Зонтик царевны Несмеяны

Глава 2

То, что причиняет тебе боль, всегда приходит с неожиданной стороны. В моём случае это было осознание того, что человек, которого я знала почти всю жизнь, и в котором была уверена, как в себе, вдруг оказался чужим. «Другая женщина», «ребёнок на стороне» – эти кухонно-мещанские выражения невозможно было отнести к тому, что жило между мной и Денисом, где внешняя близость была продолжением близости внутренней, и штамп в паспорте виделся необязательной меткой совпадения пути, скорее уступкой условностям, чем нашим желанием. Так что, когда спустя время открылось, что в Денисе чужого больше, чем общего, что он знает это и давно идёт по другой дороге, в то время как я даже не подозреваю о наступившем одиночестве, – вот это стало для меня настоящей трагедией.

Для того, что я пережила после, нет точных слов. Казалось, что я болтаюсь между двумя берегами, не в силах добраться ни до одного; дышу затхлым воздухом темницы; что часть моего сознания отделилась от целого и существует сама по себе, сама по себе изменяется, сама с собой разговаривает образами и мыслеформами. Депрессия: самоедский, целиком обращённый внутрь себя вывих рассудка.

За череду месяцев что-то, конечно, изменилось. Взрывы душевной боли сменились безвкусным однообразием, начисто лишённым вдохновения. Всё, что я любила, отодвинулось далеко на задний план, зато я сумела понять, где искать спасения: в прощении; тогда я смогу двигаться дальше, и, быть может, ко мне вернутся чувства и воля к движению. Вся беда в том, что я не знаю, как это сделать, не знаю, как простить. Обида лишает сил; даже такой брякающий колоколец, как Ника, способен одним словом выбить землю из-под ног, пусть и при том, что я, быть может, не вполне адекватна… Стагнация; штиль.

Об этом я думала после того, как Ника уехала, а я отправилась на поиски подарка. С недавних пор я не разрешаю себе думать слишком долго. Так и в этот раз. Я выкинула из головы мысли и сосредоточилась на выборе подарка для Наташи и её мужа Игоря. Вскоре мне попался отличный плед, я купила его и пошла бесцельно по улице. Зашла в кафе, которое до пяти часов работало, как столовая. Было без двадцати пять, но ещё оставалась нормальная столовская еда, и она была горячая. Я решила просидеть здесь до половины шестого, а потом пойти пешком в «Лимпопо», пристроилась у большого окна и стала рассматривать людей, которые шли по улице.

Я доедала салат, когда позвонил Ян Бокар. Он сказал, что билет пришлось взять на неделю раньше, на завтрашний вечер, и он хочет увидеть меня, чтобы попрощаться. Ян был самый приятный из моих коллег. Я сказала: «Приезжай в кафе».

Он приехал быстро, сначала я увидела, как он перебегает улицу, потом, как идёт по тротуару, держит и оглядывает маленький розовый букет, похожий на букет невесты.

– Привет. – Ян протянул мне розы.

– Спасибо.

Я поднесла розы к лицу.

В далёком городе Иркутске Бокара ждала девушка с необычным именем Руслана. Девушка училась на бухгалтера и мечтала стать моделью. Ян собирался жениться на Руслане и сделать ей трёх или четырёх ребятишек, чтобы она навсегда забыла свои мечты. Я считала, что лучшим даром любви было бы помочь Руслане найти работу в модельном агентстве. Ян не соглашался, он боялся, что Руслана бросит его, и не забирал Руслану только потому, что от нашего города до Москвы, где с модельными агентствами было проще, чем в Иркутске, было рукой подать. Мне казалось, что у Русланы на фотографии глаза далёкой звезды, которой не суждено зажечься, которую потушат незаметно и из лучших побуждений. Я сказала об этом Яну. Он ответил, что в любви каждый сам за себя, и благородство – отступное любви уходящей: любовь, которая здесь, всегда корыстна, да и разве плохого он желает Руслане?

