Звёздный час

6

Далеко внизу в лучах предвечернего солнца блестела река, напоминавшая с высоты гладкий ручеек расплавленного металла. Привыкшая к полетам, Лаура удобно устроилась в роскошном кресле, разглядывая проплывающие внизу игрушечные пейзажи и вспоминая, как чуть не упала в обморок, когда в частном аэропорту, куда доставила их машина, выяснилось, что небольшой реактивный самолет, заправленный горючим и готовый к взлету, дожидается персонально миссис Фоклейн и ее мужа.

— Ты же сказал Мадлен, что не собираешься пользоваться самолетом компании! — удивленно воскликнула она.

— Так оно и есть, — буркнул Джесс. — Этот я нанял частным порядком. Из собственного кармана. Никаких прямых рейсов с юга Англии на Корсику в расписании нет, а прерывать наше путешествие в Париже я не расположен. Может, когда-нибудь в другой раз, но не сейчас… Неужели это имеет значение?

— Нет, конечно же, нет, — пролепетала Лаура, несколько уязвленная непонятной резкостью тона. Ожидать, что он станет по-прежнему играть роль пылкого Ромео, освободившись от условностей, сковывавших его по рукам и ногам в Хантерсе, было, конечно, нелепо. Но разве нельзя вести себя по-человечески? Господи, как же она устала от этой нескончаемой враждебности! А ведь все еще только начинается…

— Ты собираешься вести самолет? — проворковала она, подарив супругу уничтожающе-невинный взгляд.

— Жаль тебя разочаровывать, дорогая. Авиатор из меня нулевой. Но даже будь я пилотом высшей марки, предпочел бы провести время в полете с молодой женой, а не в кабине летчика.

Очень мило! Лаура отвернулась и, не говоря больше ни слова, взошла по коротенькому трапу в основной отсек. Здесь она на время забыла о досаде, встреченная улыбающейся стюардессой, которая проводила ее в великолепно оборудованный пассажирский салон.

Обстановка была просто шикарной. И Лаура с улыбкой подумала о родителях. Даже им, давно привыкшим к первому классу, наверняка не приходилось путешествовать в такой фешенебельной летающей гостиной!

Джесс вальяжно развалился в кресле напротив. Лениво оглядевшись по сторонам, он уткнулся в последний номер «Уолл-стрит джорнал» из имевшейся на борту подборки прессы.

Наверное, то, что он читает, страшно интересно, мрачно подумала Лаура, наблюдая, как внизу растворяется в дымке берег Франции. Какая сосредоточенность… Насупленный хам!

Зачем было себя обманывать, внушая, что этот мужчина и раньше играл какую-то роль в ее жизни? Фоклейн по роковой случайности выделился среди толпы статистов в некоторых эпизодах ее детства и юности. Так создаются притворные идолы. И гибнут, когда пробьет их час.

Как жестоко она заблуждалась! Подписав брачное свидетельство, Лаура втайне надеялась, что неудачное начало знакомства не помешает им хотя бы найти общий язык. Ведь обоюдная заинтересованность в сохранении Хантерса могла бы послужить гарантом нормальных отношений на время их вынужденного союза.

Лаура с растущим унынием осознала, что быть миссис Фоклейн, похоже, означает гораздо худшее, чем казалось еще недавно. Джесс не любил ее, не испытывал даже тривиального уважения. По существу, после окончания церемонии он вел себя так, как будто и на дух ее не выносит. Постоянные насмешки и издевательства!

Появление стюардессы с меню в руке вернуло ее к действительности, заставив даже слегка подпрыгнуть от удивления.

— Но я же сегодня и так целый день ем! — со смехом запротестовала она, беря карту в руки. — Не уверена, что там найдется место еще для чего-нибудь.

— Советую, по крайней мере, попробовать, — небрежно бросил из-за газеты Джесс. — Скорее всего, это последняя заправка. Завтрак придется готовить утром, когда откроются лавки. Кстати, нам еще предстоит прилично гнать на машине после посадки в Аяччо. А в старом доме Гасьеров никакой холодильной техники не водится.

— Чудесно! Настоящая экзотика. — Задетая, скорее тоном, чем смыслом сказанного, Лаура ответила рекламной улыбкой. — А погибать от жажды до утра мне, надеюсь, там не придется?

