Звёздная жизнь

9

Линда молилась про себя, чтобы оказалось, что Оллкрафт принял верное решение. Его логика казалась странной. Он сказал, что оставил подарок нераспакованным на чердаке среди елочных украшений потому, что Брук не готов был принять его. Когда хозяин вновь признает Рождество, тогда и следует отдать ему подарок дочки.

Рассуждения показались Лин скорее суеверными, нежели обоснованными. Что, если он ошибается? Не делает ли он слишком большую ставку на гостью? Брук решил поставить елку к Рождеству не потому, что проникся чувством наступающего праздника. Он сделал это для Линды, чтобы девушке не было так тоскливо вдали от дома. Не сведет ли это к нулю все расчеты старика?

С беспокойством глядела сейчас Лин на жесткое лицо Брука. Солнце зашло, и в сгустившихся сумерках его черты приобрели сероватый оттенок. Он стоял, опустив руки, не решаясь взять протянутый девушкой сверток.

— Энтони, пожалуйста. — Она подошла так близко, что сверток касался мягкой шерсти его голубого мохерового свитера. — Почему ты не берешь его?

Было видно, каких усилий ему стоило наконец поднять руку и взять подарок. Он медленно крутил его в руках, разглядывая со всех сторон. Он водил пальцем по блестящей ленте, по банту, расплющивая его, затем наблюдая, как упругая лента возвращается в первоначальную форму.

Но он не решался развернуть.

— Хочешь, я оставлю тебя ненадолго? — предложила Лин, кивнув в сторону кухни. — Я могу пока приготовить нам что-нибудь поесть.

— Нет. — Он поднял лицо, глаза поблескивали в лунном свете, проникавшем в комнату. — Останься. — Он двинулся к камину, где от огня было светлее, присел на диван, по-прежнему не отрывая глаз от свертка в руках. — Напрасно старик все это затеял. Изабелл сама выбирала подарки Джейн для меня, — сказал Энтони с горечью. — И поверь мне, она особо не тратила свое драгоценное время и деньги на выбор. Скорее всего, это набор носовых платков.

Лин знала, что в нем говорит страх. Он не смел надеяться, что этот сверток содержит что-то более личное, что-то, что могло бы на миг вернуть ему потерянную навсегда дочку. Он боялся испытать горькое разочарование.

Она присела рядом с ним, борясь с желанием обнять и успокоить его. В глубине души Линда верила, что все страхи напрасны. Она каким-то образом чувствовала, что Изабелл не имеет к подарку отношения.

Мысленно Лин одернула себя. Ее предположения еще более суеверны, чем доводы старика! Она пыталась спокойно и хладнокровно анализировать. Оберточная бумага немного коробилась, так завернуть мог только ребенок. Бант, который по цвету не подходил к бумаге, был завязан сбоку, не посередине. Незначительные детали, не дающие оснований для твердой уверенности…

Резко, как будто недовольный собственной нерешительностью, Брук одним движением разорвал оберточную бумагу. Линда затаила дыхание.

Предмет был похож на картинку или фотографию, вставленную в рамку. Блики от огня играли на стекле, не давая разглядеть деталей. Мысли девушки закрутились. Фотография? Чья? Джейн? Изабелл? Энтони? Или всех троих? Она размышляла, сможет ли он спокойно смотреть на их лица…

Брук оцепенел. У него на лице не дрогнул ни один мускул, лицо застыло. Он долго смотрел на предмет в руках, потом молча передал Лин, а сам встал, как будто был больше не в состоянии сидеть на одном месте.

— О! — вырвалось у Лин, когда она увидела подарок Джейн. — О, Тони…

Оказалось, что это не фотография, а рисунок карандашом на листе бумаги, которую используют дети на уроках рисования в школе. В верхнем правом углу было написано: «Джейн Брук: Высшая оценка».

Для шестилетнего ребенка рисунок был довольно хорош. Лин сразу же узнала большую комнату для собраний, соседнюю с кабинетом Брука. Несколько маленьких безликих фигур расположилось вокруг огромного дубового стола. На картинке доминировали два человека, сидевшие во главе стола.

Бросалась в глаза тщательность, с которой были нарисованы два этих человека. Высокий мужчина с черными волосами и аквамариновыми глазами, одетый в черный костюм с голубым галстуком и маленькая девочка с длинными прямыми белокурыми волосами, перехваченными на голове голубой лентой, как у Алисы из сказки Льюиса Кэрролла, в черном бархатном платье с белым воротничком. Отец и дочь улыбались друг другу, как будто больше никого в комнате не было. Рисунок не содержал ни подписей, ни стрелок с указаниями, где кто. Все было понятно без слов. Лин погладила пальцем улыбающееся лицо девочки и почувствовала, как глаза наполнились слезами.

