14 дней до падения

22

POV Алиса

На улице уже темно. Мы идем с Ильей вдвоем от остановки до моего дома.

Он держит меня за руку, и иногда я ловлю его взгляд. Тут же заливаюсь краской. Мне непривычно. И в то же время очень спокойно, словно вот оно мое место, и нужно было раньше обрезать волосы. Простое действие. И да, скорее надругательство над моей внешностью расставило все по местам.

Не знаю, смогу ли я самостоятельно справляться с паническими атаками, но после слов Анна Васильевны внутри меня набираются силы. Образуется плотная сфера, чтобы противостоять окружающему миру. Волнительно, конечно. И грустно, потому что я потеряла то важное, чего придерживалась с рождения.

— У тебя хорошая мама.

Кивает в ответ. Илья скупой на слова, и я тоже не знаю, о чем вести с ним беседы. Если вспомнить, то с Костиком я тоже отмалчивалась. Он — безусловный лидер. И я не противилась.

С Северским я чувствую себя иначе. Понимаю, что Илья сильнее во многом, но в то же время мы равны.

— Отец бы тоже тебе понравился.

Улыбаюсь. Не сомневаюсь в этом. Только у хороших людей получится воспитать защитника, а Илья именно такой. За ним хочется спрятаться.

Вместо ответа сжимаю его пальцы. Уголки губ дергаются в улыбке, но Илья снова скрывает эмоции. Я же не знаю, как его спросить про телефон. Если комната Вероники, то, получается, она взяла его и писала мне сообщения. Зачем? Понятно, что я ей не нравлюсь, но она же брата подставляет…

— Илья, — начинаю, когда останавливаемся у ворот моего дома, — пока тебя не было, кое-что произошло.

Сводит брови на переносице. Я рассказываю ему о том, как Вероника отреагировала на мое появление, и что телефон Ильи был у нее все это время. Судя по выражению лица Севера, он не в курсе Никиных интриг. Моё сердце отчаянно бьется, и в ушах звенит. Я не могу не волноваться, когда не знаю, о чем он думает. Больше всего боюсь, что сорвется и сотворит что-то дикое. Не будет же он бить сестру? Северский даже на вечеринку пришел, чтобы ей забрать и защитить от «наших».

Сглатываю.

А Костя меня не защитил… Не позвонил и не поинтересовался, где я нахожусь. В порядке ли…

Обнимаю себя руками.

— Я не знал. Наверное, подобрала его, когда я дрался.

Делает шаг ко мне.

Жарко.

Сердечная мышца быстро сокращается. Я ему верю.

— Извини. Ника не в себе последнее время. Чудит, — несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, и я подаюсь вперед, чтобы обнять Илью.

Он не отталкивает, не сопротивляется и стоит, позволяя мне прижиматься к нему, как к родному.

Зажмуриваюсь в ожидании ответной реакции. Обнимет же? Или…

Илья медленно ведет руками по моей талии, сжимает с шумным выдохом и упирается подбородком в плечо.

Сдерживаю улыбку. Абсурдно, но в груди болезненно вибрирует от желания разрыдаться.

Опять…

Этот день выпотрошил все слезные запасы. На ещё одну порцию не нахожу.

— С Никой я поговорю, — отстраняется.

Карие глаза в темноте кажутся бездной, в которую я падаю-падаю-падаю. Нервно облизываю губы и не могу уйти от него. Хочется нежиться в крепких руках и не вспоминать про тот кошмар, который мне организовала Вика.

— Спасибо тебе, — с трудом, но все-таки расходимся.

В дом захожу, словно воровка. Замираю посреди гостиной, прислушиваясь ко всем звукам.

Кости нет. Его машины тоже. И позвонить ему не решаюсь. Что говорить?

Меня «наши» покромсали?

На ватных ногах поднимаюсь к себе в комнату. Кажется, что Костик вломится ко мне и обвинит во всех смертных грехах, но этого не происходит.

Я успеваю принять душ и переодеться. Волосы намеренно не трогаю. Пусть так.

Чудится, будто они пропахли Северским. Пропитались свободой. А мне очень нужна поддержка. Пусть даже это будет просто запах. Напоминание.

Кутаясь в теплый домашний костюм, спускаюсь вниз. Очень хочется есть. В холодильнике всегда полно еды. Беру салат и в полумраке сажусь за стол. Желудок сворачивается от голода. Снова поддаюсь порыву и начинаю искать чай с мелиссой. У нас должен быть. Ассортимент на любой вкус.

Но с мелиссой нет, зато есть с бергамотом. Завариваю его. Ем салат, поглядывая во двор.

Машины нет, а вот звуки есть.

В гостиной что-то падает. Костя…

Ворчит. Матерится. Шуршит одеждой. Я не выхожу, потому что придется выяснять отношения, а у меня просто не осталось сил на это сражение. Сижу, пока звуки не затихают.

Чай наливаю в кружку и беру с собой наверх. Только подняться не удается.

В гостиной на диване лежит Костя. Света не нужно. Я итак вижу, что он не в состоянии передвигаться.

Сердце сжимается, и я спешно иду к лестнице, но, сжав крепко зубы, резво разворачиваюсь и направляюсь к брату. Характерное амбре ударяет в нос. Кривлюсь. Ставлю кружку на круглый столик и дотрагиваюсь до его плеча. Мычит что-то невнятное.

— Костя?

Открывает глаза, но смотрит, будто сквозь меня.

— Ненавижу тебя, Лис… Предательница… — отворачивается неряшливо, задевая кружку с чаем.

Та падает на дорогой белоснежный ковер. Я и в полумраке вижу, как некрасиво по нему расползается темное пятно. Мама меня убьет…

Только хуже эмоции, которые сейчас таким же пятном расползаются по моей грудной клетке.

Это ведь конец…

Мы с Костиком друг друга потеряли…