Академия Икс (СИ)

Джинни старалась не смотреть Дафне в глаза, но даже так она чувствовала себя не менее ущербно.

Встретиться лицом к лицу с бывшей своего… парня? А парня ли? Кто они вообще друг другу? Просто люди, которые иногда спали вместе?

Вопросы съедали изнутри, ухудшая сложившуюся ситуацию.

На отборе Дафна выглядела как ангел, спустившийся с небес, дабы излечить мир от похоти и грязи, сейчас же… перед Джинни стояла уверенная в себе девушка с залаченной прической и дерзким макияжем — образ стервы шел ей даже больше.

Джинни почувствовала себя не в своей тарелке. Дафна была победительницей Кубка Первокурсниц, а… она? Кто такая Джинни Уизли без своей семьи гениальных ученых? Просто маленькая девочка, решившая пойти наперекор родителям и поступить не на ту специальность.

Чувство собственного достоинства падало с каждой минутой.

— Так и будешь стоять и смущать мою девушку? Или наконец уйдешь? — обратился Гарри к Дафне, опуская руку на талию Джинни. Она почувствовала сильный всплеск эмоций, когда услышала, как он ее назвал.

Дафна явно не была в восторге от дерзкого заявления. Она гордо подняла голову и подошла к ним ближе, прожигая Гарри взглядом.

— Зачем ты мучаешь бедную девочку? — Она схватила его за галстук и потянула на себя, чуть ли не впиваясь губами в его. — Мы же прекрасно понимаем, что она лишь временная замена мне.

Гарри сильно сжал челюсти и прищурился.

— Какая же ты жалкая, Дафна, — зло прошипел он ей в губы, взял Джинни за руку и поспешил выйти из туалета.

Он шел с ней за руку еще несколько минут, пока они не вышли из кафе к остановке.

Когда они остановились, Джинни смущенно отдернула руку, рассматривая проезжающие мимо машины.

— Мм… — промычала она, не в силах на него посмотреть. — Извини, я…

Гарри без слов притянул ее к себе, вовлекая в нежный поцелуй.

— Дурочка, — прошептал он, продолжая мягко целовать губы. — Ты не должна извиняться.

— Но я…

— Без «но», Джинни… то, что я сказал — правда. Ты моя девушка, а еще ты в сто раз лучше той, которую я некогда считал близким человеком. Люди меняются, и, к сожалению, не всегда в лучшую сторону.

Он отстранился от ее губ, но не выпустил из теплых объятий.

— А извиниться стоит мне. Я не смог удержаться от твоего вида и чуть не взял тебя в туалете… Это грубо и совсем не в моем стиле. — Гарри глупо улыбнулся, заглядывая ей в глаза.

Джинни покраснела. Мало того что он снова назвал ее своей девушкой, так еще и невзначай сделал комплимент ее сексуальности.

— Я бы… — замялась она, — я бы продолжила…

— Что?

— Пойдем ко мне? Братья должны быть еще в академии, а родители на несколько дней уехали на конференцию.

На его лице заиграла добрая улыбка.

— С удовольствием, — ответил на приглашение Гарри и достал телефон, чтобы вызвать такси.

После демонстративного ухода Гарри и его новой пассии Дафна достала блеск для губ и освежила макияж.

— Заменил меня… и кем? — сама себе задала вопрос она, поправляя прическу. — Рыжей несуразной девчонкой, еще и первокурсницей. М…

Дафна достала телефон и зашла в личный кабинет учащегося, чтобы вбить в поиске имя «Джинни».

— Уизли, значит… не повезло тебе, девочка.

Она зашла в карточку Джинни и пролистала вниз до вкладки «Родственники». Скопировав телефон миссис Уизли и добавив номер себе в контакты, Дафна хитро улыбнулась и поспешила выйти из туалетной комнаты.

Сегодня ей предстоял интересный вечер. И пускай она из-за этого отменит еженедельное спа — то, что она задумала, было намного интереснее, чем просто поваляться несколько часов на массажном столе.

Гермиона вылетела из палаты разозленная и обиженная. Как Пэнси могла так грубо обвинить ее в том, что она не могла держать себя под контролем, и в том, что она больна?

— Ничего я не больна, — буркнула под нос Гермиона, выходя из больницы.

На улице было темно, только свет от фонарей кое-как освещал местность, чтобы можно было ориентироваться. Одиннадцать вечера, а она до сих пор не дома. И как, спрашивается, завтра ей встать к первой паре?

Она тихо выругалась, вызывая такси.

«Мое возбуждение ненормальное? Что это вообще значит?» — не унималась Гермиона, снова и снова разбирая разговор с Пэнси на маленькие вопросы.

— Жизнь — боль?

Гермиона вздрогнула. Повернув голову к источнику звука, она с облегчением заметила Седрика. И что он вообще тут делал? Он же ушел до ее прихода в больницу.

— Черт, Диггори, — шикнула она. — Нельзя так пугать людей! Тем более поздно вечером.

— Пугаешь тут только ты, Посредственность. — Седрик вышел из тени. Вид у него был соблазнительный, словно он сошел с обложки глянцевого журнала. — Что с прической? Ты проехалась головой по асфальту?

Гермиона закатила глаза.

— Что ты вообще тут делаешь? — спросила она, проигнорировав колкость и обняв себя руками, чтобы согреться. Ветер был холодный. Нужно было послушать отца и взять куртку.

Седрик без лишних эмоций накинул на ее плечи свой пиджак и закурил сигарету.

— У меня в соседнем здании была встреча с… — он на секунду замолчал, обдумывая, — с Полумной.

— С Полумной?! — удивилась Гермиона, вспомнив, как Тео с ней разговаривал в академии. — И, погоди… ты дал мне свой пиджак? — Только сейчас дошло до нее.

Она хотела его вернуть, но, почувствовав очередной порыв ветра, поудобнее закуталась, послав подальше «фи» по поводу Седрика. Что-что, а быть в тепле сейчас было куда важнее, чем ее гордость.

— Идиотка, — совсем тихо фыркнул Седрик, наблюдая, как Гермиона пыталась согреться. Он сильно затянулся и блаженно выдохнул, выпуская клубы ядовитого дыма изо рта. — Я хотел узнать больше о предстоящем Кубке.

— Но ты же сказал, что она «коварная сука», — припомнила Гермиона недавние слова Седрика. — Передумал?

Он кинул на нее неоднозначный взгляд и усмехнулся, делая очередную затяжку.

— Хм… — медленно выдохнул он. — Я не отказываюсь от своих слов.

— Тогда почему ты встречался с Полумной?

— Я хочу, чтобы ты выиграла этот чертов Кубок, неужели непонятно?

Гермиона повернула голову к нему, не веря ушам. Это правда сейчас сказал сам Седрик Диггори? Без шуток?

— Не смотри на меня так, — проговорил он. — Когда Пэнси вышла из комы, я на радостях пообещал ей, что сделаю все возможное для твоей победы. Она была крайне… убедительной.

— Угрожала тебе?

— Да.

— Кто бы сомневался… — усмехнулась Гермиона, поднимая голову к звездному небу. — Она думает обо мне даже после комы… а я веду себя с ней как избалованная девочка, ставящая свои эгоистичные желания выше всего.

— О, нет… нет.

— И, понимаешь… — продолжила Гермиона, не обращая внимания на его слова.

— Ну я же не соглашался на исповедь! — возмутился Седрик, докуривая сигарету. — А, черт с тобой…

— Хоть я и не согласна с тем, что она сказала…

— А что она сказала? — Он поднес к губам еще одну сигарету и поджег ее. Неужели он нервничал? Почему?

— Что я больна. Что мое возбуждение ненормальное. — Гермиона обиженно прикусила губу, целенаправленно не упоминая часть про тягу к Драко.

— А ты этого не знала?

— Эй! — возмутилась она, нахмурившись. — Я не больная. Да, я легко возбуждаюсь, но это не делает меня больной!

Седрик тяжело выдохнул и странно уставился на нее. Вряд ли ему сейчас хотелось быть ее психологом.

— До знакомства с тобой я и подумать не мог, что можно так сильно меняться под действием возбуждения. Я не говорю, что ты больна или еще что-то в этом духе, но! — Седрик сделал особый акцент на последнем слове. — То, что это не является нормой — сто процентов. Знаешь, ты, когда возбуждаешься, становишься такой… мм…

— Сексуальной?

— У меня язык не поворачивается такое сказать о тебе.

— Какая досада! — Гермиона закатила глаза.

— Но, в целом… да. Ты просто становишься другой, будто твоим телом завладевает другая личность… Давай назовем ее… Феромониха. — Он ударил кулаком по ладони, держа наполовину выкуренную сигарету в зубах.

— Феромониха?

Седрик затушил бычок об урну.

— Да, хорошо звучит. И, знаешь, она может выиграть нам Кубок. Так что плевать, больна ты или нет, подумаешь об этом потом. Сейчас главное, что благодаря Феромонихе у нас есть реальные шансы на победу.

— Не говори обо мне так, словно я в состоянии возбуждения другой человек! Я контролирую свои мысли, действия. Черт, в конце концов, я все помню!

— Да-да, потом разберешься со своими личностями. Сейчас не об этом. Я кое-что узнал от Полумны.

— Поверить не могу! Ты просто невыносим! Боже! — разозлилась Гермиона, пытаясь контролировать себя. — Ладно… что ты узнал?

Интересно, что Седрик дал такого Полумне, чтобы она согласилась поделиться информацией?

— Она сказала, что финал будет в стиле «Глори хол». И, судя по твоему выражению лица, ты совершенно не знаешь, что это. Я прав?

Гермиона неуверенно кивнула, пытаясь вспомнить хоть что-то на эту тему.

— Что ж… за эту неделю тебе предстоит узнать много нового, — сказал Седрик, наблюдая, как желтое такси парковалось около больницы. — Завтра после пар буду ждать тебя в Нагайне.

Гермиона повернулась к машине, когда услышала несколько нетерпеливых сигналов.

«Он же только подъехал! Чего сигналит… ненавижу такси. — Она едва слышно выдохнула. — Глори хол, да?»