— В саду есть насос, — благодушно пояснил Джесс. — Боюсь, что тебя ждет разочарование, если ожидала найти там все современные удобства. Деревня расположена далеко в стороне от модных туристских маршрутов. Хотя, как я уже говорил, некоторые психи с рюкзаками все-таки пробираются. Такие места оптимисты называют «нетронутыми цивилизацией».

— А пессимисты — «непролазной глушью»? — добавила она с вызовом. — Я вовсе не настраивалась на «Хилтон»!

— Ну, тогда я за тебя спокоен.

В его голосе и впрямь послышалось озадачивающее умиротворение.

— У тебя были основания переживать? — едко поинтересовалась Лаура. — Ты забыл, что немалую часть детства я провела в деревне?

— Нет, — загадочно улыбнулся он. — Я просто как раз вспоминал кое-какие эпизоды, когда наши пути пересекались в прошлом. Скажи мне, — он доверительно наклонился поближе, — от какой чумы ты бежала, решив похоронить себя заживо в Амершеме?

— Ни от чего такого, что касалось бы тебя, — отрезала Лаура, решив начисто пресекать подобные допросы. — У нас только коммерческие отношения, и это не дает тебе никакого права влезать в мои личные дела.

Некоторое время Джесс якобы с благоговением созерцал ее лик не сломленной пытками мученицы.

— Интересно, сколько их было, этих личных дел? Впрочем, что бы там ни творилось в прошлом, могу тебя заверить, что в обозримом будущем ничего подобного не предвидится. Можешь сколько угодно напоминать мне о деловом характере наших отношений. Что касается меня, я добьюсь от тебя несравненно большего, чем от девушки, нанятой изображать мою жену за деньги. И чем скорее ты поймешь это, тем будет лучше.

— Ты, кажется, угрожаешь? — осторожно осведомилась она, надеясь, что тень дурных предчувствий не слишком отразилась на лице.

— Предупреждаю, а не угрожаю. Причем исключительно заботясь о твоем будущем благосостоянии. — Мелькнувшие в глазах бесовские искорки показали, что ей не удалось скрыть волнения. — Никогда в жизни пальцем не трогал женщину, если, конечно, она сама не просила об этом, и то лишь затем, чтобы доставить ей наслаждение. — На долю секунды впечатлительная Ло, таившаяся в ее подсознании, казалось, оттеснила в сторону лишенную иллюзий Лауру. И эта наивная девочка залилась краской, не сомневаясь, что Джесс Фоклейн способен доставить наслаждение любой женщине! — Какими бы изощренными мотивами ты ни руководствовалась, согласившись помочь мне спасти Хантерс от разорения, сейчас не подлежит сомнению одно. Ты теперь моя жена и, подобно жене Цезаря, должна быть выше всяких подозрений.

Тут уж Лаура буквально взвилась!

— Ты сказал — «жена»? Заблуждаешься. Я вовсе не твоя жена, а лишь соучастник твоей брачной аферы. Здесь действуют уже совсем другие законы!

— Не преувеличивай, кошечка. — Рокот его голоса настиг ее быстрее, чем нацеленный на жертву язык хищной ящерицы. Джесс источал благодушие, но улыбка обрывалась на губах, как бы пугаясь холодного мрака в его взгляде. — Правила просты. Я решаю что-то, ты подчиняешься. Если мы сойдемся на этом, значит, обойдется без слез.

— А ты разве не слышал, что теперь для сильного пола лить слезы не считается зазорным? Более того, некоторые женщины находят это весьма привлекательным. — Неприятно пораженная столь откровенной демонстрацией мужского шовинизма, она держалась нарочито небрежно, как будто речь идет о чем-то отвлеченном.

— К сожалению, не могу разделить энтузиазм в отношении женских слез, — дипломатично ответил Джесс. — Не вижу ничего привлекательного в опухших красных глазах и размазанной по щекам туши.

— Тогда мне жаль тебя, котик, — безмятежно сказала она, решив не замечать скрытой направленности реплики. — Ибо мужчина, не способный к сопереживанию, напоминает яйцо без желтка.

Собственное сравнение поразило ее не меньше, чем поднаторевшего в дискуссиях супруга. Лаура подметила, как глуповато вытянулась его физиономия, и на душе у нее потеплело от удовольствия.

Странное дело, хотя она никогда не считала себя таким уж специалистом по части остроумия, эти слова сами прыгнули на язык, словно заученные.

— Ты утверждаешь, что во мне нет, так сказать, мягкой сердцевины? — вкрадчиво спросил он.

