Золотошвейка для оборотня

20 глава. За много лет до этого

Эта обитель для прокаженных стояла в странном и даже страшном лесу, расположившемся вдоль берега Бурой реки. Он был темным и густым, таким густым что крайние, молодые деревья росли у самой кромки воды, стараясь выжить и поймать лучи света. Их тонкие ветки опускались к самой поверхности реки, теченье, неспешное в этом месте, шевелило их, и ветки качались, создавая иллюзию ветра. По весне берег здесь часто затапливало, вода растекалась далеко в глубь леса, а стволы деревьев стояли погруженные в воду до полуметра. От этого они чахли и болели, но продолжали жить, как и девушки нашедшие приют под их кронами.

Барак был построен в десяти метрах от довольно высокого здесь, берега. Для его постройки расчистили от леса совсем небольшую территорию, поэтому двор, огороженный, сейчас уже трухлявыми от времени досками, был всегда покрыт тенью от раскинувшихся над ним ветками деревьев. Бревна, из которых строили дом, привезли из другого места, здешние деревья были слишком корявыми, и не пригодными для строительства. Несмотря на сильную экономию, у строителей все же хватило совести сделать стены из добротного материала, хотя само здание получилось некрасивым, приземистым и одноэтажным. По весне в сильный паводок его затапливало и девушки, которые в нем жили, перебирались на одну, две недели, на чердак, спасаясь от воды. При постройке никто не обременял себя какими-то расчетами, и стоявший в низине дом погружался в воду. Нехитрый скарб спасали, подвешивая к потолочным балкам в комнатах, а все что можно было поднять, поднимали на чердак, под низкую крышу из сосновой дранки.

— «Эта весна, наверное, тоже будет полноводной». — Думала вяло бредущая по льду девушка.

И в её душе мелькнуло какое-то злорадное удовольствие при мысли, что ей не придется таскать по лестнице на чердак скатанные соломенные матрасы. Не нужно будет поднимать, и привязывать к потолку тяжелые деревянные топчаны для сна, грубо сколоченные из досок, чтоб они не намокли и не разбухли от воды, окончательно прейдя в негодность. Не нужно будет разводить огонь в самодельной слепленной из глины маленькой, переносной жаровне, боясь каждую минуту, что выскочит искра и загорится их единственное жилье. И не нужно будет жаться друг к другу по ночам от холода, ведь печь останется внизу, затопленная. А все потому, что они все не доживут до весны…

Сейчас, когда эта мысль всплывала в её голове Эйдис было почти нестрашно, мозг, отупевший от голода, равнодушно уже воспринимал реальность. А вот осенью, когда дорогу окончательно размыло и девушки поняли, что последний рейс возчик не сделал, их всех накрыла страшная паника. Ужас скорой голодной смерти маячившей на горизонте, вцепился в души, заставляя тела цепенеть. Все лето они и так, жили, чуть ли не впроголодь, огород, разбитый на берегу, дальше от дороги, был почти бесполезным. Земля здесь была глинистая и скудная, посаженные на ней овощи росли такими же чахлыми как деревья, которые их окружали. Это засушливое лето выжгло в лесу все ягоды и не дало вырасти по осени грибам. Возчик, привозивший им продукты, тоже ссылался на засуху и объяснял уменьшившиеся вдвое пайки тем, что на содержание приюта урезали денежное обеспечение.

— Самим жрать нечего, еще вас дармоедок кормить. — Он смачно сплюнул в их сторону.

Возчик у них был суровый. Некрасивый, злой дядька, ростом с самую высокую девушку в обители, но по мужским меркам он, конечно, был низким. Клочковатая бороденка и реденькие, грязные волосенки на голове были непонятно-коричневого цвета, и вид имели очень неухоженный. Хитрые бегающие глазки, выдавали в нем мошенника, умевшего вырвать свой кусок даже из дохлой коровы. Он запрещал им к себе приближаться, умело орудуя хлыстом и нещадно стегал случайно подвернувшихся под руку девушек, поэтому проклятые не высовывали и носа за калитку, когда он приезжал. Все вопросы они кричали ему сквозь досчатый забор, который их огораживал.

Но они держались, другого выхода у них не было и не будет, только смерть. Их выручала река, девушки ловили рыбу, добывали раков в заводи справа от обители и копали в илистом берегу крокут корень. Летом. Зимой все это было недоступно, потому крупы и муку привезенные возчиком они экономили и использовали по чуть-чуть. Даже засушить рыбу они не могли, для этого нужна была соль, ее, как и все остальное, тоже привозили из города и её тоже постоянно не хватало. Они пробовали её вялить, но здесь в лесу слишком мало было солнечного света и развешенные на палочках, тонкие ломтики, протухали, во влажном воздухе густого подлеска.