Теперь хотя бы понятно, к чему готовиться.

— Если бы я не знала тебя, сказала бы, что ты хороший человек, — проговорила Гермиона, садясь в машину.

— Езжай уже, Посредственность, — с легкой усмешкой ответил Седрик, провожая ее взглядом.

========== Глава 23: Зона ответственности ==========

— Что ты сказал?! — воскликнула взъерошенная Гермиона.

Не успела она зайти в аудиторию, как Седрик вывалил на нее ошеломительные новости.

— Я говорю на татарском? — Его бровь медленно поползла вверх. — И сколько можно опаздывать? Чем ты таким там занимаешься, что позволяешь себе задерживаться?

Гермиона виновато отвела взгляд. Не стоило ей утром встречаться с Драко — ни к чему хорошему это не приводит. Никогда.

«Хотя было очень даже хорошо», — подумала она, еле сдерживая пошлую ухмылку.

— Я…

— Мне все равно! — повысил голос Седрик, вытаскивая из сумки планшет. — Я просто прошу тебя быть чуточку собраннее, окей? — с сарказмом продолжил он, попутно вводя пароль. — Итак, Глори хол или же «член в стене» — это вид сексуальных контактов, при котором люди остаются друг для друга анонимами, но при этом получают не меньше удовольствия, чем от прямого контакта. Саму практику придумали, вот сюрприз, геи. Догадываешься почему?

Гермиона присела на парту, внимательно вслушиваясь в слова «учителя».

— Потому что не все мужчины хотят или могут признать свою ориентацию? — предположила она, рассматривая экран планшета с изображениями членов в стене.

— Мм… знаешь, это даже верный ответ, — удивился Седрик. — Ладно. А может, ты еще знаешь, почему эта практика стала такой популярной?

— Анонимность и наслаждение — адская смесь. Люди могут высвободить всех своих демонов, не рискуя опозориться.

— Хочешь сказать, что это единственный вид сексуальных контактов, где можно остаться анонимом и получить кайф?

— Нет. Но единственный, где можно сделать это абсолютно бесплатно. Я видела пару таких дырочек в туалетах в торговых центрах. — Гермиона указала пальцем на фотографию в планшете.

— А говорила, что ничего не знаешь про это, — усмехнулся Седрик, блокируя экран. — Глори хол на Кубке Первокурсниц — это не просто пососать член. Если ты так сделаешь, шансов на победу будет ноль.

— А известно, как будет выбираться победитель?

— К сожалению, нет. Но могу точно сказать, что без шоу ты не получишь первое место.

Гермиона прикусила нижнюю губу.

— А что, если мне не захочется сосать тот член, который мне достанется?

— Тогда что ты вообще тут делаешь, Посредственность? — снова возмутился он, скрещивая руки на груди. — Студентка Слизерина говорит, что ей не захочется сосать! Какой абсурд!

И правда, к чему Гермиона задала этот вопрос?

Она поступила в Академию Икс, чтобы стать порноактрисой. Заниматься сексом на камеру и получать за это огромные деньги. Неужели она думала, что все партнеры будут сексуальными и притягательными, как Драко или Тео?

Нет. Рано или поздно в пару поставят мерзкого, неинтересного мужчину, с которым она будет не только заниматься сексом на камеру, но и наслаждаться его близостью… по крайней мере, делать вид.

«Стоп! Какая вообще разница, с кем заниматься сексом? — задала себе вопрос Гермиона, продолжая кусать губу. — Главное — получать наслаждение от проникновения… от приятного желания внизу живота… от сносящих голову ноток пломбира в воздухе…» — последняя мысль явно выбивалась из остальных.

С каждой секундой она все больше уходила в себя, предаваясь приятным воспоминаниям о недавнем сексе с Драко. На лице появилась легкая улыбка, глаза засветились от предвкушения следующего раза.

— О, а вот и Феромониха появилась, — подметил Седрик, изучая смену выражения ее лица. — И что же тебя так возбудило? Неужели представила, как какой-то мужик нагло трахает твой рот?

— Да. Какой-то мужик… — словно в трансе повторила она, представляя член Драко. — С таким большим и ровным членом… с тату, что идет от зоны паха… — Она говорила это настолько сладко, что Седрик сморщил лоб.

— Так, Грейнджер! — прикрикнул он. — Давай уже к делу.

— М? — промычала Гермиона, накручивая на указательный палец прядь волос.

— Да Господи… — пробубнил Седрик. — И вот как с тобой работать?

В дверь постучались. Спустя несколько секунд на пороге появилась Чжоу. Она держала в руках несколько книг, по всей видимости, связанных с искусством минета.

— Смотрю, ты тоже не любишь приходить вовремя, — заключил Седрик, сощурившись. — Принесла то, что я просил?

«И когда они успели обменяться контактами? Недавно же познакомились», — подумала Гермиона, наблюдая, как Чжоу раскладывала на партах книги с кричащими названиями «Пососи меня», «Вверх и вниз — искусство орального секса», «Это не просто палка».

Книги являлись культовыми романами, в основе которых раскрывалась тема минета. Гермиона читала первую, и ей не очень понравился слог автора, но смысл был предельно понятен — соси, или парень не получит настоящего наслаждения.

— Я правильно понимаю, что мне нужно будет прочесть их? — Гермиона скептично посмотрела на романы и на «учителя».

— Ну, если только у тебя нет человека, который научит тебя делать приятно языком. — Седрик закатил глаза.

— Чжоу рассказывала, что Северус принял ее в академию из-за умения работать ротиком, — с улыбкой сказала Гермиона.

Она помнила, как Чжоу смотрела на Седрика в актовом зале. Кажется, сейчас появился отличный шанс произвести на этого нарцисса хорошее впечатление.

«Потом спасибо скажешь», — мысленно похвалила себя Гермиона.

Чжоу слегка порозовела и сделала несколько шагов назад. Она явно этого не ожидала.

— Я не… Гермиона! — возмутилась Чжоу, от смущения заливаясь краской.

— А я вот не понимаю, что с набором этого года у Слизерина? Одна не может принять, что ей придется спать с левыми мужиками, другая краснеет от каждого взгляда в ее сторону. Что с вами не так? — спокойно спросил Седрик, безмятежно выдыхая. — Ладно, вторая хотя бы не метит на Кубок Первокурсниц.

И как бы Гермионе ни хотелось сейчас врезать наглому пуффендуйцу, она умело сдержала порыв, прокручивая в голове его слова.

И Седрик был прав. Ее поведение, мысли… казались неправильными и… другими.

С момента поступления в академию Гермиона только и думала, как была бы счастлива кувыркаться с разными партнерами на камеру, показывая всем, какая она хорошая актриса. С момента лишения девственности ее буквально заманивала сфера порноиндустрии, каждый раз подталкивая на большее. А когда она смотрела какой-нибудь порнофильм, ее не покидало чувство возбуждения и желание оказаться на месте актрисы. И было совершенно плевать, какой жанр, какой партнер, какая студия… хотелось просто заниматься сексом и получать не только наслаждение от процесса, но и огромные гонорары, на которые можно безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.

А сейчас? Разве сейчас она испытывала такие же чувства? Разве ей было все равно с кем, как и где? Нет…

Что-то изменилось, но она никак не могла понять что.

Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, откладывая размышления в дальний ящик.

Сейчас не время сомневаться в действиях — нужно взять себя в руки и выиграть злосчастный Кубок. Она должна получить титул. Возможно, это ее последнее мероприятие в академии, так пускай оно будет победным.

— Ладно, Чанг, раз уж Посредственность говорит, что ты можешь ее чему-то научить, то… приступай. Я даже уберу тебя из списка «Лохудры Академии Икс», если сделаешь мне приятно.

— Но… ты же сказал, что нужно будет только принести книжки… — замялась Чжоу, не в силах посмотреть на Седрика.

— Кто же знал, что Северус взял тебя в академию за умение… сосать? — как ни в чем не бывало спросил он, усаживаясь вразвалочку на стул. — Опустим часть, где ты ломаешься, и просто начинай, — скомандовал он. — А ты, — обратился Седрик к летающей в облаках Гермионе, — стой рядом и запоминай. Если она так хороша, как ты говоришь, это будет тебе отличным мастер-классом.

Гермиона с виноватой улыбкой посмотрела на Чжоу.

Нет, а что? Всем давно известный факт — хочешь понравиться парню, отсоси ему. А если учитывать, как Чжоу раздевала Седрика глазами в актовом зале, то можно спокойно сделать вывод, что она сама была бы не прочь сделать ему приятно.

— Ну хорош ломаться, ты не нарушаешь никаких ваших детских правил первокурсников, — подначил ее Седрик, нетерпеливо постукивая подушечками пальцев по столу. — Смотри, он уже ждет тебя, — хрипло проговорил он, слегка поглаживая рукой несильный стояк.

Гермиона тихо выдохнула, чувствуя каждой клеточкой тела искры нарастающего возбуждения.

Как бы она ни была близка с Драко, но верность ему хранить была не обязана. Тем более когда перед ней сидел красавчик. Да, она терпеть его не могла за скверный характер, но и не могла исключить факт, что он был чертовски хорош собой — не только следил за модой и трендами, но и за телом… за разумом.

И как бы она ни говорила себе: «Даже не думай, он придурок», — тело обмануть было невозможно.

Если Чжоу сейчас не возьмет все в свои руки, Гермиона сама удовлетворит сидящего перед ней пуффендуйца. И ей будет плевать на связь с Драко, какие-то правила или на то, что это бесящий ее Диггори. Если она хочет, то обязательно получит.

Седрик украдкой посмотрел на Гермиону и усмехнулся.

— Мм… — промычал он. — Чем больше ты тянешь, азиаточка, тем больше шансов, что Феромониха оставит тебя ни с чем.

Слова Седрика заставили Чжоу оторвать взгляд от пола и перевести его на Гермиону.

— Л-ладно, — замялась она, сглотнув. — Но только потому, что это может помочь Гермионе выиграть…

— Кто бы сомневался, — прошептал Седрик, проведя пальцами по волосам. — А ты смотри и мотай на ус, — обратился он к Гермионе. — Начнем с классического минета.

