Зловещая тайна

Глава 1

— Который час? — спросила Кэролайн, не отрывая взгляда от дороги, лежавшей перед ними.

Сэр Монтегю достал из жилетного кармана золотые часы, но ему нелегко было разглядеть стрелки. Они ехали очень быстро, и, несмотря на то что луна уже всходила, деревья отбрасывали тени на узкую дорогу.

Только через несколько секунд он смог ответить:

— Девять тридцать будет всего через три минуты, Все идет прекрасно!

— Надеюсь, это не чрезмерно оптимистичное мнение, — отозвалась Кэролайн. — Сдается мне, этот ваш кратчайший путь — хоть здесь действительно нет других проезжих дорог — потребовал гораздо больше времени, чем отняла бы у нас главная дорога.

— Клянусь, он короче, — ответил сэр Монтегю. — Я нередко езжу здесь. Представьте только, как удивится леди Рохэн, не увидев нас на той дороге!

Кэролайн рассмеялась:

— Если мы действительно доберемся до дома вашей сестры раньше других, забавно будет посмотреть на их лица! Представьте только: мы уже их ждем! Вы и правда считаете, что они поглядывают назад и удивляются, что нас не видно, сэр Монтегю?

— Думаю, что это именно так, — улыбнулся сэр Монтегю. — Если только они не решили, что мы их опережаем.

— Молю бога, чтобы это было так! — с жаром воскликнула Кэролайн. — Сколько нам еще ехать?

Не прерывая разговора, она подхлестнула лошадей, и легкий фаэтон полетел вперед еще быстрее.

— Думаю, не больше четырех миль, — ответил сэр Монтегю. — Через милю мы должны оказаться на главной дороге…

— ..обогнав серых леди Рохэн, — докончила Кэролайн весело и возбужденно.

Она увидела, что они приближаются к повороту, и слегка попридержала лошадей. Хотя они ехали уже больше полутора часов, гнедые еще совсем не устали, и Кэролайн с трепетом восторга поняла, что сэр Монтегю не преувеличивал, говоря, что это лучшая пара скакунов во всем Лондоне.

Фаэтон миновал поворот, и в лунном свете перед ними показались два-три коттеджа, образовавшие деревушку. Рядом с дозорным столбом и прудом стояла маленькая придорожная гостиница с башенками. Ее вывеска скрипуче раскачивалась на ветру, окна ярко светились. Но Кэролайн обратила внимание только на то, что дорога стала шире и на следующей четверти мили не имела поворотов. Она подняла кнут, но в этот момент заговорил маленький грум, стоявший на запятках фаэтона:

— Простите, миледи, но сдается мне, что заднее колесо не в порядке.

— Что-то не в порядке? — изумленно переспросила Кэролайн. — Но я ничего не чувствую.

— Оно тарахтит, как не знаю что. Надо бы нам на него поглядеть.

— Господи, да тут и святой выйдет из себя! — воскликнула Кэролайн, осаживая лошадей, так что они остановились как раз напротив гостинички. — Ну же, мальчик, давай, давай, — нетерпеливо добавила она. — Готова поклясться, тебе это просто привиделось.

Грум поспешно спрыгнул на землю. Сэр Монтегю сначала некоторое время наблюдал за ним, перегнувшись через борт фаэтона, затем тоже спустился. Он негромко сказал что-то груму, пока они вдвоем осматривали колесо.

— Но ведь ничего же не случилось? — спустя несколько мгновений озабоченно спросила Кэролайн.

— Боюсь, мальчик прав, — ответил сэр Монтегю. — Проклятая ось треснула. Думаю, просто опасно было бы ехать дальше.

— Ну, это уж слишком! — воскликнула Кэролайн.

— Может, все и не так серьезно, как можно было бы опасаться, — успокаивающе проговорил сэр Монтегю. — А что, если вы, Кэролайн, подождете в гостинице, пока я выясню, не сможет ли кто-нибудь на каретном дворе починить ось?

Грум взял лошадей под уздцы, и Кэролайн вышла из фаэтона.

— Ну что за невезение! — сердито сказала она сэру Монтегю. — Мы так хорошо успевали: оставалось проехать всего несколько миль — и тут происходит такое!

— Может, это отнимет у нас всего несколько минут, — утешил Кэролайн ее спутник. — Пройдите внутрь, Кэролайн. Место это неплохое. Я раньше здесь останавливался, и рюмка вина нам не повредила бы. У меня все горло пересохло от пыли.