Осенью они, семь девушек живших в этом бараке, еще не теряли надежду, и каждый день успокаивали друг друга, веря в то, что им все же доставят обещанные продукты. Когда снега в последний месяц года навалило под самую крышу, все надежды покинули их забытый богом приют. А еще через месяц, на них вдруг обрушилось новое несчастье, картошка в погребе почти полностью оказалась поражена черной гнилью. Разрезая хороший с виду клубень, под кожурой они находили черную не съедобную сердцевину. Это был конец. В запасе остался лишь двух килограммовый мешочек гороха, на нем они смогли прожить еще один месяц. Сейчас, когда до приезда возницы остался приблизительно шестьдесят дней, в обители они остались впятером, и они не ели уже семь дней. Чай заваренный травами, помогал ненадолго согреться, но не давал, никакой энергии. Поэтому они просто лежали целыми днями на скрипучих топчанах, поднимаясь лишь, чтобы подбросить в печку дров. Даже на разговоры сил не было, и они тихо затухали как свечные огарки, горя все слабее с каждым днем.

Эйдис решилась сегодня выйти из барака гонимая сильным голодом, она еле тащила по снегу ноги, двигаясь к намеченной цели. Там в десяти метрах отсюда, летом рос крокут корень. Снег в преддверии весны сел и уплотнился, что позволило идти по нему, не проваливаясь по пояс. В руке девушки был зажат старый, кривой нож, которым они в лучшие времена чистили овощи. В их обители было всего три ножа один длинный в виде кинжала, слишком тяжелый для неё сейчас, второй очень удобный, самый новый, появившийся у них всего год назад с одной из девушек, которой уже нет в живых, и этот третий, его не жаль будет потерять, когда силы оставят её.

Эдис в душе понимала, что у неё ничего не получится, заветный крахмалистый корень рос в речном иле на глубине примерно тридцать, сорок сантиметров и достать его сейчас, когда берега скованы толстым слоем льда было невозможно. Но признаться себе, что решила таким образом покончить жизнь самоубийством она не могла, надежда живет в душе до конца…

Берил шел вдоль берега, не спеша, подкрадываясь к дичи с подветренной стороны, он уже убил одного зайца и собирал подстрелить еще. Арбалет был прижат к его боку, тетива взведена, болт готов поразить цель. Краем глаза он заметил движение на реке, оборотень замер и затаился.

— Проклятые гоблины и сюда добрались. — Подумал он и стал всматриваться в темную точку у другого берега.

Он с шестью товарищами, нанялся к местным, очистить этот участок земли от гоблинов. Им нужно было, раз и навсегда, отвадить отсюда горных тварей, приходивших этой тропой, с той стороны Темных гор. Вот уже полгода они жили в заброшенном пограничном замке, принадлежавшем когда-то, еще до Красного мора, оборотням. Мерзкие гады сначала лезли из-за хребта целыми бандами, семь оборотней ели справлялись с их потоками, но потом, узнав, что по эту сторону их ждет верная гибель, горные перестали соваться сюда. Они нашли тропинку чуть дальше и пытались шастать по ней на Широкие земли. Охрана той территории тоже входила в их обязанности, и теперь приходилось постоянно обходить весь периметр. Они ходили в дозор по двое, два отряда расходились в разные стороны два дня подряд, а двое отдыхали. Кто-то один оставался за дежурного и на готовке, потом они менялись. Гоблины боялись воды, и на реке их раньше видно не было, а может все дело в том, что Берил забрел дальше обычного. Он разглядел лишь одного нарушителя и быстро но, осторожно, стараясь не привлекать внимания, прокрался к цели. Какой-то странный гоблин…

Когда он подошел ближе, то убедился что передним совсем не длинноухий, те не носили столько тряпья. Это был человечка. Запаха тела почти не было, только совсем чуть-чуть, еле слышно, проступал слабый, приятный аромат, показавший, что перед ним достаточно молодая, изможденная самочка. Еще от неё пахло сырым жилищем и совсем немного дымом. Он подошел поближе, с интересом рассматривая находку и пытаясь понять, что она делает. Вблизи он людей еще никогда не видел, смотрел только издалека через реку и чувствовал их запах. У мужских особей он был резким и довольно неприятным у самок посладьше. Как и многие оборотни, он человечек презирал и ненавидел.

