14 дней до падения

30

POV Алиса

Во мне бурлит эйфория, расцветают красочные бутоны, и порхают бабочки, пока я шагаю по плитке к парадному входу в дом. Пальцы сами отыскивают губы, которые растягиваются в глупой улыбке. Их покалывает. Чувствую, как припухли от поцелуев с Севером. И я хочу ещё. Очень.

Я будто во сне пребываю, где мы с ним можем сбегать с уроков и просто чувствовать друг друга.

Мне кажется, что сердце от радости выпрыгнет из груди. Он ведь практически в любви признался, и слов мне не нужно. Я по глазам видела! Слышала, как стучит его сердце. Ему не плевать. Ему не все равно.

От этого открытия у меня кружится голова, и подгибаются колени. Я с трудом дохожу до двери и вхожу в дом. Уже с порога понимаю, что все изменилось.

— Пришла, — голос матери подобен раскату грома. Меня буквально прошибает им. Замираю около двери и смотрю, как она приближается ко мне. Появляется мысль, что Мария Степановна с разгона хочет дать мне затрещину.

Ошибаюсь.

По ее части моральные пытки.

— Скажи-ка, милая, зачем мы купили тебе телефон? — останавливается в шаге от меня.

От её злобного тона и колючего взгляда становится не по себе. Сглатываю тугой ком в горле.

— Чтобы я всегда была на связи, наверное, — говорю, глядя на носки её туфель.

— Наверное, — усмехается. — В гостиную. Живо!

Дергаюсь, но иду вправо. В комнате на диванчике сидит Костя. Челюсти сжаты. Разбита губа. Ссадина на скуле. Костяшки сбиты. В глазах раздражение, злость и бессилие.

Против мамы он не пойдет. Никогда. Заступиться за меня – значит пойти против родителей.

Опускаюсь на край дивана рядом с ним. Перед моими глазами пятно на ковре, и Мария Степановна точно его заметила.

— Вы не представляете, чего мне стоило сюда приехать, — мама встает напротив нас. — Я ничего не понимаю, Костя? Почему ты не усмотрел за сестрой? Какого черта вообще здесь происходит в наше отсутствие?!

Вздрагиваю, но стараюсь дышать ровно. Костя напряжен, как высоковольтный провод. Молчит.

И мне бесполезно подавать голос, потому что Мария Степановна уже вынесла для нас приговор. Осталось лишь озвучить.

— Из школы позвонили и сказали, что мои дети ведут себя, как пещерные люди. Одна сбегает с уроков на пару с каким-то… Непонятно кем. Второй дерется, будто родился в дикой природе. И я даже оправдания ваши жалкие слышать не хочу. Мне надоели эти выкрутасы. Алиса? — поднимаю голову и сталкиваюсь с убийственным пренебрежительным взглядом. — Мы с отцом в твое образование вложились, как в выгодную инвестицию.

— Я – не инвестиция.

Дрожу, но глаз с нее не свожу. Я не хочу, как раньше! Только не сейчас.

— Что, прости? Ты что-то сказала? — прищуривается. — Или мне показалось?

— Я сказала, что я – не инвестиция.

— А я разве спрашивала твое мнение? Вы совсем от рук отбились! — от резкой перемены её тона оседаю.

Внутренности противно сжимаются. Я знаю эти признаки. Не хочу…

Костя шумно выдыхает. Ни слова! Ни слова ей против!

— В общем, так, — одергивает края пиджака и делает вид, что не орала на меня. — Я уже созвонилась с лицеем для девочек. Они примут тебя переводом. Доучишься спокойно без отвлекающих факторов.

— Что? — мои глаза в ужасе округляются. — Какой еще лицей?

Переглядываемся с Костей. Он тоже удивлен не меньше, чем я.

— Закрытое учебное заведение, Алиса. Там учатся лишь девушки.

— Но…

— Замолчи! — выдыхает. — Раз ты не умеешь себя вести, как следует, и позоришь нашу семью, то мы будем выбивать эту дурь из тебя!

— Я не хочу! Никуда не поеду! — подскакиваю.

— Вот об этом я и говорю!

— Я. Никуда. Не поеду! — шаг ко мне, и голова чуть не слетает с плеч от пощечины. Прижимаю дрожащую ладонь к горящей щеке.

Вижу, как Костя встает и что-то говорит. А у меня гул в ушах стоит. Слезы наполняют глаза.

— Алиса…

— Я вас ненавижу!

Не хочу принимать то, что происходит, и качаю головой. Губы дрожат. Все тело сотрясается, потому что из груди вырываются всхлипы отчаяния. Сбегаю наверх под крик матери. Костя остается с ней. Пусть!

Пусть слушает её во всем, а я не буду!

Закрываю дверь на замок и падаю лицом в кровать. Реву во весь голос, пока силы не иссякают.