— Но… — хотела возразить Чжоу. Она уже стояла перед ним на коленях, завязывая волосы в толстый хвост.

— Без «но», азиаточка. — Смешок. — Или ты не хочешь, чтобы твоя подружка победила?

— Хочу.

— Тогда для этого нужно много чего ей показать, ты так не считаешь?

— На… начнем, — прошептала Чжоу и потянулась к ширинке на брендовых джинсах.

— Будь смелее, Чанг, — сказал Седрик, проведя рукой ей по щеке. — Не будем заставлять нашу Посредственность ждать, верно? — Он слабо улыбнулся и приподнял пальцами ее подбородок. — Знаешь, а ты очень даже симпатичная.

Чжоу невольно улыбнулась в ответ, приоткрывая пухлые губы.

— Угу, — только и ответила она, приближаясь лицом к твердому члену.

Мастер-класс для Гермионы начался. Но вот сможет ли она грамотно использовать полученные в ходе занятий знания и удивить всех на Кубке Первокурсниц — зависело только от нее.

Тео стоял около входа в палату, держа в руках несколько книг по общим предметам первого семестра Академии Икс.

Когда он несколько дней назад пришел в больницу к Пэнси, он хотел отметиться для галочки, показав всем, какой хороший человек Теодор Нотт, наследник многомиллиардной компании. Но, увидев некогда боевую и острую на язык Паркинсон в подавленном жалком состоянии, он ощутил еле заметную тяжесть в груди, разраставшуюся с каждым днем.

И было непонятно, из-за чего она возникала: то ли из-за разочарования, то ли из-за жалости. А может… было что-то другое?

Но одно он знал наверняка — такая Паркинсон ему совершенно не нравилась.

Как бы он ни пытался забить, просто жить дальше, получая от жизни все, чего только требовала душа, — в груди каждый раз что-то колыхалось от воспоминаний о бледном исхудавшем лице Пэнси.

И хоть Тео и не имел к ее текущему состоянию никакого отношения, он не мог больше видеть ее такой подавленной. Он чувствовал ответственность за ее выздоровление. Как физическое, так и моральное.

В какой-то момент Тео устал от этой тяжести.

Он больше не мог игнорировать внутренний голос, который так и кричал: «Сделай же что-нибудь!» — поэтому, выйдя из очередного запоя, он решил действовать. И первое, что пришло ему на ум в виде решения, — вернуть боевую Паркинсон на место.

И пускай он подпортит себе образ холодного и беззаботного парня — сейчас это было неважно. Главное — избавиться от неприятного ощущения в груди, что с каждой минутой тянуло его все глубже в пучину отчаяния.

Он постучал в дверь и, услышав тихое «входите», прошел внутрь больничной комнаты.

Пэнси сидела на кровати, что-то усердно ища в газете.

— Кхм, — подал он голос.

Она плавно перевела взгляд на Тео и закатила глаза.

— Второй раз за неделю, Нотт, — язвительно произнесла Пэнси, складывая газету пополам. — Чем обязана? Папочка прислал или сам додумался прийти?

От нее в его сторону так и веяло негативом. Но хотя бы не жалость к себе — уже радовало.

Тео неспешно подошел к ее кровати, положил учебники на стол и присел в кресло.

— Да вот сидел на паре по анализу ситуаций и думал, как же ты проебешься по учебе. А знаешь, мне не очень-то хочется, чтобы на моей совести было еще и твое отчисление.

Пэнси удивленно приподняла брови.

— На твоей совести? — Тео на мгновение показалось, что ее губы дрогнули. — Что ты им… кхм… имеешь в виду?

— Ты чего так напряглась? Просто я во всеуслышание заявил, что все больничные расходы беру на себя, а пресса решила все перевернуть так, что я оказался ответственным за твое выздоровление. Отсюда и сделал вывод, что если тебя числанут, то это повесят на меня. — Пэнси облегченно прикрыла глаза. — А ты о чем подумала?

— Да так, неважно, — ответила она и поспешила перевести тему: — И что, теперь будешь моей нянькой?

— Придется, — недовольно фыркнул он, схватив первый попавшийся учебник. — Ха, искусство куннилингуса? Ничего себе предметы на первом курсе у лесби.

— Ты придурок или да?

— Или да, — парировал наезд Тео, раскрывая учебник на случайном развороте. — Если вы хотите найти точку удовольствия у партнера, — начал читать он, — вам вовсе не нужно изучать каждый дюйм тела, просто спросите… — Его длинные пальцы двусмысленно провели по страницам учебника. — Эй, Паркинсон, а где у тебя точка удовольствия? — С его лица не сходила игривая улыбка.

Не думая, Пэнси показала ему фак.

— Мм… — тихо простонал Тео, так же показывая фак, а следом быстро поднял указательный палец к среднему и сделал ими волнообразные движения. Намек был предельно понятен — он сымитировал проникновение пальцев во влагалище.

— Ты точно придурок, — шикнула Пэнси, закатывая глаза от возмущения.

— Да брось, неужели неинтересно почувствовать в себе мужские пальцы, м?

— Если бы я знала, что паралич равно терпеть твою компанию, я бы до твоего прихода встала на ноги! — возмутилась она, бросая в него одну из подушек.

Тео успел быстро среагировать и поймал мягкое «орудие убийства».

— Вот и отличный повод подняться на ноги и свалить из этого жуткого места. Нет, серьезно, все больницы — это сплошной хоррор. Чего только стоит здешнее оружие. — Он кивнул на подушки.

— Дурак, — буркнула Пэнси и еле заметно улыбнулась. — Ладно! Давай уже сюда свои учебники, все равно же не отстанешь.

— Именно, — кивнул Тео.

Она улыбнулась, а значит, он пришел не зря.

А главное — тяжесть в груди начала проходить, оставляя отдаленные нотки волнения. Значит, еще парочка визитов — и можно будет полностью избавиться от тоски и продолжить жить обычной жизнью: бухать, сливать деньги отца на всякую хрень и заниматься сексом, наплевав на правила чертовой академии, в которой он был вынужден учиться.

Астория сидела на лавочке в центральном парке и судорожно теребила подол пальто. Сегодня она договорилась встретиться с Блейзом, чтобы обсудить то, что случилось на званом ужине — его помолвку с Дафной.

После того вечера она не могла нормально учиться, да что там… она не могла нормально дышать, все время думая, что ее любимый человек, с которым она хотела провести всю свою оставшуюся жизнь, обещан ее стервозной сестре.

В очередной раз тяжело вздохнув, Астория посмотрела на экран телефона.

Он опаздывал.

Где же Блейз? Неужели вовсю ворковал с Дафной, позабыв о ней? Сердце предательски сжалось от этой мысли.

Он обещал прийти.

Она должна ждать.

— Астория, — раздался шепот позади.

Она быстро обернулась и заметила раскрасневшегося взъерошенного Блейза. Он бежал?

От его вида дыхание перехватило, некогда подготовленная речь никак не хотела идти из уст. Она была обескуражена.

С чего начать? Как начать? О чем говорить? Как он отреагирует? А нужно ли им вообще видеться? Может, стоило просто забыть и жить дальше?

Вопросы снежным комом накапливались в голове, пока она рассматривала его лицо. Казалось, что она и вовсе не сможет сказать ни слова.

Астория никогда не была такой неуверенной в себе.

Отдышавшись, Блейз глубоко вдохнул и посмотрел на нее.

Интересно, догадывался ли он, что с ней происходило, какие вопросы она обдумывала? Было ли ему тяжело так же, как и ей?

— Астория.

— Блейз, — одновременно прошептали они, не отрывая взглядов друг от друга.

— Прости меня, — продолжил Блейз, огибая лавочку. Не дожидаясь реакции, он притянул ее к себе, заключая в крепкие объятия. — Моя мать… она не оставила мне выбора. Я должен… Асти, прости… прости меня.

— Давай сбежим? — только и смогла выдавить из себя Астория, пробираясь мурашками от захлестнувшей волны эмоций.

— А как же твоя семья? Месть? Наша учеба?

— Плевать, Блейз, я не хочу, чтобы ты женился на этой суке, прошу тебя… давай сбежим. Я брошу Малфоя, семью, учебу… — Слезы медленно текли по щекам и подбородку. Она тихо задыхалась, но продолжала говорить: — Мне ничего это не нужно без тебя, понимаешь? Я просто… просто…

— Астория… — мягко перебил ее Блейз.

— Я знаю, что я не могу просить тебя об этом, но я… я не вижу другого выхода.

Она замолчала, ощущая, как теплые руки скользили по спине, успокаивая, вселяя надежду на будущее.

Что она делала? Просила его бросить все ради жизни с ней? А она точно достойна такого поступка? Около года встречалась с лучшим другом Блейза, чтобы насолить сестре… И даже не думала, какую боль каждый раз причиняла ему, когда целовалась с Драко, когда брала того за руку, когда спала с ним.

Астория не имела права даже думать об этой затее, не то чтобы предлагать ему ее.

Что она творила…

— Я знаю, я была плохой девушкой… ставила свои интересы выше твоих, совершенно не думая, какую боль тебе причиняла. Какая я была идиотка… Блейз, прости меня! — выкрикнула Астория что есть сил.

— Дура… зачем же так кричать? — улыбнулся он, прижимая ее голову к плечу. — Ты прекрасная девушка, Астория… ты же знаешь.

— Разве прекрасная девушка спала бы с твоим лучшим другом, чтобы насолить сестре? — тихо проговорила она, сдерживая всхлипы. — Разве прекрасная девушка бросила бы тебя только потому, что так сказал ректор?

— Что? — опешил Блейз, услышав последние слова. — Так в тот раз…

Астория неспешно отстранилась от него.

— Да.

— Я не понимаю.

— В тот день Том позвал меня к себе и «напомнил», что я носительница титула «Соблазнительница» и что я должна нести ответственность за это… подавать пример другим. Он… — Астория начала снимать с себя пальто, плавно разворачиваясь к Блейзу спиной, — доходчиво объяснил.