Она стаяла на коленных и колола речной лед какой-то ржавой железячкой, которую с трудом можно было бы назвать «нож». Берил был сильно удивлен и, забыв об осторожность, переступил с ноги на ногу, она услышала хруст снега за спиной и остановилась. Эдис вяло повернула голову и наткнулась на внимательный взгляд темных раскосых глаз. Перед ней посреди замерзшей, в этом месте, реки, стоял оборотень. Он был огромным, раза в два больше самой Эд. На его плечи был накинут плащ, сшитый из шкуры бурого медведя, что делало его фигуру еще мощней. Ветер играл с темными вьющимися волосами оборотня, доходившими длинной до его плеч. Сейчас она отупело, подумала, что возможно (даже очень), он убьет её, но эта мысль не вызвала у неё столько эмоций сколько то, что на его плече болтался мертвый заяц связанный за лапки. Девушка медленно поднялась на ноги, она очень устала и совсем не испытывала страх. Лишь притупленное временем чувство голода билось в голове, придавая сил. Сейчас или никогда. Она вытянула вперед руку, показывая на заячью тушку.

— Господин, пожалуйста, отдайте мне этого зайца. — Жалобно заговорила девушка и сделала к нему пару шагов.

Они были на нейтральной территории, и оборотень мог убить её здесь, или пройти мимо. При заключении Разымающего договора, про реку не думали, и законом не запрещалось кому-то из народов, находится на ней, но и под защиту эльфов она не подпадала. Берил усмехнулся, вот они все человечки: «Дай!» Жадные до дармовщины, ленивые, завистливые создания. Глядя на страшненькое лицо девушки, все в струпьях от болячек оставленных мором, он нехотя заметил — глаза красивые. Да, на очень худом лице, со впалыми щеками, они казались просто огромными, ярко зеленые, почти как у эльфов с длинными, загнутыми вверх ресницами. Еще привлекали губы, пухлые, алые на морозе, и сочные. Бер вдруг вспомнил, что у него уже несколько месяцев не было секса.

— Не дам. Продам, или поменяю. — Коротко ответил оборотень.

Она оглядела себя и грустно сказала.

— Но у меня нечего нет взамен, господин. — Она не знала, как нужно обращаться к двуликому и называла его, так как называют уважаемого человека.

— Ты ошибаешься. — Он плотоядно улыбнулся, что заставило пошевелиться страху в душе девушки. — Кое-что все же есть. — Он рассматривал её как какую-то вещь на рыночном прилавке. — Что ты готова сделать, чтобы получить этого зайца? — Он не был насильником, её тело будет служить ему, только если она скажет «да».

— Все что угодно. — Она, кажется, начала догадываться, на что намекал оборотень. Эдис находилась в обители с двенадцати лет и смутно представляла, чем занимается мужчина с женщиной после свадьбы. Она никогда не видела взрослого обнаженного мужчину, только в детстве на реке в родной деревне, где купались дети разных возрастов, она видела голеньких мальчиков двух, трех лет. На этом познания о мужских «особенностях», у неё заканчивались.

Берил сбросил на снег арбалет и тушку зайца, перед собой он положил заплечный мешок.

Волк притянул её к себе вплотную и поднял ей лицо. Глаза девушки смотрели апатично, она не вырывалась и не протестовала.

— Стань на колени. — Потребовал оборотень и толкнул легонько её в плече.

Девушка повиновалась и опустилась на грубую мешковину его котомки. Колени Эдис были прикрыты залатанной юбкой, под ней тонкие вязаные колготки, мешок, лежавший на снегу, был как нельзя, кстати, не давая ей замерзнуть. Берил распахнул полы мехового плаща, под ним была толстая, короткая куртка, а его ноги затянутые в кожаные штаны, были обуты в высокие, черные сапоги. Незнакомец потянулся к застежке ремня. Эдис наблюдала за его движениями, с обреченностью, человека идущего на казнь. Перед глазами возник большой эрегированный фаллос. Одна рука незнакомца легла её на затылок, другой он держал её под подбородок, а пальцы положил на щеки. Берил надавил ей на скулы, заставив рот раскрыться.

— Укусишь, выбью тебе все зубы. — Сказал оборотень и у неё ни на минуту, не возникло сомнений, что именно так он и поступит.

