и робкие трели соловьев.

Ирене казалось, что дни заканчиваются, не успев начаться. Вечера она проводила в объятиях мужа; они предавались любви или просто лежали рядом, и Кристофер время от времени нежно целовал ее в лоб, игриво покусывал мочку уха и шептал нежные слова.

Она постепенно научилась угадывать его настроение. Когда он кривил губы, Ирена знала, что он скучает. Он чуть прищуривал глаза, если ему докучала чья-то глупость. Кристофер мог также, словно ребенок, давать шумный выход своей радости, и бывало, что Ирена не понимала ее причины. Еще за эти дни она обнаружила, что он иногда читает ее мысли, отзываясь на невысказанную просьбу о любви и ласке. Временами же он подхватывал ее на руки и, не слушая возражений, целовал страстно и долго.

После вспышек буйной страсти, когда Ирена чувствовала себя расслабленной и счастливой, она могла любоваться им до бесконечности. Он был мужем, о котором мечтает любая женщина, и Ирена каждый раз поражалась тому, что Кристофер принадлежит ей одной.

Его настроение было таким же переменчивым, как погода. Иногда ровный и спокойный, он вдруг становился суровым и жестким. Она узнала, что насупленные брови всегда предвещают бурю, и радовалась, что его гнев ни на кого не обрушивается беспричинно. Хоть он вел себя иногда по-мальчишески, но это был настоящий, уверенный в своих силах мужчина.

Поначалу, пока заживала рана, Кристофер позволял себе лепиться. Но не прошло и недели, как он стал вставать до рассвета. Он одевался и разжигал камин, чтобы согреть комнату. Потом брал шпагу и тренировался, пробуя наносить самые простые удары воображаемому противнику, иногда слегка морщась от боли. Пока еще он двигался не очень быстро, делал выпады, приседал и отпрыгивал, а потом снова кидался вперед.

К началу второй недели Кристофер почувствовал в руке достаточную силу, чтобы перерубить свечу или ветку толщиной в палец. Когда он нападал и отступал, парируя воображаемые удары, клинок мелькал так быстро, что невозможно было уследить за ним.

Ирена молча наблюдала за мужем, чувствуя одновременно гордость и беспокойство. Она восхищалась его силой и ловкостью, но со страхом ждала того момента, когда он снова превратится в ночного всадника.

— Я боюсь, — прошептала она однажды утром, когда он присел на кровать рядом с ней. — Я все время боюсь, что тебя убьют и мне придется, как твоей матери, искать убежище для себя и нашего ребенка.

— Хвала Господу, мадам, я немного умнее своих врагов. — Он прилег рядом, положил голову Ирене на колени и погладил ее по животу. — Я намерен увидеть рождение своего наследника, а впоследствии — его братьев и сестер. Так что тебе, любовь моя, не надо опасаться, что я буду слишком рисковать.

Ирена запустила пальцы в его шевелюру.

— Надеюсь, что настанет время и ты сможешь снять маску. Я хочу, чтобы весь мир и все женщины знали, что ты мой. — Она улыбнулась. — Я тогда сама расскажу обо всем отцу.

Кристофер хохотнул:

— Он расквакается, как лягушка на болоте. — И он передразнил Звери Флеминга.

Ирена смеялась до слез.

— Конечно. Он будет топать йогами, пыхтеть и жаловаться на несправедливость. Но даже если он лопнет от возмущения, то уже не сможет ничего изменить: я ведь ношу твоего ребенка. — Ирена смахнула выступившие на глаза слезы. — Кроме того, ни один из моих бывших поклонников и не взглянет на меня сейчас, когда я стала в два раза толще.

Кристофер приподнялся на локте и внимательно посмотрел на жену.

— Мадам, ваш отец или поклонники, несомненно, могут попытаться разлучить нас. Но, предупреждаю, я буду бороться как лев. — Не дождавшись ответа, он недоуменно поднял бровь. — Ты мне не веришь?

Небрежно пожав плечами, Ирена осторожно спустила ноги с кровати и встала. За ее спиной раздался тихий смешок, и не успела она протянуть руку за халатом, как Кристофер, спрыгнув с кровати, заключил ее в объятия.

— Я верю тебе, — выдохнула Ирена.

Кристофер снова завладел ее губами.

— Теперь я понимаю, почему ты никогда не целовал меня в обличье Сакстона. Я бы тут же узнала тебя.

— Я опасался этого, мадам, но вы не представляете, как тяжело мне было удержаться от искушения. — Он нежно коснулся губ Ирены, затем отстранился и вздохнул. — Проведя в спальне вместе с вами целый день, мадам, я полагаю, что пора нацепить свой маскарадный костюм и рискнуть выйти из этих комнат.

— Я жду тебя вечером? — с надеждой прошептала Ирена.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Боюсь, я вернусь слишком поздно.

— Мы всегда сможем зажечь свечи.

— Отлично. — Его улыбка стала шире. — Я сообщу, когда появлюсь.

Никто из слуг, кроме Банди и Эджи, не знал правды. В отсутствие хозяина Эджи закрывала его спальню, и никто не смел войти без разрешения в комнаты Ирены. Слуги удивлялись частому уединению хозяина и его жены, но догадки их были далеки от истины.

