А как ты играешь в любовь, чемпион?

8

Комната Фрэнки почти не отличалась от той, в которой жила Гледис. Здесь был такой же застекленный эркер с той лишь разницей, что из него открывался вид не на бассейн, а на розарий. Гледис наслаждалась прекрасным видом, пока гример занимался Фрэнки.

— Ну почему вы хотите надеть пижаму, мистер О'Берри, — вздохнул измученно Бенни. — Здесь есть прекрасное шелковое кимоно. Это последний крик моды. Это то, в чем хотели бы видеть вас наши читатели.

— Как хотите, — проворчал Фрэнки и снял через голову майку, в которой он был за завтраком. Накануне он уже привык к бесконечным переодеваниям. — Но я не знаю ни одного человека, который спал бы в кимоно. Это ведь очень неудобно, когда поворачиваешься…

— Вам и не нужно надевать его в постель, приятель, — вмешался Эд Гуд, который возился со своей камерой. — Для сцены в постели вы нам нужны голым.

— Голым… — повторил Фрэнки смущенно.

— Голым, — подтвердил с недоброй улыбкой бледный узкогрудый фотограф. — Обнаженным, мистер.

— В этом нет ничего особенного, Фрэнки, — успокоил его Трефор Ферхилд. — Так делают все большие звезды. Вы только должны себе представить, что нас при этом вообще нет, что мы просто кочаны капусты, вы должны…

— Ты, точно, кочан капусты, Трефор, — Эд Гуд громко засмеялся. Он не мог прийти в себя. Трефор — кочан капусты, это было замечательно. Себя, правда, Эд Гуд видел совсем по-другому.

— Конечно, вы можете остаться в джинсах, под одеялом, — вмешался в разговор Чарльз Карленд. По виду Фрэнки он понял, что тот вообще готов отказаться от сцены в постели, если от него будут требовать слишком много.

— Итак, в брюках под одеяло, — заметил с веселой ухмылкой гример, пудря лицо и голые плечи Фрэнки. — Не очень-то удобно.

— Действительно, — согласился Фрэнки и быстрым движением расстегнул пояс джинсов. В этот момент Гледис оглянулась и зачарованно смотрела, как Фрэнки вылезает из своих узких джинсов. Он бросил на Гледис злой взгляд из-под нахмуренных бровей. Если бы она не была так разочарована и расстроена, то наверняка бы рассмеялась. Гример стоял в ожидании перед Фрэнки, держа в руках гребешок и щетку.

— Ну, теперь ваши кудри, — сказал Бенни, когда Фрэнки в узких плавках возвышался перед ним. Мужчина послушно наклонился.

— Нет, не прическа! — Гример засмеялся. — Я говорю о кудрях на вашей груди. Нам придется их немного причесать. Иначе они не будут достаточно хорошо видны на снимках. Вы слишком белокуры, приятель. Если бы были брюнетом, то это сэкономило бы нам много времени. Но блондины…

— Не могли бы вы продолжать работу и не так много разговаривать, — попросил измученно Фрэнки. — Я не в настроении обсуждать с вами преимущества и недостатки цвета моих волос.

— Вы сегодня, вероятно, вообще не в том настроении, — заметил обиженно Бенни. — Ложитесь в постель. Я приведу вам в порядок кудри.

Только сейчас, когда Фрэнки лежал в постели, наполовину прикрытый покрывалом, и фотографы устанавливали освещение для его лица и корпуса, Гледис смогла отвести свой взгляд. Вид полуобнаженного тела Фрэнки ее так захватил, что она на секунду забыла все, что ее угнетало. Женщина почувствовала непреодолимое влечение к этому человеку. «Это всего лишь секс, — подумала Гледис. — Я не дам ему обвести себя вокруг пальца».

Фрэнки сидел в постели и беспомощно, умоляюще смотрел на нее.