Она приспустила пальто с плеч и убрала распущенные волосы набок, чтобы открыть вид на оголенную спину… На спину, на которой красовалось несколько шрамов от розги в виде перечеркнутого икса.

— Господи, он избил тебя! — разозлился Блейз, сжимая кулаки. — Я убью его… — сквозь зубы прорычал он. — Я убью его, блядь… Какого хуя?!

— Моя жизнь катится на дно… я не хочу больше оставаться в этом городе. Блейз, я…

— Я думал, ты бросила меня, потому что не испытывала ко мне никаких чувств. Я злился на тебя. Черт, я так злился на тебя…

Блейз присел на лавочку, уперся локтями в колени.

— Мне было страшно, очень страшно. Я хотела тебе рассказать, но просто не могла, — всхлипывала Астория, накидывая пальто на плечи.

— Я понимаю, теперь понимаю… — Было видно, что Блейз изо всех сил пытался сдерживать нарастающий гнев.

— Блейз, послушай…

— Мы уедем, — принял решение он, смотря ей в глаза. — И начнем все заново, в другом городе… нет. В другой стране. Нет…

— На другом материке, — продолжила она, впервые за долгое время позволив себе улыбнуться.

— Но даже так этому подонку не скрыться от моего гнева. Я клянусь тебе, этот ублюдок поплатится за то, что сделал с тобой. Я заставлю его жрать землю за каждую пролитую тобой слезу. Сука, — не унимался Блейз. — Я его уничтожу.

========== Глава 24: Проблемы в раю ==========

Джинни лежала на диване в гостиной, на максимальной громкости слушая очередные новости от популярной ютуберши Риты Скиттер.

— С ума можно сойти, Регулус! — верещала девушка с короткими блондинистыми волосами на камеру айфона, загорая на яхте одного из богатейших политиков страны. — Ты видел новости о предстоящей бизнес-конференции, которая пройдет в Академии Икс? Говорят, сама королева посетит ее! Ребята, вы понимаете, что это за крышесносный масштаб?

— Да ладно… — прокомментировала прямой эфир Джинни, роняя из рук шоколадный батончик. — Королева в нашем универе? Хотела бы я на это посмотреть!

В дверь позвонили. Приятная оживленная мелодия разнеслась по трехэтажному дому, вынуждая Джинни подняться с дивана и открыть дверь.

На пороге стояли ее родители, Артур и Молли. Отец выглядел обеспокоенным и поникшим, а мать буквально уничтожала взглядом все, что видела.

— Джиневра Молли Уизли! — требовательным тоном проговорила она, проходя внутрь дома. Ее тон не обещал ничего хорошего.

— Что случилось, мам? — тихо спросила Джинни, каждой клеточкой тела ощущая ее агрессию.

Она интуитивно сделала шаг назад, желая отойти подальше от разгоряченной матери.

В груди неприятно заныло, заставляя задержать дыхание от волнения. Мысли бесконечным потоком заполонили голову. Джинни пыталась понять, в чем причина такого настроения.

— Что случилось?! — повысила голос мать, бросая сумку на тумбу. — Это я хочу у тебя узнать, что случилось у моей единственной дочери с головой, когда она решила встречаться со слизеринцем?! Ты с ума сошла?!

— Я могу объя…

— Мало того, что ты нарушила правила академии, а я напомню тебе, что твоя мать — декан одного из факультетов, так ты еще раздвинула ноги перед тем, кто трахает все, что движется!

— Гарри не такой! — воскликнула Джинни, ощущая, как внутри все сжалось от несправедливости и обиды.

Как мать могла сказать что-то подобное? Она совершенно не знала Гарри, не знала, как он к ней относился, как ценил и уважал. Он бы никогда не сделал ей больно.

— Гарри не такой? Милочка, скажи, пожалуйста, чем он занимается в своей аспирантуре? Теорию читает? Может, ходит в храм молиться за здоровье своих пассий? — никак не унималась мать, продолжая повышать голос. — А ты что молчишь? — обратилась она к мужу. — Твоя дочь попалась на чары змеи, как ты можешь молчать?!

Отец до сих пор стоял в дверях, держа в руках два чемодана. Он с пониманием смотрел на дочь, будто говоря: «Ты же знаешь свою мать, перетерпи».

У Джинни на глазах застыли слезы.

Как мать могла так грубо общаться с ней? Ну да, начала встречаться с не совсем стандартным мальчиком, нарушила одно правило академии — и… что?

Она прижала руку к груди и обиженно поджала губы.

— Ты порвешь с ним, — заключила мать, проходя в гостиную. Кажется, она была уверена, что Джин послушается.

— Нет, — себе под нос ответила Джинни, сжимая ладонь на груди.

Почему она должна заканчивать отношения с человеком, с которым ей комфортно? Да, он порноактер и его работа — заниматься сексом на камеру, но для большинства звезд секс — это лишь актерская игра, приносящая бешеную славу и деньги. Многие пары жили вместе при куда более странных способах заработка.

Дело же не в работе, а в том, как он относился к ней.

Глаза матери округлились.

— Что значит «нет», юная леди? Это не обсуждается, — с нажимом проговорила она, устремляя на Джин взгляд, полный удивления и раздражения.

От резкого напора в горле застрял ком. Джинни не хотела ссориться, но нежелание матери хотя бы на минуту попытаться принять ее сторону убивало любые крупицы самообладания.

— Вот поэтому я тебе ничего и не рассказываю, — огрызнулась она и прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать. — Ты никогда меня не понимаешь! Всегда осуждаешь и давишь на меня!

— А, девочки… — попытался влезть в спор отец, догадываясь об итоге разговора. — Мы привезли медовик, давайте обсудим за столом?

— Не вмешивайся, — грозно рыкнула на него мать, снимая с себя пальто. Она сделала несколько шагов к Джинни, кидая на нее холодный давящий взгляд. — Ты как с матерью разговариваешь? То, что ты совершеннолетняя, не дает тебе права так себя вести.

— Молли…

— Заткнись, Артур! — крикнула она, продолжая прожигать Джинни взглядом. — Твой ребенок хочет стать подстилкой слизеринца, а ты предлагаешь почаевничать?

— Я не подстилка! У нас здоровые отношения, мама! — не выдержала Джинни, сжимая кулаки от нарастающей вперемешку со злостью обидой.

Молли Уизли — самый добрый декан Академии Икс, завышающий оценки даже самым неспособным студентам, идущий на поводу у заядлых обманщиков и задир.

Такой видели ее люди.

Дома же Молли была настоящим тираном. Она никогда не позволяла себе — и тем более своим детям — нарушать ее правила. Четкий подъем, обязательный ужин со всеми членами семьи, распланированный до последней копейки бюджет, полное отсутствие поблажек даже в Рождество. Она любила порядок и последовательность. Любое отклонение от плана каралось минимум вечерними разборками.

Так и сейчас. Джинни испытывала на себе гнев матери за то, что нарушила некогда созданное ею правило: «Не связываться с порноактерами». И непонятно, почему мать вообще включила его в свой список: было ли дело в неразделенной юношеской любви или все упиралось в работу декана и соблюдение правил Академии Икс?

Сколько бы Джинни ни думала — прийти к ответу не могла. Да и, честно, это было не особо важно… до этого момента.

— Джинни, — смягчила голос мать, тихо вздохнув, — он испортит тебе жизнь. Ты не понимаешь, что вы совершенно разные?

— Ты не знаешь его, не знаешь, как он ко мне относится. Да и откуда ты вообще узнала о нас? — Несмотря на смягчение тона, Джинни продолжала чувствовать давление. — Гарри — замечательный человек, и я уверена, что он никогда не сделает мне бо…

— Тебе нравится мысль, что он сейчас, вот в этот самый момент, пока ты сидишь дома, трахает какую-то другую девушку на камеру? — в лоб задала вопрос мать, скрещивая руки у объемной груди.

— Он не…

— Мысль, как он жадно входит в нее своим членом, кусая за шею и шепча ласковые слова? — не унималась она, наблюдая, как щеки Джин краснели то ли от злости, то ли от разочарования.

— Перестань… — сдавленно проговорила Джинни, шумно сглатывая от нехватки воздуха.

— Как говорит ей все то, что говорил тебе, когда вы спали. М? Нравится?

Джинни снова отступила, ощущая, как земля уходила из-под ног. Ей было не по себе: тяжелое дыхание, учащенное сердцебиение и стоящие в глазах слезы, желающие вырваться наружу.

Она испытывала дискомфорт. Как родная мать могла говорить такое? Говорить так грубо, напрямую, не проявляя ни капли жалости и сочувствия к собственной дочери?

Сердце сжалось. Волна тревоги и истерики накатывала с каждой секундой все больше, отодвигая малейшие здравые мысли.

Ей хотелось кричать, кричать так громко и истошно, чтобы все соседи в округе знали, как ей тяжело и больно внутри.

— Зачем ты так… со мной? — прошептала Джинни, рассматривая свои дрожащие ладони. Ей нужно было на чем-то сосредоточиться, чтобы не потерять самообладание. — Что я тебе сделала, чтобы ты смотрела на меня с таким отвра… отвращением? — на полуслове запнулась она, жадно и быстро вдыхая ртом воздух, чтобы не расплакаться.

— Потому что я не хочу, чтобы ты стала той, кто будет реветь ночами от измен, ой, извините, — поправила себя мать, — от работы своего парня. Ты должна порвать с ним, Джинни, — холодно закончила она, приподнимая подбородок.

— Я не брошу Гарри. — Глубокий вдох. Резкий выдох.

— Ты сделаешь это.

— Не сделаю.

— Ты смеешь перечить матери?! — снова повысила голос она, нетерпеливо притопывая ногой. — Либо ты это сделаешь, либо можешь забыть про учебу в академии. Разговор окончен.

Два последних слова прошлись по сердцу невидимым тонким лезвием, оставляя неглубокую болящую рану.

В одно мгновение тремор стал сильнее, глаза не смогли больше сдерживать слезы обиды. Внутренний переключатель эмоционального состояния дал сбой, высвобождая накопившуюся агрессию.

— Я тебя ненавижу! — выкрикнула Джинни, громко всхлипнула и выбежала за входную дверь, пытаясь сморгнуть влагу с ресниц.