Когда лорд Сакстон наконец зажил как порядочный семьянин, беспокойство уменьшилось. Но их по-прежнему удивляло и восхищало поведение хозяйки, преданной такому страшному человеку. Ирена без колебаний принимала его протянутую руку, мило улыбалась, когда смотрела в скрытое маской лицо, и всегда стремилась быть рядом и касаться его.

Леди Ирена была очень красивой женщиной, и ее смех и хорошее настроение заражали окружающих. Любая погода с ее появлением начинала казаться солнечной. И слуги всеми силами старались ей угодить.

Весна катилась по округе, оставляя за собой то тут, то там нежную зелень. Арендаторы чинили плуги, чистили и подковывали лошадей, готовясь к весеннему севу. В овчарнях появились новорожденные ягнята, и рядом с конюшнями молоденькие жеребята на дрожащих ногах жались к матерям и тыкались мордами им под брюхо. Гордая пара гусей шествовала во главе своего пушистого выводка к пруду, поминутно шипя и вытягивая шеи в сторону проходивших мимо людей. Звонкий смех Ирены привлек их внимание, и они остановились, пытаясь найти источник непонятного звука.

Путь лорда Сакстона и Ирены лежал прочь от дома. Зайдя под сень деревьев, хозяин Сакстон-Холла выпрямился и ускорил шаг, не выпуская при этом руку жены. Они подошли к укромному домику, и Сакстон внезапно преобразился из неуклюжего калеки в гибкого и стройного мужчину.

Ирена и Кристофер провели в домике почти час, а потом выбежали на поляну, к ручью, где принялись танцевать на первой весенней травке. Он кружил ее в вальсе, и когда они не попадали в такт аккомпанементу Кристофера, то принимались хохотать как бешеные. Наконец, задохнувшись, Ирена, раскинула руки и упала на землю. На фоне зеленой травы она была похожа на необыкновенный цветок, от которого Кристофер не мог оторвать влюбленного взгляда.

Переполненная счастьем, она смотрела сквозь кроны деревьев на небо, на белоснежные облака, бегущие, как игривые овцы по лазурным лугам. Маленькие птички деловито строили гнезда среди ветвей, по деревьям прыгали шустрые белки.

Кристофер подошел к Ирене и опустился рядом. Долго-долго целовал он ее горячие губы, открывавшиеся навстречу ему. Затем они стали тихо шептаться, поверяя друг другу мечты, мысли, сны и желания — то, о чем обычно говорят влюбленные.

— Вам надо постричься, милорд, — запустив руку в его взъерошенную шевелюру, поддразнила Ирена!

Кристофер изучающе посмотрел на нее.

— Миледи относится ко мне как к бедной овечке, с которой пора снять шерстку? — Глядя в ее недоумевающие глаза, он рассмеялся. — Или, скорее, как к похотливому волосатому зверю? А может быть, я всего-навсего верный и страстный поклонник, мечтающий завоевать сердце юной девы?

Глаза Ирены заблестели, и она, не говоря ни слова, кивнула.

— Или рыцарь в серебряных доспехах на белой лошади, сражающийся с драконом?

— И это тоже, — сквозь смех произнесла Ирена. Она встала на колени и наклонилась к нему. — Все вместе и еще много всякого другого. — Она коснулась губами его губ. — И кроме того, ты — мой муж, отец моего ребенка и хозяин Сакстон-Холла. Но главное, ты — человек, которого я люблю.

Кристофер поднял руку, провел по роскошным волосам Ирены и притянул ее к себе.

— О-о, — выдохнул он, — скоро придет день, когда я сниму маску и мы сможем объехать весь свет. — Кристофер нежно провел пальцем по ее щеке. — К сожалению, в мире осталось слишком много зла, с которым надо бороться. Но скоро, моя милая, все изменится. Обещаю тебе.

Они встали и побрели босиком по мягкой траве вдоль берега ручья. Солнце клонилось к закату. Следовало возвращаться в Сакстон-Холл. Вновь нацепив маскарадный костюм, лорд Сакстон повел жену домой. Они шли молча, переполненные впечатлением дня. Вечером в спальне они долго не могли уснуть и, обнимая друг друга, говорили о вещах, знакомых тем, кто любит и любим.

Прошло две недели, и внезапно уединение лорда и леди Сакстон было нарушено. На дороге из Мобри показалась кляча, запряженная в старую колымагу; вскоре она остановилась перед входом в особняк. Первым слез Звери, предоставив Фэррелу сгружать багаж. Мэр терпеливо ждал, пока весь груз не спустили на землю, потом с важным видом подошел к вознице, порылся в жилете и достал из кармана четыре монеты. Он выбрал ту, что поменьше, и с заметным сожалением положил ее в протянутую руку.

— Вот тебе. Бери, — великодушно произнес Звери. — Расстояние большое, так что лишнее тебе за труды.

Звери отвернулся и не увидел, как возница нахмурился, с подозрением разглядывая сомнительное богатство.

