ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Гарольд прислушался: Летиция, утомленная его ласками, блаженно и ровно задышала под легким покрывалом. Он настороженно прокрался на террасу. Там, стараясь не шуметь, отодвинул засов на ставнях, распахнул их – ему хотелось проснуться пораньше, с первыми лучами солнца.

В платяном шкафу доктора Картера Гарольд выбрал для себя домашний костюм, надел его. Бархатная темно-серая куртка и брюки, а также голубая шелковая рубашка очень украшали его. Гарольд остался доволен своим отражением в зеркале.

На кухне он накачал и разжег примус, разогрел остатки ветчины, пожарил два свежих яйца. С большим удовольствием уничтожил немного пересушенное блюдо. Потом аккуратно зажег огонь в спиртовке, намолол свежего кофе. В серебряной джезве сварил ароматный напиток.

Прихлебывая на ходу терпкий кофе, направился в кабинет сэра Джона Картера. Пальцы, не загрубевшие от каторжной работы, к которой он так и не приступил, буквально блаженствовали, ощущая шелковистость писчей бумаги, гладкость полированного дерева конторки. Гарольд даже не догадывался раньше, что такие, казалось бы, пустяки могут скрашивать быт человека. А если к этому еще прибавить запах недавно напечатанных книг и непрочитанных газет, то можно охмелеть от удовольствия! Он блаженствовал после тюремного убожества и, вместо того чтобы писать отчет, принялся перелистывать «Таймс».

В особняке стояла тишина, лишь снаружи отчаянно кричали обезьяны, ссорясь в ветвях деревьев и деля добытые фрукты. Противными голосами вопили недалеко в ущелье казуары. Голоса динго доносились еле слышно. Конечно, человек привыкает ко многому, но Гарольд не успел привыкнуть к ночным звукам Австралии и всякий раз вздрагивал, когда обезьяны подбирались слишком близко к особняку и начинали свои раздоры и драки из-за объедков и кухонных отбросов.

Гарольд отложил газету, в которой не нашел для себя ничего интересного, вывернул сгоревший фитиль, потряс лампу. Масла должно хватить надолго. Молодой человек продолжил чтение газет дальше, наслаждаясь покоем. Наконец-то он по-настоящему сыт, одет в приличную одежду и сидит в окружении полок и стеллажей, заставленных книгами и дорогими иллюстрированными альбомами.

Конечно, писать какой-то отчет в таком состоянии не хотелось. Гарольд поднялся из-за стола, прошелся по мягкому ковру несколько раз из конца в конец комнаты. Домашние туфли приятно облегали ступни.

Да, доктор Картер отлично обустроил свой особняк даже на этом краю земли. У него и на родине, неподалеку от Хартлпула, имеются отлично обставленные дома, два старинных замка, в которых можно жить даже с современными удобствами. Сэр Картер считал себя просвещенным человеком. Собирался провести в свои поместья электричество и телефон.

Гарольд и сам был не бедным человеком, старался не отставать от веяний моды. Когда он однажды вступит в наследство и примет от отца титул, то переоснастит фамильный замок. Гарольд уселся в уютное кресло и мечтательно задумался.

Необходимо тщательно обдумать два главных вопроса. Конечно, он благородный человек и приличия обязывают его жениться. В том, что мисс Летиция Картер была два часа назад девственницей, он даже и не сомневался.

Гордость от обладания замечательной женщиной переполняла его через край. Он не может оставить все, как есть.

Его трезвые, честолюбивые планы по поводу собственной карьеры летели к чертовой матери под чувственным напором сумасбродных поступков Летиции. Гарольд почувствовал неодолимое желание прямо сейчас взглянуть на нее. Он встал с кресла, взял лампу и, освещая себе дорогу, поднялся на второй этаж.

Войдя в спальню Летиции, Гарольд долго стоял перед широченной кроватью и любовно рассматривал девушку. Покрывало соскользнуло с нее. Она лежала на животе, подогнув под себя правую ногу и обняв подушку тонкими руками. Кожа, почти не загоревшая на тропическом солнце, ослепляла сливочной белизной и атласной гладкостью. Рыжие вьющиеся волосы рассыпались по подушке, плечам и спине.

Летиция казалась ему трогательной и беззащитной. Хотелось оградить ее от остального мира надежным и сильным кольцом объятий, оберегать от боли и обид. Ощущение чувственной пресыщенности, которое он пережил совсем недавно, уступило место новому всплеску желания.

