Звезда Востока

ГЛАВА ПЯТАЯ

Каторжники, оступаясь и вполголоса переругиваясь, вразнобой шагали по тропе. Мелкая коричневая пыль на дороге все больше пропитывалась падающей с неба моросью. Ноги по щиколотку погружались в податливую чавкающую грязь. Тропическая ночь вокруг становилась все чернее и непрогляднее.

Слева тропа ограничивалась зарослями колючих кустарников. Запах сочных побегов пьянил. Дышать становилось все труднее, словно грудь сжимало обручами. Липкий пот струился по телам каторжников, едва прикрытым лохмотьями. Предупреждение конвоя не уклоняться к реке подействовало на Гарольда странно. Его тянуло свернуть вправо и стремительно рвануть с обрыва.

В Англии весна начиналась с цветения орешника, кизила, багульника и ветреницы. Следом на солнечных склонах оврагов появлялись золотистые цветы мать-и-мачехи. Здесь, в Австралии, все было наизнанку. Сентябрь и октябрь – время расцвета и возрождения буша и пустыни, сезон животворных дождей. Но дожди были такими частыми и обильными, что изматывали, вгоняли в депрессию. Гарольд слышал разговоры о странностях здешних земель, об удивительных животных, которые водились в Австралии. За время четырехмесячного качания в корабельном трюме арестанты успевали рассказать друг другу много поразительного.

Заканчивался август, последний зимний месяц. В апреле английские королевские войска отбили у повстанцев Сайда Ахмад-хана городок Лакнау и вошли на территорию мятежного индийского княжества Джанси. Оказалось, что колониальный гарнизон в Лакнау полностью уничтожен. Были вырезаны все – от младенцев до солдатских жен. Не уцелело ни единого белого человека. Королева Виктория отдала приказ усилить военный режим в колониях. В Индии снова воцарилась власть британской короны, но Бахадур-шах продолжал отстаивать свои интересы при помощи мятежей.

Ситуация складывалась очень опасная и чреватая новыми, еще более мощными потрясениями. Королевская Британия не желала терять свои рынки сбыта. От спокойствия в колониях зависела мощь морской державы, а значит, благополучие и процветание рода Маккензи, его будущее и будущее его наследников. Гарольд, как настоящий аристократ, единственный потомок старинного рода, должен заботиться о процветании не только своих детей, но и внуков. И в тревожное для империи время Гарольд Маккензи не имеет права отсиживаться в родовом особняке, стоящем у подножия старого замка в пяти милях от Консетта.

Осужденные уже больше часа шагали по тропинке, подгоняемые взводом конвоя. Гарольд почти не чувствовал ног. Икры немели от напряжения. Каждый шаг по клейкой массе давался с огромным трудом, позвоночник ломило от боли и напряжения. У Гарольда возникло непреодолимое желание добежать до речного потока, упасть на мелководье, утолить жажду по-звериному – алчными глотками. Он истосковался по скрипучей чистоте кожи.

Молодой человек почти устремился вниз, но напарник, прикованный к нему правой рукой, решительно рванул на себя цепь.

– Стой, Мистер Ди! Тебе надоело жить?! – Грэг с неприязнью посматривал на Гарольда. – Я еще надеюсь пожить немного в свое удовольствие. Погулять по притонам столицы. – Грэг говорил, сильно подталкивая Гарольда вперед.

– Я едва не подставил тебя под пули! – выразил сожаление Гарольд.

– Никто и не собирается стрелять: на этой тропе конвойные пуль не тратят. Убитых надо еще доставить в пункт назначения, списать. Внизу, на реке, ждет смерть страшнее! Слышишь, проснулись? – Грэг поднес ладонь к уху.

– А что там? – Гарольд почувствовал, что ощущение опасности проникает в каждую клеточку.

– Не что, а кто! – Грэг усмехнулся. – Еще увидишь однажды! Они лежат в засаде и ждут своего часа. Гребнистые аллигаторы! Кого не съедят они, обгложут мурены. – Он продолжал идти, почти волоча за собой Гарольда.

Наконец пеший отряд достиг поляны, окруженной молодыми эвкалиптами. Нестройная колонна замерла возле костра.

– Разобрать факелы!

Гарольд взял дубинку, пропитанную специальным составом, подпалил в костре и поднял.