Мужчина двинул бедрами, и по губам девушки скользнула гладкая головка члена. Она испуганно дернулась и уставилась в глаза незнакомца. Он остановился и вопросительно поднял бровь.

— Передумала? — Спросил Берил, давая ей последний шанс уйти.

Она мотнула головой «нет», и вцепилась слабыми руками в его расстегнутую ширинку. Берил обхватил её затылок поудобнее и потянул голову вперед.

— Открой рот. Сама. Шире. — Он отдавал ей команды, как дрессированной собаке, резким, хриплым голосом.

Член скользнул в рот девушки, наполняя и толкаясь глубже. Она поперхнулась и закашляла, уперла руки ему в пах, пытаясь остановить слишком глубокое вторжение.

— Расслабь горло. Ну! Живо. — Берил тряхнул её голову удерживая за волосы на затылке.

Эдис зажмурилась и попыталась расслабиться и сделать, как он хочет. Она глубоко задышала носом. Рот у неё был широко раскрыт, но крупный орган оборотня с трудом помещался в нем, сильно растягивая губы. Берил даже не пытался просить девушку поласкать его языком или самой пососать твердое древко. Она была слишком напугана и сбита с толку, этот минет у неё точно был первым. Наверняка до этого она не знала даже, что такое бывает. Он просто таранил её горло и входил в него как в женское лоно, быстро стремясь к финишу. Если бы желудок девушки был наполнен, её бы вырвало, а так по телу проходили, лишь рвотные спазмы, когда он слишком глубоко вбивался в неё. Берил был дико возбужден, что удивляло, глядя на изуродованную мордашку и плоскую от истощения фигурку. Еще толчок, еще и увидев как по щеке девушки, скатилась слеза, он мощно кончил, выплеснув семя ей в горло.

Эдис рефлекторно глотнула его семя и по её телу вдруг поползла сильная волна возбуждения. Сперма оборотня сработала как мощнейший афродизиак, моментально впитавшись в пустом желудке, она вызвала шторм гормонов девушки, заставляя её тело вести себя совсем не типично. Она крепче уцепилась за пояс брюк, который все время сжимала в руках и жадно стала посасывать чуть опавший член. Берил расслабленный и довольный смотрел с интересом за её странным поведением, она присосалась к нему как голодная пиявка и начала постанывать от явного удовольствия. Оборотень усмехнулся, а ему попалась очень хорошая ученица и такая старательная. Он осторожно положил ей руку на затылок, стараясь не спугнуть и начал ласково подсказывать, что делать и как. Над поверхностью речного льда тихо разносилось его хриплое:

— Еще! Языком… да! — Он часто дышал и как завороженный следил за каждым её движением. — Умница…Хорошо…Проведи по головке. Вот так… Ещё!

В Эдис как будто вселилась самая распутная девка, она смело смотрела в его желтые глаза с вертикальным, волчьим зрачком и, наслаждаясь каждым его стоном, стонала сама, вбирая его крупную, нежную плоть. Такой шелковисто мягкий снаружи и каменно-твердый внутри. Она горела, стоя на снегу и дико чего-то желала. Низ живота ныл, соски стали сверхчувствительными и кололи под тканью платья. Её тело терлось о ногу оборотня, ладонь сжимала крепкую задницу и чувствовала, как он двигает будрами ей на встречу. Когда оборотень с гортанным хрипом излился в неё, она вдруг дернулась, не понимая, что с ней. Тело девушки пронзила молния дикого удовольствия. Эдис громко застонала, прижавшись к ноге волка, а потом опьянело, расслабилась и села не снег, ей было хорошо и жарко, дико хотелось свернуться калачиком и заснуть прямо здесь.

— Поднимайся. — Оборотень потянул её вверх, взяв за шкирку как котенка. — Держи своего зайца, заслужила. — Он отряхнул её от снега и накинул на плече замерзшую тушку, вид у девчонки был как у пьянчужки после большой кружки пенного пива. — Идти ты хоть сможешь?

Эдис с трудом сфокусировала зрение на оборотне и наконец, поняв, что он говорит, слабо кивнула.

— Через два дня опять сюда приходи, я принесу тебе еще одного зайца. — Он смотрел насмешливо, не зло и девушка опять кивнула соглашаясь. — Иди.

Он опять толкнул её в сторону цепочки следов оставленных ей. Он стоял у кромки реки, провожая её взглядом, когда девушка замедлялась, он кричал ей: «иди» и она, как будто просыпаясь, ускоряла шаг, продолжала уходить вглубь леса.