Теперь страхи Брука должны рассеяться. Без сомнения, Джейн любила отца и знала, что он тоже любит ее. Это подтверждали их лица, улыбки, что посылали они друг другу.

Лин подняла глаза, в надежде увидеть выражение лица Энтони. Но он стоял спиной, опершись на камин и глядя в огонь.

— Какой чудесный подарок, — сказала Линда, смахивая слезы, чтобы Брук их не увидел. Может показаться, что она воспринимает его трагедию слишком близко к сердцу. Возможно, он никогда не поймет, как важно для нее его счастье. — Для Джейн тот день был особенным.

— Наверно, — проговорил Тони. — Я очень рад.

Но в его голосе не слышалось радости. Он все еще находился в оцепенении. С тихим возгласом, повинуясь чувству, Линда встала и подошла к нему. Неужели горе никогда не покинет его сердце?

— Что с тобой, Энтони? — Обеими руками она взяла его за руку, заставляя повернуться к себе. — Я понимаю, что потерять дочь — это ужасно, не знаю, с чем это может сравниться… Но прошло уже три года! Неужели даже это, — Лин указала на рисунок, — не принесло тебе в сердце светлый лучик? Почему ты продолжаешь мучить себя?

Брук не поворачивался. Он медленно покачал головой.

— Потому что я виноват, — глухо сказал Томи. — Я виноват в ее смерти.

Виноват? Девушка не сомневалась, что он говорит о своей вине не в буквальном смысле. Она начала вспоминать все, что читала том трагическом происшествии. В густой метели Изабелл вылетела с дороги в кювет. Сильный снегопад быстро занес автомобиль и все следы. К тому времени, когда стало ясно, что они пропали, на их спасение уже не оставалось надежд, спасатели долго не могли найти их. Ужасно.

— Почему? — хрипло выдавила она.

— Потому что ты была права. — Наконец он поднял голову. Ее потрясла застывшая боль в его глазах. — Помнишь, что ты сказала в тот день, когда я уволил тебя? Ты сказала, что, скорее всего, Изабелл сбежала от меня. Ты была права.

Его слова сбили ее с толку. Лин не знала Бруков, не знала ничего о них. Она просто выплеснула собственное отчаяние. Просто она боялась, что бабушка заберет у нее Долли, и она сказала первое, что пришло в голову.

— Что ты имеешь в виду? — Она немного отстранилась от него. — Я же объясняла. Я была в отчаянии и едва соображала, что говорю.

— И все же ты была совершенно права, — настойчиво сказал Брук. — Жена сбежала от меня. Это ведь было перед Рождеством, помнишь? Она с Джейн была здесь. — У него вырвался горький смешок. Я задержался в Виннипеге из-за работы, конечно… как обычно. Тролль позвонил и предупредил, что… в общем, девочка кое-что рассказала ему. У Изабелл были другие мужчины… много мужчин… — Брук издал какой-то низкий, почти животный звук. — Один из этих вонючих ублюдков осмелился ударить Джейн, когда она вошла в неподходящий момент.

Лин ахнула.

— Тролль знал, что мне все равно, какую жизнь ведет Изабелл, — продолжал Энтони резко. — Но он знал, что я никому не позволю поднять руку на дочь. Ослепленный яростью, я позвонил Изабелл и сказал, что разведусь и заберу дочь.

Ледяной ужас сковал девушку. Сердце остановилось, голос не слушался. Она хотела что-то сказать и не смогла.

— Каким дураком я был, что позвонил! — Он жестко потер руками лицо. Когда он отнял руки, его глаза напугали ее. Они не блестели, сухие и безжизненные, они ничего не выражали, — Я ведь знал ее характер. Мне следовало понять, что после такой угрозы она не будет сидеть, сложа руки. Но я глупо полагал, что у нее нет выхода, потому что началась метель. Уверенный в том, что она никуда не денется, я решил принять участие в последнем совещании. Еще одном бессмысленном чертовом совещании! — Брук смотрел на Линду пустым и страшным взглядом. — Какая самонадеянность с моей стороны! Господи Боже мой, я даже помню, как думал, пусть жена посидит здесь и поразмыслит над своим поведением. Может быть, это заставит ее пожалеть о том, что она делала.