— Ну хорошо, раз вы настаиваете, — согласилась Кэролайн. — Но скажите им, чтобы колесо починили как можно скорее.

Сэр Монтегю повернулся к груму:

— Ну-ка, парень, найди конюха, а потом доложишь мне, что можно будет сделать.

— Слушаю, сэр, — ответил мальчишка, и сэр Монтегю, картинно сорвав с головы шляпу, открыл дверь гостиницы, пропуская Кэролайн внутрь.

Они оказались в маленькой гостиной с низким потолком, который пересекали дубовые балки, чистенькой и приветливой. В большом камине ярко горел огонь.

Перед камином сидел только один человек: ноги его были вытянуты к огню, рядом стояла рюмка вина. Когда дверь открылась, он непринужденно взглянул на вошедших. Разглядев их, он резко выпрямился, удивленно подняв брови.

Кэролайн заметила, что он был молод, одет по последней моде в оливково-зеленый, хорошо подбитый сюртук со сверкающими пуговицами. Его темные волосы были уложены в прическу «порыв ветра», и его можно было бы назвать довольно красивым, если бы не густые брови, сходившиеся над переносицей и придававшие ему хмурый вид, и не опущенные углы полного рта, застывшие в высокомерной усмешке.

— Присядьте к огню, — проговорил сэр Монтегю, вводя Кэролайн в гостиную. — Я закажу бутылку вина. — Он повысил голос:

— Эй, хозяин!

Молодой человек в зеленом сюртуке вскочил.

— Риверсби! — воскликнул он. — Что вы здесь де лаете?

По его голосу и лицу было видно, что он не слишком рад видеть сэра Монтегю. Тот медленно повернулся и, помолчав немного, ответил любезнейшим тоном:

— Не вижу причины, по которой я должен был бы отвечать на этот вопрос. Это место вам не принадлежит, не так ли?

Кэролайн почувствовала себя неловко: видно было, что эти двое друг друга не любят. К тому же она вдруг вспомнила о положении, в котором оказалась, и что ей ни к чему быть узнанной. Она отвернулась, надеясь, что ее большая, по моде, шляпа затеняет ей лицо. В этот момент она услышала женский голос, обращенный к ней:

— Не желает ли ее светлость пройти наверх?

— Да, конечно, — ответила Кэролайн, испытав чувство небывалого облегчения, и поспешно вышла из гостиной в прихожую, где симпатичная пожилая женщина сделала ей книксен и, высоко подняв свечу, провела вверх по лестнице.

— Сюда, ваша светлость. Осторожно на верхней ступеньке. Она повыше остальных, и кто не знает, спотыкается.

Они благополучно поднялись на площадку, и женщина открыла дверь.

— Надеюсь, вашей светлости будет здесь удобно. Это наша лучшая комната, и мы редко ею пользуемся, но, когда сегодня утром мы получили известие от сэра Монтегю, мы принялись за дело и хорошенько ее прибрали. И постель мы проветрили, ваша светлость, и целый день грели ее горячими кирпичами. Могу дать клятву, что вам в ней будет совсем удобно: только прошлой осенью я заново набила ее лучшим гусиным пером.

Хозяйка откинула покрывало, чтобы продемонстрировать Кэролайн, как удобна огромная перина, горой вздымающаяся на дубовой кровати с пологом. Кэролайн так и застыла, широко открыв изумленные глаза.

— Я не ослышалась? Вы сказали, что сегодня утром получили известие от сэра Монтегю? — спросила она.

— Да, конечно, миледи. Грум прискакал около полудня. Он сказал нам, что сэр Монтегю проведет здесь ночь, и мы были счастливы слышать это: ведь сэр Монтегю наш давнишний и уважаемый постоялец. А когда грум добавил, что его будет сопровождать супруга, мы еще больше обрадовались. Сэр Монтегю уже больше двух лет время от времени останавливается у нас, но мы раньше не слыхали, что он женат. Ох, он такой прекрасный джентльмен, миледи. Может, я и запоздала маленько, но позвольте со всем почтением вас поздравить.

— Спасибо… спасибо, — отозвалась Кэролайн таким странным тоном, что хозяйка посмотрела на нее с изумлением.

— Но вы притомились, миледи, а я тут стою болтаю попусту, вместо того чтобы ужин вам приготовить. Надеюсь, он придется вашей светлости по вкусу, хоть, может, вы и привыкли к чему получше, но уж мы сделали все, что могли. И если ваша светлость позвонит, когда будете готовы, я вернусь и провожу вас вниз.