Он поставил лампу на туалетный столик, снял и аккуратно сложил на стуле одежду, тщательно накрыл Летицию тонким покрывалом, словно боялся, что кто-то посторонний внезапно увидит ее наготу, которая отныне принадлежит только ему, Гарольду Маккензи.

– Спи, малышка моя. Спи, единственная.

Он решил полежать немного рядом, а потом встать и отправиться в кабинет доктора, чтобы составлять отчет. Гарольд придвинул Летицию к себе поближе, крепко обнял, уткнувшись носом и губами в копну вьющихся волос, пахнущих лавандой и ромашкой. Предыдущий день и особенно вечер слишком утомили его. Восстановить силы мог только здоровый сон.

Летиция проснулась оттого, что ей стало нестерпимо жарко и тесно. Казалось, каждая клеточка напряжена и звенит, словно маленький серебряный колокольчик. Летиция открыла глаза, настороженно осмотрелась. Она лежала совершенно обнаженная, освещенная яркими солнечными лучами. Судя по всему, утро наступило уже давно. Обычно в это время семья сидела вокруг просторного, словно поле для гольфа, стола. На белоснежной скатерти были расставлены блюда, накрытые круглыми крышками, и подносы со множеством закусок.

Девушка хотела позвать Элис, чтобы служанка принесла платье для завтрака и помогла привести себя в приличный вид. Она повернулась на другой бок. В одно мгновение взгляд Летиции стал испуганным. Может быть, она сходит с ума? Или ей приснился странный, неприличный кошмар?

Рядом с ней, занимая половину кровати, лежал мужчина. Длинные темные волосы, немного волнистые, закрывали лоб. У него были широкие плечи, крепкая гладкая шея и мускулистые руки с длинными сильными пальцами. Мужчина лежал, свободно раскинувшись, одной рукой обнимая Летицию за шею. Она попыталась высвободиться, но он не только не ослабил хватку, но прижал ее к себе еще сильнее. Летиции почудилось, будто она разобрала несколько слов. Похоже, во сне он называл ее имя.

Досадуя, она с силой вырвалась из цепких объятий, вскочила с кровати и нервно заметалась по комнате. Ей все время попадалось зеркало, в котором то появлялось, то исчезало ее отражение.

Вытащив из комода чистую простыню, Летиция старательно прикрыла грудь мужчины и живот.

– Что этот мужчина делает в моей постели? – смущенно пробормотала она, пытаясь плотно завернуться в другую простыню.

Но ее сознание уже проснулось. Она стала воспринимать действительность реально, вспоминая события минувшего вечера и ночи.

Это же Гарольд! Гарольд Маккензи! Он был моим женихом, должен был стать моим мужем… А теперь… Теперь он мой любовник? Господь мой! Как я опозорила отца с матерью!

Летиция села в кресло и задумалась, пытаясь себя успокоить и оправдать. Но беспокойство и чувство вины за совершенный поступок не покидали ее. Наверное, Гарольд испытывал на ней свое умение гипнотизировать людей? Летиция вспомнила все! Она утоляла свою плотскую похоть с мужчиной, не будучи его законной супругой. Как могло подобное произойти с ней? С ней, мисс Летицией Картер! Что скажут мама и Климентина? Они сочтут ее самой настоящей уличной женщиной, воспользоваться услугами которой имеет право любой мужчина. Прислуга начнет шептаться и осуждать ее по углам. А если, не дай бог, она забеременеет? Если выносит и родит ребенка без отца?! Боже! Позор не только ей, но и ее родителям! Климентине! От подобных мыслей голова шла кругом. Конечно, теперь она существо, достойное презрения!

Летиция не сводила напряженного взгляда с Гарольда. Она следила за ним, словно зверек, попавший в капкан, следит за приближающимся охотником. Он лежал, отвернувшись от нее, словно демонстрируя свою мускулистую спину.

Летиция с ужасом ожидала пробуждения Гарольда, угадывая, какие первые слова произнесет он. Посмеется? Окатит холодным презрением? Осудит за доступность?

Ее любовник! Какое ужасное, какое отвратительное, позорное слово! Но четко дающее определение отношениям между мужчиной и женщиной. Он скоро проснется, и она не сможет взглянуть на него без стыда. Как чудовищно она вела себя! Почему не сумела остановиться?

Ее любовник, разомлевший под лучами утреннего солнца, сладко потянулся, выгнулся и сбросил с себя простыню, которой Летиция укрыла его. Медленно повернулся на левый бок.