Он подумал, что охрана ведет себя беспечно, вооружая толпу. Странная тревога, словно бесшумная змея, заползла в сердце и томила постоянным напряжением. Не было возможности остаться в одиночестве, продумать ситуацию, к тому же он должен быть готов к новым встречам с Летти.

Гарольд Маккензи хмурился. Так холодно и неуютно становится возле Консетта в Хексемском лесу в ноябре, когда ветер дует со стороны Северного моря. Гарольд беззвучно шевелил губами, мысленно разговаривая с доктором, упрекая того в неосмотрительности. Напарник Гарольда расценил невнятный шепот по-своему.

– Молишься, Мистер Ди? Похоже, нам с тобой только и осталось просить Господа о сохранении грешных жизней! Помолись и за меня, Джулиан Донован. Говорят, Господь любит кающихся негодяев!

Гарольд отмалчивался, изображая гримасы. Или огрызался, словно настоящий уголовник:

– Заткнись, Грэг! Твое нытье наводит тоску. Господь милостив к сильным и успешным людям. Придет однажды и наш с тобой час, мы повеселимся на пиру жизни. Не трепещи, пусть трепещут те, кто наградил нас этими украшениями! – Гарольд дернул цепь, сковывающую его левую руку с правым запястьем напарника.

– Ох, и силища же в тебе, Донован! Я предпочитал потрошить карманы лондонских ротозеев, а не накачивать мускулы на рыбацких баркасах. И как ты только угодил в Тауэр, парень? Сразу видно, что ты из работящей семьи трескоедов.

– Вот сверну тебе шею, Грэг! Тогда многое поймешь и прекратишь кидаться прозвищами. – Гарольд изо всех сил напрягал мускулы, втягивал плоский живот и демонстрировал выпуклую мускулатуру. – Будто ты не знаешь, что случаются годы, когда селедки трески в море столько, что ими удобряют грядки на наших земельных наделах. Рыба тогда ничего не стоит!

Остановка длилась не более четверти часа. За это время все арестанты вооружились пылающими факелами. Колонна двинулась дальше.

Во время кратковременного отдыха никто не предложил арестантам напиться. Гарольд ожидал, что вот-вот толпа бросится вниз, к реке, неторопливо несущей свои воды к Индийскому океану. Однако существовало нечто, удерживающее разных людей рядом друг с другом. Скорее всего, пугающая неизвестность. И леденящие рассказы о судьбах тех, кто побывал когда-то в этих местах и исчез в буше, словно сгорел в тропическом воздухе.

Атмосфера тревоги, царящая в колонне, настолько сгустилась, что все замолчали. Даже суетливый офицер перестал отдавать команды. Пристроившись в конце строя, именно там, где расположились два взвода солдат, он спешился, чтобы подчиниться ритму растянувшейся колонны. У него оказались крепкие нервы и стальные мышцы, как и полагается офицеру Королевской колониальной армии.

Женщин-каторжанок в колонне сегодня не было. Они остались в Джилонге. Почти всех разобрали в семьи для работы по хозяйству, на молочных фермах, в садах, огородах и теплицах. Некоторых отправили в помощь монашенкам, работающим в детском приюте, переполненном брошенными детьми.

Немного отстав от основного отряда, тащились два больших фургона, груженных мешками с мукой. Медлительные волы неустанно вымеряли дорогу своими коротковатыми мощными ногами с широкими копытами. И вдруг эти тяжеловозы зашагали быстрее, нагнали колонну и стали жаться к людям, будто почуяли в сыром воздухе запах присутствия хищников. Далекий протяжный вой пронесся над головами, откликнулся эхом среди отдаленных холмов и снова стих, словно звери ожидали ответа от другой стаи.

Волы теперь шли так, что и отряду каторжников пришлось прибавить шагу. Арестанты почти бежали, задыхаясь и раскрыв рты. Гарольд бежал со всеми вместе, обливаясь потом. Тяжелое дыхание толпы заглушало все сторонние звуки. Вот кто-то оступился, упал на колени. Но тут же поднялся и, не сбавляя темпа, занял в строю прежнее место.

Внезапно скованная пара арестантов, как сговорившись, стремительно рванула вниз к реке, по пути отбрасывая в сторону факелы.

