Золотой сон

ГЛАВА 12

Наутро, выглянув в окно, Кельвин увидел, что дождь с вечера так и не прекращался, поэтому решил сесть за работу. После обеда он лег поспать, а в четыре часа миссис Гэррик разбудила его на чай. В пять вечера он набрал 2345 – к телефону подошла Григ.

Он спросил: «Мы сегодня увидимся?»

Из трубки ничего не ответили, потом Григ попросила немного подождать, и Кельвин услышал взволнованный голос Маргарет.

– Кельвин, если вы с Григ собираетесь сегодня увидеться, постарайтесь, чтобы ни одна живая душа вас не увидела, и сюда тебе приходить нельзя – здесь из каждого окна пара глаз только и ждет этого. И только что мне снова звонили из Дорсета – мама, как ты догадываешься. Ты можешь отвести Григ куда-нибудь, где вас никто не увидит?

– Наверное найдем какой-нибудь паб на набережной – никто из ваших знакомых там не бывает – там мы спокойно поужинаем. Не беспокойся. – Снова подошла Григ и он предложил: «Давай встретимся на углу Флинт Стрит, там, где редакция «Газетт», в семь вечера.

– Хорошо.

Он повесил трубку и почувствовал, как в нем закипает ярость. Что-то позорное было в том, что они вынуждены от всех прятаться. Он взял книгу и попробовал почитать, но очень скоро обнаружил, что в мозгу продолжают перебираться варианты безопасного места встречи с Григ. Вместо серьезных мыслей о пути цивилизации для своего замысла он теряет драгоценное время на пустые склоки местных бездельников – омерзительно, это же унижает не только его, но и все человечество – и в конечном итоге, это сильно ударит по Грейс.

Когда, опоздав на десять минут, Григ все же появилась из дождя, Кельвин пребывал в совершенно мрачном настроении в дверях редакции «Газетт» – он даже ей не улыбнулся.

Она извинилась за опоздание, но автобуса так долго не было.

– Ничего, – ответил он, – просто я не очень люблю торчать под дождем в дверных проемах.

– Куда мы пойдем?

– В любой паб, где нам хоть чего-нибудь дадут поесть и не будут спрашивать документы.

Они повернули к причалам и молча дошли под дождем до заведения, над которым слабо светилось в темноте название: «Корабельный колокол».

Большой зал оказался на втором этаже, и, едва они вошли туда, Григ беспокойно покрутила головой, но Кельвин резко оборвал ее, сказав: «Пожалуйста, перестань все время оглядываться – ты же не из тюрьмы сбежала».

– А мне кажется, что именно сбежала, – холодно ответила она.

Большинство посетителей, судя по их форменным моряцким курткам и обветренным лицам, были моряками – очевидно, «Корабельный колокол» служил обычным местом встреч шкиперов и матросов с судов, бросавших якорь у длинных причалов Колдминстерского порта. Кельвин снял плащ, и, оставшись в голубом грубом свитере и старых брюках, слился с общей разношерстной толпой в пабе.

Он уселся за стол и резко сказал: «Это место слишком благородно для твоих сплетников из богатых пригородов. Да сиди ты спокойно, не крути головой – ты же не турист от агентства Кука. Ты что увидеть-то хочешь – профессора из университета, или, может, попугая на плече у негра-шкипера?»

Она тоже сняла промокшее пальто и села за стол рядом с ним – ее сильно беспокоило его состояние – он даже первым сел, не дождавшись, пока сядет дама. Отовсюду доносилась иностранная речь. Человека два-три за соседними столами с любопытством разглядывали Григ.

Она прошептала: «Мне здесь нравится.»

Подошел официант и Кельвин сделал заказ: «Две порции жареного мяса и две пинты пива».

Григ нервно посмотрела на него и сказала: «Я никогда в жизни пива не пила.»

– Ничего страшного, тебе понравится.

Кельвин обменялся многозначительным взглядом с какой-то француженкой, сидевшей за столом с капитаном, а по ночам явно лежавшей с ним рядом, и Григ заметила, что губы француженки растянулись в приветливой улыбке – Кельвина явно приняли за своего в этой компании – он понимал этих людей, и они понимали его. В этом мире легко было затеряться, как в чужом городе. Кельвин молча обводил взглядом комнату, посмотрел на шведского капитана за столом напротив, он сидел вдвоем с молодым гигантом, тоже неспешно осматривавшим зал, пока его взгляд не наткнулся на Григ. Хрюкнув от удивления, он пересел поближе, уставился на Кельвина, и, не выдержав его взгляда, улыбнулся первым. Кельвин продолжал не мигая смотреть на молодого шведа, изредка бросая взгляды на старика-капитана. Капитан был совсем темный от возраста и бурной жизни, цвета красного дерева, с голубыми глазами, на вид ему было лет пятьдесят, здоровенный суровый швед из Лаппонии. Лицо его казалось высеченным из одного камня. Его спутник имел более спокойные черты лица, на котором выделялись сонные, но постоянно следящие за окружающими глаза и еще его рост вызывал изумление – в нем было не меньше двух метров. Он снова посмотрел на Григ, потом на Кельвина, который опять выдержал его взгляд. Официант принес мясо, и Кельвин с жадностью набросился на еду, казалось, забыв обо всем на свете, включая шведов. Григ очень понравилось светлое пиво, и вся расслабленная атмосфера в пабе, все эти странные люди вокруг, и Кельвин – не менее странный, чем остальные. Он не проронил ни слова, пока не принесли сыр и кофе.