– Доброе утро, любимая моя девочка! – голос был сонный, хрипловатый. Гарольд откашлялся. – Что ты сидишь, сжавшись в комок, словно кролик перед удавом? – нисколько не смутившись, поинтересовался он, довольно улыбаясь. – Летиция, зачем ты закуталась? На тебя голенькую так приятно смотреть. Сбрось простыню, дорогая. Мы прогоним всех, кто придет!

– Кого? – Летиция словно поглупела и растеряла сообразительность и ироничность. Она таращилась на Гарольда огромными глазищами в обрамлении черных мокрых ресниц.

– Летти, что с тобой? Смешная моя, нелепая моя трусишка, кого ты боишься в собственном доме? – Гарольд даже немного растерялся.

– Что я натворила, Гарольд? Что скажет па?! Что скажет ма и Тина? Меня надо навечно заточить в монастырь!

Летиция в отчаянии схватилась за голову. Ее раскаяние и страдания были такими искренними и мучительными, что Гарольд невольно засмеялся:

– Протестанты в монастырь не отправляются! Мисс Летиция Картер, что же вы такого натворили? – Он смотрел на нее с явной лукавинкой в своих синих глазах. – Вы, мисс, судя по вашему раскаянию, ограбили королевскую сокровищницу? Или совершили государственный переворот? И, наверное, лично вы стояли во главе переворота?

– Не смейся надо мной, Гарольд! У меня горе, а ты шутишь! – Летиция заплакала, продолжая причитать: – Меня надо четвертовать, сжечь на костре! Гарольд, я страшно провинилась, понимаешь?!

– Отлично, Летти! Значит, все будет, как ты хочешь! – Гарольд встал, бесстыдно потягиваясь. Словно античный атлет, не прикрываясь, он мягко и плавно ступал босыми ногами по ворсистому ковру, наслаждаясь каждым своим движением и собственной наготой. – Я себя чувствую замечательно, потому что провел самую прекрасную ночь с самой нежной, самой страстной и самой чувственной женщиной на свете! По-моему, мы нашли общий язык, несмотря на некоторое охлаждение друг к другу.

– Гарольд, но это безнравственно! – Летиция, рыдая, продолжала казниться. – Не надо издеваться надо мной.

– Кто внушил тебе эти глупости, любовь моя? – Гарольд остановился перед ней, словно гордясь своей наготой. – Я понял! Тебе все понравилось, и ты жаждешь повторения. Это просто замечательно.

– Нет, Гарольд, нет! Никто в доме не одобрит, что я спала с тобой в одной постели без венчания. Конечно, если они застанут нас вместе, то догадаются, чем мы занимались ночью! Гарольд! Что мне теперь делать? Мне будет стыдно поглядеть своим родным в глаза! Что мне делать?

– Прежде всего, дорогая и любимая Летти, успокоиться. Миллионы любящих людей занимаются этим. Любимые на то и существуют, чтобы любить друг друга, доставляя друг другу удовольствие и радость! – Гарольд присел перед ней на корточки, и Летти плотнее заслонила глаза ладонями, чтобы не смотреть на него. – Летти, детка, ты стесняешься меня? – Он расхохотался, откинувшись назад и лукаво разглядывая возлюбленную. Потом отвел ее ладошки от лица. – Летти, смотри на меня, смотри! Тут нет ничего постыдного. Или тебе неприятно рассматривать меня? Значит, ты меня совсем не любишь? – настаивал он, придерживая ее за тонкие запястья. Затем он внезапно резко потянул ее на себя. Летти вздрогнула и испуганно ахнула:

– О Гарольд! – Она тяжело вздохнула, шмыгнула носом и отдернула руки. – Прекрати немедленно!

– Детка моя, у тебя в голове такая мешанина, что даже я не в силах разобраться и все расставить по своим местам! – Гарольд замер, прислушиваясь к звукам в доме. – Урок раскованности супругов придется отложить. Похоже, у нас гости! Одевайся! – с досадой сообщил он, выпуская Летицию из объятий.

Она с отчаянной страстью цеплялась за него.

– Летти, опомнись! – сказал Гарольд голосом церковного учителя, читающего наставления своим шалящим ученикам. И ласково подтолкнул девушку к двери в гардеробную. – Иди, оденься. Кто-то пришел. Возможно, хозяева.

– Хозяева? Какие хозяева? – Летти удивленно оглянулась на дверь спальни. – А мы закроемся и никого не пустим! – Она рванулась к выходу, чтобы действительно запереться изнутри. Но Гарольд перехватил ее.

– Летти, дорогая! Возможно, пришли доктор Джон Картер и леди Джулия Картер! – медленно и нарочито внятно проговорил он, быстро одеваясь.