Он надкусил монету, чтобы проверить, не фальшивая ли, потом со вздохом спрятал ее в карман и полез обратно на козлы.

— Вот видишь, — сказал Звери сыну, мотнув головой в сторону колымаги и подхватывая две небольшие сумки, — нам пришлось потратиться. Но по крайней мере мы сэкономим на обратной дороге, когда поедем на чудной карсте его светлости.

— Все-таки надо было предупредить Ирену, что мы приедем вместе, — недовольно сказал Фэррел.

— Чепуха, парень. Ты так часто здесь бываешь, словно поселился в этом доме. Не понимаю, что плохого, если я появлюсь вместе с тобой?

— Лорду Сакстону очень не понравилось, как ты разговаривал с Иреной, когда мы были здесь в прошлый раз.

— Всего лишь немного пожурил, — проворчал Звери. — Ее надо хорошенько проучить, чтобы сбить спесь. — Он со злостью посмотрел па роскошный особняк. — Она пользуется всем этим и до сих пор не поделилась со своим бедным отцом ни кусочком. Такое огромное имение. Почему у них есть все, а у нас ничего? И вообще, если бы не я, не жить бы ей в таком богатстве.

Фэррел с сомнением посмотрел на отца, но мэра это не тронуло. Звери небрежно бросил сумки около входной двери, натянул жилет на толстое брюхо, выпрямился и постучал тяжелым молотком по двери.

Пейн открыл дверь и провел гостей в зал, помогая Фэррелу донести его тяжелую ношу. Звери величественно следовал за ними, сверля спину дворецкого мрачным взглядом.

— Хозяин не очень хорошо себя чувствует в последнее время, — пояснил слуга. — Он с госпожой обедает у себя в комнате. Не будете ли так любезны подождать их?

Звери скосил глаза на слугу.

— Говорите, его светлость болеет? — с трудом скрывая радость, поинтересовался он. — Что-нибудь серьезное?

— Полагаю, некоторое время назад он был в неважном состоянии, сэр. Хозяйка не отходила от него день и ночь. Но сейчас он поправился. — Пейн подошел и взял у Фэррела привезенные им пистолеты. — Я отнесу это наверх вместе с вашей сумкой, сэр. — Он посмотрел на Звери. — Вы тоже остаетесь?

Звери переложил сумки в другую руку и откашлялся.

— Да, думаю, я погощу здесь с Фэррслом.

— Очень хорошо, сэр. Я вернусь за вашим багажом, когда для вас приготовят комнату.

Пейн с сумками поднялся по лестнице. Когда он скрылся из виду, Звери в сердцах фыркнул:

— Глупая девчонка! Ведь у его светлости нет детей, и она осталась бы богатой вдовой, если бы так настойчиво не выхаживала его.

Фэррел промолчал, с неодобрением поджав губы. Взгляд его стал суровым. Он начинал понимать, почему Ирена так относилась к отцу, и все больше утверждался в мысли, что их совместный приезд не сулит ничего хорошего. В последнее время Фэррел почти не бывал дома, предпочитая уезжать в Йорк к мисс Бекер и ее маме, лишь бы не слушать с утра до вечера хныканье отца.

Ирена выскочила в коридор, на ходу приглаживая волосы и поправляя платье. Остановившись на лестнице, она обнаружила, что лиф чуть ли не наполовину расстегнут и грудь почти открыта. Непослушными пальцами она пыталась застегнуть пуговицы и одновременно привести свои нервы в порядок. Ее щеки пылали и голова кружилась, потому что Эджи подошла к комнате хозяина в самый неподходящий момент. Стук в дверь и сообщение, что внизу их ждет Звери, были равносильны ведру холодной воды на голову.

Ирена пересекла зал и, изо всех сил стараясь выглядеть радушной хозяйкой, поздоровалась с родственниками. Подойдя к брату, она чмокнула его в щеку, а затем улыбнулась Звери.

— Отец, как давно мы не виделись, — вежливо сказала она. — Ты собираешься погостить у нас?

— Похоже, что так. Жаль, конечно, что мне здесь не рады. — Он засунул большие пальцы в проймы жилета и вызывающе посмотрел на дочь, чья улыбка от этого, впрочем, не померкла. Звери отметил, что она даже не сделала попытки извиниться.

— Давайте сядем у камина и выпьем по бокалу вина, — предложила Ирена, не обращая внимания на его слова. — Вы, должно быть, устали после долгой дороги. Пока мы будем болтать, повар приготовит вам что-нибудь поесть.

Ирена сама наполнила бокалы легким вином и протянула их мужчинам. Звери сделал глоток и недовольно нахмурился, потом громко закашлялся, чтобы привлечь внимание дочери.

— Эй, девочка! Как ты полагаешь, нет ли у вас чего-нибудь покрепче, чтобы смыть дорожную пыль?

Ирена рассмеялась.

— Выпейте сначала вина, отец. А после еды я предложу вам хорошего бренди.

Звери надулся, но вина выпил. Ирепа подошла к брату и нежно коснулась его неподвижной руки.

— Как твоя рука, Фэррел? — заботливо спросила она.

Напряжение, в котором Фэррел находился последние полчаса, стало понемногу спадать.