Лин содрогнулась, глаза ее вновь наполнились слезами.

— Но она не…

— Естественно, она не задержалась здесь ни на секунду. — Тони порывисто вздохнул. — Она тут же упаковала чемодан, посадила Джейн в машину и умчалась. Оставила мне записку, полную ярости и ненависти, что никогда не вернется. С угрозой, что всем расскажет, включая судью, если я затею развод, какой я никчемный муж и отец. Если я посмею заикнуться о дочери, то никогда не увижу ее.

Голос Брука задрожал при воспоминании о прошлом кошмаре. На шее пульсировала вена, отражая удары колотившегося сердца.

— Только через два дня горные спасатели нашли их. Они обе были мертвы.

— О Боже… — У Лин сдавило горло, она не могла произнести ни слова. Горячие слезы побежали по щекам. — Энтони…

Линда потянулась к нему, желая утешить. Она знала только один путь. Она предлагала себя всю без остатка, всю свою душу для успокоения его измученного сердца. Она тесно прижалась к нему, ища не объятий, а физического слияния, абсолютной близости, которая позволила бы ей вобрать его боль в себя.

На какой-то момент он принял ее, полностью раскрывшись, она буквально почувствовала, как они превращаются в одно целое. Его боль это ее боль, и она с радостью делила ее.

— Лин… — С глухим стоном он зарылся лицом в ее волосы, что-то шепча, какие-то непонятные слова, где смешались отчаяние и желание.

Но ей не нужны были никакие слова. Она чувствовала по рукам его желание так же, как чувствовала боль его сердца. Желание разрывало его, как трещина пересохшую землю. Он нуждался в ней. Он хотел ее. Только с ней он мог обрести покой, без которого жил так долго. Она прижалась еще сильнее, давая почувствовать, что готова отдаться ему.

Но, вздрогнув, Брук отпрянул. У Линды вырвался возглас протеста, словно оторвали часть его тела.

— Нет. — Лин положила руки ему на грудь, пытаясь ощутить удары его сердца. Ей необходимо было чувствовать его сердце, словно это давало ей жизнь. Без этого она не могла существовать. — Ты хочешь меня. Я чувствую это.

— Естественно, я хочу тебя, — резко отозвался Брук. — Как я могу противостоять тебе? Ты жаркая, как солнце, а я, словно замерзшее бессмысленное существо, стремящееся к твоему теплу.

— Что здесь плохого? — возразила она и взяла его за руку. — Я люблю тебя, Тони, — в порыве призналась она, не думая, как это звучит, и насколько уязвимой делает ее это признание. — Я хочу быть тем теплом, что согреет тебя.

Какое-то время он молчал. Затем с глухим стоном привлек девушку к себе. Руки скользнули по спине вниз. Она чувствовала его твердый член, в готовности напрягшийся под мягкой тканью брюк.

— Мы согреем друг друга, — прошептал Брук, обеими руками чуть приподнимая ее бедра и крепко прижимая к себе. — Ты чувствуешь огонь, Лин? Мы оба горим.

Дрожь ожидания пронзила ее, словно огненная стрела. Бездыханная, она кивнула, поднимая лицо ему навстречу. Его поцелуй с солоноватым привкусом выдавал и жар, и жажду. Она застонала от горячего прикосновения губ, в ней нарастала ответная жажда, словно некая пустота, требующая заполнения.

Энтони снял с нее свитер, и темные волосы рассыпались по голым плечам. Затем расстегнул юбку, и она бесшумно упала на пол, как капля воска с горящей свечи. Он поднял освещенное пламенем нагое тело и бережно положил на диван.

Она наблюдала, как он раздевается, завороженная сдерживаемой мощью, сквозящей в его движениях. В предвкушении желание комочком свернулось в ней. Казалось, все ее мышцы скрутились в спираль, которая с каждым вдохом закручивалась все сильнее.

Что с ней происходит? Она никогда не ощущала ничего подобного. Ее охватила дикая, рвущаяся наружу и жаждущая удовлетворения страсть, столь сильная, что она едва могла дождаться, когда он склонился к ней. Ответ она узнала. Как ни безумно это звучит, каким невероятным ни кажется, она любила этого красивого, мрачного и одинокого человека. Она не предполагала даже, что способна любить так сильно. Меньше чем за неделю его счастье стало важнее собственного.