В дверь несколько раз стучат, и позже вечером папа использует запасной ключ. Он заходит в комнату и садится на стул. Складывает руки на груди. Со мной он лояльнее, чем мама. Не кричит, не давит морально. Он ставит перед фактом. Под его внимательным взглядом сажусь и не двигаюсь. Вид у меня наверняка не презентабельный, но папа не мама и вряд ли выскажет это.

— Маша погорячилась, Алиса.

— Вы не отправите меня в лицей?

— Такой вариант не исключен, но ты можешь выбрать.

— Правда?

Верится с трудом.

— Мне тоже было восемнадцать, и я знаю, что ты испытываешь сейчас, но наша семья должна быть примерной.

— Кому должна, пап?

— Чтобы держаться на плаву, необходимо следовать правилам, Алиса. Это часть нашей жизни. Сейчас ты все отрицаешь, но после скажешь спасибо.

— И какой же в этом выбор? Вы опять все решили за меня…

— Либо ты и дальше покорно слушаешь нас во всем, либо отправляешься в лицей.

— То есть, мне нельзя общаться с парнями?

— С такими, как Северский, нет.

— Может, мне и не жить тогда. В чем смысл?

— Не драматизируй. Этот парень тебе не ровня.

— Это мне решать.

— Я тебе озвучил варианты, — поднимается. — Решай.

Он выходит из комнаты, и у меня сердце падает вниз и разбивается. Я не хочу уезжать, но и перестать общаться с Ильей не могу. Дверь я уже не закрываю на замок. Это бесполезно.

Наполняю ванну и долго сижу в ней, думая, как поступить. Я только попробовала счастье на вкус, и его у меня снова забрали.

Клацая зубами от холода, выбираюсь из ванны, вытираюсь насухо и надеваю пижаму. Выключаю в комнате свет и ложусь в кровать. Хочется уснуть и проснуться другим человеком. Снова плачу, но уже беззвучно. В порыве эмоций беру телефон и отправляю Северу сообщение.

Алиса: Илья…

Он читает, но… Не просто не отвечает. Он меня блокирует! Я присаживаюсь и тру глаза руками. Может, мне показалось.

Только абонент ограничил доступ лиц, которые могут отправлять ему сообщения.

Сглатываю слюну. Не понимаю…

Сердце колотится, как сумасшедшее до самого утра, потому что не сплю. Я попросту не могу сомкнуть глаз.

Я что-то сделала не так?

Что?

Конечно, я собираюсь в школу. Мне нужно поговорить с Севером. Иначе от догадок я себя поедом съем. Все действия на автомате. Я одеваю черный костюм. Завязываю волосы в хвост. Хвост, громко сказано. Скорее в его обрубок, потому что волосы после ванной я так и не уложила.

— Лис, — Костя входит ко мне без стука, — я жду в машине.

Говорит, не глядя на меня, и через зубы.

— Это желание родителей. Не мое.

— Я поняла.

Прохожу мимо него. Всю трясет от эмоций. Глаза то и дело наполняются новой порцией слез, но я сажусь в чертову машину и еду с Костей в школу.

Дрожь пробивает пальцы, ведь первым я вижу именно Северского. Он стоит с одноклассниками. Сталкиваемся взглядами, когда открываю дверь BMW. Равнодушно отводит взгляд, будто между нами вчера ничего не было. И это ударяет по мне больнее, чем условия родителей.

Проглатывая гордость, направляюсь к нему. С каждым шагом гул в голове усиливается. Сердце ускоряет свою работу, но я приближаюсь к их компании.

— Илья, можно тебя на пару слов? — хриплю почему-то.

Север прищуривается.

— Зачем? — спрашивает, даже не глядя на меня.

— Поговорить.

— Говори.

Облизываю губы. На нас смотрят все, кто есть в периметре, в том числе и Костя.

— Ты меня заблокировал, почему?

— Потому что не хочу с тобой общаться, — Илья вдруг режет по мне взглядом, делая шаг вперед. — Потому что ты мне неинтересна. Ты же пустая, принцесса.

— Что…

— И со слухом, видимо, проблема, — напирает.

— Зачем ты так говоришь?

Еле шепчу. Подбородок дрожит. Его лицо передо мной, но я ничего не вижу из-за слез. Отрицательно качаю головой.

— Не надо так…

— Как, Разина? Как не надо?

— Это не ты говоришь…

— А кто? Ты меня не знаешь, принцесса, и не узнаешь никогда. Посмотри на себя, а потом на меня. Мне нужна смелая девчонка, которая знает себе цену, а не мямля.

Дергаюсь от его слов, как от пощечины. Шаг назад. Еще один.

Разворачиваюсь и быстро иду к воротам, но Костя ловит меня.

— Лис, что он сказал?

— Пусти… Не трогайте меня… Никто…

Все смотрят. Все слышали. Все снимают на телефоны мое унижение.

Громко всхлипываю, и Костя отпускает, но не для того, чтобы я ушла. Он бросается к Илье с кулаками. Обнимаю себя руками и зажмуриваюсь.

Когда это закончится?!