— Я ездил в Йорк несколько недель назад. Если помнишь, я одолжил тогда у лорда Сакстона карету. Встретился там с хирургом, который хорошо разбирается в огнестрельных ранах. Он считает, что пуля застряла где-то около сустава и мешает руке двигаться. Еще он сказал, что может ее извлечь, но это опасно. — Фэррел вздохнул и горько усмехнулся. — Вот я теперь и пребываю в раздумье.

Ирена нежно погладила его по плечу.

— Мы посоветуемся с лордом Сакстоном. Он в этом разбирается. — Она присела рядом с Фэррелом. — Но расскажи мне, как у тебя дела с мисс… — Увидев его предупреждающий жест, она попыталась выйти из неловкого положения. — Мистером… ну… с тем, кто хотел взять тебя на работу в Уэркингтоне? — Это было единственное, что пришло ей в голову. — Как, ты говорил, его зовут?

— Мистер Симпсон. — Фэррел кивнул и улыбнулся. — Я подумываю о том, чтобы найти работу в Йорке, поэтому больше не обращался к нему. — Он показал бокалом на Звери. — Боюсь, отец решит, что я хочу бросить его.

Ирена рассмеялась и, наклонившись к брату, многозначительно прошептала:

— Он безумно любит тебя, Фэррел. Придется быть снисходительным к старику.

Недовольное хмыканье свидетельствовало, что Эвери внимательно прислушивался к их разговору.

— Твои колкости ранят меня, девочка.

— Ты всегда славился толстой кожей, отец, — насмешливо сказала Ирена. Эвери возмущенно посмотрел на нее, и она покачала головой. — Не обижайся. Если хочешь, я прикажу Пейну принести из погреба эля. Возможно, он тебе понравится больше.

— Хм-м! — снова пробурчал он, одним глотком допил вино и вытер рот рукавом. — Ты не купишь отцовскую любовь так дешево, девочка.

Она удивленно подняла бровь:

— Ты не хочешь эля?

Эвери от негодования аж подскочил на кресле.

— Не искажай мои слова, как твоя матушка! Я ничего подобного не говорил! — Он попытался принять вид оскорбленного достоинства, в то же время опасаясь, что Ирена передумает. — Так уж и быть, я выпью немного эля.

Ирена с трудом сдержала смех, в ее глазах заплясали веселые искорки. Эвери показалось оскорбительным такое веселье по его поводу, и он решил подпортить дочери настроение.

— В городе говорят, что твой мистер Ситон и ночной всадник — одно лицо, — К его удивлению, она продолжала улыбаться. — Алан думает, что ночной всадник тяжело ранен или даже убит, что-то он давно не показывается.

— О нем в последнее время столько болтают, что могли бы уже и найти его. Шериф приезжал сюда его искать…

— Да что ты? — Эвери вскочил. — Но почему именно в Сакстон-Холл?

— Ты разве не в курсе? — с притворным недоумением спросила Ирена. — Сакстоны и Ситоны — родственники. Кристофер гостил здесь несколько раз после моей свадьбы. Он даже сопровождал меня на бал к лорду Толботу.

— Он… что? — не поверил своим ушам Эвери. — Ты хочешь сказать, что твой муж доверяет этому ублюдку?!

Стоявшая рядом Эджи охнула, и Ирена бросила на нее строгий взгляд. Затем она снова повернулась к отцу.

— Отец, пожалуйста, поосторожнее выбирай выражения, — посоветовала она, пытаясь сохранить спокойствие. — Твои слова могут кому-нибудь не понравиться.

Он презрительно фыркнул:

— Ба! Мне нет дела до мнения слуг.

— Отец, я говорю не о слугах. — Она встретила его изумленный взгляд холодной улыбкой.

Первым не выдержал Фэррел:

— Ирена, но ведь этот человек — законченный негодяй!

Она посмотрела на брата и смягчилась.

— Фэррел, я слышала много сплетен о нем, но пришла к выводу, что большая часть из них лживы.

Фэррел нахмурился.

— Но он обвинил отца в мошенничестве!

Ирена пристально посмотрела на Эвери, который при этих словах втянул голову в плечи.

— Я помню это, Фэррел, но полагаю, что не следует основывать свое мнение на чужих словах. Он может быть очень хорошим другом.

— Ты рехнулась, девочка?! — не выдержал Эвери. — Посмотри, что этот человек сделал с бедным Фэррелом! Он превратил парня в калеку…

— Отец! — Глаза Ирены заблестели от гнева, и Эвери умолк, не решаясь продолжать. — Фэррел вовсе не калека, и я запрещаю его так называть!

Эджи подошла ближе и молча ждала, пока хозяйка заметит ее.

— Не хотят ли джентльмены поесть, мэм? — спросила она, с опаской поглядывая на мэра.