«Зачем она так? Что я ей сделала? Почему?» — панически думала она, концентрируясь на боли.

Хотелось убежать как можно дальше от матери, от этого дома, хотелось банально побыть наедине с собой, переварить сложившуюся ситуацию. Джинни никогда не убегала из дома, но сейчас, именно в этот момент, другого выхода не видела.

Быстро направляясь к главным воротам и желая скорее почувствовать себя хотя бы на малость лучше, она не придала значение въезжающей на территорию красно-черной машине. Это был ее брат Рон.

Небрежно припарковавшись, он неторопливо открыл дверь и уставился на Джинни.

— Эй, рыжик, че ревешь? — в шуточной манере спросил он.

Она посмотрела на него с яростью и презрением, будто это из его уст только что лились грубые слова в ее сторону.

— Машина… — под нос прошептала Джинни, меняя курс с калитки на парковку.

Поддавшись всплеску адреналина, она в несколько больших шагов оказалась около Рона, взяла его за ворот двумя руками и, приложив немало сил, вытолкала с водительского сиденья перед тем, как громко закрыть дверь перед его носом.

— Какого хера?! — выкрикнул он, с трудом устояв на ногах.

Но Джинни не слушала, блокируя двери. Повернув ключ зажигания на сто восемьдесят градусов и быстро сделав несколько нехитрых движений с коробкой передач и тормозом, она грубо вжала педаль газа в пол и направилась прочь с территории участка, задевая боковым зеркалом Рона.

— Блядь! — проматерился он, отпрыгивая и хватаясь за место удара. — Больная!

Крепко сжав руль, Джинни выехала на ночную трассу, желая забыться в скорости. Она ехала так быстро, что проезжающие машины только и успевали недовольно сигналить ей вслед.

— Быстрее, быстрее… — шептала она, едва ли следя за дорогой.

Шестьдесят миль в час. Она громко всхлипывала, изо всех сил пытаясь успокоиться, не думать о матери, о чертовых правилах и стереотипах, о… Гарри. Джинни с трудом вытолкнула навязчивые мысли, как он занимался сексом с другой. Становилось больно. Больно и одиноко.

Восемьдесят миль в час. Быстрее. Ей нужно было быстрее. Она хотела разогнаться до такой степени, чтобы адреналин и страх опустошили голову, хотела забыться и не существовать в эту минуту.

«Мама. Гарри. Измена. Мама. Гарри. Измена». — Слова снова и снова крутились в мыслях, доводя до истерики. Тревога внутри разрывала на части.

— Как же все достало! Прочь из моей головы! — громко прокричала Джинни, максимально вдавливая педаль газа в пол.

Сто пятьдесят миль в час. Руки затряслись от скорости. Она чувствовала себя некомфортно. Пульс учащался, и смотреть по сторонам становилось настолько пугающе, что казалось, будто она вот-вот упадет в обморок, если хотя бы немного двинет головой.

Через несколько минут она услышала звук сирены. За ней ехала полицейская машина, пытаясь догнать.

— Черт… ч-черт! — сорвалось с губ.

Ей совершенно не хотелось быть пойманной, не хотелось разговаривать с кем-то и тем более выходить из машины.

Если мать узнает, что ее остановил полицейский, — ей конец. Но попытка избежать встречи с представителями закона казалась менее удачной идеей.

Джинни сжала руль до побеления костяшек.

Ей нужно остановиться.

— Хорошо поработали сегодня, правда? Ладно, Лиана, увидимся, — доброжелательно проговорил Гарри, покидая зону съемок на пятом этаже.

Сегодня выдался продуктивный рабочий день. Все кадры будущего порнофильма получались почти с первого раза, а шутливое настроение Трелони и Минервы только добавляло интереса в постановку.

Время пролетело незаметно и приятно. Давно Гарри не испытывал такого удовольствия от съемок порно. Все-таки классический секс с интересной предысторией и оральными элементами был одним из любимых клише.

Он спустился на первый этаж и сел на большие мраморные ступени около главного входа Академии Икс. Это место нравилось ему из-за фонтана, умиротворяющее журчание которого успокаивало, наполняло тело энергией, а душу — смыслом. Своего рода легкая медитация.

Прикрыв глаза и откинувшись на локтях, Гарри погрузился в мысли, не желая идти домой.

Он думал об окончании аспирантуры, о будущей карьере, о семье. Четыре года. Еще четыре года, и он сможет выпуститься из академии, отдавая себя в руки порноиндустрии.

— Я же этого хотел, да?.. — задался вопросом он, не думая, что его могли посчитать за сумасшедшего, разговаривавшего с самим собой.

— Не думаю, — раздался тихий сладкий голос над ухом.

Гарри тут же открыл глаза. Над ним нависла Дафна, улыбаясь привычной кокетливой улыбкой и внимательно изучая его лицо.

— Чего тебе нужно? — спокойно спросил Гарри и выдохнул горячий воздух, из-за чего несколько блондинистых локонов зашевелились, щекоча нос.

Дафна самодовольно хмыкнула, выпрямилась и присела рядом с Гарри, подперев голову рукой.

— И как все прошло? — В ее глазах читался ядовитый интерес.

— О чем ты? — искренне недоумевал Гарри, интуитивно отсаживаясь от нее подальше. После последних событий ему не хотелось находиться в ее обществе.

Дафна на минуту замолчала, пытаясь считать с его лица хоть какие-то эмоции. Кажется, она увидела что-то определенное.

— Мм… и что, ты даже не расстроен?

— Что? О чем ты, Дафна? — Гарри сморщил лоб, отчего между бровями залегла небольшая складка. — Я, кажется, все сказал. Я не хочу продолжать общение с тобой. Оставь меня в покое. — Он резко встал со ступенек и слабо потянулся, выпрямляя спину.

Но сделать шаг ему не дали. Дафна закинула ногу на ногу и тихо хихикнула.

— Так значит, твоя рыжая еще не сказала тебе?

Последние слова заинтересовали. Он нехотя повернул голову и снова нахмурился.

— Не сказала что?

— О, теперь ты хочешь продолжить общение со мной?

— Ближе к делу, — грубо ответил Гарри, прищурившись. Ему не нравилось упоминание Джинни.

Дафна выпрямилась, вставая на одну ступеньку выше и оказываясь с ним одного роста.

— После вашего фиаско в туалете я подумала, что было бы славно, чтобы миссис Уизли узнала, с кем встречается ее дочь. Это же несправедливо — быть в неведении. — Каждое слово она говорила с ядом и насмешкой, и Гарри казалось, будто она вот-вот задохнется от собственного коварства.

Он нетерпеливо сжал кулаки. Кем нужно быть, чтобы рассказать декану факультета о нарушении правил, да еще ее же дочерью?

— Зачем ты это сделала? — выдавил он сквозь зубы.

— Она тебе неровня, Гарри, — с ноткой зависти проговорила Дафна, чуть приподнимая подбородок.

— Какое тебе дело? Ты сама сказала, что испытываешь ко мне лишь безразличие. Зачем сейчас пытаешься испортить мои отношения? — Гарри старался говорить спокойно и размеренно, но чувство тревоги за Джинни с каждой минутой соблазняло сорваться на Дафну, высказать все, что он о ней думал.

Она безмолвно подняла уголок губ и внезапно для Гарри прижалась к нему грудью.

Он шумно сглотнул. Неожиданный разряд молнии ударил в сердце, заставляя его биться чаще и громче, отдаваясь в висках.

Гарри моментально забыл обо всем, что было до.

Эта девушка… Что она с ним делала? Сначала отталкивала, просила забыть, не мешаться под ногами… а сейчас? Проявляла очевидные признаки ревности, зарываясь пальцами в его взъерошенные волосы и пробуждая потаенные и сокровенные воспоминания об их совместных вечерах.

Дафна нежно массировала подушечками пальцев кожу головы, пока кончик аккуратного носа скользил по шее.

— Перестань… — сдержанно проговорил он, кладя ладони ей на талию, чтобы оттолкнуть.

— Правда? — прошептала она в губы, не касаясь их. — Ты правда хочешь, чтобы я перестала, Гарри? — Медленно спустив правую ладонь по ключицам, груди, прессу, она нагло залезла под рубашку и царапнула торс.

Гарри сдавленно выдохнул, напрягая пресс под давлением ладони. Эти родные и в то же время опасные прикосновения будоражили кровь, заставляя ее быстрее циркулировать по венам.

Он снова вспомнил, как хорошо им было вдвоем до злосчастного Кубка Первокурсниц.

Могли ли они начать все сначала?

«Нет, она играет. Джинни задела ее достоинство, и теперь она хочет доказать, что лучше. Не ведись, не ведись, черт возьми!» — кричало сознание, когда он пальцами мягко сжал тонкую талию, прижимая ее ближе к себе.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он, стараясь смотреть ей в глаза, но раз за разом сдаваясь и падая взглядом на пышные губы.

— Мм…

Дафна отстранилась, и Гарри почувствовал себя брошенным.

К своему стыду ему совершенно не хотелось выпускать ее из объятий. Настолько теплыми и желанными они были в тот момент.

«Она играет! Не ведись! — продолжало кричать сознание. — Не надо, развернись. Развернись и уйди домой. Поттер, придурок! Сука, к черту!»

Секунда, и он схватил ее за кисть, развернул лицом и, нагло притянув к себе, впился жадным поцелуем в ненавязчиво покрытые его любимым персиковым блеском губы. Он нетерпеливо провел кончиком языка по ним, намекая на продолжение более страстное и интимное, но вместо него с ее стороны последовал мягкий укус за нижнюю губу.

Дафна отстранилась, делая шаг назад.

— Не думаю, что ты хочешь заняться со мной сексом в главном холле академии, — игриво прошептала она, хватая его за руку. — Как насчет моей машины?

— Чертовка… — измученно простонал Гарри, подхватывая ее на руки. — На какой парковке машина?