Офицер вскочил на своего иноходца и громко скомандовал срывающимся голосом:

– Стоять! Всем оставаться на местах! Не стрелять! Охрана, не тратить зря боеприпасы!

Жеребец, тесня испуганных и встревоженных арестантов, вынес верхового на самый край обрыва. И всадник вырисовывался на фоне трепетного света пылающих факелов, словно тяжеловесная и грубоватая испанская статуя. Конь захрапел, попятился, встал на дыбы, словно почуял что-то страшное.

– Черт возьми! – беззлобно, но с непонятным сочувствием в голосе пробормотал офицер. – Сами к смерти побежали, словно к страждущей женщине в объятья!

Офицер светил перед собой факелом. Видны были лишь пожухлые макушки прошлогодних камышей. Внизу ощущалась возня, шевеление, едва различимые тени, громкий плеск. Послышался вопль, леденящий сердце. Кто-то еще раз отчаянно вскрикнул, словно обреченное животное. Все звуки сменились утробным хрипением. Издалека донесся раскатистый хохот ночной птицы, от которого по спинам арестантов пробежали ледяные мурашки.

– Кто это? – Гарольд смотрел в темноту, но ничего не было видно, лишь ужасный хохот повторился еще раз, вливаясь в какофонию голосов животных и птиц, населяющих пустыню Гибсона и прилегающий к ней со всех сторон буш. – От этого хохота кровь стынет в жилах, Грэг!

– Конец парням. Даже кукабарры обхохотались из-за глупой смерти этих безумцев! – пробормотал Грэг, отвернувшись от Гарольда и согнувшись пополам в приступе тошноты.

– Что с тобой?! Тебе плохо? – не понял молодой человек.

– Не понимаешь?! – Грэг Фальк сплюнул и яростно взглянул на Гарольда, подняв над головой свой факел. Его лицо перекосила гримаса ужаса. – Аллигаторы поужинали. Теперь будут неделю отдыхать на глубине, переваривать сытную добычу. Парни не поверили, что отсюда невозможно бежать.

– А я считал, что такими легендами пугают! – Гарольд тоже сплюнул, пережидая приступ тошноты и стараясь дышать глубоко и ровно.

Грэг промолчал, потому что несколько солдат, взяв на изготовку карабины, в сопровождении других охранников, которые освещали путь свежими факелами, стали спускаться к воде. Через некоторое время они вернулись. Один из конвоиров держал в руках окровавленный мешок. Он брезгливо бросил ношу на край повозки, которую волокли медлительные волы.

– Одна только цепь от парней осталась? – Гарольд чувствовал, как кровь отливает от лица.

– Цепь полагается сдавать, иначе с офицера на плантации высчитают за утрату инвентаря.

– И все равно пытаются убежать!

– Бегут с Тимора. Сговариваются заранее с пиратами. Остров нельзя миновать – там берут пресную воду, – сообщил Грэг. – Только и пираты многих убивают, продают в рабство… Ты разве не слышал, что есть белые рабы?! Раньше бежали к Нана Сахибу, нынче – к Сайду Ахмад-хану!

– Бегут в Бомбей и Калькутту?! – удивился Гарольд. – Может, сбегают прямо во время стоянок в порту, с корабля?!

– Ты слишком любопытен, Мистер Ди! Не суйся не в свои дела, а то оставишь голову в какой-нибудь канаве. – Грэг быстро зашагал вперед, не дожидаясь общей команды.

– А ты не слишком ли труслив, Грэг Фальк? И чересчур осторожен!

На эти слова Грэг Фальк ничего не ответил, только шумно вздохнул. И Гарольд вспомнил, как суетилась команда на Тиморе во время загрузки пресной воды. Порожние бочки и емкости разгружали так поспешно, будто боялись налета пиратской эскадры. На остров в заросшей пышной тропической зеленью лагуне высадили целую роту охраны. Солдаты заняли оборону на отвесной скале в нескольких десятках метров от кромки моря. Мелкая водяная пыль стояла столбом над обрывом. Это было удивительно красиво, особенно когда солнечные лучи преломлялись в мельчайших водяных капельках и над уступами скал играли переливчатые радуги.

Но любоваться открывшимся зрелищем было некогда, потому что арестантов заставили погрузиться в шлюпки, забитые пустыми бочками для воды. Подгоняемые вооруженными солдатами, заключенные быстро работали веслами. Вода пенилась и закручивалась в воронки вокруг весельных лопастей.

