Золотые камни (СИ)

Глава 6. Дорога домой

Императрица Ольма Ариас угодила в опасную ловушку.

Приезжая сюда, она обрекла на опасности и угрозу опалы не только себя и своих прислужниц, но и весь Запад, из которого была родом. Ведомая любовью и порочной страстью к листару Райтону, она совершила непоправимую ошибку, из-за которой многие люди будут расплачиваться до конца кватриона.

С детства Повелительница Жизни обладала отличным слухом. И негромкие, но четкие фразы прислужниц уловила, несмотря на каменные стены.

Сердце немедленно пропустило удар, хоть молодая женщина этого и ожидала.

— Мы приехали за императрицей. По приказу Его императорского Величества.

Пути назад больше не было, все мосты сгорели за спиной несчастной Ольмы. Оставалось только гордо вскинуть голову и идти навстречу своей погибели. Мрачно посмотрев на нетронутую и стремительно остывающую еду, Ольма решительно встала из-за стола и покинула обеденную торопливым, семенящим шагом.

Сердце в ее груди билось учащенно, срывалось дыхание, от быстрой ходьбы возникла мучительная резь в легких. Но остановиться нельзя! За закрытой дверью ее ждало самое худшее, и решительная Ольма готова была это принять в свое наказание.

Там, в прохладной серости каменного коридора, пламенели ярко-рыжие волосы Адены Аллен. Ольма узнала бы ее в любом месте, где бы ни встретила. Эта белокожая надменная красотка сводила с ума всех встречных мужчин, но была верна только своему мужу, благородному западнику Дентону. Ее и еще нескольких храбрых девиц отправили вернуть беглянку обратно в столицу.

Императрица всегда должна нести ответ за свои слова и поступки. Это Ольма накрепко запомнила, в отличии от скучных наставлений южных почтенных неанит, чью радость жизни составляли только молитвы и замшелая любовь к мужьям. Такие святоши, да и верные женушки, вроде Адены, обречены на долгую и удивительно скучную жизнь.

Что же хуже — это или легкое безумие Повелительницы Жизни?

— Если вы не вернете похищенную императрицу, — пригрозила тем временем Адена Брентеру, и гордо тряхнула яркими кудрями, — мы возьмем в заложники вашу супругу с ее свитой. А потом ваше поместье будет осаждено войском императора.

Ольма не была бы Ольмой, если бы не решила действовать немедленно. Не потому, что супруга Брентера скривила удивительно некрасивое лицо, но просто не хотела лишних жертв. У Повелительницы Жизни редко бывает выбор.

— Я здесь!

Звонкий отчетливый голос разлился, словно дивный звук свирели, по коридору, отразился эхом от стен, превратившись в изящное эхо.

Красавица Адена подняла голову, отвлекаясь от хмурого Брентера с его надменной женушкой, метнула внимательный взгляд, словно острую стрелу, в Ольму, и улыбнулась с фальшивой сладостью.

— Ваше Величество! Вы целы и невредимы?

«Нет, ранена и побеждена любовью», — захотелось ответить Ольме. Но она через силу смолчала. На глазах появились обжигающие слезы.

— Да, неанита Адена. Не стоит беспокоиться. Все прекрасно.

Самое главное — суметь сдержать боль и отчаяние, рвущиеся наружу, и ей это прекрасно удалось.

Выразительные зеленые глаза благородной Адены презрительно сузились. Она-то все понимала, но будет держать язык за зубами. Иначе…

— Его Величество очень просил вернуть вас домой, — негромко промолвила она, продолжая оценивающе оглядывать Ольму с ног до головы. — Его беспокойство и тревога не давали покоя нам всем.

Значит, скандал был грандиозным? Ольме стало интересно, только она промолчала и на сей раз.

— Я вернусь, — холодно ответила она. — При условии, что вы возьмете назад угрозы листарке Райтон и ее свите.

— О, разумеется. Я просто… предупреждала.

— Не стоило.

