Звезды над Тунисом

Глава 7

Едва Сабра вошла в свою каюту, как на нее волной накатила усталость.

У девушки не осталось ни сил, ни мыслей. Она не могла даже радоваться, что освободила маркиза из плена.

Все, что она хотела, — это спать.

Проводив девушку в каюту, стюард — тот самый, который заботился о Сабре на пути в Тунис, — спросил:

— Вам что-нибудь нужно, мисс?

— Нет, спасибо, — ответила девушка.

Бидон с теплой водой уже ждал ее.

Сабра сняла одежду, всю в песке и комочках — она вся перепачкалась, пока ползла, чтобы спасти маркиза.

Ее платье, мало того что грязное, все оказалось порвано колючей ежевикой и молочаем.

Девушка смутно подумала, как же она наденет его завтра?

Но эта мысль тут же исчезла, и Сабра ни о чем больше не могла думать, кроме как об удобной кровати, которая ждала ее.

У девушки не было ночной рубашки, поэтому она нагая залезла под простыни и, как только голова коснулась подушки, заснула.

Вскоре после того, как яхта вышла из гавани, море стало бурным, но Сабра ничего этого не знала.

— Мисс Киркпатрик все еще спит? — спросил маркиз стюарда, который прислуживал ему.

— Крепко спит, милорд! И если ваша светлость спросит меня, то, я думаю, это сейчас для юной леди самое лучшее.

— Да, ты прав, — согласился маркиз.

Маркиз пошел к ее каюте, очень тихо открыл дверь и в свете, льющемся из коридора, из прохода, ясно увидел девушку.

Сабра лежала, прижавшись щекой к подушке, и ее золотые волосы ярко сияли на белоснежном полотне.

Маркиз подошел ближе и, когда глаза привыкли к полумраку, увидел, что она совершенно расслаблена и спит крепко, как младенец, который не видит никаких снов.

Девушка казалась сейчас очень юной, и ее длинные ресницы чернели на фоне матово-бледных щек.

Еще маркиз внезапно осознал, что Сабра очень красива, так красива, что он не может вспомнить ни одной другой женщины, которая во сне была бы так хороша.

Она больше походила на юную богиню, чем на простую смертную.

Маркиз стоял возле кровати, глядя на Сабру, и девушка словно почувствовала его присутствие.

Она беспокойно зашевелилась и повернулась на другой бок.

И в это мгновение маркиз увидел прелестную белую грудь с темно-розовым соском.

И понял, что перед ним живая, реальная женщина. Женщина, которую он хочет и которую не может потерять.

Но он по-прежнему не знал, как удержать ее в своей жизни.

Он долго стоял, глядя на Сабру, и кровь стучала в его висках.

Больше всего на свете маркизу хотелось протянуть руки, чтобы коснуться ее.

Затем так же тихо, как вошел, он вышел из каюты, закрыв за собой дверь.

Рано утром вдали показалась Франция. Яхта на всех парах шла к гавани Ниццы.

Стюард принес маркизу горячую воду для бритья и выложил одежду, приготовленную на день.

— Мисс Киркпатрик уже проснулась, милорд, — жизнерадостно известил он.

— Проснулась? — переспросил маркиз. — Ты отнес ей что-нибудь поесть?

— Конечно, милорд! — ответил стюард с ноткой упрека в голосе: неужели маркиз считает, будто он не знает своих обязанностей. — Юная леди хорошо позавтракала, и, я думаю, милорд, она намерена оставить нас, когда мы придем в гавань.

Маркиз застыл.

— Почему ты так думаешь?

— Она спрашивала, милорд, о поездах до Кале и сколько могут стоить самые дешевые билеты.

Маркиз не сказал ни слова, и стюард продолжил:

— Я как раз хотел узнать, милорд, не оставила ли юная леди какой-нибудь одежды на вилле?

Подождав минуту, он объяснил:

— Я сделал все, что мог, но ее платье в ужасном состоянии — ужасном!

Маркиз по-прежнему молчал.

Он подошел к иллюминатору, посмотрел на солнце, позолотившее своими лучами отели и виллы на берегу, и прикинул, что «Русалка» встанет на якорь не позже, чем через час.