«Зачем же иметь принципы, если не руководствоваться ими в жизни?» — подумала Гледис. Она приняла решение, и никакие синие глаза не могли изменить его, как бы умоляюще они ни смотрели на нее. Но как бы Гледис себя ни уговаривала, как бы ни старалась держать себя в руках, работа у нее не клеилась. Она, правда, ни на секунду не оставалась с Фрэнки наедине, но интервью проходило медленно и с трудом.

Он отвечал на вопросы Гледис вопросами, пожимал плечами и утверждал, что не знает, как ответить, или вообще уклонялся от прямых ответов. Гледис знала, что он рассеян, так как не понимает ее поведения. Фрэнки снова и снова делал попытки заставить ее высказаться. Но Гледис удавалось каждый раз искусно блокировать его попытки. Ей также удалось не быть с ним наедине до самого обеда.

Но когда Карленд объявил о перерыве, Фрэнки оказался быстрее Гледис. Они находились в образцово оборудованной кухне Монтескудо Менсион, где Фрэнки в рубашке и фартуке, повязанном поверх брюк от смокинга, изображал повара.

— Подожди-ка, Гледис, — крикнул он, когда она собиралась покинуть кухню. Он засунул руки за спину, развязывая фартук. — Я должен с тобой поговорить. Мой ответ на твой вопрос о моем отношении к детям и собакам был не совсем правильным. Я хотел бы его исправить.

— Это действительно не важно, — отмахнулась Гледис. Она знала, что он хочет задержать ее, чтобы поговорить с ней наедине.

— Но для меня это важно, — продолжал Фрэнки. — Я настаиваю на том, чтобы исправить ответ.

— Мы можем выбросить весь абзац, — предложила Гледис. — Я это улажу. — Она уже хотела было проскользнуть в дверь, когда он резко остановил ее.

— Я имею право исправлять мои ответы и требую, чтобы ты уважала мои права.

— О'кей, — успокоила его Гледис и взглянула через плечо на кухню. Фрэнки все еще сражался со своим фартуком, и на его лице была написана злость. — Мы можем об этом поговорить за обедом.

— Нет, теперь и здесь, — потребовал Фрэнки.

Карленд и его команда не обратили внимания на то, что происходило между ними, поскольку уже вышли из кухни. Гледис и Фрэнки были теперь одни.

— Я хочу знать, что произошло после того, как я покинул твою комнату! — заявил Фрэнки. Он наконец отделался от фартука и со злостью швырнул его на пол. Двумя быстрыми шагами очутился рядом с Гледис, которая нерешительно стояла в дверях и смотрела вслед уходящим коллегам.

— Ничего не произошло, — ответила она, стараясь освободиться от Фрэнки, который схватил ее за руку. — Отпусти меня, — потребовала она. — Ты не имеешь права задерживать меня здесь и допрашивать. Я не обязана тебе ничего объяснять.

— Нет, ты должна! — настаивал он. Его синие глаза сверкали, как сталь. — Если ты не хочешь, чтобы я считал тебя легкомысленной девушкой, ты должна со мной объясниться.

— За эти слова ты еще извинишься, — возмутилась Гледис. Их стычка оказалась более злой, чем она предполагала. Она не хотела продолжать разговор в этом тоне. — Я не позволю тебе меня оскорблять.

— Прости, — промолвил Фрэнки. — Но ты не можешь провести с мужчиной такую ночь, какая была у нас, а потом делать вид, что ты его вообще не знаешь. Так ведут себя только легкомысленные особы. Прости.

— Я не делаю вид, что не знаю тебя, — сказала Гледис несколько высокомерно. — Я говорю с тобой, как со всеми. Что ты, собственно говоря, хочешь?