– Какая леди Джулия? – Летиция продолжала с недоумением таращиться на Гарольда. Наконец до нее дошел смысл произнесенной фразы. – Леди Джулия? Мама?! – выкрикнула она с неподдельным ужасом в голосе, тотчас остынув от любовного жара, только что разжигающего ее нетерпение, и оттолкнула Гарольда. – Это ма! Она же уехала вчера в Аплби! Наверное, всю ночь не спала, пока мы тут с тобой…

В мгновение ока Летиция исчезла за дверью гардеробной комнаты, притихнув там, точно мышь. Она даже присела от страха возле раскрытого шкафа.

Гарольд машинально рванулся следом за несчастной любовницей, держа в руках брюки доктора Картера. В коридоре слышались разговоры и топот, словно целая компания поднималась по лестнице.

– Летти, Летти, дитя мое, ты здесь? Летти! Лучше не молчи! Летти! – Голос миссис Джулии обретал все большую настойчивость. – Мне сказали, что ты сбежала из Аплби с новым конюхом! С этим, как его, испанцем Игнасио Ленесом!

Летти побледнела. Она готова была свалиться на пол от потери сознания. Поистине, все тайное рано или поздно вылезает наружу, точно шип!

– Бог мой! Мама, что ты говоришь? – прошептала Летти с укоризной, словно миссис Джулия могла ее услышать.

Испуганными глазами она уставилась на растерявшегося Гарольда, так и замершего с брюками в руках.

– Летти, что я слышу?! – У молодого человека даже губы побелели от негодования. – Летти! – Он больно схватил ее за запястье, с яростью рванул на себя. – Ты собиралась сбежать с этим испанским сердцеедом, но по пути тебе подвернулся я?! – Гарольд мгновенно изменился, голос стал презрительным и холодным, глаза приобрели стальной оттенок.

Летиция молчала, уставившись в пол. Потом спокойно подняла на него взгляд. Глаза ее стали совершенно черными. Гарольду показалось, что они светятся в полумраке гардеробной, словно глаза разъяренной пумы. Она думала, что никогда в жизни не признается ему, что чуть было не согрешила с сеньором Игнасио! Никогда не признается в той секундной слабости, в которой виноват только один человек – Гарольд Маккензи! Впрочем, она все-таки устояла перед испанцем, помня о Гарольде. Хотя так завидовала в тот день Дженни Стинг лишь потому, что Дженни стала женщиной, полюбила, пусть даже подлеца! И родила девочку! И не такой уж он подлец, мистер Робертс, если дал Дженни ребенка!

– Бог мой! Этот человек ревнив, как мавр Отелло! – спокойно, словно Гарольда здесь не было, заговорила Летиция. – Он когда-нибудь ни за что, по одному лишь подозрению, убьет меня! Или искалечит…

– Летти, любимая, прости! Давай поговорим после! Я очень виноват перед тобой! – Он поцеловал ее в холодные губы, но Летиция не ответила ему. Она уже справилась с собой, голос звучал совершенно бесстрастно:

– Ты забыл, что всего лишь на днях не оставил мне шанса! Но я очень хотела стать женщиной и матерью, простила тебе все, когда убедилась в том, что ты жив и здоров! – Летти посмотрела прямо в глаза Гарольда. – Ведь только вчера я была девственницей! И ты это знаешь, только ты один. И ты хочешь сказать, что это неправда? Подозреваешь меня в неверности? – Слезы полились из глаз. – Я не знала, что ты можешь быть таким жестоким и таким несправедливым! Но хорошо, что ты вовремя раскрылся.

Она вырвала руку и повернулась к нему спиной. Он прав: у них нет общего будущего, потому что он давно перечеркнул их прошлое. Даже если он будет умолять ее стать его супругой, она никогда и ни за что не согласится! Она не хочет иметь ничего общего с этим жестоким человеком.

Грозный голос Джулии Картер звучал рядом:

– Юнь Чан, что ты здесь делаешь? Отвечай, Юнь Чан! – Миссис Джулия негодовала, застав слугу в доме.

– Миссис Джулия зря гневается. Юнь Чан наводит порядок. – Китаец явно пытался охладить пыл рассерженной хозяйки. – Леди Джулия приказывала следить за домом в Джилонге, вот Юнь Чан и приводит все в порядок. Трубы прохудились, вот Юнь Чан и заменил их, заодно сделал уборку.

Миссис Джулия продолжала бушевать:

– Летиция здесь? Мне надо поговорить с ней! И куда спрятался этот испанец?