— Спасибо, — снова сказала Кэролайн.

Дверь за хозяйкой закрылась, и Кэролайн осталась одна. Несколько секунд она стояла не двигаясь. Потом, вздрогнув, поднесла руки к щекам.

Она попала в беду: подобной истории она и представить себе не могла. Когда Кэролайн осознала то, что сказала ей хозяйка, ее снова бросило в дрожь. Значите сэр Монтегю намеревался остановиться здесь, устроил все заранее, и неполадки с колесом — всего лишь спектакль, который они с грумом разыграли! Какая же она дура, что так легко поддалась обману! А не большая ли глупость то, что она дала втянуть себя в эти скачки — да и были ли скачки?

Сбитая с толку и испуганная Кэролайн стала вспоминать все, что произошло в последние сутки, обвиняя не только сэра Монтегю, но и себя. Да, она с самого начала была виновата.

Она знала, что сэр Монтегю Риверсби — человек не их круга. Ее достаточно часто об этом предупреждали, но именно эти предупреждения заставляли ее упрямо принимать его общество. Это было безумие! Своеволие, — чувство противоречия… И вот к чему они ее привели.

Графиня Буллингем, крестная Кэролайн, вводила ее в свет в этом сезоне, так как мать Кэролайн была недостаточно здорова, чтобы жить в городе и выдержать все изнуряющие формальности, связанные со светским дебютом. Однако в городской резиденции леди Буллингем не нашлось места для Кэролайн и многочисленной челяди, сопровождавшей ее, поэтому был приведен в порядок великолепный особняк ее отца — Валкэн-Хаус на Гровнор-сквер, и Кэролайн поселилась в нем со своей кузиной, достопочтенной миссис Эджмонт, в качестве компаньонки.

Это не мешало леди Буллингем пристально следить за своей подопечной, и от зоркого взгляда ее светлости мало что могло ускользнуть.

— Я терпеть не могу этого Риверсби, Кэролайн, — сказала она по дороге с бала в Девоншир-Хаус. — На твоем месте я бы вела себя с ним как можно холоднее.

— Он очень настойчив, мэм. Сегодня вечером он в третий раз сделал мне предложение.

— Сделал тебе предложение! — Голос леди Буллингем зазвучал пронзительно. — Как он посмел? Какое нахальство! Можно подумать, что ты — звезда лондонского сезона и самая богатая невеста года — снизойдешь до него!

— Его нахальство меня забавляет, — ответила Кэролайн. — И кроме того, от него не так легко избавиться.

— В двери моего дома он не войдет никогда, — ответила ее светлость. — Сделал предложение, как же! Трудно себе представить, что скажет твой отец.

Кэролайн рассмеялась. Она прекрасно представляла себе холодное равнодушие, с которым ее отец смел бы сэра Монтегю со своего пути. Однако неоспоримым фактом было то, что она продолжала встречать сэра Монтегю повсюду. Так или иначе ему удалось стать вхожим в большинство домов, а его нахальные заявления о том, что он намеревается на ней жениться, забавляли ее — всерьез она его не принимала.

Она бы отнеслась к предостережению своей крестной более внимательно, если бы леди Буллингем с поразительной бестактностью не заставила лорда Глосфорда предостеречь Кэролайн от сэра Монтегю. Кэролайн считала графа Глосфорда занудой. Она прекрасно видела, что крестная мечтает выдать ее за графа: в глазах света он — будущий герцог Мельчестерский — был блестящей партией.

Однако Кэролайн от души презирала манерность и изнеженность лорда Глосфорда и была столь же мало склонна принять его предложение, как и предложение сэра Монтегю. Понятно, что его предостережения могли вызвать у нее только раздражение.

— Знаете, этот парень какой-то скользкий, — сказал он ей однажды. — Право, Кэролайн, он не на уровне.

Я бы ему дал отставку.

— Спасибо, милорд, — отозвалась Кэролайн. — Но я Надеюсь, что разбираюсь в людях лучше, чем ваша светлость — в лошадях.

Это было ощутимым уколом, так как весь свет уже несколько недель посмеивался над историей о том, как лорд Глосфорд заплатил пятьсот гиней за лошадь, которую, как выяснилось спустя несколько недель, чем-то подпоили, чтобы продать подороже.