Звери встал, с готовностью принимая предложение. Служанка заторопилась к столу, и мужчины последовали за ней. Ирена подождала, пока Фэррел и ее отец усядутся за стол, и извинилась:

— Мне нужно проведать лорда Сакстопа. Пока меня не будет, Эджи поухаживает за вами. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

Эвери с жадностью накинулся на еду и вино. Мотнув головой в сторону ушедшей дочери, он пробурчал с набитым ртом:

— Вот, поскакала кормить с ложечки его светлость. — Он мрачно посмотрел на Эджи, которая застыла от удивления, и продолжил: — Ну ладно, ладно, может быть, всего-навсего почитать ему перед сном. Ха, как ребенку.

Эджи бросила взгляд на пылающее лицо Фэррела и торопливо вышла. На кухне она тяжело оперлась на стол и, злобно прищурившись, поискала глазами кухонный нож, готовая именно таким способом заставить Эвери замолчать. Но тут ее взгляд остановился на полке, где лежали засушенные травы, и Эджи усмехнулась. Она хорошо знала, какое действие оказывают сенна и копытень. Что ж, неплохой способ опозорить мэра на глазах у всей семьи.

— Как только он снова захочет поесть… — прошептала она себе под нос и с достойным похвалы рвением принялась за дело. Чесночная подливка наверняка отобьет всякий запах, а мэр с его аппетитом способен проглотить даже камни.

Когда она снова вошла в столовую, то держала в руках серебряный поднос с дымящимися тарелками. Широко улыбаясь, Эджи поставила их на стол.

— Немного подливки, сэр? — спросила она как можно любезнее, когда аромат чеснока достиг носа Эвери.

Зачерпнув полную ложку и осторожно попробовав, Эвери почмокал губами и, не тратя зря времени, принялся за еду. Насытившись, мэр откинулся на спинку стула и звучно рыгнул, демонстрируя таким образом свое восхищение мастерством повара.

Остаток вечера прошел спокойно. Гостей провели в конюшню, где им показали прекрасных породистых лошадей. Эвери мрачно тащился за остальными, думая только о том, что в спальне наверху его ждет удобная кровать.

Разговор перешел на огнестрельное оружие, и лорд Сакстон начал подробно рассказывать о необычной американской винтовке новой модели. Тут Эвери вмешался в разговор и заявил о безусловном превосходстве английских мушкетов. Он был готов биться об заклад, что из другого оружия не попасть и в белку со ста шагов. Хозяин дома ничего не ответил, а решил доказать свою правоту на деле. Если бы они бились об заклад, Эвери бы проиграл все, что поставил. К тому же он вдруг заметил, что его дочь и сын, похоже, наслаждаются представлением, забывая о том, кто его показывает. Он еще мог допустить, что его глупая дочь неизвестно почему привязалась к этому человеку, но чтобы его собственный сын…

Эвери стало себя жалко. Фэррел теперь почти все свои деньги тратит на эти игрушки, а не на своего бедного отца. Мэру пришло в голову, что в последнее время его сын потерял интерес к доброй пирушке в таверне — так, чтобы закатиться на всю ночь с добрыми друзьями и множеством кружек эля. Он теперь слишком часто ездит в Йорк, и Эвери вдруг задумался: только ли ради новой работы?

«Я теряю парня, — угрюмо подумал он, — и все из-за этой уродины в черном, который наверняка и в седле-то никогда не сидел, и в хорошей драчке не участвовал».

Эвери заторопился, догоняя своих спутников, которые вполголоса что-то обсуждали. Похоже, Фэррел предпочитает теперь делиться своими проблемами с этими двумя, а не с ним: когда он подошел, они враз замолчали, будто боялись, что он их услышит. Лорд Сакстон повел всех к себе в кабинет, устроился в спасительной тени около клавесина, снял перчатки и заиграл. Эвери не отходил от Ирепы. Он надеялся улучить момент, чтобы обсудить с ней цель своего визита, а именно — крайнюю необходимость в деньгах. Он долго думал, сколько попросить, и решил увеличить сумму. Для этого была как раз уважительная причина — ведь Фэррелу нужны деньги на лечение больной руки.

Но Ирена, к его большому разочарованию, подошла к клавесину и встала рядом с мужем. Они дуэтом спели печальную песню о любви, и Эвери подумал, что девчонка совсем рехнулась, вбивая супругу в голову, как сильно она ему преданна. Эвери уже отметил, что лорд и его жена имеют отдельные спальни, и сделал вывод, что их привязанность не распространяется на постель.

В комнату вошел Пейн и сообщил, что обед подан. Они сели за стол, освещаемый свечами: лорд Сакстон — в массивное кресло во главе, Ирена — по правую руку от него и гости — на противоположной стороне. Фэррел и Звери быстро обратили внимание, что слуги суетятся только около них двоих, Ирена же лишь отпила глоток вина. Это озадачило мэра, но он быстро выкинул эти мысли из головы, решив, что причуды богатых его не интересуют. Уж он-то ни за что не отказался бы от такого вкусного обеда!

Фэррел поднял бокал за здоровье и счастье хозяина дома и не удержался от вопроса. Он посмотрел на пустую тарелку сестры и вопросительно произнес:

— Вы не будете с нами есть?

Ирена улыбнулась.

— Прости, Фэррел, мы не хотели тебя обидеть. — Она погладила затянутую в перчатку руку мужа и нежно ее пожала. — Мой муж, как ты знаешь, не любит есть на людях, и я обычно обедаю с ним.