– Юнь Чан не видел мисс Летти в доме. Она не проезжала через главные ворота, миссис Джулия. Никакого испанца не было! – Юнь Чан знал, что надо притвориться покорным и немножко глупым. Над головой его драгоценной мисс Летиции сгущались грозовые тучи. Вот-вот на нее посыплются молнии! Надо было отвести от девушки беду. Как всегда, он действовал осторожно, но не очень удачно.

– Как не проезжала? – Миссис Джулия разволновалась не на шутку. – Испанец тоже не проезжал?

– Миссис Джулия, мисс Летти не проезжала, но ее кобыла стоит в конюшне. Если ее Лавли в конюшне, значит, мисс Летти, возможно, в своей спальне. Кто-то ночью ужинал на кухне, миссис Джулия. Наверное, мисс Летти жарила себе ветчину и яичницу. – Хитрый китаец, наконец, нащупал верный ход.

– Юнь Чан, займись-ка приготовлением завтрака! Надеюсь, ты знаешь, где можно найти припасы? – смягчившись, принялась отдавать приказания миссис Джулия. – Я проголодалась! Что-нибудь простое, Юнь Чан. Пока я ищу беглянку, приготовь рис, овощи, как только один ты умеешь в этом доме. Когда я нервничаю, у меня разыгрывается аппетит! – Миссис Картер отправилась дальше по коридору, взывая: – Летти, дитя мое, откликнись!

– Джулия, успокойся, дорогая моя. Летти, не обижайся на мамочку! Выйди, если ты здесь! Твоя мамочка сердится и негодует лишь потому, что ты сбежала из дома, никого не предупредив! – прорезался деликатный голос доктора.

На душе у Гарольда Маккензи стало спокойнее, он облегченно вздохнул: по крайней мере, поддержка сэра Картера ему обеспечена. Миссис Джулия, супруга доктора, совсем забыла, как родители выдали ее замуж семнадцатилетней девушкой. Летиции, слава богу, уже двадцать два года, и она имеет полное право распоряжаться своей жизнью. Если она сбежала из дома с каким-то молодым человеком, то на это у нее найдется множество серьезных причин.

Гарольд выскочил из гардеробной, поспешно натягивая брюки и рубашку. Вот-вот разъяренная миссис Джулия ворвется в спальню дочери и кого обнаружит там? Не какого-то испанца, сеньора Игнасио Ленеса, а Гарольда Маккензи, который был помолвлен с ее старшей дочерью. Но ведь леди Картер не знает, что Гарольд жив. С ней может случиться обморок.

Миссис Джулия распахнула дверь, и… ее голос прозвучал громче всех вместе взятых иерихонских труб. У Гарольда заложило в ушах! Разве этот звук похож на женское, ласкающее слух нежное сопрано, которым леди Джулия исполняла романсы на музыкальных вечерах в дамском клубе Хартлпула?

Он даже не понял, почему вдруг стал мыслить и оперировать музыкальными понятиями и терминами. Этот голос невозможно было назвать самым низким женским голосом! Господь мой! Если у Летиции к сорока годам прорежется такой же баритон, то Гарольд должен основательно подумать, стоит ли ему предлагать ей руку и сердце. Хотя это была лишь попытка отшутиться перед собой. Он сделал свой выбор раз и навсегда.

– Миссис Картер! – незваный гость церемонно поклонился нежданно возвратившейся хозяйке.

– Вы? Вы, сэр Гарольд Маккензи? Гарольд, ты жив?! – Миссис Джулия покачнулась, доктор, едва успевший войти в спальню, подхватил жену. Гарольд поддержал будущую тещу с другой стороны, и мужчины благополучно водрузили миссис Джулию на кровать. Благо, она была женщиной стройной.

– Мама! – Полуодетая Летиция выскочила из гардеробной, схватила веер, принялась овевать лицо миссис Джулии. – Ма, дорогая, приди в себя!

Миссис Джулия зашевелилась, открыла глаза, отодвинулась от дочери. Трагический шепот ударил Летти, словно пощечина.

– И это – моя дочь, сэр Джон?! Нет, сэр Джон, это не моя, а твоя, только твоя дочь! Посмотри на ее вид. На ее прическу! На ее наряд!

Летиция нервно расхохоталась:

– Слава господу, ма! Дорогая моя, любимая моя, ты пришла в себя!

– Оденься, Летти! Ты ведешь себя, словно кухарка, которую застали за кражей сливок, – миссис Джулия спустила ноги с кровати и поднялась, – или горничная, которая в отсутствие хозяев привела ночь в любовных утехах с конюхом!