Удивительно, но, предлагая себя, она не думала о счастье. Просто она хотела его так же неистово, как он ее.

Наконец он освободился от одежды, и она залюбовалась его красивым, источающим силу телом. Со вздохом она потянулась к нему, ее пальцы пробежали по гладкой горячей коже, а он ласкал ее мягкими, поглаживающими движениями. Она застонала, когда он коснулся напряженных сосков, и не могла сдержать крик, когда его ищущие пальцы опустились к низу ее живота.

Что-то мощное медленно закипело в глубине ее существа, инстинкт подсказал ей, что охватившие ее чувства не найдут выхода, пока он не разожжет вспыхнувшую искру. Она прижалась к его телу, но этого было недостаточно. Ей нужно было больше, чем прикосновения, она хотела слиться с ним, стать частью его.

Ласково она сомкнула пальцы на твердом члене. У Брука вырвался низкий громкий стон, и он накрыл Лин всем телом. Она раскрыла бедра навстречу его горячему пульсирующему члену.

Ему стоило огромных усилий сдержать себя, его мышцы дрожали от напряжения, но он сумел медленно и осторожно войти в нее. Она задохнулась, вцепившись ему в руки, но боль оказалась краткой, как вспышка спички, — ослепительной, горячей, пронзительной… но краткой.

Когда он вновь стал двигаться внутри нее, она уже не чувствовала боли, только огонь страсти. Крики, рвущиеся с ее губ, выдавали полыхавший внутри огонь, и в ответ он задвигался быстрее и настойчивее. Он двигался и двигался, ускоряя темп, все сильнее разжигая пламя, пока оно не поглотило все ее чувства: она ничего не видела, ничего не слышала и не чувствовала, только пламя, сжигающее ее.

Она прильнула к нему, чувствуя, что приближается к некому пику, неистовому, нестерпимому. И вдруг волна непереносимого блаженства накрыла ее, пламя страсти взметнулось к самому небу, она закричала, и перед ее глазами вспыхнул огненный шар, рассыпавшись миллионами сверкающих искр.

Прошла целая вечность, пока они пришли в себя и смогли разговаривать, смеяться, нежно лаская друг друга. В изнеможении она лежала в его объятиях и изо всех сил боролась со сном, чтобы продлить это странное ощущение всепоглощающего счастья. Тони нежно поглаживал ее плечи, смахивая выступившие на них бисеринки пота.

Поленья в камине догорели, и в куче золы тлели красные угольки. В окно глядела полная луна, повисшая прямо над покрытыми льдом верхушками деревьев.

— Смотри, — сонно сказала Лин. — Какая красивая луна.

Она почувствовала, как он кивнул.

— Рождественская луна. Так называла ее Джейн, — отозвался Брук. — Однажды мы читали такую сказку. Там говорилось, что если стоять под рождественской луной с человеком, которого любишь, то никогда с ним не расстанешься.

Линда ответила не сразу. Ее пронзило острое сожаление, что такие прекрасные сказки не всегда сбываются. Джейн и отец, который сильно любил ее, смотрели вместе на рождественскую луну, но судьба отняла дочь. И очень скоро… может быть, даже завтра, Брук и Грейс тоже расстанутся, и каждый из них вернется к своим делам и к своей жизни.

И все же сейчас Энтони говорил о Джейн спокойно, чего не было еще несколько часов назад.

— Вот видишь, — мягко сказала она. — Ты был не прав. — Она прикоснулась к его колючему подбородку. Тони не брился уже два дня, с тех нор как отключили электричество. — У тебя есть счастливые воспоминания о дочке.

Она почувствовала пальцами его улыбку.

— Да, есть, — согласился он и поцеловал ее в голову. — И за это я должен благодарить тебя.

— Не за что, — ответила она, заливаясь горячим румянцем, вопреки здравому смыслу. Но у нее не было сил сохранять здравый смысл. Утомленное тело требовало отдыха. Веки отяжелели и медленно закрылись. Сон накрыл ее, словно волна, накатывающаяся на теплый берег во время прилива.

Наверное, она уже спала. Потому что, когда сквозь ресницы она посмотрела на елку, ей показалось, что на ней загорелись разноцветные лампочки. Синие, зеленые, красные и желтые огоньки мелькали и переливались на ветках елки.

Должно быть, ей снится сон, подумала Линда, но какая разница? Во сне или наяву, это самое красивое зрелище, какое она когда-либо видела, и она унесла в сон ощущение чуда.