А навстречу уже плыли шлюпки, загруженные наполненными пресной водой емкостями. Бочки поднимали вверх на «Звезду Востока» и фрегаты в больших неводах, словно обычный улов, составляли в штабель на палубе, а другая партия арестантов скатывала их в трюмы.

Гарольд неожиданно заметил, что одна из шлюпок оказалась загруженной не бочками, а оружейными ящиками. Проплывая мимо, он быстро пересчитал ящики, их оказалось пятнадцать. В ящиках могли быть патроны или карабины.

Так вот, значит, почему у капитана «Звезды Востока» репутация мужественного человека, который не боится пиратов и мятежников! Он просто-напросто в сговоре с ними. Юджин Челси делает состояние на неблагополучной обстановке в колониях? Неужели все настолько плохо, что Юджин Челси, человек, который в почете у королевы Виктории и которым восторгаются многие красотки Старого Света, всего лишь мошенник, аферист и предатель?! Это и предстояло выяснить Гарольду Маккензи.

Гарольд смирил волнение и зашагал дальше, стараясь ни на шаг не отставать от Грэга. Тому, видимо, вскоре надоело молчание, он окликнул:

– Мистер Ди?!

– Чего тебе? – Гарольд с досадой повел плечом.

Он только что вспомнил о Летиции, представил, какой она стала теперь. Нежность почти затопила его ожесточившееся сердце. Он снова и снова мысленно повторял ее имя.

Напарник не отставал, назойливо продолжая расспрашивать:

– Скажи, Мистер Ди, ты, говорят, ограбил и убил лорда Бристапла? И прятался на «Бриллианте королевы» от судебного преследования?

– Откуда такое любопытство, Грэг? Мне, например, вовсе не интересно, кого ты прибил на улицах Лондона и у кого из богатых посетителей публичных домов очистил карманы. – Гарольду захотелось поколотить Грэга. – Отвяжись!

– Сдается мне, что ты отбываешь не за свои преступления, Джулиан! – Грэг Фальк, казалось, хотел расположить к себе напарника.

Но Гарольд знал одно: он не имеет права доверять, кому бы то ни было. Даже самым близким и любимым людям. Грэг своими расспросами не давал ему возможности сосредоточиться, и Гарольд отмахивался от разговоров с напарником, стараясь не слишком грубить:

– Не мели чепухи, Грэг! Не надо делать из меня Робин Гуда.

Он все же немного расслабился. Возможно, это проверка. Надо дальше изображать простодушного деревенского парня и вместе с тем поостеречься.

– Как ты мне надоел своими домыслами, Грэг. Никто ни за кого ничего не отбывает.

– Мистер Ди, ты хитрец! Взял на себя вину богатого лорда?! Может, молочного брата? – Грэг испытующе поглядывал на Гарольда, освещая его лицо факелом.

– Не маши у меня перед физиономией головешкой! – Гарольд угрожающе принялся наматывать цепь на сильное запястье.

Грэг замахал руками и отступил на расстояние вытянутой руки.

– Я пошутил, пошутил, Мистер Ди!

– Твои шутки мне осточертели, Фальк! Придем на ферму, и я попрошу управляющего подобрать мне другого напарника. – Гарольд отпустил цепь, Грэг облегченно вздохнул, отер пот.

– Тьфу! – сплюнул он. – Прости, но ты вовсе не похож на уголовника, каким тебя пытаются представить, и какого ты из себя изображаешь. Ты совсем другой. А на ферме каждый носит свою пару браслетов. Правда, за хорошее поведение кое-где на плантациях от них освобождают.

– Это меня радует, Грэг. С удовольствием отдохну от тебя и от кого бы то ни было.

Гарольд сердито сверкнул глазами. Но Грэг тут же отрезвил его:

– А вот одиночной камеры никому не выделяют. Все живут под общим навесом.

Впереди среди редеющей мглы показались тусклые огни, размытые туманом и мелким дождем. Арестанты тут же подтянулись, зашагали дружнее более плотной колонной, предчувствуя конец пути и предстоящий отдых.

Прошло несколько дней. Летиция чувствовала себя здоровой и решила к обеду спуститься в столовую. За длинную дождливую неделю, которую она провела в своей комнате, девушка передумала многое.