– Миссис Картер, простите, пожалуйста, но зачем вы оскорбляете мою невесту? – подал голос в защиту Летиции Гарольд, но тут же пожалел об этом.

Да, сейчас безопаснее не вмешиваться.

– А вы, сэр Маккензи, молчите. Вас вообще нет на свете! Вы героически погибли! И если уж имели несчастье воскреснуть, то ведите себя согласно светским приличиям! – Гарольд замолчал и стушевался. – Летиция, прежде всего моя дочь! И должна вести себя соответствующим образом!

– Дорогая Джу, судя по всему, тебе стало гораздо лучше, слава богу. Но ты же только что утверждала, что Летти не твоя, а моя дочь! – не преминул съязвить доктор Картер, уловив всю комичность ситуации. – Джу! Дорогая моя, я тебя люблю! А вас, молодой человек, я предупреждал, чтобы вели себя осмотрительно! – погрозил он Гарольду пальцем. – Нельзя так резко воскресать! Интересно, а Летти не упала в обморок, когда вы предстали перед ней?

Доктор смотрел на всех добродушно, зная по жизненному опыту, что грозы проносятся, но они всегда обновляют жизнь и очищают атмосферу.

– Гарольд, скажи хоть что-нибудь в свое оправдание!

– Я не заметил в Летти и капли страха или ужаса перед потусторонними силами! – Гарольд, казалось, гордился своей невестой. – Она не испугалась, а обрадовалась, хотя поначалу старательно скрывала радость и хотела отхлестать меня стеком! И чтобы уж совсем я не понял ее искренней радости, тут же обозвала меня лжецом, самозванцем, которого выгнали бы из «Глобуса» под злобный свист публики! Наверное, сам Уильям Шекспир погонял бы такого актера дубиной! Или, возможно, алебардой!

– О, моя дочь не лишена остроумия, сэр Маккензи! Кстати, Гарольд, тебе очень идет мой домашний костюм. Миссис Джулия, вы пришли в себя?! Мне кажется, мы помешали молодым людям, нам следует извиниться и оставить их в покое.

– А вы, сэр Гарольд Маккензи, ничего не хотите сказать нам?! – Леди Джулия грозно уставилась на Гарольда. Женщина прошлась по спальне дочери, довольно хмыкнула: – Как хорошо, что я не взяла с собой Климентину. Ей не нужно видеть этого! Она не должна лицезреть, как опозорила родителей ее старшая сестра!

– Миссис Картер, выслушайте меня, пожалуйста! – Гарольд взял руку миссис Джулии, нежно поцеловал ее. – С сэром Джоном Картером мы уже обговорили этот вопрос. Я собираюсь вернуться в Джилонг в марте, чтобы сделать официальное предложение вашей дочери. У меня с собой нет положенного в этот час обручального кольца! Матушка приготовила его! Оно у нас дома, в Консетте. Я решил покончить с военной службой, миссис Джулия, и прошу руки вашей дочери, миссис Картер и сэр Картер. Надеюсь, что мисс Летиция не откажется стать моей супругой.

– Что?! – Летиция с разъяренным видом выскочила из гардеробной. Она успела надеть платье и теперь машинально повернулась к матери спиной, чтобы та помогла ей застегнуть его. При этом Летиция продолжала возмущаться: – Нет! Я не выйду за вас замуж, сэр Гарольд Маккензи. Никогда. Вы непомерно ревнивы и подозрительны! Вы, сэр, не имеете права ревновать меня к кому бы то ни было! Вы обманули меня три года назад, подло пустили слухи о собственной смерти. Все вокруг верили, что вас больше нет! Одна я не верила, я чувствовала, что все не так просто. Это было так жестоко с вашей стороны! Спустя три года, при случайной встрече, вы убеждали меня, что вы Джулиан Донован! Так уж будьте Джулианом Донованом до конца жизни! Оставайтесь Мистером Ди! – Летти усмехнулась. – Нам больше не о чем говорить с вами, мистер Джулиан Донован.

– Летти, любимая! – Гарольд стоял с протянутыми к Летиции руками, растерянно хлопая ресницами.

На его лице отразилось замешательство.

– Я знаю, мужчинам не нравится, когда их тычут носом в собственную глупость! – Летиция недовольно повела плечами. – Ма, ну что ты так долго возишься с пуговицами? Элис покинула меня, даже одеться никто не поможет!

– Летти, выслушай меня, дорогая! – Гарольд не оставлял попыток договориться.