Звери был потрясен: девчонка предпочитает обедать с этой уродиной, а не с нормальными людьми! Он осуждающе поджал губы. Ирена всегда ставила его в тупик своим поведением, как, впрочем, и остальные женщины, но это уж чересчур. Сначала она отшила всех своих поклонников, сказав, что они противные, уродливые и старые. А сейчас готова выполнить любое желание своего страхолюдины мужа. Ей, похоже, наплевать, что многие люди называют его не иначе как чудовищем. Черт возьми, она совершенно бесстыдно вцепилась в его руку и так нежно смотрит на него, словно он какой прекрасный благородный рыцарь!

Перед Звери поставили тарелку с наваристым супом, обильно заправленным овощами и мясом, и это прервало его мысли. Пейн заново наполнил их бокалы, положил перед каждым горячий хлеб и удалился. Звери отломил кусок хлеба. Держа хлеб в одной руке и ложку в другой, он приступил к еде. Время от времени он макал хлеб в суп и нес ко рту, оставляя дорожку из капель па столе и рубашке.

Внезапно Звери застыл. Глаза его полезли на лоб, и он не смог сдержать громкую отрыжку. Его взбунтовавшиеся внутренности заурчали на всю комнату. Звери покраснел как рак, пытаясь унять позывы желудка. Наконец все утихло, и он расслабился. Быстро и испуганно оглядев всех присутствующих, мэр продолжил еду. Взгляд его упал на тарелку, и у него снова потекли слюнки. Но он успел отхлебнуть лишь несколько ложек, прежде чем новый приступ боли исказил его лицо. Ложка клацнула о тарелку, и он неловко заерзал на стуле. Он сжимал челюсти все крепче и все быстрее перебирал ногами.

Через какое-то время боль снова отступила. Звери посмотрел на Фэррела и увидел его вопросительный взгляд. Потом перевел глаза на Ирену, которая, потягивая вино, разглядывала его сквозь тонкое стекло бокала. Ему даже показалось, что он видит удивление человека в маске. Звери оттолкнул тарелку, глотнул немного вина и зажевал его сухой корочкой хлеба. Это, похоже, немного успокоило его желудок. Постепенно Фэррел и Ирена возобновили прерванный разговор.

К тому времени, когда принесли вторую перемену блюд, Звери чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вновь приступить к еде. Вдохнув божественные запахи, он снова почувствовал настоящий голод. Не успел Пейн поставить перед ним тарелку, как Звери с готовностью схватил вилку и нож. Он отправил себе в рот большой кусок мяса и, прикрыв глаза, с наслаждением пережевывал его. Звучно проглотив, он с блаженным выражением лица оглядел присутствующих.

— Хорошо. Очень хорошо. — Звери махнул ножом в сторону кухни. — Лучшее за последнее время.

Он опять уткнулся взглядом в тарелку, выискивая кусочек послаще, когда внезапно вилка и нож выпали у него из рук. Привстав, Звери согнулся пополам, и сквозь его стиснутые зубы вырвался негромкий стон. Тело напряглось, а лицо приобрело желто-зеленый цвет. Он заскрежетал зубами, не в состоянии даже вздохнуть. Всеми силами Эвери попытался привести себя в порядок, а когда это не удалось, пробормотал скороговоркой:

— На-улице-такая-хорошая-погода-фу-у! Я-пожалуй-пойду-на-минутку-прогуляюсь.

Он кивнул, изображая извинение, и вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

Фэррел посмотрел на Ирену и недоуменно пожал плечами. Она, в свою очередь, взглянула на Пейна, стоявшего с абсолютно безмятежным выражением лица. Эджи выглядела почти так же, но краска медленно заливала ей шею, а плечи странно подрагивали. Ирена удивленно глядела на экономку, и под ее взглядом та, закашлявшись, заторопилась прочь из комнаты. Когда за ней закрылась дверь, послышались странные звуки, больше всего напоминающие смех.

К следующему вечеру боль в желудке перестала мучить Звери, и он решил отправиться на поиски Ирены. Время было позднее, и все в доме готовились ко сну. Это был его последний шанс встретиться с дочерью наедине, так как на следующее утро они с Фэррелом собирались вернуться в Мобри. Предыдущая ночь прошла в тщетных попытках успокоить взбунтовавшиеся кишки. Мэр не представлял, что с ним такое случилось. Недоброкачественная пища? Но ведь никто, кроме него, не отравился! Мнительный Звери заволновался, испугавшись серьезной болезни, и еще сильнее возмечтал разжиться у дочери значительной суммой.

Только несколько свечей освещали коридор верхнего этажа. Ни о чем не подозревающий Фэррел рассказал ему, где находятся спальни лорда и его жены. Звери осторожно подкрался к двери лорда Сакстона. В комнате было темно, изнутри не раздавалось ни звука, и Звери решил, что хозяин мирно спит.