Возможно, именно занудство лорда Глосфорда и постоянные укоризны крестной заставили Кэролайн охотно откликнуться на предложение сэра Монтегю о тайных скачках. Он высказал его на балу, а потом назначил встречу назавтра в парке.

Миссис Эджмонт ничего не могла поделать, когда во время променада в парке сэр Монтегю шел подле Каролайн и что-то так тихо говорил ей, что до нее не долетало ни слова.

— Рохэн побился об заклад, что его жена может управлять лошадьми лучше всех женщин и на его серых обгонит моих гнедых, кто бы ими ни правил, — сказал сэр Монтегю. — Финиш — у дома моей сестры неподалеку от Севеноукса, а ставка — тысяча гиней.

— И вы предлагаете мне править вашими гнедыми? — спросила Кэролайн.

Ее глаза сверкали. Она знала гнедых сэра Монтегю.

Они были несравненны. И трудно было не мечтать о победе над леди Рохэн, которая непереносимо чванилась своим умением обращаться с вожжами.

— Не знаю, кто еще мог бы победить леди Рохэн, — тихо проговорил сэр Монтегю.

Кэролайн колебалась. Она знала, что ей следовало отказаться, что скачки, на которые поставлены огромные суммы, — неподходящее дело для любой благовоспитанной девушки, не говоря уже о леди Кэролайн Фэй, единственной дочери маркиза и маркизы Валкэн… Но соблазн был так велик!

— Я предлагаю, — тихим мягким голосом продолжил сэр Монтегю, — чтобы никто не знал, кого я выбрал править своей упряжкой, пока скачки не закончатся. Один фаэтон стартует на углу Гайд-парка, а другой — от клуба Уайта. Но победительницу мы объявим, только когда скачки закончатся.

— Но как мы сможем удержать это в секрете? — спросила Кэролайн. — Если я захочу уйти из дома после ужина, миссис Эджмонт начнет меня расспрашивать.

— Вы можете оставить записку, что договорились встретиться с друзьями и будете в обществе леди Рохэн.

Вы вернетесь домой не позже, чем с бала, а если ваша компаньонка и узнает правду, она будет так горда вами, что не станет болтать лишнего.

«Миссис Эджмонт так ужаснется, что предпочтет замять это дело», — подумала Кэролайн, но ей казалось, что приключение стоит того, чтобы рискнуть чем угодно — даже гневом крестной. Что может быть приятнее, чем состязаться с ловкой и знаменитой леди Рохэн, которая, как считалось, не имела себе равных в обращении с лошадьми.

Возможно, в будущем ее ждут неприятности, но Кэролайн никогда не страдала отсутствием храбрости.

Она гордо подняла голову, выставив вперед упрямый маленький подбородок.

— Я это сделаю, — сообщила она довольному сэру Монтегю. — Но до конца гонок все должно оставаться в тайне.

— Клянусь, — ответил он.

Сейчас она не была уверена, что он сдержал слово.

Конечно, не было никаких скачек и соперничества с фаэтоном, которым правила леди Рохэн. Это была лишь уловка, чтобы Кэролайн оказалась в его власти.

Почем знать, может, не было и никакой сестры неподалеку от Севеноукса. В одном она могла быть уверена: казалось неизбежным, что она проведет эту ночь здесь как жена сэра Монтегю и его молчание будет куплено ценой их помолвки.

При этой мысли Кэролайн опять бросило в дрожь.

В сэре Монтегю было что-то вкрадчиво-неприятное.

Она всегда знала, что он не ровня ей, хотя и забавлялась, поддразнивая им своих поклонников, которые все были гораздо моложе и не могли состязаться с ним в остроумии и бесстыдном нахальстве.

Кэролайн осмотрела спальню: большая кровать с пологом, огонь, разожженный в камине, ваза цветов на туалетном столике, ножки которого затянуты белым муслином с оборкой.

Для своего предательства сэр Монтегю выбрал красивую обстановку. Одна мысль о его толстых улыбающихся губах, темных глазах и непомерно крупных кистях рук наполняла ее ужасом и отвращением. Ей надо бежать, надо отсюда выбраться! Но как? Как?

Если она устроит сцену, позовет хозяйку и потребует, чтобы ее отправили обратно в Лондон в почтовой Карете, будет скандал. Кроме того, ее могут и не послушать; они даже могут подумать, что это — стеснительность и страх новобрачной. Сэру Монтегю не составит труда опровергнуть ее слова и сыграть роль ее тюремщика, а не только законного мужа и господина, каковым они его считают.