Какое-то время маркиз стоял, глядя вдаль, будто никогда раньше не видел побережья Франции. Потом спросил:

— Ты убрал поднос с завтраком мисс Киркпатрик?

— Я собирался это сделать, когда больше не нужен буду вашей светлости.

— Сделай это сейчас, — приказал маркиз, — и принеси мне ее платье, если оно в ее каюте!

Стюард удивленно посмотрел на него.

— Вообще-то, милорд, оно еще сохнет после стирки, но, думаю, его уже можно надеть.

— Принеси его мне! — велел маркиз.

Сабра давно закончила завтрак и, когда стюард пришел за подносом, спросила:

— Мы скоро прибудем?

— Минут через двадцать, мисс, и как только пришвартуемся, его светлость сойдет на берег.

Сабра ничего не ответила.

Девушка узнала то, что хотела. Когда маркиз уйдет, она сможет сбежать.

Она уже все обдумала.

Сабра проснулась, когда было еще темно, и лишь золотая полоска на горизонте возвещала о скором восходе солнца.

И проснувшись, она поняла, что должна оставить маркиза, потому что слишком сильно любит его, чтобы принять то, что он хочет ей предложить.

Маркиз сказал, что позаботится о ней и она никогда не будет ни в чем нуждаться.

Эти же самые слова ей говорили мужчины, у которых ее отец выуживал деньги.

Это из-за них Сабра решила тогда изменить внешность.

Нося темные очки, она с первой минуты знакомства давала им понять, что не нуждается в их обществе.

Поскольку в очках Сабра ничем не походила на эту прекрасную девушку с золотыми волосами и зелеными глазами, в которую влюбился маркиз, она быстро избавилась от предложений стать чьей-то любовницей.

Когда они отправились в Тунис, Сабра даже подумать не могла, что маркиз предложит ей то же, что когда-то предлагали другие мужчины.

— Я люблю его, матушка, — прошептала девушка. — Как же я могу сделать что-нибудь такое не правильное или такое дурное?.. Хотя папенька, конечно, решил бы, что это выгодно… ведь маркиз… так богат.

Одна мысль об этом причинила ей такую боль, что Сабра закрыла лицо руками.

Она не заплакала. Девушка знала: слезы придут позже, когда она навсегда оставит «русалку»и не увидит больше маркиза.

Сейчас Сабра горько спросила себя: ну почему из всех мужчин в мире она влюбилась в человека настолько знатного?

Такого, кому и в голову никогда не придет назвать дочь Майкла Киркпатрика своей женой.

А она слишком сильно любила маркиза, чтобы принять то унижение, что он готовился предложить ей.

Мет, решила Сабра, ничто не заставит ее вернуться на виллу.

Она не станет спорить с маркизом, это ни к чему не приведет, только смутит их обоих.

Она знала, что должна делать. Единственное препятствие — ей нужны деньги, чтобы добраться до Англии.

Сабра вспомнила о мешочке с монетами, который отыскала в палатке маркиза в Эль-Дьеме.

Маркиз хитро закопал его, но не настолько хитро, чтобы она не нашла.

Сабра спокойно могла взять оттуда столько, столько хотела до того, как вернуть маркизу мешочек.

Но это значило бы украсть, хоть она и нуждалась в деньгах не только чтобы спасти себя, но и его.

Поэтому девушка решила, что, как только маркиз сойдет на берег, она попросит капитана одолжить ей ту сумму, которая необходима для поездки, объяснив, что собирается идти за покупками.

Сабра знала, что маркиз вернет эти деньги капитану, когда обо всем узнает, и была уверена, что никаких затруднений не будет.

Конечно, она как можно скорее вернет маркизу каждое взятое у него взаймы пенни и не будет больше у него в долгу.

Приняв решение и понимая, что ей нужен какой-то экипаж, чтобы доехать до станции, Сабра встала с кровати.

Умывшись, она начала одеваться.

Девушка нашла свое белье и поняла, что его тщательно выстирали и выгладили, пока она спала.

Видимо, это сделал стюард. Как жаль, что она не может дать ему на чай, прежде чем уйдет с яхты.

Однако девушка понимала: дня возвращения в Англию ей понадобится каждое пенни, которое удастся получить у капитана.

Надев все, кроме платья, она села перед висевшим на стене зеркалом, чтобы привести в порядок волосы.