И ему было все равно, что Дафна с ним играла, все равно на отношения с Джинни — Гарри хотел снова почувствовать пожар, что она в нем вызывала. Да, она была сукой и хотела мести, но от этого не перестала вызывать в нем гребаный ураган эмоций, напрочь сносивший голову и оставлявший огромный комок похоти и желания.

Он хотел ее. Хотел здесь и сейчас. И никакие обстоятельства не помешают ему сделать то, на что она его спровоцировала.

========== Глава 25: Игра на нервах ==========

— Господи, Грейнджер… — хрипло прошипел Драко, мягко сдавливая вязаный белый плед под ладонями.

Он изучающим взглядом рассматривал сидящую перед ним на коленях Гермиону и безуспешно старался сдерживать рвущиеся наружу тяжелые вздохи. Прошла неделя с тех пор, как они узнали тему финального раунда на Кубке Первокурсниц. Неделя с момента, как Гермиона стала обучаться у Чжоу искусству минета через Седрика.

И хоть Драко не признавался, но в глубине души его терзала смутная, ревностная тревога. Ему не нравилось, что практический материал она закрепляла не на нем, а на самовлюбленном пуффендуйце. Впрочем, это чувство он каждый раз засовывал подальше внутрь, стараясь концентрироваться на более важном — на выборе Гермионы после Кубка.

Его взгляд медленно скользил по очертаниям ее лица, цепляясь за размытые крупицы трезвости, пока мягкий влажный язык изучал член будто в первый раз.

— Черт возьми, — несдержанно простонал Драко сквозь зубы, когда Гермиона нарочито пустила новую порцию слюны меж половинок головки. — Да возьми уже в рот! — рыкнул он и прикусил нижнюю губу от нахлынувшей волны предвкушения.

Гермиона улыбалась. И ее кокетливая, игривая улыбка одновременно возбуждала и злила.

И как давно она осмелела?

— До чего же ты стала невыносимой… — с хрипотцой проговорил он, зарываясь пальцами в ее густые непослушные волосы. — Этот Диггори учит тебя не тому.

— Да что ты? — игриво ответила Гермиона, проведя мокрым языком от основания до кончика члена, и причмокнула. Драко шумно сглотнул. — Что-то я не вижу недовольной гримасы на твоем лице.

— Завались, — жалобно прорычал он. Вышел так себе властный тон.

Драко нетерпеливо сжал ее волосы, прижимая нос к твердому члену, взбухшие вены которого говорили о сильном возбуждении.

— Вступая в игру со змеей, убедись, что ты в силах быть ведущей этой игры, — низким тоном проговорил он, — иначе…

Его голос стал глубже, холоднее; радужки приняли более темный оттенок серого; на руках выступили вены.

Гермиона завороженно смотрела на него, стараясь не дышать.

— Иначе… что? — тихо спросила она, медленно ведя ладонями по его брюкам, стягивая их ниже и полностью освобождая член от тяжелой ткани.

Драко усмехнулся и надавил ей на мягкий подбородок, заставляя открыть рот.

— Иначе тебе никогда не выиграть, — шепотом ответил он, грубо толкая ее голову ближе.

Гермионе ничего не оставалось, кроме как послушно облизать губы и взять член в рот, позволяя Драко почувствовать бугристые стенки горла.

Ощутив тепло, он медленно закрыл глаза от удовольствия.

Когда Гермиона позвонила и предложила встретиться, чтобы он оценил ее навыки минета, Драко скептически отнесся к этой затее. Но когда он приехал, а она уверенно повела его на второй этаж в свою комнату, толкнула на кровать и, демонстративно завязав хвост, села перед ним на колени, он с удовольствием взял на себя роль судьи, изо всех сил стараясь не поддаваться соблазну.

Драко хотел быть холодным и равнодушным, но Гермиона за считанные минуты умудрилась разжечь в нем пожар, который невозможно было сдерживать.

Техника ли это или так на него влияла сама Грейнджер, он не знал. Вернее… не хотел думать об этом. Мысль, что он мог привязаться к неугомонной, несуразной первокурснице, злила.

Гермиона являлась достижением цели. Не подругой, не любовницей, не тем более близким человеком.

Она являлась возможностью снова опустить Нотта, почувствовать себя победителем, подтвердить репутацию наследника крупной компании, которому отец мог бы доверить любое дело, даже соблазнение такой посредственности, как Грейнджер.

— Мм… вкусно, — промычала она, облизывая член, будто он являлся самой желанной конфетой. Ее глаза горели, крича: «Я хочу большего, хочу всего и сразу».

Это возбуждало, подливало чертового масла в яркий от похоти огонь.

Будто почувствовав это, Гермиона начала быстрее и глубже погружать член в рот, не разрывая с Драко зрительного контакта. Она дразнила его взглядом, улыбалась сквозь проникновения, делала вид, что ей все равно на длину. Раньше при такой глубине Гермиона вытаскивала член изо рта, жадно хватая воздух, но сейчас…

Черт, она играла с ним.

— Сука… — сорвалось с его губ.

«Что сделал Диггори, чтобы всего за неделю она научилась вытворять такое?» — со злостной ревностью подумал он, поднимаясь с кровати и жадно прижимая ее голову к члену.

— Мм-н-г! — громко промычала Гермиона, хватаясь руками за его бедра и впиваясь в них ногтями. — М-м-м!

Игнорируя сопротивление, Драко стал двигаться ей навстречу, стараясь с каждым толчком протолкнуть член глубже и даже не утруждаясь думать о комфорте Гермионы. Внутри было тесно, тепло и мокро — развратное комбо, усиливающее жажду в сто крат.

Внезапно он почувствовал, что проникать стало труднее. Опустив затуманенный взгляд, он с изумлением увидел, как Гермиона, несмотря на некомфортные условия, всасывала ртом воздух. Она создавала внутри вакуум.

— Чертовка… — на выдохе простонал Драко и закатил глаза, пробираясь мелкими мурашками вдоль спины.

Он сильнее намотал волосы на кулак и рывком вошел на всю длину, резко кончая от переполнявшего удовольствия.

— Знаешь, — Драко смотрел, как она хитро улыбалась, вытирая уголки губ от спермы, — ты стала сосать намного лучше.

— Что?! — наигранно возмутилась Гермиона, не переставая улыбаться. Кажется, она осталась довольной собой. — Ты и раньше говорил, что я делаю лучшие минеты.

— Я лгал, — без колебаний ответил Драко, поглаживая ее по голове.

Сняв с себя рубашку и душащий галстук, он подхватил Гермиону на руки и, аккуратно положив ее на кровать, лег рядом.

— Неужели раздеваться было обязательно, Малфой? — сладко проговорила она, удобно прижавшись к его плечу. — Не то чтобы я была против…

Тонкими пальцами она прошлась по изгибам змеи на груди, несильно царапая кожу ногтями. Плавными движениями в точности повторила татуировку, спускаясь и едва касаясь подушечками пальцев торса. На кончике хвоста, около паха, Гермиона остановилась и тихо выдохнула.

— Мм? — вопросительно промычал Драко, смотря, как острый ноготок блуждал по прессу, обводя каждый кубик. Ее движения заставили напрячь мышцы.

— А твоя девушка знает, что ты ходишь налево? — Голос Гермионы звучал нежно и настойчиво одновременно.

— Тебя правда сейчас интересует Астория?

Драко усмехнулся, пытаясь понять, с каких пор ее волновала его личная жизнь. Они не были парой, не были даже друзьями — так с чего вдруг?

— Тогда, после съемок, вы выглядели счастливыми. — Ему показалось, или он заметил тень зависти и ревности на ее лице? — Наверняка она тебя любит.

— Это не так, — слишком резко ответил Драко.

Он почувствовал, как Гермиона напряглась.

— Почему ты так уверен? Вы, парни, слишком часто не видите очевидного под носом, — буркнула она и укусила Драко за подбородок.

С минуту он думал, рассказывать ли про отношения сестер Гринграсс, и пришел к выводу, что не стоило. Еще начнет задавать вопросы, на которые ему не хотелось отвечать.

— Мы с ней расстались. Тут не о чем говорить, Грейнджер. — Он напряг челюсть и прикрыл глаза.

— Что? Но почему? Вы были такой красивой парой. Что случилось? — с неприкрытым интересом полюбопытствовала Гермиона, не думая о чувстве такта по отношению к Драко.

— Проех…

— Это из-за меня? — перебила она, уставившись на него испуганными шоколадными глазами.

— Что? — скорее для себя переспросил Драко, думая, как она вообще могла прийти к такому выводу. — Упаси боже, конечно нет, Грейнджер. Все, закрыли тему.

Ему не хотелось продолжать разговор об Астории. То, как они расстались, скользнуло неприятным воспоминанием. Это случилось настолько быстро и неожиданно, что он до сих пор не мог понять настоящую причину расставания.

Впрочем, Драко никогда не испытывал чего-то серьезного к Астории. Да, она была сексуальна, весела и очень «удобна». Да, ее титул и фамилия хорошо отражались на его репутации, то и дело поднимая компанию отца в рейтингах: походы на благотворительные вечера, съемки в порно, выручка с которых шла на нужные городу постройки, парные фотосессии для модных журналов и даже участие в телешоу. Но все это было таким картонным и обыденным, что расставание задело лишь маленькую долю его гордости. Не более.

Гермиона поерзала какое-то время, прикрыла глаза и отрывисто задышала. Драко показалось, что ее тошнило.

— Все хорошо? — спокойно спросил он, убирая волосы с ее лица.

— Не уверена насчет завтра, — тихо ответила она и легла на спину, рассматривая белоснежный потолок. Она кусала нижнюю губу, что-то бормоча себе под нос.

Конечно, как он мог забыть про завтрашний Кубок Первокурсниц. Еще бы она не переживала. На кону стоял один из самых нужных в мире титулов, а в ее положении — подавно. Если она хотела добиться успеха в порноиндустрии без рода и имени, ей нельзя упускать такую возможность.

Драко затаил дыхание. А прав ли он? Действительно ли она хотела выиграть Кубок из-за титула или у нее были другие причины сражаться за победу?

Он невольно вспомнил их первую встречу. Тогда он бросил ей дерзкий вызов, лишь бы она отвязалась от него.