Кэролайн еще раз испуганно огляделась, потом подошла к окну и широко распахнула раму с мелким переплетом. Луна светила ярче, чем в тот момент, когда они Входили в гостиницу. Ее свет заливал садик за домом, а за ним можно было разглядеть тени деревьев. Лес! Кэролайн посмотрела туда, потом взглянула вниз. Под окном на расстоянии пяти-шести футов был выступ крыши над кладовкой или чуланом. Рядом с ним, в тени, Кэролайн различила большую бочку для воды.

Постояв немного, она решилась: вернувшись к двери спальной, заперла ее на задвижку, а затем, подбежав к подоконнику, взобралась на него. Было довольно непросто справиться с платьем из французского бархата с присборенным подолом и широкими рукавами, собранными атласной лентой, но Кэролайн было не привыкать.

Да, не впервые ей приходилось выбираться из окна спальни. Когда она была маленькой, гувернантки и родители нередко наказывали ее за то, что она вылезала из спальной и разгуливала по парку или шла к морю, вместо того чтобы спать.

Кэролайн очень осторожно свесилась с окна, так что до крыши оставалось всего около фута, и разжала руки. С глухим ударом она приземлилась на плоскую крышу и затаив дыхание, минуту переждала, опасаясь, что ее кто-нибудь услышит. Но ничего не случилось.

Все было тихо, не считая отдаленного шума голосов, доносившихся, видимо, из пивной.

Кэролайн взглянула вниз. До земли все еще было далеко, но тут была бочка с водой: надо было поставить ногу на ее край, придерживаясь за стену. Единственное, чего можно было опасаться, — это свалиться в саму бочку, но Кэролайн была ловкой и хорошо умела сохранять равновесие. Не считая царапины на пальце, дырки в платье, зацепившемся за гвоздь, пыли и грязи, оставшихся на ладонях, освобождение прошло благополучно.

Подождав немного, она заглянула в ближайшее окно. Как она и думала, плоская крыша накрывала кладовку. В кладовке было темно, но дверь была открыта, и за ней виднелась большая кухня гостиницы. Там суетилась хозяйка; кроме нее, Кэролайн разглядела еще несколько человек: двух молодых женщин с круглыми румяными щеками, в чепцах, закрывавших волосы, и мужчину в фартуке, наверное, повара. Они весело смеялись и болтали, и даже сквозь закрытое окно Кэролайн почувствовала аппетитный запах жаркого.

Больше медлить было нельзя. Приподняв подол, она быстро побежала через сад в лес под тень деревьев.

Лес был негустой, и, поскольку весна еще только начиналась, трава была низкой. Между деревьями шла узенькая тропа, и Кэролайн быстро пошла по ней. Она не имела представления, куда идет, и думала только о том, как бы подальше уйти от гостиницы. Торопясь, она шла вперед.

Главная дорога к Севеноуксу должна находиться в этом направлении, и если выйти на нее, то наверняка; можно найти какой-нибудь постоялый двор, а там нанять почтовую карету, чтобы вернуться в Лондон. Пару раз она споткнулась о ветви шиповника, протянувшиеся поперек тропинки; они цеплялись и за ее юбку, и Кэролайн несколько раз пришлось останавливаться и выпутывать их из бархата; этот грубый контакт с природой явно был ему не на пользу.

Она шла уже несколько минут, когда вдруг услышала голоса. Девушка резко остановилась.

«Неужели меня уже ищут?» — подумала она. Ей казалось, что должно было пройти некоторое время, прежде чем они поймут, что ее нет в комнате: задвижка на двери была массивная, и сломать ее будет непросто.

Тут она поняла, что голоса раздавались не сзади, а перед ней: значит, погони из гостиницы не было. Она прислушалась. Неожиданно по лесу пронесся крик удивления и ужаса — или даже смертной боли. Только один крик — потом снова наступила тишина.

Кэролайн показалось, что сердце ее на секунду остановилось, а потом заколотилось так сильно, что еще чуть-чуть — и оно выскочило бы из груди. Она тесно прижалась к стволу дерева, крепко обхватив его обеими руками. Казалось, этот крик отдавался в ее ушах, но больше он не повторился. Вместо этого она услышала, как кто-то продирается через кусты, быстро, как будто бегом.