— Я хочу знать, что произошло, — сказал Фрэнки как можно спокойнее. — Что-то ведь произошло. Я вижу это по тебе. Ты злишься на меня. Почему ты мне не скажешь, что тебя так злит? Мы бы могли поговорить об этом. Может быть, это просто недоразумение. Я мог бы…

— Это не недоразумение, — уверенно заявила Гледис.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Я не хочу об этом говорить, — уклонилась от ответа Гледис, глядя себе под ноги.

— Пожалуйста, Гледис. — Фрэнки стоял к ней вплотную. Он положил свою ладонь под ее подбородок. Гледис вздрогнула от его прикосновения, но приподняла голову, когда он нежно заставил ее это сделать. — Пожалуйста, Гледис, скажи, что встало между нами, — попросил он еще раз.

Гледис знала, что она не сможет дальше уклоняться от ответа. Она ощущала слабый аромат его тела, чувствовала его тепло, и ее волновала его близость. Все должно кончиться здесь, сейчас.

— Я не хочу иметь дело с мужчиной, который принадлежит другой, — произнесла Гледис и так резко повернула голову, что Фрэнки от неожиданности отпустил ее подбородок. На всякий случай она отошла от него на несколько шагов. Фрэнки остался стоять на месте.

— Другой? — повторил Фрэнки и задумчиво наморщил лоб. — Но ведь нет никого, с кем у меня что-либо было. Ты, вероятно, поверила каким-нибудь ложным слухам. У меня уже давно нет… нет никаких связей. Я…

— Не старайся, Фрэнки, — прервала его презрительным смехом Гледис. — Я видела твою фотографию с этой Жанетт Каплан. Она была недвусмысленна. Вы целовались. Ты не можешь это отрицать.

— Ах, Жанетт! — Фрэнки засмеялся и подошел к Гледис, она оттолкнула его руками и отпрянула назад.

— Я дружил с Жанетт в Калифорнии. Я так и знал, что это просто недоразумение. Просто дурацкое недоразумение.

— Это женщина, а не недоразумение, — упрямо поправила его Гледис. У нее теперь появилась маленькая надежда на то, что его слова окажутся правдой. Но Гледис не хотела так быстро сдаться и сразу поверить всему, что он говорит.

— Пожалуйста, Гледис, выслушай, — попросил Фрэнки и снова стал серьезным. — У меня с Жанетт больше года как все уже кончено. Это была очень непродолжительная связь. Мы позволяли часто фотографировать нас, потому что для карьеры Жанетт было важно, когда наши имена произносились вместе. Я хотел сделать ей приятное. Это все. Все давно кончено. Клянусь тебе.

— Ты совсем не обязан клясться, — ответила с достоинством Гледис, хотя ее сердце подпрыгнуло от радости.

— Ты мне веришь?

— Конечно. — Гледис кивнула и беззаботно пожала плечами. — В конце концов, совершенно неважно, с кем ты связан или не связан. Это меня совершенно не касается.

— Значит, ты мне не веришь, — сказал он разочарованно. — Если бы я только мог доказать, что между мной и Жанетт уже давно ничего нет.

— Пожалуйста, Фрэнки, прекратим этот разговор, — произнесла Гледис. — Пойдем лучше есть.

— Нет, Гледис. Вопрос слишком важен. Мы позвоним Жанетт в Лос-Анджелес. Она сможет тебе по телефону подтвердить, что все уже давно кончено. Она сможет тебе лучше объяснить…

— Фрэнки О'Берри, — возмутилась Гледис. — Ты что, серьезно думаешь, что я по телефону попрошу разрешения у твоей бывшей… — Она вдруг осеклась, не зная, что сказать дальше. Гледис не хотела высказать то, о чем она думала. Фрэнки напряженно на нее смотрел и ждал. Нужно было как-то закончить предложение. — Мне не нужно разрешение, если я захочу иметь с тобой дело, — вырвалось у нее. — Ты, тупая башка!

— Ух, как я рад, что ты снова нормально говоришь со мной, — вздохнул с облегчением Фрэнки и обнял Гледис. — Это было ужасное утро!