Мы пили кофе и болтали. Я знала, что нравлюсь Бокару, и это вытеснило жалкие мысли.

Я спросила:

– Все говорят, что ты хочешь со мной переспать. Это правда?

– Кто это тебе сказал? – шутливо нахмурил брови Ян.

– Так, значит, нет?

– Досужий вымысел и бабьи сплетни. – Ян показал мне язык.

Мы снова болтали о незначительных вещах, мне было легко и грустно. Одновременно где-то глубоко внутри меня нарастало беспокойство. Когда стрелка часов на стене кафе показала половину шестого, мне пришла в голову идея.

– Яночек, ты свободен сегодня вечером?

– И ночью тоже, – с готовностью откликнулся Ян.

– Я сегодня, вот прямо сейчас, приглашена на семейный праздник. Ты не мог бы пойти со мной?

– С какой стати?

– Мне хочется пойти туда с мужчиной. Ты можешь притвориться моим мужчиной на один вечер?

– А на ночь? – Глаза Яна улыбались.

– Нет, только на вечер. Пожалуйста, выручи меня.

– Политический момент? – Ян прищурился.

Он потянулся, вытянул ноги, и на него с грохотом упал зонт, который я приставила к стене под столом.

– Что это? – Он вытащил зонт и разглядывал с комичным ужасом.

– Зонт-трость. Мой зонт. Потрясающе полезная вещь, когда идёт дождь. И потрясающе неудобная, когда дождя нет.

– Но ведь уже две недели не было дождей!

– С утра передавали, что будет дождь. Мне не хотелось промокнуть, и я весь день таскала его с собой, а дождь не пошёл.

– Ты зануда. Вот этот зонт…

– Ян!

– Ну хорошо, хорошо. Честно говоря, я надеялся, что сегодня вечером ты свободна… Но, раз нет, пойдём, поздравим твоих друзей. Только, чур, я буду тебя обнимать.

Он улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ.

Мы вышли на залитую светом улицу и пошли по направлению к «Лимпопо». Я взяла сумку и цветы, а Ян нес чемодан с пледом и зонт. Он всё пытался поудобнее пристроить зонт за спиной, но зонт болтался и бил его по пояснице.

– Чёрт, и правда, до чего же неудобный. Может, выбросим его в контейнер? Какой-нибудь бомж найдёт, скажет тебе спасибо.

– Ни в коем случае. Это мой любимый зонт. Он у меня сто лет…

Ян только хмыкнул в ответ.

– Куда мы идём?

– В «Лимпопо». Там праздник у одной семейной пары. Ещё там будут другие дружественные им семейные пары, и, может быть, человека три придут поодиночке. Ну и мы с тобой. Большая компания.

– Ты уверена, что мне стоит идти?

– Уверена. Наташа наверняка заказала на несколько персон больше из предосторожности, что у одиноких появилась вторая половина.

– А ты, значит, одинокая?

– Да. Как тебе известно, я разведена. У меня к тому же нет любовника, и это очень беспокоит моих друзей. Поэтому я и позвала тебя – чтобы мне снова не пришлось выслушивать…

– У тебя нет любовника?

– Нет.

– И ты всем об этом рассказываешь?

– Кому – всем?

– Всем мужчинам, которые за тобой ухаживают?

– Да нет, только тебе. Я, знаешь, ухаживания сразу обрываю. Считай, тебе повезло.

Я чувствовала нарастающее волнение. Такое неприятное беспокойство в животе.

– А почему обрываешь?

– Что? Ну, как-то так получается…

Мы подошли к «Лимпопо». Я достала телефон и увидела, что мы опоздали и что Наташа звонила мне три раза, а Ника – шесть. Я остановилась и затолкала букет Яна в сумку.

– Что ты делаешь?