После всех выпавших на ее долю злоключений у Сабры осталось совсем мало шпилек.

Но девушка искусно закрутила свои длинные волосы в пучок и как-то ухитрилась заколоть их.

Причесываясь, Сабра вспомнила, что не только ее платье, но и широкополая шляпа, которую она захватила с собой из Эль-Дьема, измята и потрепана.

Хотя шляпа-то оставалась привязанной к седлу и потому была в лучшем состоянии, чем платье, в котором Сабра ползла к бедуинам и обратно.

И, подумав об этом, девушка снова вспомнила охвативший ее тогда страх, что ее обнаружат прежде, чем она добьется до отца и маркиза.

Ее сердце отчаянно колотилось, когда она ползла по траве и колючки царапали ее руки и ноги и рвали юбку.

Сабра добралась до первой палатки, Ахмед разрезал полотно, и она нашла своего отца мертвым.

Сначала ее удивило, что отец лежит так тихо и неподвижно.

Она дотронулась до него, — его лицо и руки были холодными.

Это Ахмед догадался, что Киркпатрика убил укус змеи и они ничего не могут для него сделать.

Тогда Сабра поползла к следующей палатке, где нашла маркиза.

Девушка отчаянно боялась, что он тоже мертв.

Она вспомнила, как забилось ее сердце, когда она поняла, что маркиз собирается заговорить.

В ужасе, что его могут услышать бедуины, она приложила пальцы к его губам.

При воспоминании О его губах и о том, как он поцеловал ее в амфитеатре, ее охватила дрожь.

Сабра поспешно отвернулась от зеркала, говоря себе, что нельзя терять времени. Она должна быть готова оставить яхту, как только маркиз сойдет на берег.

Девушка услышала, как замолчали моторы, и поняла, что яхта встала у причала и матросы спускают трап.

И тогда она направилась к шкафу, где должно было бы висеть ее платье.

Раздеваясь, Сабра бросила его на стул вместе с остальной одеждой.

Она была тогда слишком усталой, чтобы о чем-либо думать.

Но, заглянув в шкаф, девушка обнаружила, что он пуст. Наверное, стюард забрал постирать, догадалась Сабра и, вернувшись к кровати, подергала шнур звонка.

Девушка полагала, что он соединен с колокольчиком, который слышно на другом конце яхты, и не сомневалась, что стюард тотчас придет.

В ожидании она села на кровать.

Затем, чувствуя себя смущенной из-за того, что сидит в одном корсаже, с голыми плечами, Сабра накинула на себя мохнатое полотенце и снова села.

Однако, к ее удивлению, никто не приходил, и, подождав еще немного, девушка встала и пошла к двери.

Вероятно, все заняты прибытием в порт, решила Сабра.

Единственное, что ей оставалось, — это покричать и надеяться, что либо стюард, либо кто-то другой услышит ее.

Девушка повернула ручку двери, — дверь не поддавалась. Сабра подумала, что заклинило замок, и потянула сильнее.

И только тогда поняла, что ее заперли.

Прошло больше двух часов, прежде чем, сидя в ожидании на своей постели, Сабра услышала, как в замке поворачивается ключ.

Затем в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в каюту вошел стюард, держа в одной руке большую коробку для платья, а в другой — шляпную картонку.

Положив их на кровать рядом с Саброй, он сказал:

— Простите, что заставил вас ждать, мисс, но его светлость брал меня с собой, чтобы купить вам что-нибудь приличное.

Я ничего не смог поделать с вашим платьем, честное слово!

— Маркиз покупал мне одежду?! — воскликнула Сабра.

Как глупо, что она не подумала об этом раньше.

— Не могли же мы позволить вам идти на берег чучелом, — ухмыльнулся стюард. — Думаю, вам понравится то, что его светлость выбрал для вас.

Он открыл картонную коробку, развязал ленточки, удерживающие тонкую папиросную бумагу, и сказал:

— Я подожду снаружи, мисс, когда вы наденете его. Потом крикните, я вернусь и застегну пуговицы.

Немного помолчав, стюард добавил:

— Самой вам с этим платьем не справиться, точно вам говорю!

Не дожидаясь ответа, он снова ухмыльнулся и вышел из каюты.