В завершение разговора Ольма и Адена обменялись многозначительными взглядами. Если Адена недолюбливала императрицу, не стоило распространяться об этом и выставлять напоказ свое вызывающее поведение. Сейчас Ольма спустит ей это с рук, руководствуясь снисхождением, а потом будет проявлять строгость. Если придется, конечно.

Она решила держаться с истинно императорской гордостью. Нарочито напыщенное поведение — не самое лучшее для правительницы и колдуньи. Ехала из Веты в Эртвест Ольма почти налегке, поэтому сборы не заняли много времени. Но, что горше всего, она не сможет поцеловать Брентера на прощание.

Хорошо, что они провели вместе эту незабываемую ночь.

Ольма сама пришла к нему. Скользнула любопытной кошкой в приоткрытую дверь спальни, а потом сознание заволокло любовным туманом. И она помнила лишь его губы, руки, прохладу от наготы, жар от мужского тела, само соитие…

И сейчас они расстанутся навсегда.

Без улыбки она прошла мимо Брентера, стараясь не смотреть на него даже краем глаза, а сердце трепетало, словно птица, пронзенная меткой стрелой.

И точно знала, что он неотрывно смотрит ей в спину.

Один шаг звучал за другим резким и четким звуком безнадежной и тоскливой погребальной музыки. Но останавливаться нельзя. Любой жест, любое движение, любой промах, способные дать Адене и ее подпевалам возможность усомниться в верности Ольмы своему государю, станут для нее губительными.

Для нее и листара Райтона.

Да, именно так. Только этими двумя холодными словами она будет называть любимого мужчину.

Сердце станет куском льда. И это даже к лучшему.

Следом за Ольмой суетливо семенила ее верная Флавия, опустив низко голову. У бедняжки дрожали плечи — она переживала за госпожу больше, чем сама госпожа.

Всему приходит конец, и с этим лучше смириться.

Прежде, чем двери поместья захлопнулись за их спинами, Ольма поймала на себе острый и злобный взгляд. Обернулась. Там, в десятке шагов от императрицы, застыла Селма Райтон, ненавидяще глядя на преступную соперницу.

Душа снова сжалась в комок.

Пронзительные светлые глаза прожигали Ольму насквозь. «Мерзавка! — кричал их яростный взгляд. — Шлюха!»

Ольма не смогла выдержать его так же смело, как приехала в Эртвест. Она просто отвернулась и пошла к сверкающей золотой колеснице.

***

Во время пути молодую императрицу не покидали чувства вины, досады, отчаяния. Чуть позже к ним присоединилась сильная тошнота — вполне телесное, но еще более ужасное. Завтракать и обедать было невозможно, Ольме становилось плохо после каждого съеденного кусочка. Но к вечеру эта напасть проходила.

— Должно быть, дорожная тряска всему виной, Ваше Величество, — пыталась утешить госпожу Флавия.

— Лучше тряска, чем иное… — неизменно отвечала Ольма дрожащими губами.

И они обе замолкали, боясь озвучить общую страшную догадку.

От Эртвеста до столицы дорога продолжалась чуть меньше месяца, учитывая плохие дороги, тонкие колеса и быстро устающих коней. Флавия морщила свой маленький очаровательный носик и ворчала, что из-за дурных кляч они вернутся в лучшем случае к Новозимью. А Ольма терзалась тревожными мыслями.

Она поступила донельзя опрометчиво и угодила в ловушку.

Счастье, если новые крови придут в ближайшие дни. Если же нет, можно будет считать себя погибшей, да и Брентера мертвецом.

Чувствуя мрачное и тревожное настроение госпожи, Флавия укутывала ее дрожащие от холода плечи теплым плащом, а по вечерам пела успокаивающие песни. Это помогало забыть страх и расслабиться.