В эту полную страха минуту Кэролайн подумала, что кто-то движется в ее сторону. Она еще теснее прижалась к стволу, отчаянно надеясь, что ее не заметят.

Но шаги повернули в сторону, минуя ее. По звуку она поняла, что человек удаляется, и разглядела, как кто-то двигается в тени деревьев. Ей показалось, что это мужчина, но лунный свет был обманчив, а она слишком испугана, чтобы чувствовать уверенность хоть в чем-то, кроме того, что шаги удаляются все дальше и дальше.

Едва решаясь дышать, она прислушивалась к звукам, пока они не стихли вдали, и снова наступила тишина — странная, таинственная тишина после внезапного шума. Лес казался неестественно спокойным. До того слышны были шорохи, движения маленьких зверушек в зарослях, хлопанье крыльев проснувшейся птицы, теперь же ее окружало только молчание; молчание, которое само по себе было страшным.

Наконец Кэролайн глубоко вздохнула. Она вышла из-за дерева, только сейчас почувствовав, как крепко за него ухватилась. Кора врезалась в ее руки и оставила следы на коже. Девушка потерла занемевшие руки и смахнула листья и пыль с платья. Потом она двинулась дальше.

Тропинка, по которой она шла, по-прежнему плутала в темных зарослях, но в конце концов вывела ее на вырубку. Лунный свет был ярким, деревья кругом вырублены, а вдалеке Кэролайн разглядела стены коттеджа. Присмотревшись внимательнее, она поняла, что коттеджем строение можно было назвать лишь условно.

Крыша, покрытая дранкой, провалилась, проем двери зиял пустотой, многие кирпичи вывалились.

Бояться тут нечего, строго сказала себе Кэролайн, но тут же почувствовала, что дыхание ее участилось, а сердце не переставало колотиться с того самого момента, как она услышала раздавшийся в лесу крик. Сделав еще несколько шагов вперед, она остановилась, и с ее уст сорвался крик ужаса. На земле в самом центре вырубки лежал человек.

Он лежал скорчившись, одна нога была неловко подвернута, руки раскинуты, и кисти их разжаты как бы в полной беспомощности. Его голова была закинута назад, так что Кэролайн с того места, где стояла, могла видеть только резкое очертание его подбородка. Пораженная ужасом, она застыла, словно в кошмаре. Лунный свет отражался от пряжек на туфлях, от пуговиц черного сюртука и от начищенной рукояти ножа, торчавшего из его шеи. Под ним на белоснежных брыжах рубашки расплывалось темное пятно.

На минуту Кэролайн потеряла способность соображать. Застыв в неподвижности, она не могла отвести глаз от убитого, не понимая, куда ей двигаться: вперед или назад. Вид этих белых пустых рук, неподвижно лежащих на жесткой траве, наполнял ее ужасом. Затем она снова услышала шаги.

Кто-то твердо, целенаправленно шел к вырубке с другой стороны леса. Хрустели сухие сучья, шелестели ветви, как будто кто-то нетерпеливо пробирался сквозь деревья.

Наконец, когда шаги звучали, казалось, уже на вырубке, к Кэролайн вернулась способность двигаться. Она хотела было повернуться и броситься назад по той тропинке, по которой пришла, но колени ее подгибались, и внезапная страшная слабость не дала ей двинуться дальше толстого дуба, к стволу которого она прислонилась.

«Я должна скрыться», — говорила она себе, но ноги не слушались ее.

Она презирала себя за эту слабость, но за всю ее безмятежную жизнь ей еще ни разу не приходилось видеть мертвого человека, а его предсмертный крик все еще звучал в ушах.

Кэролайн снова прижалась к дубу и увидела, как на вырубку вышел человек. Он был высокого роста, в модной касторовой шляпе, а его синий сюртук и лосины были великолепно скроены, и даже в теперешнем своем ошеломленном состоянии Кэролайн догадалась, что он занимает высокое положение в обществе. Это чувствовалось и по тому, как он гордо держал голову и как властно двигался, раздвигая кустарнику края вырубки.

Не останавливаясь, он прошел дальше и увидел лежащего на земле человека.

— Господи! Что это?

Он произнес эти слова очень громко, и казалось, что они эхом отдались среди деревьев.

Именно этот звук — звук человеческого голоса — не позволил Кэролайн потерять сознание.

«Я должна скрыться», — прошептала она пересохшими губами и шагнула было к тропинке, по которой пришла.