— Кому ты это говоришь? — сказала, смеясь, Гледис, когда он нагнулся и поцеловал ее.

В то время, когда Фрэнки и Гледис целовались в знойно-сухом Финиксе, в Лос-Анджелесе шел проливной дождь. Он полностью опровергал общепринятое мнение, что в Южной Калифорнии никогда не бывает дождей. Небо открыло свои шлюзы, и потоки воды устремились на твердую как камень землю каньонов, ведущих из Лос-Анджелеса в горы.

В мгновение ока возникли бурные ручьи, уносящие с собой кустарники. Только в садах и парках вокруг дорогих вилл в Беверли Хиллз дождь выпал на хорошую, мягкую почву.

Жанетт Каплан не жила ни в одной из таких вилл в Беверли Хиллз. Она занимала однокомнатную квартиру в Уэствуде, недалеко от университета. Она была очень довольна своей квартирой, потому что у дома был прекрасный бассейн, а главное, что от Голливуда находились совсем недалеко.

Если бы Фрэнки О'Берри попытался позвонить в этот полдень своей экс-приятельнице, он не смог бы с ней связаться, как и Карлос Риос, ее агент. Жанетт была у зубного врача. И когда вернулась в свою квартиру в Уэствуде, была так одурманена уколами и таблетками, что, прикрыв телефон подушкой, легла в постель.

Карлос Риос решил сам принять решения, не ставя об этом в известность свою клиентку. Это его очень устраивало: Жанетт могла вообще не одобрить его план.

Карлос Риос был толстый и холеный. Он повернул свое гладко выбритое, круглое как луна лицо к окну и несколько минут задумчиво смотрел на потоки дождя. Он знал, чего он хотел, и думал лишь над формулировкой.

Наконец агент снял телефонную трубку и набрал номер «Вестерн унион». Он отправил странную телеграмму: «Жду тебя на два беззаботных дня в Монтескудо Менсион Финикс С любовью Фрэнки».

Эту телеграмму Карлос велел отослать своей клиентке Жанетт Каплан. Это заставит ее действовать. Пора оживить ее карьеру. За последние месяцы она не получила ни одного ангажемента, а он, Карлос Риос, ни одного процента.

Когда он узнал, что Фрэнки О'Берри — гость «Таун и кантри» в Финиксе, у него сразу возникла идея. Фрэнки О'Берри — это была реклама. Это была первоклассная реклама.

Когда баскетболист и Жанетт были еще вместе, Карлосу удалось устроить молодую актрису сниматься в трех фильмах сразу. Но это парочка рассталась, и все пошло вкривь и вкось.

Карлос Риос хотел обязательно начать там, где внезапно исчезли все шансы Жанетт. Для этого ему были хороши все средства. Если Жанетт вдруг появится в этом Монтескудо Менсион, то Фрэнки не сможет ее просто выставить за порог.

А если «Таун и кантри» делают репортаж, то там просто полным-полно фотографов. И они не упустят возможности сделать несколько снимков хорошенькой «звездочки».

Карлос Риос довольно потирал руки, сидя за своим шикарным, еще не полностью оплаченным письменным столом из черного дерева. «Я хитрый парень! Не так-то просто расстроить мои планы!»

При слове «планы» агенту пришло в голову, что он мог бы сейчас себя побаловать. Риос вынул из маленького карманчика для часов своей темно-серой жилетки небольшой золотой флакончик и достал из верхнего ящика письменного стола карманное зеркало. Затем насыпал белый порошок из флакончика узкой прямой полоской на зеркале.

Риос спрятал назад флакончик и лишь тогда наклонился над зеркалом и осторожно вдохнул порошок обеими ноздрями. Он закрыл глаза, ожидая живительного залпа в своей голове. И через несколько секунд Карлос Риос превратится в непобедимого Карлоса Риоса. С нетерпением он ждал этого момента.