– Мы не купили цветов Наташе. А, когда приходят на праздник и несут цветы, виновники торжества думают, что это для них, а это не для них…

– Слушай, давай, я не пойду, – вдруг спохватился Ян. – Ну зачем мне туда идти?

Я не успела ответить. Дверь открылась, и на крыльцо вышел Игорь Дроздов.

– Маруська! Наконец-то! Где ты…

Тут он заметил Яна. Игорь протянул руку:

– Игорь.

– Ян. – Ян пожал руку и посмотрел на меня.

– А мы думаем, куда вы запропали… Я машину вышел посмотреть, а тут вы. – Незаметно для Яна Игорь скосил на него глаза и вопросительно поднял брови.

Я улыбнулась:

– Игорёк, поздравляю!

Мы вошли внутрь, прошли общий зал и вышли через коридор во внутренний дворик. Пока шли, Игорь рассказал, что хозяева заведения его знакомые и аренда дворика, с тем чтобы закрыть его для посетителей, обошлась им вполовину от положенного.

Во дворике было очень хорошо. Столы составили в один. За широким краем сидела Наташа, рядом стоял пустой стул Игоря. По краям длинных сторон расположились гости. Там были Мартыновы, Елизаровы, Наташин младший брат Вася, какая-то незнакомая женщина, Сергей, был друг Игоря Слава Матвеев и ещё кто-то. Я нашла глазами Нику. Она была без Николая.

Дениса среди гостей не было.

Мы вошли, и гости зашумели. Игорь показал места – в конце стола, напротив Ники. Я постучала ложкой, и стало тихо. Я поздравила Дроздовых и передала Игорю плед. Наташа сказала, как они рады меня видеть, как они рады, что я пришла с другом. Ян поклонился. Наташа многозначительно посмотрела на Нику. Мартынов предложил выпить за появление опоздавших. Ян тут же налил вина.

Все стали чокаться. Кто-то включил музыку. Я пила мало, а есть мне ещё не хотелось. Наташа наблюдала за мной через стол. Поймав мой взгляд, она отрицательно покачала головой и что-то сказала. Я прочитала по губам: «Дениса не будет» – и поблагодарила её глазами. Мне сразу стало спокойнее.

– Маша, попробуй салат с морепродуктами, – крикнул Слава Матвеев. – Вкусный!

Ян положил салат.

– Вы давно встречаетесь? – продолжал кричать Матвеев.

– Что?

– Ты с Маней давно встречаешься?

– Давно, – прокричал в ответ Ян.

– Давно – это сколько?

– Два года.

Защёлкали зажигалки, воздух наполнился сигаретным дымом. Пришли официантки, убрали грязные тарелки, принесли новую еду. Заиграла медленная музыка. Ян поднялся и потянул меня за собой. За ними вышли танцевать Дроздовы, Настю Елизарову пригласил Сергей, её муж о чём-то спорил с Васей, а женщина рядом с ним курила и стряхивала пепел в креманку из-под оливок. Ян был единственный незнакомый мужчина в компании, и женщины невольно старались ему понравиться. Только Наташа осталась невозмутима и улыбалась из-за плеча мужа.

На музыку во дворик стали выходить люди. Все они были пьяненькие и весёлые. Игорь сделал движение, но Наташа удержала его. Я поняла, что Игорь хотел напомнить хозяевам о том, что они договорились не пускать других посетителей во дворик, но Наташе понравилось, что пришли люди, которые будут танцевать. Они вернулись к столу. Ян ушёл и вернулся, обнимая две бутылки водки. Следом официантка несла вино. Ян сказал:

– Это мой подарок виновникам торжества.

– Что вы, что вы! – мелодично отозвалась Наташа. Она улыбалась.