Джентльмен, стоявший на вырубке, видимо, заметил это движение, так как не успела она и на два шага отойти от укрывшего ее дуба, как он повернулся в ее сторону, выхватив из кармана пистолет.

— Стойте! — крикнул он. — Кто вы? Идите сюда сейчас же!

Кэролайн остановилась. В голосе незнакомца было нечто, требовавшее безоговорочного подчинения.

Очень медленно она пошла вперед, пока не оказалась в лунном свете.

— Женщина! — воскликнул джентльмен, убирая пистолет в карман.

Он сорвал с головы шляпу.

— Прошу прощения, мадам. Я не ожидал увидеть леди, скрывающуюся здесь и при таких обстоятельствах.

Его голос звучал ровно и был совершенно спокойным, и Кэролайн почувствовала, что гордость требует от нее стойкости. Хотя страх все еще не отпускал ее, а руки дрожали, она смогла сделать ему реверанс.

В лунном свете ясно было видно его лицо. Кэролайн поняла, что видит перед собой человека, красивее которого еще не встречала. Неверный свет луны придавал его волосам цвет бронзы, а глаза, широко посаженные под высоким лбом, казались металлически-серыми и странно проницательными.

— Могу я узнать, что вы здесь делаете, мадам? — спросил он, не дождавшись от нее ответа. — А также знаете ли вы что-нибудь об… этом?

Он указал шляпой на тело, лежавшее на траве. Его голос был негромким, но таким властным, что Кэролайн почувствовала, что необходимо как-то объяснить свое присутствие.

— Я шла… через лес, сэр, и вдруг услышала голоса… а потом внезапный крик… крик ужаса и боли… а потом я слышала, как кто-то быстро пробежал туда.

Она сделала слабый жест рукой и тут заметила, как много на ней грязи.

Джентльмен водрузил шляпу на голову и, встав на колени, приложил руку к сердцу убитого.

— Он… совсем мертвый? — спросила Кэролайн, и, как она ни старалась, голос ее дрогнул.

— Несомненно! Тот, кто нанес этот удар, знал свое дело.

Он поднялся на ноги и продолжал стоять, глядя в лицо мертвеца.

— Странно, — сказал он как бы самому себе. — Странно, очень странно, ведь я должен был здесь с ним встретиться.

— Вы… знаете его, сэр?

— Да. Я его знаю. Это адвокат по имени Айзек Розенберг. Мошенник, это верно, но и мошеннику я не пожелаю такой смерти.

— И вы пришли сюда, чтобы встретиться с ним, сэр? — спросила Кэролайн.

Она не знала причины своего любопытства, но что-то подсказывало ей, что нужно постараться узнать о нем как можно больше.

— Да, по его приглашению, — ответил незнакомец негромко. — И, кстати, это мне напомнило…

Он взглянул на мертвеца, снова опустился на одно колено и засунул руку в его карман.

— А, они здесь! — воскликнул он довольным тоном.

Он вытащил пакет писем. Насколько Кэролайн смогла разглядеть, их было с полдюжины — перевязанные бечевкой и запечатанные красным сургучом. Джентльмен переложил их в свой карман, затем, поколебавшись секунду, пробормотал вполголоса:

— А все ли они здесь?

Он ощупал второй карман сюртука, который оказался пустым, а затем просунул руку во внутренний нагрудный карман. В нем что-то было — лист писчей бумаги. Он взглянул на него и встал во весь рост, внезапно напрягшись.

Кэролайн еще раз подумала, что, несомненно, никого красивее этого мужчины она в своей жизни не видела, — но в его лице было что-то странное. В этот момент она не смогла бы сказать, что это было за выражение. Незнакомец смял лист бумаги, который держал в руках, и внезапно откинул голову с резким смехом, в котором не было веселья.

— Черт подери, кто-то необыкновенно тщательно продумал все детали!

— Что случилось, сэр? — спросила Кэролайн.

Он посмотрел на нее так, как будто забыл о ее присутствии.

— Это шутка, мадам, — ответил он, и в голосе его послышался сарказм. — Чудовищная шутка, надо признать, но она наверняка доставит удовольствие — правда, не мне лично.

— Не понимаю, — проговорила Кэролайн.

— Вполне естественно, — отозвался он. — Но я объясню. Этот бедный мошенник был убит специально для того, чтобы накинуть мне петлю на шею. Его пригласили сюда встретиться со мной. Меня заманили в это же самое место. Вот он лежит мертвый у моих ног — а я должен оказаться в руках правосудия.