С минуту Сабра просто стояла, уставясь на то, что лежало в картонной коробке.

Она чувствовала, что должна отвергнуть этот подарок, как отвергла столько других предложений маркиза.

Но теперь это было невозможно.

Ее собственное платье у нее забрали, а куда же она пойдет в одних нижних юбках и с мохнатым полотенцем на плечах? — Сдерживая возмущение, Сабра медленно вынула платье из коробки.

Прелестное, к тому же дорогое и элегантное платье.

То платье, которым восхитилась бы ее мать.

Предназначенное для юной девушки, оно имело тот особенный шик, который только французы способны придать женской одежде.

Простое, но удивительно элегантное и украшенное английским шитьем.

Открыв шляпную картонку, Сабра обнаружила там шляпку из той же самой ткани, отделанную белыми цветами и атласными лентами.

Девушка надела платье, подошла к зеркалу и замерла, глядя на свое отражение.

Насмотревшись, она позвала стюарда, и он ловко застегнул ей пуговицы на спине.

— Вот теперь, мисс, вы выглядите так, как должны выглядеть! И если позволите мне это сказать, вы сейчас очень хорошенькая!

— Спасибо.

Сабра снова посмотрела в зеркало.

— Я… я думаю… мама… хотела бы видеть меня… такой, — тихо проговорила она.

— Уверен, мисс, — с улыбкой согласился стюард. — И его светлость тоже этого хочет. Он ждет вас в коляске на причале.

Сабра уже вознамерилась бросить вызов и отказаться присоединиться к нему, но тут же поняла, что у нее нет выбора.

— Спасибо, что заботились обо мне, — сказала она стюарду, — я вам очень признательна.

— Это было одно удовольствие, мисс, — улыбнулся стюард, открывая ей дверь.

Сабра медленно поднялась по трапу и вышла на палубу.

Капитан ждал у сходней, чтобы пожать ей руку, и по выражению его глаз девушка поняла, что он восхищен ею.

Чуть дальше на причале стояла открытая коляска. Увидев Сабру, маркиз вышел из экипажа и подождал, когда она подойдет.

Сабра молча села в коляску, и, как только маркиз присоединился к ней, экипаж тронулся.

Маркиз повернулся немного боком, положив руку на спинку ее сиденья, и молча смотрел на нее.

Сабра остро ощущала его присутствие, хоть и притворялась, что любуется пейзажем.

По вот лошади ускорили шаг, и девушка осознала, что скоро они начнут взбираться по горной дороге, ведущей к вилле.

Тогда Сабра промолвила через силу:

— Я должна… поблагодарить вас за… платье и за… шляпу.

— Вы уже отблагодарили меня тем, что надели его. Теперь вы выглядите именно так, как мне нравится, — ответил маркиз.

— Я бы предпочла свое собственное платье, — вспылила Сабра.

— Если бы вы увидели, во что оно превратилось, вы бы поняли, что оно годится только для мусорного ящика.

— Зато оно было моим!

— Как и то, что на вас сейчас, — парировал маркиз. — Вы должны научиться, Сабра, благосклонно принимать подарки, потому что мне нравится дарить их вам.

Девушка задохнулась, поняв, что он имеет в виду.

Но момент был не подходящий для споров, поскольку Сабра не могла сбежать.

Они ехали дальше в молчании, пока не показались белые виллы, окруженные деревьями, и не открылся захватывающий вид на Средиземное море.

Несмотря на свое смятение, девушка почувствовала, как его красота воодушевляет ее.

Сабра вспомнила о бугенвиллии, китайской розе и геранях, цветущих в саду, и ее охватило такое чувство, будто она возвращается домой.

«Нет, — твердо приказала она себе, — я не должна сдаваться».

Она должна раз и навсегда сказать маркизу, что покидает его и никакие уговоры ее не остановят.

Слуги приветствовали их у дверей виллы и проводили в прохладу гостиной, которая вела на веранду.

Сабре показалось, что гостиная стала еще краше, чем в тот последний раз, когда она ее видела.

Девушка полюбила безмятежность виллы, белые ковры на полу, мягкие диванные подушки и картины — очень ценные полотна великих художников.

— Позвольте предложить вам шампанское, — спокойно сказал маркиз.

Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они обсудили ее платье.