Женщина, которая сидела рядом с Наташиным братом, спросила, не знаю ли я, где здесь туалет? Мы пошли в кафе. Нашли туалет, и женщина скрылась за дверью. Я посмотрела в окно, которое выходило на улицу, и увидела Арсения. Он был в клетчатых штанах на подтяжках и свободной рубашке, на голове кепка, туфли в пыли. Арсений шёл по тротуару, и рядом с ним шли парень и две девушки. Они остановились у крыльца «Лимпопо» в нерешительности, но звуки музыки привлекали их. Друг за другом они зашли в кафе. Женщина вышла из туалета и улыбнулась мне.

– Меня зовут Рая, – сказала женщина. – Я пришла с Наташиным братом Васей.

Она была старше Васи, и я подумала, что могу себе представить её тревоги. Я сказала:

– В семье его считают непутёвым, а он просто не нашёл своё. – И Рая снова улыбнулась.

Когда мы вернулись, я сразу поняла, что что-то случилось. Всё было по-прежнему, но на мелькнувшем в толпе лице Наташи проступало волнение, и оно было как-то связано со мной. Я предположила, что какая-нибудь женщина выпила лишнего и повисла на Яне, а её спутник полез в драку. Но Ян был в другом конце дворика, он помогал диджею, и в его движениях читалась деловитая безмятежность. Я пробралась сквозь танцующих к столу и увидела Дениса. Денис разговаривал с Игорем Дроздовым; коротко остриженный затылок, светлые джинсы, белая майка; сумка. Плечи ссутулены, в изгибе спины усталость.

Я села и стала есть салат из морепродуктов.

– Привет.

Денис сидел на стуле Яна.

– Привет.

– Я заскочил на минутку поздравить… Как жизнь?

– Хорошо.

– Я уезжал. Вот прямо с вокзала…

Мы помолчали. Играла музыка. К нам никто не шёл.

– Ну а ты как? Как жизнь?

– Мне сказали, ты сегодня с другом, – перебил Денис. – Кто этот парень?

– Его зовут Ян Бокар. Мы работали в одном кабинете.

– Еврей?

– Мне кажется, поляк. Хотя не знаю. Или украинец.

– Ну и как у вас?

– Что?

– Я говорю – как у тебя с ним? В смысле отношения.

– Отлично. А у тебя?

Денис неопределённо пожал плечами. Он смотрел на меня и молчал.

Я спросила:

– Как отношения с Дмитрием Ивановичем?

– Нормально.

– Как Лариса?

Он сжал губы.

– Как Юля?

Денис вдруг вскочил и зашагал к выходу. У дверей остановился. Постоял, развернулся и пошёл назад. Снова сел на стул рядом со мной. Он смотрел мне в лицо. Он смотрел так, как только он один в целом свете умел смотреть. Как большой, сильный и надёжный человек; упрямо и яростно; как человек, любовь которого способна всё перевернуть и всё преодолеть. На самом же деле всё было не так; к сожалению, всё было совсем, абсолютно не так.

Он протянул руку. Я отстранилась.

– Я хотел тебя видеть, – сказал Денис.

Я посмотрела на него.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – сказал Денис. – Но, быть может, у нас когда-нибудь получится…

– Уходи.

Он шумно вздохнул и вытянул под столом ноги, ему на ноги упал зонт. Он поднял его и разглядывал с удивлением.

– Зонт? Это что, тот самый?

Я дёрнула зонт, но Денис держал крепко.

– Ну да. Это тот самый зонт, – сказал Денис; удивления в его голосе прибавилось.

– К тебе это не имеет никакого отношения. Отдай.

– Почти не выцвел. Хотя неудобный, из моды вышел. Зачем ты таскаешь его?

– Сегодня обещали дождь.

– Две недели стоит жара…

Неожиданно вся моя выдержка испарилась, и я сказала:

– Денис, ты забыл, кто мы друг другу. Я для тебя – прошлое. И ты для меня – прошлое… Давай уже, уходи.

Денис смотрел мне в лицо.

– Ты меня держишь.

– Конечно. Это очень удобная позиция. Ты женился, но я тебя держу. Я держу тебя, но при этом у тебя другая семья. Что же ты хочешь от меня? Давай, вали отсюда.

