Золотые камни (СИ)

Глава 7. Жестокий разговор

Листар Брентер остался один.

Конечно, заявлять и даже думать о полном одиночестве, в его положении, было бы неправильно и даже глупо. Селма носила под сердцем его ребенка, вся светилась и при любом удобном случае твердила, что родится мальчик. Мужчина неловко улыбался, кивал ей и вежливо бормотал, что будет рад наследнику, но не стоит загадывать вперед.

— Ты прав, — согласилась однажды Селма с его доводами. — Моей матери тоже пообещали сына, а родилась я.

Брентер вздохнул с облегчением.

Он не очень хотел слушать про будущего ребенка, зная, что предал как это дитя еще до рождения, так и его мать. К тому же, когда Селма впервые заговорила о своей беременности, Ольма еще находилась в поместье, и слова жены навевали мысли о любимой. Как она там? Брентер искренне надеялся и хотел верить, что император ни о чем не подозревает. Ольма ведь очень умна и, наверное, смогла заговорить зубы Сету Первому.

Глухое и мрачное ожидание непрошенных гостей в виде императорской стражи затянулось на полтора месяца. Но никто не подозревал Брентера в государственной измене, никто не собирался заковывать его в тяжелые цепи и везти в столицу, чтобы предать суровому суду. Осознание этого прекратило его душевные метания.

Зато начала свирепеть Селма. Она ведь никогда не была наивной дурочкой, и понимала все — от и до. Просто предпочитала держать язык за зубами, до поры.

Как оказалось, весь этот месяц она не просто твердила о ребенке, но и зорко следила за реакцией мужа. То, что он не проявлял огромной радости при упоминании о потомстве, не заметил бы только слепыш. И когда душевное напряжение Брентера пошло на спад, Селма ринулась в наступление.

Это произошло в конце осени, за обедом. Селма налегала на куропатку в медовом соусе, хотя раньше относилась к меду весьма прохладно. Брентер рассеянно ел, не замечая вкуса, и думал об Ольме. Мысли о любимой женщине преследовали его, мучили, уничтожали каждый день, и страшнее всего была неизвестность за ее судьбу.

— Брентер, вы изменяли мне? — внезапно спросила Селма, бросив на блюдо вилку и недоеденный кусок мяса.

Недоуменно подняв взгляд на жену, мужчина не сразу понял, в чем дело. А когда понял, стало ясно, что слишком долго молчал и думал.

Ее глаза сверкали праведным гневом, тонкие пальцы сжались в кулаки, и только отсутствие у супруги ножа спасало листара от неминуемой смерти. Рассерженный человек может дойти до безумия и быть способным на все, независимо от того, мужчина или женщина.

— Что вы имеете в виду, Селма?

— Вы знаете, что! — выдохнула она, продолжая смотреть на Брентера с гневом и обидой. — Вы приютили эту коронованную погань!

— Селма!

— Что?! Защищаете ее?!

— Она — ваша правительница! Повелительница Жизни!

— И поэтому вы считаете ее единственной, кто достоин вашей любви? Да?!

Перегнувшись через накрытый стол, Селма все-таки схватила острый нож, лежавший посредине, но Брентеру удалось схватить ее за руку.

— Пустите! — вскрикнула она, силясь вывернуться из его хватки. — Мне больно!

— А вы не смейте хвататься за нож.

Брентер старался говорить тихо и твердо, но голос его дрожал, как натянутая струна южной гитары. Недоверчиво поглядывая на Селму, он забрал нож, и теперь супруга сидела перед ним в унынии и печали, но не закрывая лица и с прямой спиной.

Несколько секунд показались Брентеру убийственно длинными. Он не знал, что сказать. И тогда заговорила Селма — осторожно, надломленно, и очень печально.

— Послушайте меня, листар Райтон. Я не в том положении, чтобы разводиться с вами или диктовать свои условия. Но прислушайтесь к голосу разума… — молодая женщина судорожно вздохнула, явно пытаясь не расплакаться. — Если вам хоть немного дороги я и наш с вами будущий ребенок, не ищите встреч с императрицей.

Он не ответил, ожидая дальнейших доводов, и лишь смотрел на жену, не понимая, когда его преступные чувства стали настолько заметными. Хоть Селма и не дворянка по рождению, она весьма проницательна. Но не болтушка. Это славно, есть крошечный шанс отсрочить свой печальный конец.

Придется договариваться с женой и идти на уступки. Повелитель Смерти этого не любил.

— Если вас схватят и казнят за государственную измену, — продолжала она чуть спокойнее, вытянув вперед руки с тесно сплетенными пальцами, — то я и ребенок будем лишены титула. А то и вовсе изгнаны из этих краев.

— Селма, этого не будет.

— Молчите, — попросила она, внезапно перейдя на шепот, и в серых глазах красавицы сверкнули слезы. — Попытайтесь понять: дитя не виновато в наших грехах. Я хочу, чтобы оно родилось в любви и роскоши.