Брук понял, что Лин заснула. Ее тело обмякло в его руках. Голова безвольно склонилась. Он поцеловал ее в плечо, но она не пошевелилась.

И как раз в этот момент включили электричество. Елка вспыхнула разноцветными огнями. Где-то в глубине дома зашумела система отопления. Как будто после состояния полного бездействия мир вновь начал вращаться вокруг своей оси, подавая сигнал о том, что сказка кончилась. Пора возвращаться к реальности.

С пронзительным ощущением личного поражения Тони смотрел на округлое бедро девушки, милое и родное, бледное на фоне его собственного более темного тела. Брук прижался лицом к душистому изгибу ее шеи. О Господи… что он наделал?

Ответ был ясен. Просто-напросто он использовал ее. Она сказала, что любит его, и он воспользовался этим, чтобы заглушить свою боль. И все это время знал, что конец сказки близок. Они оба поддались влечению и сочинили сказку, потому что оказались на льдине, отрезанные от остального мира. Благодаря снежной буре они попали в волшебный мир без времени, и некому было положить конец этому безумию.

Конечно, он предупреждал ее. Но его предупреждение, если учесть ее проснувшуюся страсть, было не совсем честным, не так ли? Глубоко внутри он должен был бы знать, что она никогда не оттолкнет его. Он хотел ее так сильно, что просто взял, что хотел, а решение оставил на завтра.

Хорошо, завтра настало. А он все еще не знал, то ли должен добавить еще одно прегрешение к списку своих непростительных ошибок, то ли обязан признать, что неожиданно встретил женщину, с которой можно начать все сначала. Но невозможно более притворяться, что проблемы не существует.

Энтони осторожно встал, положил ее голову на подушку и укрыл одеялом. Он быстро оделся и, тихо ступая, подошел к столу и позвонил в аэропорт. Для маленьких самолетов предупреждение действовало до трех утра. Сейчас уже было полчетвертого. Время проверить летные условия.

Он поймал себя на мысли, что в глубине души надеется, что условия не изменились. Возможно, ветер по-прежнему слишком силен, и Брук получит отсрочку. Хотя бы еще на один день, молил он. Еще один день тепла, смеха, присутствия. Будь честным, парень, остановил он себя. Все, чего он в действительности хочет, это еще один день в ее постели, разжигая огонь ее восхитительной страсти.

Но этому не суждено было случиться.

Сила ветра упала до двадцати миль в час, сообщили из аэропорта. Больше нет ограничений полетов. Значит, если пилота вызвать сейчас, на Рождество Грейс уже будет дома.

Но, Боже, как он может сделать это? Хотя он понимал, что должен, как же ему отпустить ее? Он закрыл глаза и тут же увидел ее, освещенную янтарными бликами полыхавшего камина. Трепещущую в его любовных объятиях…

Он долго сидел, не шевелясь, держа палец на рычаге телефона, борясь с самим собой. Открыв глаза, он увидел Линду наяву, спящую на диване, одно плечо обнажилось из-под сползшего одеяла, лицо спокойное и доверчивое, как у ребенка.

Вдруг Тони понял, что нужно делать. Отпустив рычаг и услышав долгий гудок, он начал набирать номер пилота.

Лин проснулась внезапно, разбуженная ярким светом, льющимся из окон. Почти сразу же она поняла, что никого рядом нет. Она оглядела пустую комнату, стараясь сохранять спокойствие, гоня мысль, что это плохой знак. И действительно, пока не было причин так думать. Может быть, он на кухне готовит завтрак.

Но из кухни не доносилось никаких звуков. И вообще, она не слышала никаких звуков, дом окутала полная тишина. Лин села, обдумывая, что произошло. Прошлой ночью они стали любовниками. Это с чисто физической стороны. Другая сторона была более сложной. Кем они будут сегодня?

Сидя и размышляя, девушка прислушалась к новому удивительному ощущению. Ей было тепло. Несмотря на то, что камин погас, и кроме тонкого одеяла ничего не было, она не чувствовала холода.

Линда бросила взгляд на елку, вспомнив, что во сне ей показалось, что зажглись разноцветные лампочки. Оказалось, что это был не сон. Елка сверкала огнями — значит, включили электричество.

Она понимала, что должна быть довольна, но, к своему удивлению, жаждала вернуться в ту холодную темноту, в которой они с Тони прильнули друг к другу, ища успокоения и тепла. Утро с ярким солнечным светом и заработавшим отоплением, казалось, наступило для того, чтобы разлучить их.