В один из этих долгих серых дней, когда осень постепенно вступала в свои права и укрепляла холодный купол над головами путниц, они наконец-то въехали в столицу. Часовые встретили императрицу и ее свиту низкими поклонами. Ольма лишь вздохнула, терзаемая болью и отчаянием. Когда их с Брентером поведут на плаху, будут ли они так же почтительны?

Нет. Ее заклеймят шлюхой и казнят, как это делают со многими женщинами — неверными или нелюбимыми.

Пока Ольма размышляла об этом, на небе цвета стали медленно выкатился алый диск солнца. Злые предчувствия захлестнули молодую женщину, ведь красный цвет природных знамений символизирует в Фиаламе гнев Миритов. Неотвратимое наказание для преступников или тяжелые невзгоды для невиновных…

— Будет ли Творец с нами милостив?.. — чуть слышно сорвалось с ее уст.

Адена все-таки услышала.

— Всем воздастся по заслугам, Ваше Величество.

Ольма не повернула головы. Рыжая змеюка не стоила ее высокого внимания.

***

Император Сет ждал молодую жену возле ее покоев, хотя она до последнего надеялась, что он занят государственными делами. Высокий, широкоплечий, величавый мужчина в синем хитоне стоял возле приоткрытых дверей, беседуя с двумя роскошно одетыми крепышами. Они явно северяне, потому что кутались в подбитые мехами плащи, и к тому же братья, чьи лица похожи, и даже каштановые волосы были одной длины. Таких дворян Ольма на Западе не встречала.

— Добро пожаловать домой, неанита, — спокойно сказал император.

Он говорил вежливо, держался отстраненно, смотрел прохладно. Он знает? Как бы не была Ольма потеряна от насильной разлуки с любимым и измучена дальней дорогой, все равно решила его проверить.

— Я рада, что вы дождались меня из путешествия в родные края, — ответила она с чувством, глядя прямо в синие глаза Сета. — Я посетила западные земли и проведала всех, кого люблю. Прошу прощения, если мой поступок вызвал у вас тревогу и беспокойство.

— Дорогая неанита, я волновался за вас, — сказал он и поцеловал ее тонкие пальцы. — Сейчас беспокойные времена, а вы отправились в путешествие совсем одна.

Расчет оказался верным — холод в глазах Сета сменился теплотой и грустью.

— Я утомилась в дороге, — честно сказала Ольма. — Позвольте мне отдохнуть.

Император отступил назад и зачем-то бросил пристальный взгляд на боязливо замершую Флавию.

— Конечно.

Ольма вымученно улыбнулась, глядя в синие глаза.

— Надеюсь, вы не держите зла на мою вопиющую вольность.

— Нет, — ответил Сет. — Разумеется, нет. Позволь представить тебе наших славных воинов с севера. Чеслав и Михал Коваль. Они женаты на старших дочерях самого Хранителя Севера.

Ольма вежливо улыбнулась грозным воинам, пряча за улыбкой отчаяние и колючую тревогу. Но оценивающие взгляды крепышей были неодобрительными и тяжелыми. Возможно, они сочли ее поступок слишком легкомысленным для императрицы, но не им судить Повелительницу Жизни.

— Теперь они будут охранять наши покои, — сказал Сет, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Он ведь тоже не дурак. Понял, что жена не любит его еще после свадьбы, и прибегнул к необходимым мерам.

Что же, Ольма была готова принять эти правила опаснейшей игры, в которую сама же вступила, по доброй воле. Больше она не станет искать встреч с Брентером, писать ему писем, и займется своими обязанностями. А у императрицы их немало.

— Сегодня я навещу вас, — сказал Ариас ей вслед.

***

— Флавия, подготовь мне лучшее платье и уложи получше волосы.

— Конечно. Но зачем, госпожа?..

— Тише! Я подарю императору ребенка, — хрипло выдохнула Ольма и воровато оглянулась на захлопнувшиеся двери. — Надеюсь, что родится девочка. И ни на что не рассчитываю.

Флавия слегка улыбнулась и кивнула госпоже.

Она поняла куда больше, чем сказала Ольма.