– Так отпусти меня!

– Уходи!

Денис резко встал и пошёл к выходу. Я подняла брошенный им зонт и поставила под стол. Ко мне уже летела Наташа.

– Что он сказал тебе? О чём вы говорили?

Она протянула салфетку.

– Так, ни о чём. Я спросила его о семье. Потом он побежал. Вернулся. Посидел немного и ушёл.

– Кто же знал, что он приедет! – Наташа всплеснула руками. – Я ещё утром звонила ему, и он сказал, что не сможет! Если б я знала, что он приедет, я бы предупредила. Если б я знала!..

– Не переживай. Мы виделись полтора месяца назад. Пять недель и три дня. Понимаешь? Время от времени мы с ним встречаемся. Не часто.

Наташа смотрела широко открытыми глазами.

– Нет, нет. – Я улыбнулась. – Мы даже не дотрагиваемся друг до друга. Так, сидим в кафе. Недолго. Выпьем кофе – и гудбай.

– Но… как же… Зачем?

Я пожала плечами.

– Зачем… Я тоже спрашиваю себя: зачем? И нет ответа.

Наташа стояла, держась за спинку стула, и глаза у неё были словно ярко-синие плошки.

– Бедная ты моя, бедная. – Она опустилась на стул, как большая светлая птица, птица с ярко-синими глазами, и прижала мою голову к своей груди. – Бедная ты моя, бедная!

Я высвободилась.

– Не говори так. Лучше расскажи, как твои мальчишки. С кем вы их оставили?

Наташа не ответила. Она смотрела перед собой, моргала; думала. Искала для меня выход. Она всё время искала для меня выход. Столько мы уже перепробовали этих выходов, и все оказались тупиками.

Подошёл Ян.

– Где ты ходишь? – спросил он. – Мне женщины скоро все места оторвут.

– Я хочу выпить, – сказала я.

Ян налил вина, и мы выпили. К нам подошли Сергей и Настя Елизарова, и я предложила им выпить с нами. Потом Сергей сказал, что покажет, как надо смешивать колу с водкой. Он намешал всем по бокалу. Смесь была похожа на колу, которая горчила в самой глубине вкуса. Сергей объявил, что этот коктейль называется «Тип-топ», а Ян засмеялся и сказал, что это просто «ёрш» с колой.

– Как тебе тут?

– Отлично. Но я весь вечер держу в голове вопрос, не передумала ли ты насчёт ночи вдвоём.

Я посмотрела на него, и он отодвинулся:

– Ты что… Что с тобой?

Я взяла сумку и пошла в кафе.

В туалете я поплакала, потом умылась, села на крышку унитаза и снова накрасилась. Хорошая привычка – носить с собой косметичку. И то, что на свете существует такая вещь, как косметика, тоже очень хорошо.

После этого я пошла к барной стойке. Мне хотелось потолкаться среди незнакомых людей, хотелось, чтобы все люди были незнакомыми. Здесь тоже танцевали, и в зале, и между столиками. Места хватало, но было душно. Я посмотрела: двери во дворик и на улицу были открыты. За спиной бармена крутился напольный вентилятор. Но всё равно было очень душно.

– Здесь нужна вентиляция, – сказала я бармену.

– Что?

– Я говорю: душно. Нужен кондиционер.

– Да. К зиме обещали установить.

Я потрясла головой. Оглушение проходило. И вдруг вспомнила про Арсения и поискала его глазами. Я знала, что если Арсений здесь, то он обязательно будет танцевать, а если он будет танцевать, соберётся толпа. Я обвела зал глазами. У дальней стены собралась толпа, оттуда долетали восклицания, над головами взлетали руки. Арсений, его знаменитый жест.