Лаура внезапно почувствовала прилив необъяснимого желания начать заигрывать с ним в этом уютном салоне. По крайней мере, здесь вполне безопасно.

— А что, неужели есть? — лукаво уточнила она, хлопая длинными ресницами. — О, как бы мне хотелось этого! Даже не представляешь. У меня всегда была слабость к таким мужчинам.

— Я безумно рад слышать твое признание.

Только сейчас Лаура вспомнила о необходимости соблюдать осторожность. Что подумает стюардесса о столь странной супружеской паре? К счастью, девушка тактично покинула их и не появлялась, ожидая вызова. А тем временем Джесс прочувствованно продолжал:

— Я уже начинал приходить к выводу, что ты сделана из высоколегированной стали. От макушки очаровательной белокурой головки до набоек на каблучках. Обнаружить в тебе, по крайней мере, одно уязвимое место — неслыханная удача. Но, думаю, со временем мне удастся открыть еще и другие…

Прежде чем Лаура смогла сообразить, к чему он клонит, Джесс молниеносно перегнулся через разделявший их столик и скользнул рукой под отворот ее жакета.

Из уст Лауры вырвался сдавленный стон, в котором возмущение соединялось с уже знакомой дурманящей податливостью. Тепло алчущих пальцев прожигало полупрозрачную блузку, заставляя признать, что чувственная власть, которой Джесс обладал над ней, не плод воображения.

Лаура вновь была на грани слепящего забытья. И вдруг он с пренебрежительной легкостью убрал руку, словно доставая что-то из собственного кармана. С шутовской предупредительностью Джесс указал на позабытое меню.

— Пока блага цивилизации под носом, лучше ими пользоваться.

Она решила стерпеть и это. Не ради демонстрации послушания, скорее, просто чтобы выиграть время.

Сильнейшее нервное напряжение не сразу оставило ее. Лаура едва притронулась к изысканному паштету с тончайшими тостами. Лишь благодаря бокалу белого бургундского удалось проглотить кусочек утки под апельсиновым соусом, которая была подана с гарниром из белоснежного и рассыпчатого риса. Впрочем, восхитительное мороженое на десерт и ароматный черный кофе снискали большую благосклонность.

Похоже, что в последние часы произошло нечто, изменившее отношение Джесса к ней. Она задумчиво повернула на пальце обручальное кольцо. Чем же все это кончится? Неприкрытая сексуальность для него лишь способ разрядки. Набрасывается, чтобы забыть Элен. Или наоборот, прибегает к сублимации, о которой сам говорил. Нашел себе живую игрушку… Мерзавец!

Хуже всего, что наивное обожание, которое она некогда испытывала к Джессу, уступило место новому чувству, куда более беспокоящему и чреватому опасными последствиями.

Лаура все еще безуспешно искала выход из положения, путаясь в своих двойственных чувствах, когда объявили, что самолет заходит на посадку в аэропорту Аяччо.

Несмотря на подоплеку «свадебного путешествия», она почувствовала радостное волнение, когда ступила на землю Корсики, озаренную последними лучами заходящего солнца.

— Куда нам теперь? — сдержанно поинтересовалась Лаура после того, как они прошли необременительную процедуру иммиграционного контроля.

— На север, в сторону Порто и затем на восток, к горам. Нас должна ждать машина.

Древний запыленный «лендровер» действительно был припаркован неподалеку.

— Пусть тебя не смущает наружность. — Джесс с размаху закинул ее чемоданчик на заднее сиденье автомобиля. — Можешь быть уверена, тянет, как зверь и отлично приспособлен к здешнему бездорожью.

— Ну… уже легче. — Она забралась на переднее сиденье, тогда как Джесс, освободившись от пиджака с галстуком, расстегнул воротничок рубашки и уселся за руль. Без всякого энтузиазма Лаура наблюдала за последними приготовлениями.

— Как подумаешь о том, что эта штука сломается где-нибудь на полдороги…

— Нет, идти пешком тебе не придется. Доставлю в целости и сохранности. Я езжу этой дорогой не первый раз.

Да, чтобы уличить его во лжи, нужен автомобиль с норовом, кисло подумала Лаура, располагаясь поудобнее и настраиваясь на затяжное молчание в дороге.

Вероятно, мягкое покачивание и впрямь оказавшегося надежным драндулета подействовало как снотворное. Очнулась она глубокой ночью от ласкового прикосновения Джесса.