Чувствуя себя уже несколько спокойнее, он направился в комнату Ирены. Из-под двери пробивалась тонкая полоска света. Подойдя вплотную, Звери приложил ухо к замочной скважине и услышал голос Ирены, но не смог разобрать слов. Звери подумал, что она отдает распоряжения слуге. Вдруг он услышал громкий мужской смех и, потрясенный, отшатнулся. Но почти тут же с утроенным интересом вновь прильнул к двери.

Слова Ирены, которые явственно различил Звери, не оставляли никаких сомнений в личности ее гостя.

— Кристофер, успокойся. Как я могу придумать имя нашему ребенку, если ты все время ко мне пристаешь?

У Звери глаза полезли на лоб и лицо налилось кровью. Его первым желанием было разбить дверь, схватить негодяя и превратить его в отбивную. Только страх за свою жизнь удержал Звери от справедливого мщения. Но осторожность не погасила ярость. Он ненавидел Кристофера Ситопа, и его трясло от мысли, что Ирена любит этого ублюдка и носит его ребенка. Родственник он или нет, но лорд Сакстон вел себя как последний дурак, если доверял ему жену. Теперь понятно, почему она выглядела такой счастливой — ждала, что ночью в ее постель залезет этот мерзавец Ситон.

Звери крадучись пошел в свою спальню. Он еще сможет извлечь выгоду из этой измены, ведь Ирена наверняка заплатит за то, чтобы ее тайна не стала известна мужу.

Рано утром Ирена выскользнула из объятий мужа, оделась и спустилась вниз. К ее удивлению, за столом ее уже ждал отец. Выражение его лица заставило ее забеспокоиться. Официальный вид, поджатые губы, презрительный взгляд. Она подошла к столу и налила себе чашку чая, краем глаза заметив, что он усмехается.

— Что-то случилось, отец?

— Возможно.

Она села в кресло напротив него и стала медленно пить чай.

— Хочешь поговорить со мной?

— Не исключено.

Она не имела ни малейшего желания вызывать его на разговор, справедливо опасаясь, что услышит лишь жалобы и вздохи, поэтому молча пила чай и ждала.

Звери откинулся на высокую спинку стула и медленно оглядел висящие на стенах гобелены.

— Ты знаешь, дочка, что я был щедрым человеком. Когда я мог себе это позволить, ты ни в чем не нуждалась.

Хотя Ирене было что возразить, она предпочла хранить молчание. Звери Флеминг был весьма известен как человек, потакающий своим слабостям, и только благодаря усилиям матери дети получили образование и вообще имели крышу над головой. Ирена не сделала ни малейшего жеста в подтверждение его слов.

— Мне приходилось нелегко с той поры, как твоя мама умерла, — с пафосом произнес он. — Оплакивая ее, я совсем забывал о себе… Временами мою печаль могла утолить только игра в карты. Будь проклят тот несчастливый день, когда я встретил подлеца янки, незаслуженно обвинившего меня в мошенничестве!

— Но он сказал правду, — холодно возразила Ирена. Звери изумленно уставился на дочь. — Ты сам мне однажды признался, помнишь?

Звери прокашлялся и отвернулся, пожав плечами.

— Это я так сказал от отчаяния. — И он воздел руки к небу, как было запланировано, но снова отвлекся. — И кроме того, янки вполне мог позволить себе эту потерю. В общем, я пострадал незаслуженно.

— Отец, — голос Ирены звучал спокойно, — шулерство ничем не отличается от кражи, пойми это.

— А как ты назовешь те убийства, которые совершает твой драгоценный мистер Ситон?! — закричал он, не в силах больше сдерживаться.

В синих глазах Ирены засверкали молнии.

— Он убивает только преступников, которые нападают на простых людей! — Она небрежно взмахнула рукой. — Если уж на то пошло, я тоже убивала. И Фэррел. Мы дрались с бандой разбойников, которые напали на карету, и стреляли в них, и даже убили нескольких человек, чтобы спасти девушку.

— Девушку?

— Мисс Бекер. Если будет нужно, она подтвердит и мои слова, и то, что ночной всадник помог нам справиться с бандитами, а ей и Фэррелу спас жизнь.

Удивлению Эвери не было предела.

— Фэррел ничего не говорил мне об этом.

Ирена вспомнила просьбу брата хранить молчание и прикусила язык.

— Это личное дело Фэррела.

Воцарилось короткое и напряженное молчание. Затем мэр снова заговорил:

— Ты, похоже, довольна собою, девочка. Живешь в шикарном доме, в мире и согласии с его светлостью?

— Да, я счастлива, отец. Возможно, даже больше, чем ты можешь вообразить.

— Ну-ну, я многое могу вообразить, не сомневайся. — Его улыбка стала почти снисходительной.

Ирена посмотрела на отца, недоумевая, в чем причина его странной радости.

— Ты хочешь поговорить о чем-то еще?

Секунду он изучал свои короткие толстые пальцы.

— А тебе не кажется, что ты стала слишком прижимиста к своим родственникам, с тех пор как стала леди?

— От Фэррела я не слышала подобных жалоб, — отрезала Ирена.

— Бедный парень ослеплен вашей благосклонностью, но что ты на самом деле для него сделала? Ты проявила хоть каплю сочувствия к искалеченному брату? Станет ли он хоть немного богаче, когда сегодня уедет отсюда? Бедный малыш, он так много работает, чтобы получить пару-другую шиллингов.