Брук положил одежду на спинку дивана, и девушка быстро натянула ее. Одевшись, она позвала Энтони. Ни звука в ответ.

Когда прошло несколько минут, а Тони все не появлялся, Лин приготовилась к худшему. Прошлой ночью он говорил, что ищет временное убежище, чтобы прийти в себя и согреться. Да, он честно предупреждал, и она заверила, что это не имеет значения.

И на самом деле не имеет, убеждала девушка себя, вытаскивая щетку из косметички и проводя ею по растрепанным волосам. Она думала, что говорила. На одну ночь или на всю жизнь она готова была дать ему все. И не собиралась жалеть о случившемся только потому, что проиграла.

Так она рассуждала сама с собой, не сознавая, что в душе еще лелеет надежду, пока не услышала шум приближающегося вертолета.

Нет. Господи, пожалуйста, сейчас не время для отъезда… Босая, она подбежала к окну, моля Бога, чтобы это был какой-нибудь другой вертолет, летящий за другим человеком.

Но эту большую черную птицу она узнала бы везде и всюду. Конечно, это вертолет Брука. И прилетел он за ней.

Тони сдержал обещание. Он сказал, что отправит ее сразу же, как появится возможность, и никому и ничему не позволит вмешаться в его планы… Во всяком случае, уж не такому незначительному происшествию, как мимолетные горячие объятия при свете рождественской луны.

Найдя свои часы на полу, она подняла их дрожащими пальцами и увидела, что только чуть больше девяти. Да, он не теряет ни секунды! Не успела она заснуть, как он уже встал, вытер пот, натянул одежду и взялся за телефон, чтобы избавиться от нее.

Сердце разрывалось в протесте, а разум настаивал посмотреть фактам в лицо, как это ни больно. Что на самом деле произошло прошлой ночью? Она сказала ему, что любит его, а он ответил обещанием сжечь ее душу. Оба говорили правду.

Вертолет снижался, и Линда отвернулась от окна, тупо разыскивая сапоги. Она должна быть готова. Она не может заставлять пилота ждать, у него много другой работы.

Девушка сидела на краю дивана, глядя на отражение в одном из зеркал. Как странно, подумала она, разглядывая серьезное лицо строгой молодой женщины. Она выглядела совершенно так же, как в день прибытия сюда. Те же белый свитер, серая юбка, черный портфель. Те же длинные темные волосы и широко расставленные синие глаза… Ничего не говорило о том, что жизнь изменилась. Ничего не указывало на то, что, когда она уедет, сердце ее останется здесь. Стиснув губы, она боролась с подступавшими к горлу слезами. Она не могла допустить, чтобы Брук увидел ее слезы. Он не должен больше чувствовать вину. Ему и так много досталось.

Вертолет приземлился, винт замедлил вращение и остановился. Где Энтони? Пора прощаться.

Глубоко вздохнув, Лин поднялась и пошла к дверям. Он придет. Она знала, что он появится. Благодарный за ночь, возможно, нежно поцелует ее на прощание. Сердце сжалось. Как все это перенести?

Линда открыла дверь, и сразу же под порывами холодного ветра ее волосы разметались, и юбка облепила ноги. Она смотрела на вертолет и видела, как кто-то вылезает из кабины. Удивленная, она сделала несколько шагов, чтобы рассмотреть, кто это.

По телу разлилось тепло. Это был Тролль. Она улыбнулась, несмотря на то, что при виде толстой повязки у него на голове в горле образовался комок. Как она тогда испугалась, увидев его лежащим на крыше… И все же несчастье сблизило их с Бруком. Они оставили в стороне холодную любезность и вместе спасали его. И тогда Линда впервые увидела, насколько нежен может быть Энтони…

Но сейчас Лин старалась об этом не думать.

Сейчас она была счастлива, что увидела старика вновь. Она должна была бы знать, что Оллкрафт не позволит Тони провести праздник в одиночестве.

Линда помахала рукой, но Тролль повернулся к вертолету и начал вытаскивать красиво упакованные коробки. По меньшей мере две дюжины, всех цветов радуги, перевязанные яркими лентами, красными, зелеными, голубыми, серебряными и золотыми. Стоя среди растущей кучи подарков, старик был похож на высокого смуглого Санта-Клауса.

Затем появился пилот, и опять какое-то движение приковало глаза девушки: кто-то маленький и худенький с короткими темными волосами, подстриженными шапочкой, выбирался из вертолета.