«Выиграй Кубок Первокурсниц, и, может быть, ты заинтересуешь меня», — подсказало сознание.

На его лице расплылась легкая усмешка. Был ли хоть крошечный шанс, что она хотела выиграть из-за его слов?

«Это было бы так глупо, но так в ее стиле», — подумал Драко, поворачиваясь к ней набок.

— Не переживай, Диггори хорошо тебя подготовил. Если не будешь тупить, все получится, — бодро произнес он.

— Даже если и так, — начала Гермиона, вставая с кровати. — Это будет последнее событие в Академии Икс.

— Почему? — Драко приподнялся на локтях, следя за тем, как она потягивалась и перезавязывала хвост из спутанных после активного минета волос.

— Из-за того, что ректор отменил экзамены и ввел дурацкое правило двухсот очков, меня просто отчислят из академии.

Драко и забыл, насколько важными были очки личного рейтинга для студентов первых курсов и насколько их количество могло подкосить учебу. У него давно не было таких проблем. Каждый раз, как он снимался в учебном порно или занимался внеурочной деятельностью, ему начисляли от пятидесяти очков. Это позволяло не думать о балансе.

И если вспоминать, то даже тогда, когда Драко был на первом курсе, он не переживал за очки, прекрасно понимая, что отец никогда не позволит ни одному преподавателю даже заговорить об отчислении сына.

Каково было Гермионе сейчас, он не догадывался. Мало того, что она была из простой семьи, так еще прогуливала пары, нарушала солидную стопку правил академии и раз за разом попадала в неприятности.

Неудивительно, что у нее к концу семестра не набралось нужного количества очков.

— Может, не стоило прогуливать мои пары, Грейнджер? — с толикой злорадства спросил Драко, укладывая позади головы подушку и облокачиваясь на нее. — Давай посчитаем, сколько раз ты не пришла?

Он театрально начал загибать пальцы, комментируя счетом вслух. К слову, досчитать до пяти ему не удалось — книга по искусству переговоров полетела в его наглую физиономию.

— Рукоприкладство карается законом, если ты не знала, — весело сказал он, увернувшись от меткого броска. Книга упала рядом, раскрывшись на сюжетном развороте. — «Если вы не можете сделать выбор», — процитировал он заинтересовавшую строчку, — «то просто не делайте его». Как мило. Надеюсь, ты не последуешь этому совету на вечеринке после Кубка?

Гермиона скрестила руки на груди и закатила глаза.

— Какой смысл идти на вечеринку, если на следующий день меня отчислят? Даже твой шантаж теряет силу, ведь меня и так не будет в академии.

Понимание мгновенно полоснуло по груди, вызвав неприятное чувство тяжести.

Она была права. Ей не имело никакого смысла делать выбор между ним и Тео, а это означало…

Пари могло сорваться.

Или…

«Гермиона отчислится, и я больше ее не увижу», — подсказало сознание, и Драко тут же запретил себе развивать эту мысль.

Дело было в пари между ним и его соперником. Не в Гермионе. Не в ней. Он хотел унизить Нотта, а не провести вечер на сцене с посредственной первокурсницей.

Все верно. Все так.

— Наконец признал мою правоту? — с грустной улыбкой проговорила Гермиона, вытаскивая его в реальность.

Нужно было вернуть ей мотивацию. И он сделает это, пускай придется нарушить соглашение и разболтать лишнего.

— Если ты покажешь хорошее представление на вечеринке, то сможешь выбрать любой приз, в том числе нужное количество очков личного рейтинга.

— Серьезно? — Ее глаза заблестели, на щеках появился здоровый румянец. — А как сделать представление хорошим? Точнее… что еще за представление? Это как-то относится к выбору? Только победительницы номинаций могут участвовать? А что еще на этой вечеринке? Гарри говорил, что не может рассказать из-за договора. Почему?

Вопросы не переставая сыпались из ее уст все быстрее и быстрее. Казалось, что от скорости генерации новых догадок у Драко скоро закружится голова.

Он тихо выдохнул, жалея, что затронул эту тему.

— Грейнджер.

— А я могу только очки потребовать или что-то еще? О! Я бы не отказалась от лыжного курорта где-нибудь в Норвегии. — Она даже не повернулась к нему, продолжая ходить из одного угла комнаты в другой и активно жестикулировать.

Гермиона воспряла духом от новой информации: глаза загорелись, дыхание участилось, тревожное выражение лица улетучилось, сменившись на игривое.

— Грейнджер! — повысил голос Драко, раздражаясь. — Сядь на кровать и замолчи.

То ли на нее подействовал его тон, то ли она поняла, что вела себя как ребенок, вечно спрашивающий маму «Почему, почему?», но через несколько секунд ее отпустило. В комнате воцарилась неловкая тишина.

— Спасибо, — смягчился Драко, рассматривая ее лицо. Он не мог определиться, понравилась ли ему ее внезапная покорность или нет. — Завтра все узнаешь. Главное — сделай правильный выбор, — напомнил он, несколько раз похлопав рядом с собой. — Иди сюда. А то еще несколько очков отниму. За непослушание.

— Как же ты меня бесишь, — тихо выругалась она, высоко вздернув нос. — Поверить не могу, что ты был у меня первым! До сих пор подташнивает.

— Ах, подташнивает? — фыркнул Драко, вставая с кровати и в один шаг сокращая расстояние между ними. Он тут же прижал ее к стоявшему позади комоду и с интересом заглянул в глаза. — И что значит первый? Не припоминаю, чтобы на наш факультет брали девственниц.

Ее щеки покраснели, дыхание сбилось. Гермиона томно взглянула на Драко, медленно опуская ладонь на его оголенную грудь.

— Мм… — простонала она. — Ты работал в клубе «Крауч». — Она нехотя оторвала взгляд от его губ и посмотрела в глаза. — В один из вечеров в твою комнату зашла маленькая, неуверенная в себе девочка, желавшая понять, из-за чего ее бросил парень…

— Ты же не хочешь сказать, что помнишь это? — с опаской спросил Драко, напрягая руки. — Ты не можешь этого помнить… даже я этого не по…

— Сыворотка «Обливиэйт», — перебила Гермиона, поднимая ладони и исследуя его грудную клетку. Ее голос становился тише с каждым прикосновением. — Незаконное вещество, которое вкалывают всем, кто выбрал «ничего не помнить». Я знаю, что не дым временно лишал памяти.

— Ты не должна этого знать. Кому еще ты это рассказала? — Драко отошел от нее, пристально смотря в глаза.

Если Крауч об этом прознает, он убьет ее. Без сомнений.

— Только Гарри, — быстро ответила Гермиона, удивленно смотря на Драко. — Он предупреждал, чтобы я не открывала рот.

— Так почему открыла? — Сам не понимая почему, он разозлился, разрешая эмоциям завладеть им. — На моем месте мог бы быть тот, кто рассказал бы это владельцу. Как безрассудно с твоей стороны!

— Но ты не расскажешь, — прошептала она.

— Нет. Но мог бы.

— Почему ты злишься? — спросила Гермиона, внимательно рассматривая его сжатые кулаки. — Это из-за того, что ты был моим первым? Неужели мысль об этом тебя тоже расстраивает?

— Что значит «тоже»? И… черт, Грейнджер! Перестань дурачиться.

— Как только я поступила в академию, мне начали сниться отрывки того вечера, и в какой-то момент я все резко осознала. Я вспомнила и дым, и тебя, и… ощущения, — на последнем слове ее голос дрогнул.

«Как такое возможно? — задумался Драко. — Вещество не подействовало. Вернее, не так… Оно подействовало, но утратило эффект со временем. Почему?»

— Никому об этом не говори. Поняла? — серьезным тоном прорычал он.

Драко сказал это с таким напором, что Гермиона испуганно вжалась в комод и еле заметно кивнула. Он не хотел повышать голос, но непонимание ситуации и какое-то новое чувство тревоги завладело им.

Драко тихо выругался и заправил упавшую со лба прядь за ухо.

Грейнджер… она в очередной раз показала, что, несмотря на посредственность и глупость, в ней имелось что-то неизведанное, и это заставляло искать ответы, погружаться в исследования и потаенные уголки разума.

Сириус Блэк, продажа участков семьи Грейнджер, сыворотка «Обливиэйт» — на первый взгляд неподходящие друг к другу кусочки пазла, однако чутье подсказывало, что все наоборот. Это была загадка, объединенная прозрачной нитью, и чем ближе Драко подходил, тем запутаннее она становилась.

Из размышлений вывела вибрация телефона.

Пришло сообщение от Тео.

— Я скоро вернусь, — быстро бросил Драко и, не дожидаясь ответа, накинул рубашку, вышел с телефоном на балкон.

[30.11 23:34] Придурок Нотт: Готов проиграть?

Драко напрягся и принялся печатать ответ.

[30.11 23:39] Я: Ты даже не подумал, что я могу сейчас быть с ней и она все увидит?

[30.11 23:40] Придурок Нотт: Ах да, стал подушкой Грейнджер, я и забыл.

[30.11 23:41] Я: Сказала сиделка Паркинсон.

Подул осенний ветер, и Драко поспешил застегнуть рубашку, от холода покрываясь мелкими мурашками.

Уже завтра он поставит Тео на место. Уже завтра он отомстит ему за событие двухлетней давности. Осталось дождаться дурацкого Кубка Первокурсниц, дождаться вечеринки.

Драко не сомневался — Гермиона выберет его, и не потому что он шантажировал ее нарушенными правилами и грозился сделать так, чтобы ее отчислили, нет. Он был уверен, что она привязалась, может, и не к нему, но к его члену точно.

У Тео не было шанса на победу.

[30.11 23:46] Придурок Нотт: Я договорился с одним из организаторов вечеринки. Завтра ей на выбор поставят только нас. Жду не дождусь, как увижу твою разочарованную физиономию, когда Грейнджер назовет мое имя. Я так и предвкушаю заголовок какого-нибудь журнала: «Драко Малфой, платиновый мальчик компании «Malfoy&Apple», проиграл спор на девушку, которая обещала быть с ним». Твой отец будет доволен.