— Добро пожаловать в мое родовое гнездо, миссис Фоклейн.

— Мы уже приехали? — Лаура выбралась из машины и облокотилась о дверцу в ожидании начала «экскурсии». Вглядываясь в стрекочущую темноту, напоенную одуряющим благоуханием неведомых цветов, она вдруг поняла, что стоит прямо у входа в старую хижину, сложенную из грубо отесанных камней.

— Это и есть «дом»? — спросила она, начиная различать облезающую белую краску. В темноте, едва разжижаемой слабым светом только что народившейся луны, стали видны старые деревянные ставни, когда-то выкрашенные в голубой цвет, а сейчас облупившиеся и, видимо, выгоревшие на солнце.

— Неплохо смотрится после Хантерса, а? — В голосе Джесса послышались озорные нотки триумфа, когда, крепко взяв жену под руку, он повел ее к массивной деревянной двери. — Само собой, здесь кое-что подновили с того времени, когда мой дед повстречал Нелли. — Он открыл дверь и церемонно пропустил Лауру вперед. — Сейчас это собственность туристической компании, которая сдает такие дома людям, предпочитающим уединенную красоту гор духоте пляжей. Охотникам, любителям пеших прогулок, тишины и покоя.

— А как насчет страстных молодоженов? — ядовито ввернула она. В этот момент вспыхнула ничем не прикрытая электрическая лампочка, высветив голый коридор с рядом крючков, прибитых к стене под узкой полкой, и пустую стойку, предназначенную то ли для тростей, то ли для ружей. Не случайно же потомок Гасьеров упомянул об охотниках.

— Почему бы и нет? — Он отвел ее иронию величественным жестом просвещенного монарха. — Здесь есть все, о чем могут мечтать двое влюбленных. Оторванность от суеты большого мира, покой и картины природы, способные пробуждать от лени и освежать пресыщенное восприятие. Чего еще желать?

— Комфортабельный номер в приличном отеле тоже неплохо, — возразила Лаура, теряясь в догадках, что ждет ее за единственной дверью в конце коридора.

Ей пришлось приятно удивиться, когда загорелся верхний свет, на этот раз под золотистым абажуром. Комната оказалась гораздо больше, чем она предполагала.

Чисто выбеленные стены были заново оштукатурены, изразцовый пол застлан двумя большими плетеными коврами, а разнообразная, по-сельски незамысловатая мебель расставлена со вкусом. Кресла соблазняли усталого путника разложенными на них удобными подушками. Многочисленные полки из темной древесины были переполнены яркой керамической посудой и другой утварью, которой у нее еще будет время заняться.

— А вот и спальня, — донесся голос Джесса из противоположного конца комнаты. Открыв одну из расположенных здесь дверей, он жестом пригласил Лауру войти.

Как и в гостиной, девизом здесь была простота. Два комода — один побольше, другой поменьше, с установленным сверху зеркалом, объемистый гардероб и, наконец, на почетном месте — старинная двуспальная кровать, покрытая пуховым одеялом с розочками в стиле намеренно мещанского ретро.

— Здесь одна спальня? — спросила она ледяным голосом, зная ответ заранее.

— Да. — Глаза мужа холодно сверлили ее. — А что тебя смущает?

Передернувшись от фальши в его голосе, Лаура выразительно уставилась в потолок. Правда, Джесс никогда не давал четкого обещания, что они будут жить в отдельных комнатах. Но ведь это же подразумевалось само собой. И разве он не произносил этих слов, когда так убедительно объяснял ей причины невозможности остаться в Хантерсе?

— Наша… утренняя процедура имеет значение только с правовой точки зрения, а не с личной, — твердо отрезала она. — Никакой договоренности о том, чтобы спать вместе, у нас с тобой не было.

— Спать вместе? Что за притча! А теперь объясни, будь добра, какой смысл ты вкладываешь в столь забавное выражение. — Кареглазый красавчик просто сиял, любуясь ее смущением. — Ты имеешь в виду вообще «делить ложе», или нечто более интимное?

— И то, и другое, — устало возразила она. — Я рассчитывала на собственную комнату и, соответственно, на индивидуальную постель.

— Тебе не повезло, малышка. — Джесс трагикомически развел руками. — Но, если такое признание тебя окрылит, то учти, что и мне в дороге досталось порядочно. Я не намерен вспоминать о моих супружеских правах этой ночью.