Это что, сон? Похоже на… Вдруг сердце Линды заколотилось, и, вскрикнув, она бросилась к вертолету, не обращая внимания на ветер и холод. Она не чувствовала холода. Ее охватил прилив радости и счастья.

Ей не казалось. Это была Долли!

Только через два часа все немного успокоилось. Это был сумасшедший дом. Лин тискала сестру, смеясь сквозь слезы. Тони вышел встретить их, сразу же очаровав Долли представлением, которое они устроили с Троллем. Все коробки сложили под елкой. Энтони проводил болтающую не переставая, счастливую Долли в комнату для гостей. Лин приняла первый теплый душ за последние два дня, затем Тони.

Наконец, разогнав всех, Тролль отправился на кухню, где собирался, как он сказал, без посторонней помощи создать кулинарный шедевр к рождественскому обеду.

К полудню Линда была одна в большой комнате, раскладывая подарки под елкой, пытаясь понять, что все произошедшее означает.

Брук был очень краток.

— Поскольку мы все уже подготовили к празднику, разумнее встретить Рождество здесь. — Вот все, что он сказал.

Этого было недостаточно. Лин пыталась вытянуть побольше из Тролля, но тот лишь улыбался, потирая подбородок и одобрительно поглядывая на хозяина.

Итак, ей дали еще один день… Это единственное, в чем она была точно уверена. Она хотела бы, чтобы все это значило больше, но боялась огромного, от которого перехватывало дыхание, переполняющего ее чувства любви к Тони. Поэтому просто ждала, перекладывая подарки с места на место и стараясь особо ни на что не надеяться.

— Не выбирать, мисс Грейс, — услышала она родной голос и от неожиданности выронила из рук коробку. — Никаких подарков до праздника

— Да, конечно, традиция Бруков. — Она медленно повернулась к нему, почти не дыша. Он был таким красивым, свежевыбритым, с еще влажными после душа волосами. — Традиционный омлет с кукурузными лепешками.

Он улыбнулся.

— Думаю, что старик приготовит что-нибудь повкуснее.

Она тоже улыбнулась.

— Еще лучше, чем это? О!

Но хотя легкое подшучивание было в высшей степени доброжелательным, она едва сдерживалась, чтобы не пасть духом. Она чувствовала легкое головокружение от жажды услышать что-то более значимое, чем остроты, подходящие для дружеской вечеринки. Ответь мне, Тони. Скажи правду, хотелось ей попросить. Скажи, почему ты не отправил меня домой?

Она вздохнула и промолчала.

— Устала? — Он поднял ее подбородок, заглядывая в глаза. Лин знала, что выглядела усталой. Но не от недостатка сна, а от беспокойства и страха. Она так близка к тому, чтобы потерять его… Лопасти вертолетного винта, вращаясь, казалось, отрезали кусочки от ее сердца.

— Немного, — тихо ответила она, покрываясь румянцем при мысли, что они очень мало спали. Почему же он не выглядит усталым? Он ведь встал намного раньше ее.

Энтони продолжал рассматривать ее лицо, изучая каждую черточку, словно ища какой-то знак.

— Скажи мне, Линни, — наконец произнес он. Голос звучал низко, без особых шутливых ноток. — Ты жалеешь о том, что произошло ночью?

Ей больно сжало грудь.

— Нет, — медленно проговорила она, стойко встречая его взгляд.

Его глаза потемнели.

— А вот то, что ты сказала мне… Ты не жалеешь об этом?

— Нет, — ответила она настолько твердо, насколько позволили дрожащие губы. — Я люблю тебя, Энтони. Может быть, и не стоило говорить, но я никогда не пожалею о нашей ночи.

Он порывисто вздохнул.

— Я бы все понял, — сказал Брук мягко. — Ночью нас обоих захватила страсть. В такие моменты люди часто говорят «люблю»…

— Но ты же не сказал. — Ее голос предательски дрогнул.

— Да, — согласился он. — Я не знал, любовь ли это, и способен ли я чувствовать ее. Я так долго жил совершенно в другом мире. Я не хотел бы, чтобы ты доверилась мне, не зная, смогу ли я дать тебе то, чего ты ждешь.