— Но, сэр, — воскликнула Кэролайн, — вы его не убивали, я могу в этом поклясться!

— О! Конечно, можете! От этого шутка становится еще смешнее. Кто знает, что вы в этом лесу?

— Никто, сэр! Совершенно никто. Я и сама еще совсем недавно не думала в нем оказаться.

Джентльмен снова откинул голову и расхохотался.

— Шутка становится все забавнее, — сказал он. — Более того, сюжет становится все запутаннее. Как же обозлится совершивший это элегантное убийство, когда узнает, что вы можете засвидетельствовать мою невиновность!

— Но, сэр, — Кэролайн внезапно испугалась, — я не хочу свидетельствовать… Я хочу сказать, что если речь будет идти о том, чтобы спасти вас от виселицы, но… но, сэр, я хотела бы, чтобы никто не узнал, что я была здесь… Уверяю вас, будет ужасно, если узнают, что я была здесь в столь поздний час. Особенно если об этом узнают в суде…

Джентльмен улыбнулся.

— В этом случае, мадам, умоляю вас исчезнуть как можно скорее: если я не ошибаюсь, очень скоро сюда придут и обнаружат труп, а если им особенно повезет, где-то неподалеку будет скрываться и убийца. Поэтому бегите, мадам, так быстро, как только могут нести вас ваши ножки, иначе вы будете втянуты в высшей степени неприятное и очень нечистоплотное преступление.

— Но, сэр, я не могу так поступить! — воскликнула Кэролайн. — Конечно, я не могу вас бросить, поскольку знаю, что вы невиновны, но…

— Тут не может быть никаких «но», мадам, вы должны скрыться.

— А вы?

— Я буду ждать суда.

— Но почему? — спросила Кэролайн. — Почему вы хотите поступить так глупо? Если вас здесь не будет, никто не сможет доказать, что вы убили этого человека…

Ведь это же нужно доказать, знаете ли.

Джентльмен пожал плечами.

— Я не настолько привязан к жизни, мадам. Говоря кратко, в настоящий момент жизнь не представляет для меня никакого интереса. Я вполне согласен умереть таким образом.

— Значит, вы либо безумны, либо пьяны! — сердито воскликнула Кэролайн. — Есть немало вполне приличных способов умереть, но умереть из-за предательства, смиренно подчиниться тому, что вы сами называете кознями, — это трусость или малодушие. Уйдемте отсюда, сэр, пока у нас еще есть время, и, если им надо найти убийцу, пусть они его поищут.

Слова Кэролайн звучали страстно. Незнакомец слушал ее с улыбкой, потом пожал своими широкими плечами.

— Мадам, вы меня убедили. Я вас послушаюсь. Можно мне по крайней мере сопровождать вас из лесу, если в ваши намерения входит уйти отсюда?

Он хотел было предложить Кэролайн руку, но в этот момент она предупреждающе подняла палец:

— Слушайте!

Они застыли на месте. В отдалении, в той стороне леса, откуда пришла Кэролайн, послышались голоса и шаги людей, пробирающихся между деревьями.

Кэролайн чуть слышно вскрикнула.

— Скорее, — шепнула она. — Может быть, они ищут вас или… меня.

Джентльмен быстро повернулся.

— Тогда идемте сюда, — сказал он. — У меня неподалеку отсюда лошадь.

Он провел ее через вырубку, и они вошли в лес. Кэролайн шла за ним следом, хотя идти было нелегко: здесь деревья были гуще, и не раз отклонившаяся ветка задевала ее по лицу, а за ее подол и кружева на вороте цеплялись плети ежевики. Нетерпеливо высвобождаясь она спешила за незнакомцем, торопливо шагавшим впереди, прислушиваясь к шуму голосов и шагам за спиной.

Наконец (спустя целую вечность, как показалось Кэролайн) деревья расступились, и она увидела, что к одному из них привязана лошадь.

— Ну вот, прибыли, — сказал джентльмен. — Вы сможете ехать сзади меня?

— Да, — коротко ответила Кэролайн.

Он поднял ее, посадил на лошадь и сам вскочил в седло. Она обхватила его за талию. Внезапно оба услышали шум и крики, явно доносящиеся с вырубки.

— Слышите? Они нашли тело, — проговорил незнакомец. Пришпорив лошадь, он пустил ее легким галопом через поле, лежавшее за лесом.