– Я достаточно наслушалась ваших сентенций, мистер Донован! – Летиция победно взглянула на молодого человека. – А если Господь все же сжалился надо мной, обманутой сэром Маккензи, и на время ссудил мне вас в качестве любовника, я вечно буду благодарить Его! А если у меня будет ребенок, то вы его никогда не увидите, Мистер Ди!

– Ты говоришь жестокие вещи! – Гарольд побледнел. – Подумай хорошенько.

– И правильно, мисс Летти! – В распахнутых дверях появилась Элис. При полном молчании присутствующих служанка подошла к Летиции, быстро и уверенно справилась с застежкой на спине платья. – Все замечательно, мисс Летти! – Взяв девушку за руку, служанка вывела ее из комнаты, продолжая добродушно бормотать: – Хорошая моя, замечательная моя, мисс Летти! На кухне этот узкоглазый не дает мне ничего делать! Варит свой рис. Миссис Джулия распорядилась! Будто я и сама не умею варить этот рис! Да я умею и пудинг, и рис с овощами, с печенью, с рыбой не хуже!

Летиция шла вслед за Элис покорно и молчаливо. Ей хотелось сейчас забиться куда-то в угол, где нет ни Гарольда, ни мамы, ни отца! Как безжалостно, как жестоко они поступили с ней, и продолжают гадко вести себя. Элис почувствовала желание молодой хозяйки уединиться. Спустившись на кухню и переговорив коротко о чем-то с Юнь Чаном, служанка вывела ее в сад.

Они прошли от парадного крыльца по дорожкам, усыпанным мелким песком, мимо газонов, засеянных молодой травой. Пробравшись сквозь заросли давно не стриженных цветущих акаций, женщины оказались в прелестном, замечательно оформленном уголке усадьбы. Здесь была оборудована небольшая круглая беседка, крытая черепичной крышей, с каменным столиком и такими же скамьями. Беседку окружали цветущие растения, названий которых Летиция не знала.

Кругом царила идеальная чистота. Ни один сорняк не затесался на цветочные клумбы и дорожки. Элис тщательно протерла столик и разостлала клетчатую салфетку, расправив все складочки. Летиция уселась на скамейку, поросшую бархатным мхом зеленого и оранжевого цвета. Не успела она, как можно более удобно расположиться, как появился Юнь Чан с подносом в руках. Слуга поставил перед Летицией темно-зеленый чайник и три коричневые чашки.

– Юнь Чан заварил для мисс Летиции зеленый чай! – Китаец церемонно поклонился и налил в чашку до половины жидкость соломенно-золотистого цвета. – Выпейте, мисс! Вот пирожные! – Словно фокусник, он взмахнул широкими рукавами шелкового халата, и перед Летицией возникла вазочка с несколькими крошечными воздушными шариками. Девушка благодарно улыбнулась:

– Спасибо, Юнь Чан!

– Пусть мисс Летти отдохнет, у нее усталый вид! Пусть эта чашка зеленого чая смягчит ее сердце! – Китаец церемонно поклонился и бесшумно скрылся за колючей изгородью.

– Хитрый этот азиат. Хитрый и мудрый! – Элис проводила Юнь Чана долгим взглядом.

Летиция подняла маленький чайничек дрожащей рукой и налила немного чая во вторую чашку. Отпив из своей посудины глоток терпкой жидкости, осторожно надкусила воздушный сахарный шарик. И тотчас же скривилась, слезы градом сыпанули из глаз, а сама Летиция запричитала, словно простая крестьянская девушка, наивная и неискушенная:

– Какой Юнь Чан хитрый и мудрый, Элис, милая?! Он глупый и совсем ничего не понимает в жизни! – Она осторожно отодвинула чашку, чтобы не расплескать напиток.

– Что с вами, мисс Летти?! – Служанка, казалось, ничего не понимала. – Что намешал в свою стряпню этот узкоглазый хитрец? – Она бесцеремонно выхватила пирожное из дрожащих рук Летиции, засунула себе в рот, старательно прожевала. – Очень сладко, мисс Летти! С орешками и кунжутом!

Но Летиция сокрушенно замахала головой и руками, по-прежнему заливаясь слезами, словно обиженный ребенок. Ей снова стало обидно и тоскливо.

– Он сказал мне, Элис, сказал, что «Звезда Востока» привезет много счастья! Но пока я получила лишь целую кучу несчастий и неудач! Нам было так хорошо с Гарольдом! Я простила его ложь и ложь папы! Как они могли, Элис?! Все перечеркнули! А Гарольд приревновал меня к испанцу!