— По моему мнению, характер Фэррела значительно улучшился с тех пор, как он перестал ныть и жаловаться на судьбу, — твердо, даже несколько зло произнесла Ирена. — Милостыня не поможет человеку, и только заработанные деньги приносят удовлетворение. Господи, отец, почему ты не можешь честно работать? Кроме того, — не удержавшись, добавила она, — тогда бы ты меньше проигрывал за карточным столом.

Эвери метнул на нее сердитый взгляд.

— Ты все не можешь забыть, что я продал тебя, ведь правда?

— Да, мне трудно об этом забыть, — с упреком сказала Ирена, но тут же улыбнулась. — Правда, все закончилось хорошо. Я люблю человека, за которого вышла замуж, и ношу его ребенка…

— Его ли? — резко перебил Эвери. — Или этого подонка, который был в твоей спальне прошлой ночью?

Ирена недоуменно посмотрела на него, пытаясь скрыть охватившее ее волнение.

— Что ты имеешь в виду?

— Я прогуливался неподалеку, чтобы поговорить с тобой, а у тебя в комнате был этот дьявол Ситон, соблазнивший тебя прямо под носом у твоего муженька. Я слышал, как вы хихикали и болтали о ребенке, которого вместе сделали. Ты носишь ребенка Ситона, а не мужа!

Ирена покраснела. Она отчаянно хотела рассказать правду, но знала, что еще не время. Пусть лучше отец обвинит ее в прелюбодействе, чем жизнь ее любимого человека окажется в опасности.

— Ты ведь не можешь отрицать этого? — Усмешка отца ранила ее гордость. — Ты стала шлюхой Ситона и теперь носишь его ребенка. Конечно же, ты надеешься, что лорд Сакстон об этом не узнает.

Ирена слушала оскорбления молча, хотя внутри у нее все кипело от гнева.

— Полагаю, и мне стоит придержать язык, — язвительно произнес Эвери. — И я это сделаю, если ты проявишь чуть-чуть заботы обо мне. Например, пришлешь барашка или толстого гусака на праздник… или еще что-нибудь. Я согласен даже сам себе готовить и ни о чем тебя не попрошу, разве что почистить одежду или прибрать дом. Здесь столько слуг, что никто не заметит, если ты пришлешь нескольких поухаживать за мной. Но только не забудь сама заплатить им, ведь у меня не так много монет, чтобы отдавать их другим. Да! Еще неплохо бы новое пальто и пару башмаков. И конечно, чтобы десяток-другой шиллингов звенели в моем кошельке. Ты же видишь, я не прошу многого, только капельку облегчить мою жизнь.

Ирена медленно поднялась, все еще не до конца веря своим ушам. Родной отец собрался шантажировать ее, выпрашивая денег за свое молчание!

— Как ты смеешь говорить мне такое?! Всю жизнь я слушала твои жалобы, но с этой минуты больше не хочу их слышать! Ты обманывал людей, чтобы выкачать из них деньги. Ты использовал маму, брата и меня. Пытался обмануть Кристофера, но он раскусил тебя, и поэтому Фэррелу пришлось защищать твою жалкую честь. Сейчас ты снова хочешь меня использовать, но ничего не выйдет!

— У тебя каменное сердце, девочка! — В голосе Эвери звучала злость. Он поднялся и подошел вплотную к дочери. — Ты ведешь себя надменно, даже когда изменяешь мужу в его собственном доме. И при этом жалеешь несколько монет для отца, чтобы ему стало чуть легче переносить тяготы жизни. Все мои друзья сочувствуют мне. — Он прервал свою обличительную речь и придвинулся к дочери. — Черт побери, девочка! А что, если я расскажу обо всем лорду Сакстону? Ха, это же надо — наставить рога его светлости с подонком Ситоном!

Он искоса посмотрел на нее и собрался было продолжать, но звук шаркающих шагов заставил его оглянуться и застыть с открытым ртом. В комнату вошел лорд Сакстон. Встав позади жены, он обернулся к Звери.

— Я услышал свое имя, — угрожающе прозвучал его низкий голос. — Мэр, вы хотите о чем-то со мной поговорить?

Звери посмотрел на Ирену и изумился ее спокойствию. Она даже не пыталась помешать ему все выболтать. Сакстон терпеливо ждал ответа, но Звери не мог выдавить из себя ни слова. Его светлость был единственным человеком, которого он боялся рассердить. Флеминг знал, что этот человек влюблен в Ирену и измена больно ранит его. Но гнев, как это часто случается, мог обрушиться и на того, кто принесет ему дурную новость.

— Мы просто разговаривали с дочерью, милорд. — Звери прокашлялся. — Ничего серьезного, и ничего, о чем бы вам следовало знать.

— Все, что касается моей жены, беспокоит и меня, мэр, — вежливо ответил лорд Сакстон. — Боюсь, моя забота о ней иногда может показаться излишней. Вы понимаете меня, не так ли?

Звери кивнул, не смея больше вымолвить ни слова.