Люди расступились, и я увидела Арсения. Рубашка выбилась, подтяжки сползали, он то и дело поправлял их одной летающей рукой, рукава уже были закатаны. Кепка была у девушки, она размахивала ею над головой. Я нашла глазами вторую девушку. Обе были хорошенькие, – та, которая держала кепку, – блондинка с длинными волосами, а другая – тёмноволосая с короткой стрижкой, которая ей очень шла. Мне больше понравилась брюнетка. Брюнетка должна была курить, и, если она не курила, надо было подсказать ей это. Сигарета подошла бы к её стрижке, и к глазам, и к чётко очерченным дугам бровей, и к тому, что в ней было, что делало её старше, хотя, если приглядеться, они с блондинкой были ровесницами. В её глазах, в лице было что-то отстранённое и трагическое одновременно. Я долго соображала, кого она мне напоминает, пока не поняла, что брюнетка здорово похожа на Марлен Дитрих, если бы Марлен было лет двадцать.

Всё происходящее казалось мне лишённым смысла.

Я почувствовала усталость. Обычно, когда я думала о том, что Арсений встречается с девушками, и особенно, когда я его с ними видела, во мне загоралось сложное чувство, которому я не могла найти объяснения. Это чувство вмещало в себя как надежду на то, что Арсений полюбит кого-нибудь, так и явно отдающую животным ревность, но больше всего – страх, что Арсений чего-нибудь выкинет. Всегда, когда я его видела, я это ощущала. Но в этот раз я почувствовала только усталость. Денис и Арсений в один вечер – это слишком.

Я вернулась во дворик. Там всё было по-прежнему, так же танцевали. Наташа оживлённо беседовала с Раей, должно быть, о своём брате. Елизаров и Матвеев обсуждали – я предположила, потому что они всегда говорили об этом, – автомобили, Настя Елизарова кружилась с Сергеем, я увидела в разных концах площадки Мартыновых, и все остальные толкались тоже тут. Вокруг Яна – с ним был Мартынов и Ника – вилась целая стайка женщин в разной степени опьянения, они смеялись. Я села за стол. Наташа на другом конце тут же повернулась и вопросительно посмотрела на меня. Надо было уйти, пока Арсений меня не заметил. Я хотела взять вещи и попрощаться.

Компания Арсения ввалилась во дворик. Я повернулась к ним спиной в надежде, что парень в клетчатых штанах не заметит меня. Мне стало ясно, что я выпила лишнего. Спиртное всегда действовало на меня так: рассеянность или слёзы, или то и другое вместе. Не надо было пить после ухода Дениса. Но в моей жизни было столько неправильного, что сожалеть о такой мелочи, как не ко времени выпитое спиртное, было бы смешно.

– Ты почему сидишь одна? – спросила за моей спиной Ника. – Что с тобой?

– Почему ты не сказала мне утром, что встречаешься с таким…

Она щёлкнула пальцами над моей головой.

– Я бы не приставала к тебе тогда… Везёт тебе на мужиков, и ты ещё говорила, что это не так! И ведь молчит!

– Это ты сказала Денису про Яна?

– Да, а что? Пусть знает, что у тебя всё в порядке. Не только у него!

– Какая же ты дура, Ника, – от души сказала я.

– Это почему же? – Ника наклонилась ко мне. – Да ты пьяная!

– Да. Вызови мне такси.

– Маша! Маша, что вы тут делаете?

Арсений упал на стул, на котором до этого сидел Денис.

– А ты что здесь делаешь?

– Гуляю.

– Я тоже гуляю.

Я чувствовала, что Ника из-за моего плеча смотрит на Арсения. Меня душила злость. Я знала, что теперь будет ещё хуже. А тут ещё Ника. Я обернулась и посмотрела на неё, а Ника сказала:

– Вы – Арсений Любачевский? Сын Ярослава Любачевского?

Арсений поднял глаза, будто удивлялся, что здесь ещё кто-то есть.

– Да.

Ника придвинула стул и села.

– Вы играли Оливера Твиста в январской постановке? А до этого – Мальчика-звезду?