От завтрака она отказалась, но к вечеру почувствовала сильный голод. И сейчас не отвернулась бы от сочной котлеты с чесноком и зеленью.

Миссис Джулия Картер встретила старшую дочь внимательным взглядом:

– Летти, детка, как ты себя чувствуешь? – Миссис Джулия нежно поцеловала дочь в щеку. – Судя по всему, ты в полном порядке?

– Да, все замечательно, мама. – Летти устроилась на стуле.

Улыбнулась спешно вбежавшей сестре.

– Климентина, ты словно только что с прогулки! – Младшая сестра раскраснелась, волосы непривычно выбились из гладкой прически и обрамляли ее румяное лицо короткими локонами. – На улице давно стемнело, а ты все носишься по окрестностям на своем Тайфуне, сама похожая на неуправляемый ураган!

– Покаталась под дождем! На холмах дует ветер с океана. Очень свежо, пахнет водорослями. Мы с Мэтью Крейном поднялись на холм Новый Сноудон, забрались на сторожевую башню, чтобы посмотреть на Аплби!

– Ну и как?! – Летти казалась заинтересованной.

Но Климентина видела, что старшая сестра лишь изображает неподдельный интерес.

– Ну, ты же понимаешь, что сегодня весь день моросит. Ничего не видно и на милю, а до Аплби целых десять миль! – Климентина с досадой морщила свой красивый носик, став от этого еще более привлекательной. Темные глаза казались особенно выразительными при вечернем освещении.

– Ты так романтично настроена, все время надеешься увидеть поля и плантации? – Летиция улыбнулась. – Попроси Мэтью подарить тебе морской бинокль или хотя бы старинную подзорную трубу.

– Отличная мысль, Летти! Конечно, это дорогая вещь, но Мэт обязательно выполнит мое желание! – Она радовалась точно ребенок, словно уже получила подарок, о котором быстро забудет. Как забыла о картах, которые развешены по стенам ее спальни. И о глобусе, и о больших оранжевых раковинах с перламутровыми лабиринтами внутри. Имущество Климентины постепенно перекочевывало в чуланы и в чердачные каморки.

– А где па? Опять будем трапезничать без него? Сколько можно?! – Климентина оглядывалась по сторонам.

Отец появился в дверях столовой.

– Я здесь, малышка! Добрый вечер, дорогая Джулия. Добрый вечер, девочки. – Он обошел вокруг стола, приложился к руке супруги, приветливо перецеловал дочерей и устроился во главе стола. – Вам не терпится обсудить что-то важное? – Доктор взял вилку и нож, с аппетитом принялся вкушать салат, выражая полное удовлетворение.

Климентина не могла усидеть на месте. Она все время подскакивала, возбужденно вскрикивая:

– Па, ну расскажи! Мы скоро отправимся в Аплби? Все? Все?

– А ты хочешь остаться в Джилонге, Климентина? Дышать затхлым воздухом доков? Ощущать своим чутким носиком амбре порта во время загрузки товаров? Можешь оставаться, детка. Оставить тебе кого-нибудь из прислуги? – доктор хитро улыбнулся.

– Па, ну, разумеется, я не останусь, – капризно заявила Климентина. – Скоро начнутся полевые работы, а одному Генри Робертсу не совладать с целой оравой арестантов. Они почему-то отлично слушаются Летицию. Уважают, что ли? – Климентина хихикнула. – Называют строгой леди!

– Чувствуют, что она отлично знает бухгалтерию и экономику, – Джон Картер одобрительно взглянул на старшую дочь. – Тебе бы усердие сестры, Климентина! – не преминул укорить он младшую. – Ты достаточно взрослая, но читаешь одни любовные романы.

– Что же мне теперь, приняться за изучение трудов Адама Смита? – Климентина с недовольным видом покосилась на Летицию. – Надеюсь, что я выйду замуж за человека, который освободит меня от хозяйственных хлопот. Я не прикидываюсь глупенькой, просто я ничего не понимаю ни в бухгалтерии, ни в экономике.

– Джон, дорогой, зачем ты мучаешь девочку пустыми рассуждениями? Климентина не создана для бухгалтерии и хозяйственных хлопот, – вступилась за младшую дочь миссис Картер. – Подумаешь, ей придется нанять эконома и двух управляющих. Неужели это серьезный недостаток для женщины?.. Элис, почему ты застыла возле двери, точно статуя?! – Хозяйка, наконец, обратила внимание на замершую в нерешительности возле дверей служанку.