Решительно прогоняя на задворки сознания смешанные чувства, с которыми она сегодня принимала его снисходительно-небрежные ласки, Лаура сердито начала:

— Никаких прав у тебя нет, и…

— Минуточку! — отмахнулся он, как от надоедливой мухи. — Если это послужит для тебя утешением, то знающие люди утверждают, что я не храплю и не дрыгаю во сне ногами. Мне говорили, что в этом отношении я тяну на золотую медаль.

— Да я пытаюсь вдолбить тебе в голову, — вспылила Лаура, — что привыкла спать одна!

— Спасибо за бесценные сведения. — В глазах Джесса загорелся какой-то новый огонек, значение которого пока уловить не удавалось. — Наверное, если бы твой бывший муж поменьше носился со всеми твоими пунктиками и причудами, как курица с яйцом, твой первый брак, мне кажется, не напоминал бы историю про мудрецов в одном тазу!

Лаура поняла, что совершила серьезную ошибку, не рассказав до сих пор правду о своих отношениях с Мартином. Не злись она так по поводу его безосновательных суждений о ее положении и будь у нее чуть больше времени до их скоропалительного бракосочетания, она бы, скорее всего, пошла на это. Ах, если бы знать заранее, как все повернется!..

Обдумывая свою жизнь после свадьбы, Лаура предполагала, что будет по-прежнему жить в Хантерсе. Уже в качестве хозяйки. А Джесс останется в своей лондонской квартире, возможно, наезжая по выходным… Увы, перспективы на ближайшие месяцы, как следовало из его планов, определенно становились все менее радужными.

— Мой муж… Мы с Мартином… — панически смешалась она, отчаянно пытаясь выстроить мысли в подобие логической цепочки.

— Правда? — Слегка подняв брови, Джесс оперся рукой о притолоку, всем видом изображая вежливое внимание, на которое ее уже нельзя было купить. Что-то не давало ему покоя… И это «что-то» было причиной растущей враждебности по отношению к ней, вплоть до наступившей минуты.

— Так что же произошло у вас с Мартином? — еще более сладко переспросил он, скорее не изображая, а цинично пародируя участливость.

— Хотя у нас все и кончилось… очень быстро, можешь быть уверен, что вопрос о постели не играл здесь никакой роли, — едва выговорила она.

— В самом деле? Я окончательно заинтригован. — Будто тигр в клетке, Джесс прошелся по комнате, на ходу ожесточенно сражаясь с непослушными пуговицами рубашки. — В конце концов, мужья и жены не должны иметь никаких секретов друг от друга. Разве ты не знаешь все о моей красотке Элен и о том, как она показала мне хвост? Объясни же, что вызвало крушение девичьей мечты о любви? Он изменял тебе? Был невнимателен? А может быть, это ты завела любовника? В этом все дело, да? По-моему, я имею право это знать. Как считаешь?

Он нетерпеливо снял рубашку и, скомкав ее, запустил через всю комнату, так что та задержалась немного на уголке комода, прежде чем шлепнуться на пол. Обернувшись, Джесс перехватил ошеломленный взгляд своей жертвы, в котором отразилось все, что она не могла сейчас высказать.

Когда-то она частенько видела Джесса обнаженным по пояс, втайне восторгаясь скульптурным совершенством его плеч, мускулатуры, линиями торса, словно очерченного резцом античного ваятеля. Но смешной, угловатой Ло Пэркью, естественно, еще не дано было познать настоящее плотское возбуждение, которое в эти мгновения переполняло каждую частицу тела зрелой Лауры Фоклейн.

— Я ничего тебе не должна!

С усилием она отогнала навязчивое видение, злясь на себя, что позволила ему задержаться перед глазами хотя бы на миг. Какой сейчас смысл во всей этой правде? Меньше всего ей требовалась жалость Джесса, хотя, если она правильно истолковала его сардоническую усмешку, даже такая реакция выглядела бы сейчас верхом обходительности и чуткости.

Итак, насмешка? О, это куда более похоже на правду, с тоской подумала Лаура. Нет, нельзя было более позволять ему глумиться над памятью Мартина.

Ее чувства свивались в раскаленную спираль боли, обиды и стыда. Побледнев от гнева, Лаура бросила прямо ему в лицо:

— У тебя нет никаких прав интересоваться моим прошлым! Достаточно и того, что я помогла тебе исполнить последнюю волю Нелли.