Он вытащил из кармана квадратную коробочку. Завернутая в прозрачную бумагу цвета лунных лучей и перевязанная бледной ленточкой, коробочка казалась вырезанной из ледяной стены Хрустального аббатства. Ошеломленная, Лин уставилась на нее, точно так же, как Энтони на подарок дочери, боясь взять в руки, боясь, что это не то, что она ожидает. Вдруг этот подарок маленькое дорогое спасибо за прошлую ночь

— Это для тебя, Линни, — сказал Тони, вкладывая коробочку в ее руку. — Открой.

Пальцы сделались слабыми и неловкими, но ей как-то удалось справиться с оберткой. Она все еще не решалась открыть коробочку, и Брук сделал это сам.

— О! — вырвалось у нее. — О, Тони!

Это было самое красивое кольцо, какое она когда-либо видела. Прекрасный бриллиант окружал венок с рубинами и изумрудами, которые переливались разноцветными огоньками, как лампочки на рождественской елке в ее сне.

Глаза наполнились слезами от чувств, которые она сдерживала все утро, по щекам побежали теплые ручейки влаги.

— Я сейчас скажу. — Его голос стал глубоким и хриплым. — Я люблю тебя, дорогая. Я полюбил тебя уже в первый день. Ты была такой холодной и сердитой и такой красивой, такой энергичной и полной жизни. Но я еще не понимал своих чувств — до вчерашней ночи. Я думал, может быть, это вожделение, или сочувствие, или одиночество. Или даже какая-то отчаянная необходимость, которую я не могу определить. — Он дотронулся до ее щеки. — И утром, пока ты спала, я позвонил в аэропорт. Мне сказали, что небо чистое. Именно в тот момент, когда я осознал, что собираюсь отправить тебя, я понял, что не могу без тебя жить. Я понял, что люблю тебя.

Линда не могла говорить.

Он взял кольцо и медленно надел ей на палец.

— Выходи за меня замуж, — сказал он, крепко сжав ее руку, — Мы будем семьей. Ты, я и Долли. Ты научишь меня быть мужем и отцом. Ты уже научила, как любить.

В немом изумлении она смотрела на свою руку с необычайно красивым кольцом. Нетерпеливо Брук завел ее за елку, и их закрыли пушистые ветки, окутав пьянящим запахом хвои. Он сжал ее в объятиях.

— Отвечай же, дорогая, — прошептал он в ее волосы. — Скажи «да», пока я не потерял рассудок.

— Да, — выдохнула она. Казалось, Лин не знает других слов. Это самое лучшее слово. Превосходное слово. — Да.

Энтони наклонился, и его рот накрыл жаркие губы в поцелуе, в котором отозвался огонь прошедшей ночи. Она обняла Тони за шею, чтобы удержаться на ногах. Внезапно на них упала огромная, темная тень.

Тихо ругнувшись, Брук поднял голову. В нескольких шагах стоял Тролль с вертелом в руке, указывая на них, словно поймал на месте преступления. У него за спиной с трудом сдерживали хихиканье Долли и пилот.

— Ну вы, там, — сказал Оллкрафт. — Хватит обниматься и миловаться.

— Пойди вон, старина, — ответил Тони, вновь заключая Лин в объятия.

Гигант хмыкнул, взывая к Долли с жестом отчаяния.

— Вы слышали? Я думаю, что лучше нам узнать сейчас, мисс Долли Грейс, что вот этот малыш, который вскоре станет вашим зятем, настоящая заноза в пятке. Еще два дня назад, когда я ломал голову над тем, как соединить их, он едва соглашался передать вашей сестре соль за столом.

Оллкрафт нацелил вертел в хозяина, как шпагу.

— А сейчас посмотрите. Я хочу пригласить их за рождественский стол, а они не могут оторваться друг от друга.

— Мы заняты, повторил Тони, — не отрывая глаз от губ девушки.

Старик громко фыркнул, но Лин могла поклясться, что видела сквозь ветви в его глазах озорные огоньки.

— Пойдемте, мисс Долли Грейс. Как только они почувствуют запах индейки, сами вылезут отсюда. Ромео спрыгнет прямо с балкона Джульетты, чтобы отведать рождественскую индейку по-скандинавски.

Долли хихикнула, бросив через плечо любопытный взгляд. Лин улыбнулась: давно она не видела сестру такой довольной. Девочка буквально ходила хвостом за новым другом и была беспредельно счастлива.

— Ну, — сказал Тони, легонько встряхивая Лин, которую держал в объятиях. — На чем мы остановились?

— Я думаю, — она подняла счастливые глаза, — что тоже готова преподнести тебе рождественский подарок.

КОНЕЦ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.