– Миссис Джулия, прибыл посыльный от Генри Робертса, мистер Эдвард Райт. Каторжники сбежали с фермы! Они воспользовались непогодой. – Женщина была бледна. – Мистер Робертс просит военной поддержки. Говорит, что он продержится несколько дней, но надо отловить беглецов и отправить на Тасманию.

Долгое молчание было ответом на сообщение Элис. Доктор откашлялся, потом спокойно произнес:

– Элис, пригласите посыльного за стол. Не стоит откладывать обед лишь по тому поводу, что каторжники сбежали. Они же еще не напали на Джилонг? Элис, проводите гостя в ванную и – за стол!

– Слушаюсь, сэр! – Служанка мгновенно исчезла из столовой.

Ей на смену появился Юнь Чан. Он внес большое блюдо с овощами, водворил его на середину стола и, почтительно поклонившись, отправился на кухню.

Судя по всему, неприятная весть не испортила аппетита доктору. Он деловито заправил салфетку за манишку, придвинул к себе тарелочку под закуски.

Посыльный показался в дверях, смущенно поздоровался.

– Проходите, мистер Райт! Усаживайтесь на любое свободное место! Прежде всего, хорошенько насытимся!

Гость выбрал место рядом с Летицией, что девушке не слишком понравилось, но она сдержанно кивнула:

– Добрый вечер, мистер Райт! Приятного аппетита. Извините, у нас совсем мало прислуги, поэтому, если гости будут вести себя раскованно, это только приветствуется. Смотрите на доктора.

Летиция довольно рассмеялась, когда Эдвард Райт последовал примеру хозяина дома и положил себе на тарелку закуски.

– Благодарю вас, мисс Летиция. – Эдвард справился со смущением, но, отметив несколько неприязненный взгляд Климентины, снова засмущался. – Простите, мисс, что-то не так?

– Климентина, не будь букой, дорогая. Улыбнись гостю, – мягко укорила Летиция сестру.

Девушка метнула сердитый взгляд, но немного оживилась, открыто рассматривая молодого человека. Он был статный, светло-русые волосы уложены красивыми мягкими волнами, серые глаза довольно щурились от домашнего уюта и вкусной пищи. Помощник Эдвард Райт недавно был рабочим из обычных каторжников. Сметливого и расторопного парня приметила прошлым летом Летиция и назначила его десятником. Да и доктор отличал рассудительность осужденного.

– Я, наверное, должен рассказать вам, сэр, как все произошло в Аплби? – Эдвард Райт немного утолил голод и, отложив вилку, вопросительно уставился на хозяина дома.

– Нет, нет, Эдвард, за обедом я предпочитаю утолять голод вкусной едой и вести приятные беседы с дочерьми и супругой. – Джон Картер наставительно поднял указательный палец вверх. – А уж после того как мы насытимся нашим общением и попьем чая с десертом, отправимся в кабинет, чтобы поговорить о делах.

Доктор взял лопаточку для мяса и предложил:

– Вот отличная отбивная, мистер Райт. Положить вам? Гарантирую – такой отбивной на плантации не подают! – Он улыбнулся с видом превосходства, но так добродушно, что помощник управляющего только изумленно приоткрыл рот.

– Вас не волнует судьба фермы и плантации, сэр? И того, что будет с управляющим?

– Не торопите события, мистер Райт. Наверное, все случилось не без участия мистера Генри Робертса?! – Летиция по нерешительному виду Райта многое поняла и вмешалась в разговор.

– Мисс Летиция, вы очень проницательны. И что теперь делать, я просто не знаю. – Райт отрезал от котлеты кусок, положил его в рот. – Какой у вас замечательный соус!

– Вот и наслаждайтесь, Эдвард! Папе нравится, когда гости получают удовольствие от любых проявлений жизни. И если скажете за столом хоть одно слово о происшествии на ферме, то я вас оштрафую! – пригрозила Летиция.