— У тебя были на то свои соображения, — процедил Джесс, рассматривая ее бескровное лицо и побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в спинку кровати. — Если ты ждешь, что я буду в благодарном умилении ползать на коленях у твоих ног, выкинь это из головы! А потом, еще не вечер, как говорится. Тебе предстоит многое освоить, чтобы произвести убедительное впечатление на окружающих, когда мы вернемся обратно. Это еще одна причина, по которой я привез тебя сюда. Здесь у меня будет масса времени, чтобы спокойно, в стороне от нездорового внимания всяческих «доброжелателей», научить свою жену правилам хорошего поведения, прежде чем выпускать перед моими друзьями и коллегами.

— По-твоему, у меня не все в порядке с манерами? — ошеломленно воскликнула Лаура с жалобными интонациями в голосе. — Если хочешь знать, я училась в…

Она собиралась сказать: «в одном из лучших и самых престижных пансионов для девочек», но, к счастью, Джесс опередил ее. Да и все равно бы не поверил, что маленькую хулиганку Ло Пэркью пустили через порог такого благородного заведения. Никакого настроения доказывать что-либо подобное с пеной у рта у нее сегодня не было.

— Да не манеры, а твое отношение ко мне! — зарычал Джесс. — Можешь спать на кушетке, если угодно, но одеяло здесь только одно. А перед рассветом в это время года еще довольно прохладно. — Он раздул ноздри, с шумом втягивая воздух. — Дело твое… Я уже сказал, что «любовные игры» не входят в мои планы на сегодняшнюю ночь.

— Что ж! Придется тебе поверить, — сверкнула глазами Лаура. — Учти, что твоя попытка прикоснуться ко мне обречена на провал.

С бьющимся сердцем, обуреваемая противоречивыми чувствами, она тоскливо взглянула на старинное ложе. Делать нечего, если хочешь устроиться на ночь поудобнее, придется уступить, сохранив при этом как можно больше достоинства.

Подойдя к кровати, Лаура попробовала рукой матрац. Жестковатый, но достаточно упругий.

— Только уволь, дорогой, никаких гарантий насчет моих спальных привычек я тебе дать не могу. Если проснешься от храпа или пинка коленкой в пах, сам будешь виноват.

Она воинственно вздернула маленький подбородок, уловив искры смеха в бесстыжих шоколадных глазах. Все это говорилось не для того, чтобы развлечь «муженька» на ночь.

— Быть может, ты будешь так добр и покажешь, где тут вода и то, что называется туалетом?

Вспомнив бодрый комментарий о местных удобствах, она уже мысленно приготовилась к вылазке в темный сад и не поверила, услышав добродушное:

— Ты миновала дверь в ванную по дороге сюда.

Едва смея надеяться, что Джесс не разыгрывает ее, Лаура схватила чемоданчик в охапку и заторопилась к заветной двери. Все еще опасаясь, что та выводит прямиком на какие-нибудь негостеприимные задворки, она вздохнула с облегчением. Вспыхнувший свет озарил сияющий кафель небольшой комнаты, снабженной всей необходимой сантехникой, включая душ.

Все, о чем можно было мечтать среди ночи, — это принять душ и почистить зубы. Раздевшись, она скептически повертела в руках простую ночную сорочку, которую упаковала, пребывая в прекрасном заблуждении насчет персональной постели, и остановилась на длиннющей футболке и потертых джинсах.

К чему лишний раз дразнить молодого кота, которому, чтобы возбудиться, никакая любовь не требуется? Пусть она ему не нравится, пусть он даже питает отвращение к тому, что подразумевается под ее «характером»… Нужно быть круглой дурой, чтобы не замечать искр, которые с треском проскакивали между ними, как только начиналась очередная прелюдия к «любовным играм».

Наверняка Джесс не хуже нее отдает себе отчет о непрошеных побочных эффектах алхимического свойства, сопровождающих их общение. И самое отвратительное, что он использует это отнюдь не в благовидных целях.

Лаура содрогнулась от омерзения. Как бы ни действовал на нее этот сатанинский искуситель хотя бы раз в жизни… Нет! Она никогда не сможет жить с унизительным сознанием, что ее плоть — лишь жалкий муляж обворожительной, но неверной Элен.

Завтра будет подведена последняя черта. А пока оставалось лишь убедиться, что ее экипировка не оставляет сомнений в твердости принятого решения держать законного супруга на расстоянии взведенного курка.