— Нет… спасибо.

— Думаю, вы должны выпить за наше счастье, о котором я и хочу поговорить с вами.

Сабра машинально сняла шляпку и бросила ее на стул.

Маркиз поставил один бокал шампанского рядом с ней, а второй взял себе.

Затем сказал:

— Сейчас вы выглядите такой, какой я всегда хотел вас видеть, без этих кошмарных очков, и совсем не похожей на девушку, которая сидела здесь в тот последний день перед нашим отъездом в Тунис.

— Надеюсь, вы мне их вернете. Я бы не хотела возвращаться в Англию… без очков.

— Значит, вы едете в Англию?

— Да.

— Поскольку и я должен ехать туда, на что вы мне так часто указывали, почему бы нам не отправиться вместе?

Что-то в его голосе заставило сердце девушки перевернуться в груди.

Но Сабра не осмелилась посмотреть на маркиза из страха, что он увидит любовь в ее глазах.

Что может быть чудеснее, чем вернуться в Англию вместе с маркизом?

Но нет, она должна быть сильной.

Нельзя поддаваться слабости, нельзя идти на поводу у чувств, которые призывают ее броситься к маркизу и прижаться губами к его губам.

— Вы действительно хотите оставить меня, Сабра? — мягко спросил маркиз.

— Я… я обязана… вы должны… понять… что я обязана!

— Почему?

— Потому что я не могу… сделать так, как вы просите… Я должна быть верной тому, что я считаю правильным… не только ради себя… но и ради… вас.

— Выходит, вы думаете обо мне!

— Конечно… я думаю о… вас. Бы занимаете… высокое положение, вы важны не только сами по себе и для вашей семьи… но и для Англии и… для королевы.

Вам не следует… это положение… из-за меня…

— Я и не собираюсь, — твердо заявил маркиз.

— Тогда вы… понимаете… почему я должна… оставить вас.

— Нет, не понимаю, и что касается меня, то это было бы худшим, что может со мной случиться.

Маркиз говорил так уверенно, что Сабра удивленно посмотрела на него, а он сказал очень мягко:

— Боюсь, моя дорогая, вы в первый раз с момента нашей встречи так недогадливы и бестолковы.

Девушка молчала.

— Ну, где же ваша проницательность? — допытывался маркиз. — До сих пор она служила вам верой и правдой, но в самую важную минуту, похоже, испарилась?

— Я… я не… п-понимаю вас, — сдавленно прошептала Сабра.

— Все очень просто, моя драгоценная, — промолвил маркиз, — я хочу сообщить вам, что сегодня мы собираемся пожениться!

Он сделал паузу, чтобы придать выразительность своим словам.

— Если вы предоставите мне первые несколько дней медового месяца, то затем мы вернемся в Англию и не дрогнув встретим критику.

— П-пожениться? — Сабра с трудом выговорила это слово.

Увидев, что маркиз шагнул к ней, девушка пролепетала:

— Нет, нет… конечно нет… как вам могло прийти в голову жениться на мне после… папиной затеи… вытрясти столько… денег…

Не совладав со своим голосом, Сабра замолчала.

Тут маркиз обнял ее.

Девушка отчаянно взглянула на него, и маркиз сказал:

— Твой отец больше не имеет значения, ничто не имеет значения, моя драгоценная, кроме того, что я хочу тебя и не собираюсь тебя терять!

Его губы прикоснулись к ее губам.

Хотя какой-то частью рассудка Сабра понимала, что должна сопротивляться, она почувствовала, что стала безвольной в его руках, и всем телом прильнула к нему.

А когда маркиз поцеловал ее, и поцеловал еще, и еще, в мире не осталось ничего, кроме него.

Маркиз поднял голову.

— Как тебе удается вызывать во мне такие ощущения? — спросил он. — Боже, как я люблю тебя!

И он снова целовал ее.

Маркиз целовал ее, пока Сабра не почувствовала, что если бы только она могла умереть сейчас, то осталась бы на самой вершине любви и ничто не могло бы быть прекраснее.

Но она хотела жить — жить ради маркиза — и знала, что должна удержать его от ошибки именно потому, что любит его.

Маркиз снова посмотрел на нее:

— Скажи, что ты чувствуешь ко мне?