– Тебе понравилось пиво?

Вдруг все страхи куда-то исчезли, она посмотрела на него умытым сияющим лицом и сжала его руку.

– Да, и место это мне очень нравится. – Минуту она помолчала. – Кельвин, мне так хочется уехать с тобой, и путешествовать не переставая, и помогать тебе писать книги о всех странах, где мы будем жить. Ты меня возьмешь с собой?

Кельвин сидел неподвижно, погруженный в раздумья о работе.

Наконец он сказал: «Моя следующая работа потребует от меня оседлой жизни и полной концентрации. Он обвел взглядом комнату. – Мне придется забыть о другой жизни.»

– Но ты же не сможешь долго жить без людей, тебе же нравится здесь, верно? – Он не ответил, но она продолжала: «А потом что ты будешь делать?»

– Работать, – не сразу ответил Кельвин.

– А что это будет за работа?

– Пока ты не вырвешься из своего трусливого мирка, в котором ты живешь, я тебе ничего не скажу!

– А ты мне не поможешь выбраться?

– Да я просто не смогу. Никто никогда никого ниоткуда вытащить не сможет. Сам человек должен выбираться. Только сам.

Подумав, она промолвила: «Хорошо, что мы сюда пришли. Я бы с удовольствием сюда вернулась.»

Нервозность ее еще не прошла – она видела, как Кельвин смотрел на людей в зале. Наконец взгляд его уперся в шведов. Они уже поели и теперь молча пили кофе с ромом – наверное, они еще на судне страшно надоели друг другу. Капитан улыбнулся Григ, потом посмотрел на Кельвина, поднялся, подошел к их столу и с улыбкой спросил: «Могу я выпить рюмку за ваше здоровье?»

Кельвин взглядом показал ему на стул – капитан сел.

Кельвин подозвал официанта: «Три рома и полпинты пива.»

На ломаном английском, медленно подбирая слова и ухмыляясь, когда это не удавалось, капитан заговорил с Григ. Он последними словами клял Колдминстер за постоянные дожди – его грубоватое очарование было очень по душе Григ, и они быстро подружились. Официант принес ром с пивом, и капитан потянулся за бумажником.

Кельвин отрубил: «Вы у меня за столом.»

Капитан улыбнулся и извинился. Он поднял бокал с ромом и произнес по-шведски тост, как все поняли, за здоровье Григ. Кельвин увидел одиноко сидящего молодого гиганта, и знаком показал ему на третий бокал рома – швед подошел к столу и сел. Григ пила пиво, и они по очереди произносили тосты друг за друга – казалось, они уже давно были знакомы. Капитан налегал на ром, запивая его пивом, а матрос и Кельвин предпочли чистый ром. Капитан говорил не умолкая. Всю свою жизнь он провел на море, но особое удовольствие получал от разговоров с людьми, он побывал в самых диковинных уголках земли, и все на свете испытал – он развернул перед изумленной Григ цветные карты своих воспоминаний. Он оказался человеком любознательным, и суровый и недоступный вид Кельвина только подогревал его любопытство – ему хотелось понять этого человека и его молодую спутницу. В то же время капитан искусно вел беседу так, что никто не воспринимал его рассказы на личный счет, хотя, разгоряченный ромом и пивом, он глубоко погружался иногда в пучины жизненных коллизий. Его напарник, его звали Олли, уже опустил веки на глаза, наполовину перейдя в другой, лучший мир, и опустил голову на согнутую в локте руку, лежавшую на столе – ему не впервой доводилось слышать все эти истории, а случалось и самому не такие рассказывать.

Очередной рассказ капитана был прерван звуком настоящего корабельного колокола.

– Так они нас уже выгоняют, – набычился капитан.

Официант уже унес пустые бокалы и кружки, и половину огней в зале погасили. Все четверо вышли на улицу, капитан показал на огни своего судна у причала, и они распрощались.

Григ вложила руку в ладонь Кельвина и они пошли к дому – дождь странным образом прекратился.

Она мечтательно сказала: «Я, кажется влюбилась в капитана, он так много знает.»

– Жуть как много, – нехотя ответил Кельвин.

До самого Блэнфорд Роу он не произнес больше ни единого слова, он лишь склонился и поцеловал ее на прощанье у дверей ее дома и ушел в темноту. Его лица Григ не видела, но что-то подсказывало ей, что оно сейчас озарено мягкой улыбкой.