Брентер неохотно кивнул. Память услужливо и в то же время враждебно открыла обрамленное светлыми локонами миловидное лицо Ольмы с бездонными синими глазами. И тут же он заставил себя думать о другом. О том первенце, которого вынашивала Селма. Об их будущем. О безопасности перед императором. Жена говорила все абсолютно верно, ему не следует бежать за миражом от родного дома.

— Я понял вас, Селма, — сказал он, с огромным усилием отогнав прочь образ любимой. — Вы правы во всем.

Но красавица продолжала смотреть на него с недоверием.

— Под словами «не искать встреч», дорогой листар, — сказала она мрачно, — я подразумевала все. Взгляды. Письма. Жесты и свидания. Я знаю, что вы собираетесь ездить в столицу и подолгу жить там.

Райтон угрюмо промолчал. Жена еще не знала, что император отлучил его от двора и запретил возвращаться в Вету до дальнейших распоряжений. То ли он сам заподозрил неладное, то ли Мириты нашептали, но в любом случае у него не было ни единого шанса на встречу с Ольмой. А отправлять письма глупо и опасно. В столице полно шпионов, не только работающих на государя, но и уважающих его, согласных с проводимой политикой. В их обязанности входит и перехватка писем.

Листар Брентер жил в столице совсем немного, но многое успел приметить и понять. Селма права: нельзя рисковать и лезть в огонь, как бы сильно не хотелось.

— Я буду появляться в столице только по указам государя, — сказал он глухо и тихо. — И сразу после их выполнения возвращаться домой.

— Благодарю вас.

Казалось, что все было решено, только Селма продолжала сидеть с прямой спиной, кидая на мужа осуждающие взгляды и не прикасаясь к еде.

— Что-то еще? — сумрачно спросил Брентер.

— Да, — изрекла она чуточку капризно. — Почему вы так полюбили ее? Сильнее, чем меня!

Эти слова были правдой, спорить бессмысленно. И все-таки Брентер недаром был рожден изворотливым хитрецом, как и подобает Повелителю Смерти.

— Ничто не сравнится с вашей красотой, дорогая моя, — произнес он с чувством.

Селма зарделась, горделиво улыбнулась и послала ему нежный взгляд, полный любви и обожания. Ольма не смотрела так никогда — она в принципе не ставила себя ниже Брентера. Их любовь всегда была на равных. Но толку-то сейчас думать про Ольму? Листар даже разозлился на себя, только не подал виду и продолжал есть.

***

Все проблемы были обсуждены и решены.

Жизнь у супругов Райтон постепенно налаживалась. Брентер сдержал слово и не писал писем Ольме, невзирая на все желания и порывы. Ведь Селма была права, как бы она не ревновала. Поговаривали, что император ожесточился и наказывает всех провинившихся тюрьмой, не разбирая степень их дворянства и родства с дворянскими семьями. Даже юных дочек листара Анвара, сестер-близнецов, принадлежность к семье листара не остановила.

Бедняжки Зейнаб и Фатьма, урожденные Анвар были брошены в столичную тюрьму по обвинению в распространении эликсира жизни. Члены семьи Анвар могли оживлять мертвых южной магией, подаренной Миритом Соуреном, но живительный эликсир был запрещен из-за чрезмерно возросшей популярности.

— Почему Его Величество так боится этого снадобья? — недоумевала Селма, узнав от мужа последние новости спустя несколько месяцев. — Им ведь можно оживлять солдат в бою.

— Или его врагов, — пояснил Брентер.

— А что будет с семьей Анвар?

Брентер почесал в затылке, прежде чем ответить то, что беременной женщине не полагалось знать. Им следует видеть и слышать только о хорошем. Но раз уж она так настаивает и умоляюще смотрит несчастными глазами…

— По правде говоря, одна из сестер убила своего мужа, когда он стал поднимать на нее руку.

Селма прикрыла рот белой ладошкой и ахнула.

— Как? Разве он посмел ударить дочь самого листара?!

— На самом деле, — Райтон понизил голос, хотя подслушивать их было некому, — она его оживила. Заплатила мне, как Повелителю Смерти, неплохие деньги, и я вернул его душу из Мертвой Пустыни. Только это против божественной природы — оживлять мертвецов. Душа оказалась испорченной, затронутой смертью, обожженной горячими песками.

— Главное, чтобы тебя не вызвали в столицу, чтобы это подтвердить, — испуганно прошептала Селма.

— На самом деле, — он помедлил, глядя на округлившийся живот жены, — вчера пришло письмо. Меня вызывают свидетелем на суд.

— Брентер…

— Мне придется ехать в столицу, дорогая Селма.

Она пристально взглянула в его лицо и тотчас же стала очень серьезной.

— Хорошо, Брентер. Помните, что вы мне обещали.

Он помнил все, до единого слова. И собирался исполнить все, что сказал.