Ведь ты так долго воевала со мной.

— Я… я люблю… вас! — срывающимся голоском воскликнула Сабра. — Я люблю вас… вы для меня — все… это море… это небо… весь мир… нет ничего… кроме вас… но вы не должны… жениться на мне.

— Ты моя! — яростно возгласил маркиз. — И если ты думаешь, что я могу жить без тебя или делать без тебя все то, что я, по-твоему, должен делать, ты очень сильно заблуждаешься!

Его губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— Если ты не выйдешь за меня, я вернусь прямиком в Эль-Дьем и буду искать эти неуловимые сокровища. А если меня снова схватят бедуины, тебе придется снова появиться и еще раз спасти меня.

— Как вы можете говорить… такие… безумные вещи? — испугалась девушка.

— У тебя есть выбор, — заявил маркиз. — Ты будешь выполнять свой долг моей жены и заботиться обо мне. Не сомневаюсь, ты заставишь меня делать миллион вещей, которые я совершенно не желаю делать, но это лучше, чем быть бесполезным и остаться ни с чем без тебя.

Сабра тихо рассмеялась:

— Как вы можете… даже думать… об этом!

Маркиз привлек ее ближе.

— Все будет очень просто, моя драгоценная, если ты предоставишь это мне.

Когда я увидел тебя поющей детям, — помолчав, продолжил он, — я понял: ты — все, что я хочу видеть в своей жене. Но я боялся, отчаянно боялся ошибиться там, где замешана женщина.

— Почему вы так… уверены, что не… ошибаетесь сейчас? — спросила Сабра.

— Как только я узнал, что ты намерена оставить меня, я понял, что без тебя моя жизнь будет совершенно никчемной, а я — абсолютно несчастным.

Маркиз коротко рассмеялся.

— Зачем мне объяснять, что я чувствую, если мы можем читать мысли друг друга?

Он на минуту умолк, потом снова заговорил:

— ТЫ знаешь, что мы нужны друг другу, и знаешь, как несчастливы мы будем врозь.

— Это… правда, — прошептала Сабра, — но…

— Никаких «но», — твердо заявил маркиз. — Ты моя, и когда мы поженимся, моя прелесть, я заставлю тебя любить меня так же сильно, как я люблю тебя.

Он взглянул ей в глаза.

— Когда я увидел тебя спящей, мне потребовалось сверхчеловеческое усилие, чтобы не разбудить тебя поцелуями и не сказать тебе, как ты совершенна.

— Неужели вы говорите… такие… чудесные вещи… мне? — спросила Сабра. — Я так долго была… жалкой и… несчастной, что не могу… поверить в то, что… чувствую сейчас… и в то, что могу быть… вашей женой.

Она задумалась, а потом спросила как ребенок, который хочет, чтобы его успокоили:

— Вы правда… говорите, что мы… п-поженимся?

— Церемония в половине третьего, — сказал маркиз. — Сначала мы должны поехать в мэрию — во Франции это обязательно, — чтобы мэр зарегистрировал наш брак.

Он минутку помолчал.

— Потом я договорился, что наше венчание пройдет в англиканской церкви в Ницце, где нас будет ждать священник.

Маркиз снова поцеловал девушку.

— Прежде чем я буду дальше говорить тебе, как много ты для меня значишь, мы должны заполнить анкету и отправить ее мэру. Экипаж уже ждет, чтобы отвезти ее, поэтому давай сообщим ему те подробности, которые требуют французы.

Обняв Сабру за талию, он повел ее через комнату к столу, стоящему перед диваном.

Они сели рядом, и маркиз, по-прежнему обнимая ее одной рукой, вытащил из внутреннего кармана бланк и положил перед собой на стол.

Сабра увидела, что его имена уже вписаны, и в первый раз узнала, что полностью его зовут Виктор Уильям Марк, 7 — й маркиз Куинбурн.

Ниже было пустое место для ее имени.

— Сабра Мэри, — сказала девушка, прежде чем маркиз успел спросить ее.

Он написал это, затем вписал имя ее отца.

Майкл Киркпатрик.

— А теперь имя твоей матери, — сказал он.

После долгой паузы Сабра ответила тихим, дрожащим голоском:

— Э-элизабет… Мэри… Бурн.