Летиции внезапно почудилось, будто она снова сидит в крошечном домике кормилицы Ханны Смит неподалеку от гавани в Хартлпуле и мудрая кормилица с любовью и нежностью утешает ее. Только с отцом Летиция могла говорить откровеннее, чем с другими. Но так откровенно, как говорила она сейчас, у них не принято беседовать.

– Ну и что же вы плачете, мисс Летти, голубок чистый?! У вас уже есть счастье. Не сомневайтесь! Хотите, я поеду с вами, мисс Летиция? Вы ведь хотите больше всего на свете вернуться домой, в Британию, в Консетт? Правда? – Служанка осторожно, с какой-то несмелой опаской погладила Летицию по спутанным волосам. – Женщина не может считать себя женщиной, если не познала настоящей любви сильного мужчины. Но одно дело, если вашей груди касаются губы мужчины, а другое – когда ваших сосков касаются губы вашего малыша. Вам полезно немножко поплакать, мисс! Вам сразу станет легче!

– Малыша?! – от изумления Летти прекратила плакать. – Элис, о каком малыше ты говоришь? – Девушка вытирала заплаканное лицо ладонями. Элис помогала ей, нежно проводя по щекам чистой салфеткой.

– Вы пока еще многого не прочувствовали, мисс Летти! Вы из благородного сословия, и ваша матушка не кормила вас грудью. Но сейчас многие леди сами вскармливают своих детишек и учатся многое понимать. Если поедете в Британию, мисс Летти, возьмите меня с собой! Я теперь свободна. Сын сэра Уорвика Мэтью Уорвик добился пересмотра моего дела, мисс. Это с ним любилась в Уоркшире молодая служанка Элис Стейк. Это дочка Мэтью умерла, отравившись семенами белены. – Голос женщины был спокойным и бесстрастным, а отрешенный взгляд устремлен в пространство перед собой. – Старый лорд умер два года назад, да будет земля Уоркшира ему пухом, вот Мэт и пожалел меня! Он в отступные мне выделил много денег, мисс Летти. Я теперь могу купить хороший дом и землю. – Элис несмело улыбнулась, и снова ее лицо приняло суровое и строгое выражение. – Не останусь здесь! Кто будет ухаживать за могилой моей малышки и старого лорда? Я все помню, мисс. И самое страшное в жизни женщины пусть минует вас, ведь вы такой нежный агнец, мисс Летти!

– Что самое страшное, Элис? Что? – Летиция немного растерялась.

Она не могла смотреть на служанку спокойно, слезы снова полились по ее щекам.

– Не дай господь, пережить вам эту муку, мисс! Когда твоя малышка лежит на кроватке бездыханная, бледная и молчаливая. Не говорит, не смеется, не плачет. Вот где уж мука для материнского сердца, мисс Летти! Старый лорд хотел просто избавиться от меня, мисс, вот и отправил на каторгу на целых пятнадцать лет. – Элис с задумчивой улыбкой смотрела на Летицию, и девушка не выдержала – разрыдавшись, обняла служанку за шею.

– Как же ты могла пережить эту боль, Элис? Прости, прости меня, глупую. Поезжай домой! Ты еще молодая женщина и найдешь свое счастье!

– Ну, хватит, хватит причитать надо мной. Я буду молиться за вас, мисс. Господь милосерден и убережет вас от такого несчастья, потому что вы сами такая непорочная, такая светлая и милосердная. Пройдет время, вы многое поймете и простите своего Гарольда. Вы его любите, и он любит вас! – Элис смотрела на юную хозяйку спокойно и мудро.

– Элис, не вмешивайся, – Летиция намеревалась закончить разговор резко и сердито, но смешалась, – пожалуйста! Элис, прости меня за все. И спасибо тебе.

– Господь простит, мисс Летти. Выплакались? Да? – Она ласково взглянула на свою любимицу. – Пора и честь знать! Надо идти покоряться родителям, мисс. Пора. Вы теперь в ответе не только за себя…

– О чем ты говоришь, Элис? – Летиция снова начала сердиться на странные слова служанки.

– Да не обижайтесь, мисс! Вы еще ничего не знаете и не догадываетесь, но Господь, похоже, благословил вас с вашим сэром Гарольдом посеять семя страсти. Вы себя видели сегодня? Так посмотритесь в зеркало! Только после такой ночи и несет женщина в своем лоне росток новой жизни, мисс Летти! Так что не упрямьтесь, становитесь леди Маккензи. Мой вам искренний совет. Станьте капризной, упрямой, несговорчивой, но не перестарайтесь, мисс!

Загрузка...