А Климентина невольно прыснула:

– Па у нас гостеприимный и мудрый хозяин, но кое-кто считает его чудаком. А я считаю, что он просто прелесть! – Она вскочила и, обежав вокруг стола, расцеловала отца в обе щеки. – Вы согласны со мной, Эдвард? – Молодой человек почувствовал себя свободно и с восхищением следил за девушкой.

– Ваши дочери просто чудо! – Гость озадаченно взглянул на Летти и, продолжая разговор, поинтересовался: – Мисс Летиция, а что вы заставляете делать в качестве штрафа?

– Просто я хотела заинтересовать вас, мистер Райт, чтобы вы чувствовали себя, словно дома. Кстати, вы еще очень молоды. Скажите: ваши родные живы?

– Простите, мисс Летиция, – молодой человек побледнел. – Слава господу, они пребывают в отличном здравии. Мой отец богатый землевладелец, сэр Райт. На охоте я нечаянно ранил своего брата-близнеца. К огромному счастью, не смертельно. Эдгар выздоровел буквально спустя две недели. Но меня все-таки отдали под суд. Матушка умоляла и отца, и Эдгара, чтобы они меня простили. Однако крестный Эдгара лорд Генри Веллингтон все же настоял на рассмотрении дела в суде…

Молодой человек обвел взглядом столовую. Все смотрели на него с сочувствием и пониманием. Даже Климентина присмирела. Миссис Джулия страдальчески ахнула:

– А как же ваша матушка? Она, похоже, безмерно страдает! – Миссис Картер поднесла к лицу салфетку и всхлипнула. – Господь милосердный, неужели у вашего отца нет сердца, молодой человек?!

– Я посылаю домой письма, прошу прощения у Эдгара. Но пока что не удостоился от него ни единой строчки в ответ. Мне пишет матушка. С каждой почтой я получаю от нее по связке писем, залитых ее слезами, и чувствую, как она несчастна! Но я надеюсь, что оставшиеся четыре года пролетят быстро. Королева разрешит мне вернуться на родную землю. – Гость вежливо улыбнулся. – Простите, я, кажется, испортил вам настроение, сэр Картер, особенно дамам.

– Спасибо вам за доверие, мистер Райт! – Миссис Джулия церемонно склонила голову. – Я верю, что вы встретитесь с родными гораздо раньше. Мы станем молиться за ваше освобождение или помилование. А в каком графстве поместье вашего отца?

– В Саут-Даунсе, неподалеку от Гилфорда, в живописной долине Хавант, миссис. Возле особняка протекает приток Темзы – Чатем! Лосось и форель практически каждый день на столе. Отец отправляет форель к столу королевы. Из окон нашего особняка виден старинный замок, в котором, как говорят, обитают призраки прошлого. – Эдвард оживился, глаза его блестели. – В приданое матушка принесла отцу старинную библиотеку с манускриптами и свитками. Она так ею гордится! У отца отличные конюшни, несколько чистокровных арабских скакунов. Мы так увлекались конной охотой на лис и выдр! Часто в наше поместье приезжали гости из Лондона, чтобы поохотиться.

Летиция отметила, что ее сестренка смотрит на Эдварда Райта почти влюбленными глазами.

– Господь свидетель, Эдвард, вы так рассказываете, что я все вижу. – Климентина подперла кулачком круглый подбородок. Совсем забыв о приличиях, замерла, опершись локтем о стол. – Мне захотелось хоть разок взглянуть на Чатем, на древний замок! А уж как я люблю конные скачки!

Климентина раскраснелась, восторженно тараща глаза и светясь. Она была так хороша, что гость, заметив это, смутился.

– Простите!

И тотчас же в столовой повеяло холодком. Доктор поднялся первым, стараясь замять неловкость.

– Ну, что ж, мистер Райт, а теперь пройдемте в мой кабинет, и вы расскажете мне о происшествии в Аплби! – Раскланявшись с дочерьми и супругой, Джон Картер пошел впереди гостя, показывая тому дорогу.

– Па! – Летти задержала мужчин. – Можно я тоже пойду? Хочу получить известия из первых рук! – попросила она тоном, не предполагающим возражения.

– Летти, – миссис Джулия окликнула дочь, – разбираться с беглецами дело мужское. Может быть, тебе не стоит вмешиваться?