Маркиз изумленно посмотрев на нее:

— Бурн? Так ты моя родственница?

Сабра отвела взгляд, и маркиз увидел, как краска запила ее щеки.

— Да… поэтому я и не… хотела, чтобы папа… обращался к вам… и поэтому мы так… много знали о… вас.

— Почему ты не сказала мне?

— Мне было… стыдно… и кроме того… ваша семья… отвергла маму.

— Не понимаю.

— Она… убежала с папой… она была очень молода, и вы можете представить, каким убедительным он был и каким… очаровательным казался… юной девушке.

Маркиз прекрасно понял, что Сабра имеет в виду, и спустя минуту спросил:

— А кто твой дедушка?

— Сейчас он лорд-канцлер, виконт Бурн, двоюродный брат… покойного маркиза.

— Ушам своим не верю! — воскликнул маркиз. — Значит, твоя мать была достопочтенной Элизабет Бурн!

— Да… но дедушка стал виконтом уже после того, как она убежала с папой, и хотя папа хотел, чтобы она использовала свой титул, мама отказалась.

Сабра всхлипнула.

— Дедушка был так взбешен, что она вышла замуж за папу, что ни он, ни., ее семья… больше не имели… с ней… ничего общего.

Маркиз слушал, но ничего не говорил, и Сабра стала рассказывать дальше:

— У мамы было немного… собственных… денег. Всего двести фунтов в год, но нам хватало, чтобы жить в… домике в деревне… где мы были… очень счастливы, пока… она не умерла.

Она перевела дыхание, словно ей было невыносимо вспоминать об этом.

— Иногда папа беспокоился… но он тоже был счастлив… пока у него совсем не кончились деньги.

— А как же средства твоей матери? — спросил маркиз.

— Это было бабушкино наследство, но его мог унаследовать только сын… если бы у мамы… был сын.

По боли в ее голосе маркиз понял, как Сабра жалеет, что родилась девочкой, а не мальчиком.

Он притянул девушку ближе к себе.

— Я очень, очень рад, моя драгоценная, что у твоей матери родилась дочь, но я с трудом верю в то, что ты рассказываешь мне.

— Все было так… ужасно после того, как… умерла мама! — прошептала Сабра. — Папа не умел зарабатывать деньги… кроме того, что он был… занимательным и остроумным.

Девушка покачала головой.

— Мужчины, которых мы встречали, скитаясь по свету, были готовы… платить ему, чтобы он… смешил их.

— Такая жизнь не для тебя! — заявил маркиз.

— Но все стало еще хуже… когда я подросла, — прошептала Сабра. — Папа… захотел, чтобы я… помогала ему… но я знала, что мама не одобрила бы этого… и когда я отказалась, он был очень… зол.

Губы маркиза сжались, но он ничего не сказал.

— Самое ужасное то, — продолжила Сабра, — что дурная слава о папе начала распространяться, и людей предостерегали против него… прежде чем он мог… ближе познакомиться с ними, Она спрятала лицо на плече маркиза.

— А когда папа настоял на том, чтобы увидеться с вами, у него ничего не осталось, но… я все равно… пыталась… остановить его.

— Слава Богу, ему хватило ума не послушаться тебя, — высказался маркиз. — Что, если бы мы никогда не встретились, что, если бы я никогда не нашел тебя?

Он решительно и даже грубо притянул девушку в свои объятия.

А потом целован ее требовательно, яростно, бешено, но Сабра не боялась.

Она знала только, что ее матушка позаботилась о ней.

Хотя девушка никогда не надеялась на это, она вернулась в мир матери.

Все, что она пережила с отцом, теперь можно забыть.

Но только когда они опустились на колени перед пастором в пустой английской церквушке и он благословил их, Сабра действительно поверила, что как жена маркиза она навсегда в безопасности и ей ничего не нужно бояться.

Когда они отдернули портьеры, чтобы, лежа в постели, видеть звезды, Сабра прошептала:

— Разве я могла… предположить… разве я могла… вообразить хоть на минуту, когда ты… поцеловал меня в амфитеатре…

Она остановилась, потом снова зашептала:

— Когда ты поднял меня… к звездам, что эти же звезды будут светить нам сейчас?

— Это звезды любви, — сказал маркиз, — и ты должна забыть все, что до сих пор пугало тебя и делало несчастной.