Арсений закатил глаза, кивнул с шутливо-обречённым видом. Но я заметила на его лице тень досады.

– Я так давно хотела взять у вас интервью, – заволновалась Ника. – Скажите, а что у вас с «Щукой»? Вы будете поступать в «Щуку» на следующий год?

– Ну, ты и нахалка, – сказала я и повернулась к Арсению: – Вызови мне, пожалуйста, такси.

Арсений извинился и ушёл.

– Откуда ты его знаешь? – набросилась на меня Ника. Её трясло от возбуждения. – Это же сын Любачевского, режиссёра камерного театра «Пигмалион». Ты хорошо его знаешь?

– Не очень.

– Но он назвал тебя по имени, – настаивала Ника. – И ты обращалась к нему на «ты»! Слушай, договорись с ним о встрече? Для меня. Я давно хочу раскрутить этот театр.

– Сама договаривайся.

Ника забарабанила пальцами по столу.

Арсений вернулся и весело сообщил:

– Вызвал. Можете собираться.

Я пошла прощаться.

– Спасибо, что приехала. Не расстраивайся и позвони мне в понедельник, – попросила Наташа.

Я пожелала удачи, сказав, что всё прошло замечательно и что, конечно, позвоню.

– Мне что-то плохо, а Ян ещё потанцует, хорошо? – добавила я.

Наташа заглянула мне в глаза; должно быть, она подумала, что знает меня давно и слишком любит, чтобы осуждать. На Яне была надета кепка Арсения, и он танцевал с блондинкой, её голова лежала у него на плече. Глаза у Яна были закрыты, он шептал блондинке что-то в ухо, а она томно улыбалась, тоже закрыв глаза. Брюнетки не было видно. Я сняла с головы Яна кепку. Он открыл глаза и поднял голову.

– Я уезжаю. Спасибо тебе. Развлекайся тут.

– Кто это? – капризно сказала блондинка. Тушь у неё размазалась, это выглядело так, словно ей поставили синяк. Но синяк под глазом ей шёл, он делал её ещё более хрупкой и беззащитной.

– Это моя сводная сестра, – ответил Ян. – Ты в порядке, Мань?

– В порядке. Счастливо добраться, а потом напиши, хорошо?

Он улыбнулся и одними губами сказал: «Пока».

Я вернулась к столу. Арсений стоял, одно ухо он зажимал рукой, а другим слушал телефон и морщился от того, что из-за музыки ему было плохо слышно. Ника застыла рядом, как взявшая след собака. Увидев меня, Арсений убрал телефон и сказал:

– Всё, машина приехала.

Я подала ему кепку, он засмеялся и надел её.

– Так я позвоню? – напомнила Арсению Ника.

– Что? Да, конечно, – рассеянно ответил Арсений. Он крепко держал мой локоть.

Я попрощалась с Никой, взяла сумку и зонт и пошла впереди Арсения. И пока мы шли по улице до такси, я чувствовала Никин взгляд.

Арсений назвал мой адрес. Он взял в ладонь мои пальцы, я высвободилась, закрыла глаза и сидела так почти всю дорогу. Мимо плыли сонные улицы, фонари, в приоткрытое окно проникал звук шуршащего асфальта, и веяло смешанным запахом прогретой дороги и зелени. Вдруг начался дождь. Я закрыла окно и стала смотреть, как бегут по стеклу длинные струйки, как они дробят улицу, всё, что на ней стоит и по ней двигается, как выстреливают вверх купола зонтов и летят веера брызг из-под колёс.

Арсений провёл пальцами по моей руке.

– Она пошла за нами и смотрела в окно. – Он тихо засмеялся.

– Зачем ты поехал?

– Если бы я не ушёл, она бы меня съела.

– Почему ты не спросил, хочу ли я, чтобы ты ехал?

– Почему ты не сказала, что будешь в кафе? – уже совсем невесело сказал Арсений. – Мы две недели не виделись!