– Если я разбираюсь с бухгалтерией, то хотела бы знать причину поведения каторжников. На нашей ферме и на плантации никогда не было ни бунтов, ни заговоров, ни побегов. Мы относимся к осужденным в Аплби как к наемным рабочим! Их хорошо кормят, отец оказывает им врачебную помощь, они одеты и в холодное время года живут в теплых домах. Никто из них не носит кандалов. Значит, причина побега в чем-то другом или ком-то другом!

– Хорошо, дорогая. Я не буду возражать, если ты примешь участие в обсуждении. Но ты же, надеюсь, не отправишься завтра утром с дополнительной охраной в Аплби? – растерялась миссис Джулия.

– Мама, не волнуйся. И ты, Климентина, иди отдыхать. – Летиция вошла в кабинет следом за мужчинами и плотно прикрыла дверь.

Доктор принес с собой бутылку портвейна и предложил гостю:

– Не хотите выпить рюмочку и выкурить сигару? Я люблю иногда после обеда побаловать себя хорошим вином.

– Я польщен таким замечательным приемом в вашем доме, сэр! – Поздний гость устроился в кресле. – У меня такое ощущение, что я нахожусь в отцовском доме. – Он с жадностью разглядывал не слишком изысканную обстановку докторского кабинета. Особенно его привлекли книжные шкафы. – У вас хорошая библиотека, сэр Картер!

– Ну, что вы, молодой человек! – скромничал доктор. – Здесь только современные издания. Самые ценные книги в Консетте. Я надеюсь вернуться домой после окончания службы.

Летиция устроилась напротив мужчин на мягком широком диване. Два больших канделябра ярко освещали кабинет. Здесь стояли три письменных стола. За одним работал доктор Картер, за вторым занималась с учителями Климентина, за третьим – самым большим, с четырьмя вместительными ящиками, – вела бухгалтерские книги Летиция. Здесь же, в ящиках, хранились хозяйственные книги с фермы и с плантаций за прошлый год.

– Я даже не знаю, с чего начать, сэр Джон! – Помощник управляющего внезапно сник, не зная, как поведать хозяину о происшествии. – Вы знаете, что мистер Генри Роберте не всегда точно исполняет ваши рекомендации, сэр… – Эдвард замолчал, нерешительно глядя на Летицию. – Этот рассказ не для ваших ушей, мисс Летиция!

– Все понятно, Эдвард! Мистер управляющий опять занялся рукоприкладством. Он наказал кого-то плетью? – Летиция знала, на что способен Генри Робертс. Но заменить его некем, нет подходящей кандидатуры. Грубый и жестокий человек пользовался этим. – Он обещал не применять телесных наказаний и нарушил данное слово. Пора его уволить!

– Летти, уволить человека никогда не поздно! Давай дослушаем. Пусть молодой человек все расскажет подробно. – Доктор с наслаждением затянулся сигарой. – Продолжайте, мистер Райт. – Он положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла.

– Одна из женщин родила ребенка, – Эдвард смущенно посмотрел в сторону Летиции. – Говорят, что отцом малышки является мистер Робертс. У женщины через три месяца кончается срок заключения. Она собирается возвратиться домой, и решила малышку оставить себе. А мистер Робертс настаивал, чтобы она отдала дочку в приют. Пока женщина приходила в себя после родов и крепко заснула, сэр Робертс выкрал малютку и тайно увез в Джилонг. В ваш приют, мисс Летиция. Женщина проснулась и решила покормить дочку, но обнаружила лишь пустую корзинку. Когда мистер Робертс вернулся, Дженни Стинг набросилась на него. Ее можно понять! Он избил Дженни стеком. И приказал запереть без пищи и еды в сарай, где полно голодных крыс. Там нет даже дощатого топчана, холодно, и жижа из свинарника течет по канавке. Дженни плакала и умоляла мистера Робертса вернуть девочку. Потом потеряла голос. Вновь прибывшие работники пожалели Дженни, передали ей еду и горячую воду. Кто-то даже не пожалел шерстяных носков и деревянных башмаков. А мистер Робертс вытащил Дженни из сарая, заставил разуться и принялся бить ее по обнаженным ногам. Представляете, сэр, какую боль пришлось женщине перенести?! Да еще под дождем! Тогда двое новеньких отняли у Робертса стек и избили его. А утром, во время завтрака, я недосчитался двенадцати человек, сэр! – Эдвард замолчал и вытер ладонью взмокший лоб.