Он привлек ее ближе к себе и спросил:

— Я сделал тебя счастливой, моя красавица?

Это был вопрос, и Сабра ответила, и ответ пришел из самой глубины ее души:

— Я даже… не знала, что такое… счастье… существует.

— Я тоже, — ласково проговорил он, — и, моя обожаемая, я верю сейчас, что Судьба правит нашими жизнями и свела нас вместе после того, как мы узнали друг друга в иной жизни.

Маркиз нежно улыбнулся ей.

— Возможно — кто знает? — нас ждут и другие путешествия, но, что бы ни случилось, нас уже ничто не разлучит.

— Я… я тоже… в это верю, — прошептана Сабра, — и наши жизни… вечны, и нет ничего… более великого, чем любовь, и более божественного!

Маркиз перевел дыхание.

— Я так отчаянно боялся жениться на женщине, которая окажется именно тем, от чего предостерегал меня мой отец, но теперь я знаю, моя дорогая, что ты часть меня.

Он быстро поцеловал ее.

— Вместе мы найдем счастье — счастье, которое мы никогда не должны потерять!

— Я не позволю тебе… потерять его, — пообещала Сабра, — и я думаю, наша… выдающаяся проницательность… предупредит нас о преградах и… трудностях и мы… преодолеем их задолго до того, как они станут… опасными.

Маркиз засмеялся.

— Не могу поверить, что нам встретится что-нибудь более опасное, чем то, через что мы уже прошли. Но, моя безупречная женушка, есть очень много духовного, чему ты должна научить меня.

Он говорил серьезно, и Сабра ответила так же серьезно:

— Я думаю, ты… замечательный… все в тебе… замечательное, и только одно… страшит меня: что я… не оправдаю твоих ожиданий.

— Да разве такое возможно? — спросил он. — Скорее это я не оправдаю твоих ожиданий в том, что ты называешь моим долгом. Честно говоря, этот долг до сих пор ужасает меня.

— Тебе ничего не нужно бояться! — откликнулась Сабра. — Но… могу я сказать тебе, чего мне хочется… больше всего… на свете?

— Что бы это ни было, моя дорогая, я дам это тебе, даже если мне придется сорвать звезды с небес.

Голос маркиза сказал Сабре, как сильно он ее любит, и сладостная дрожь пробежала по ее телу.

— Чего я хочу… и что, я думаю, нужно и тебе… это дом. Я скучаю по дому с тех пор, как умерла мама. Я всегда мечтала… иметь крохотный… домик, где я жила бы с… кем-то, кого бы любила… так, как люблю… тебя.

— Никто не назвал бы Куин «крохотным домиком», — улыбнулся маркиз, — но так ли уж важно, где мы живем, пока мы вместе?

— Нет… конечно, нет, — ответила Сабра. — Я сделаю его… домом для тебя, даже если он огромный, как амфитеатр в Эль-Дьеме. Важно, что мы есть и что мы вместе — ты и я… а потом… и наши дети.

Маркиз едва расслышал два последних слова, но от застенчивости девушки в его глазах вспыхнул огонь.

Он повернулся к Сабре, его губы приблизились к ее губам, и он сказал:

— Я хочу видеть моего сына на твоих руках и слышать, как ты поешь ему, как пела тогда арабским детям.

Маркиз помолчал, а потом добавил:

— Это то, моя драгоценная, что я подарю тебе, потому что все вокруг тебя должно быть красивым.

— Все и… будет красивым, — просто ответила Сабра, — если… ты… со мной.

— Я всегда буду с тобой, — отозвался маркиз, — потому что знаю: ты нужна мне, а я нужен тебе. И, душа моя, это самый лучший фундамент, чтобы построить дом.

— Я… люблю тебя! Я люблю… тебя… — снова и снова шептала Сабра.

Она прижала к себе голову маркиза, и он целовал ее неистово и страстно.

Сабра знала, что он срывает звезды с небес, чтобы укрыть ее их светом, их горящей во тьме красотой.

Потом звездный свет стал пламенем.

И когда они сгорели в экстазе, в божественном этом сиянии. Сабра поняла, что оно пришло из Вечности и продолжится в Вечность.

Настоящей Любви нет конца.