[30.11 23:48] Я: Серьезно? В случае победы ты расскажешь о пари прессе?

[30.11 23:48] Придурок Нотт: Разумеется. В подробностях.

[30.11 23:49] Я: Ты опозоришь не только меня, но и ее. Это мерзко даже для тебя.

[30.11 23:50] Придурок Нотт: Она заслужила.

Драко сжал телефон и заблокировал его.

В его голове крутилось два вопроса: «Почему Тео уверен в своей победе?» и «Как можно быть такой бесчувственной мразью?».

К сожалению, ответов у него не было.

========== Глава 26: Кубок первокурсниц ==========

Гермиона стояла за кулисами Большого Зала и с волнением ждала завершения номинации «Гибкий разум», в которой первокурсницы с факультета Когтевран презентовали свою пиар-кампанию будущих порнозвезд.

Эта номинация отличалась от двух других заблаговременной подготовкой к финалу. На протяжении последнего месяца девушки выбирали любого старшекурсника со Слизерина и пытались сделать из него популярную звезду с помощью интернета, газет академии и сплетен.

Гермиону не особо волновала чья-либо известность в академии, поэтому она не интересовалась, как проходил этап «популяризации змей» — так назвала номинацию Пэнси, когда в один из вечеров они сидели в караоке.

Воспоминание о подруге неприятной болью отдалось в груди, вызывая легкое чувство тревоги.

После разговора в больнице они больше не общались. Злилась ли Гермиона на нее? Нет. Хотела ли сделать первый шаг для примирения? Тоже нет. Каждый раз, когда прокрадывалось желание позвонить или написать, она намеренно вспоминала, что Пэнси не смогла поддержать ее, не смогла встать на ее сторону.

И откуда взялись чертовы гордость и обида? Неужели общение с Драко и Тео повлияли на нее?

Она глубоко вдохнула и резко выдохнула, отгоняя мысли. Она обязательно к ним вернется, но чуть позже. Сейчас нужно было сосредоточиться на победе в злосчастном Кубке Первокурсниц и заполучить обещанный титул «Соблазнительница», чтобы попытаться разузнать больше о нападении на Пэнси.

Да, она обижалась на нее, но чувство несправедливости и желание защитить близких пробуждали стремление разобраться во всем и предать виновника правосудию.

— А вот и наша самая умная и ловкая Флер Делакур! Больше, мне нужно больше аплодисментов! — закричал ведущий, вызывая у волнующейся Гермионы мелкие мурашки.

Скоро ее выход. Очень, очень скоро.

Под грудью предательски заныло.

— Расскажи, сложно было распиарить Виктора Крама до двух миллионов подписчиков? — замурлыкал ведущий, ловко подбираясь к победительнице, чтобы обнять.

Флер едва заметно замешкалась, но ответила:

— Совсем нет. Мне повезло, и Ви… то есть Виктор успешно соглашался со всем, что я ему предлагала. Хотя, признаюсь, было нелегко уговорить его на рекламу мастурбаторов. Для этого потребовался особый подход. — На последнем слове она широко улыбнулась, завораживая всех своей красотой.

— Воу! — с азартом воскликнул ведущий. — Думаю, всем интересно — что же это за подход?

Некогда шумный зал затих, ожидая ответа на каверзный вопрос.

— Пришлось на некоторое время примерить на себя роль студентки Слизерина, — игриво ответила Флер и соблазнительно облизнула губы. — Если вы понимаете, о чем я.

Ее ответ явно устроил разгоряченную аудиторию, залившуюся громкими криками и посвистываниями. У Флер точно не было проблем с публичными выступлениями.

Длинные светлые волосы, яркие голубые глаза, ровный нос и величественная осанка, которой позавидовали бы самые древние аристократы и члены королевской семьи. Флер держалась легко и непринужденно, словно она знала о победе, знала о каждом вопросе ведущего и реакции зала.

Она идеально подходила для номинации «Гибкий разум».

— Что ж… — загадочно снизил тон ведущий, поворачиваясь к залу. — Это была Флер Делакур и ее успешная реализация пиар-кампании! Громче, громче, друзья!

Шумные аплодисменты и активные крики эхом множились в ушах.

Скоро на сцену.

К лицу прилила кровь, гул учащенного сердцебиения отдавался в висках, в глазах потемнело.

Стало жарко.

Стараясь справиться с усиливающимся волнением, Гермиона прислонилась спиной к прохладной стене и посмотрела в сторону гримерных.

Несколько номинанток-конкуренток хищными взглядами рассматривали ее и наверняка радовались тому, что видели: волнение, страх, неуверенность в себе. Они были похожи на падальщиков, ожидающих нужного момента, чтобы напасть и съесть добычу.

— Эй, у тебя все хорошо? — окликнул мягкий женский голос.

Гермиона нехотя повернула голову налево, где стояла Дафна. Кажется, в прошлый раз они виделись на отборочном туре.

Сейчас она не была похожа на ангела. Ярко-красная помада, высокий конский хвост, к стандартной слизеринской форме были добавлены галстук и портупея для бедра.

Неуверенность в себе с новой силой захлестнула Гермиону, заставляя вспоминать гадкие словечки, что любил повторять Седрик: посредственность, глупая, недоразумение.

Захотелось слиться со стенкой и пропустить дурацкий конкурс. И плевать, что она готовилась к нему несколько месяцев, плевать, что из-за него она влипла в странные дела между наследниками двух компаний. Плевать.

Мягкая женская ладонь упала на плечо Гермионы и несильно сжала его, возвращая в реальность.

— Перестань. Не давай им повода смотреть на тебя как на добычу, — спокойно проговорила Дафна, приблизившись к уху. — Возьми себя в руки. Вряд ли тот, кто продвинул тебя в финал, хотел бы, чтобы ты провалилась, так и не выйдя на сцену.

Ее слова эхом разнеслись в голове.

— Что ты имеешь в виду? — Гермиона сделала тихий вдох и выпрямилась. Теперь она стояла почти вровень с ней. — Я сама прошла до финала.

— Правда думаешь, что твое фиаско на первых этапах отборочных позволило тебе попасть в десятку? — Дафна хмыкнула, делая шаг назад. — Впрочем, это уже неважно. — Она толкнула Гермиону в бок и кивнула на сцену. — Будет неинтересно, если ты…

Но последние слова Гермиона не услышала. В зале заиграла громкая ритмичная музыка, заглушая посторонний шум.

— О да! Понимаете, что это означает? — начал ведущий, несколько раз прокручиваясь вокруг своей оси. — Да! Да! Вы все верно поняли, мои юные друзья! Десять горяченьких слизеринок сейчас выйдут на сцену, чтобы побороться за титул «Соблазнительница», так давайте же встретим их бурными аплодисментами! — Он повернулся к закулисьям и принялся вызывать номинанток, называя имя и группу.

От слов Дафны сомнения в себе усилились, вынуждая напрячься, чтобы хоть как-то сдвинуться с места.

Она не прошла отборочный тур. Ее протолкнули в финал. Кто? Неужели это сделали Драко или Тео? Может, Седрик стал настолько одержим курсовой и рискнул подкупить судей?

Чем больше она думала, тем больше к горлу подступала тошнота и тело окутывал легкий озноб.

«Что я здесь делаю, если не смогла пройти даже жалкие отборочные? Может, кто-то постарался, чтобы я опозорилась публично?» — панически размышляла Гермиона, стараясь концентрироваться на голосе ведущего.

— Дафна Гринграсс, первокурсница Слизерина с факультета озвучки! Ох, так и не терпится услышать ее стоны! — воодушевленно выкрикнул ведущий, после чего Дафна натянула кокетливую улыбку и направилась на сцену.

Гермиона понимала — как только Дафна дойдет до середины платформы, ведущий назовет ее имя.

«Возьми себя в руки! — мысленно прикрикнула на себя Гермиона, заправляя прядь прямых после утюжка волос. — Ты столько вытерпела не для того, чтобы на финише струсить и поддаться страху. Черт, ты даже согласилась выпрямить волосы под уговорами Диггори. Давай, просто сделай это. Сделай, мать твою!»

— Гермиона Грейнджер! Феромониха, как выразился ее дизайнер Седрик Диггори. Так и хочется узнать, что же скрывается под этим псевдонимом, — засмеялся ведущий, снова прокрутившись вокруг себя.

«Я смогу!» — скомандовала себе Гермиона и сделала шаг из-за штор, скрывающих закулисье.

Яркий свет софитов тут же ослепил, заставив прищуриться. Свет будто обнажал, показывал изъяны не только тела, но и души. Показывал сомнения и страхи.

Стало некомфортно, но отступать было нельзя.

Шаг, еще один, еще.

Гермиона встала рядом с Дафной и тоже натянула кокетливую улыбку, смотря на еле различимые силуэты в зале. Она интуитивно попыталась найти знакомое лицо. И было неважно, Седрика или Джинни, она должна знать, что ее поддерживали.

— Поправдоподобнее, Гермиона. Я бы не поверила в твою улыбку, — с нотками яда прошептала Дафна, ни на секунду не переставая заигрывать с залом.

Но Гермиона не отреагировала, судорожно пытаясь распознать знакомые лица в неразборчивых фигурах.

Никого. Не было никого, кто мог бы вселить в нее надежду и уверенность.

— Десять номинанток, но только одна уйдет с престижным титулом! По-о-оехали! — радостно протянул ведущий в микрофон, поворачиваясь вполоборота к зрителям.

В этот же момент позади сцены поднялся занавес, и все увидели десять закрытых стеклянных зон, отдаленно напоминающих комнаты. Если присмотреться, можно было заметить, что самая дальняя стенка была черной с маленькой круглой дыркой.

Полумна не соврала. Это действительно был глори хол.

— О да! Ради этих удивленных мордашек я целые недели молчал как рыба! — захохотал ведущий. — Не знаю, как вы, но я просто обожаю глори хол, особенно если участвую в нем. Но сегодня не об этом! Вам, мои прекрасные дамы, предстоит показать настоящее зрелище, ведь в этот раз мы немного перевернули жанр и решили, что мужчины не будут принимать участие в шоу.

— Интересно, — промурлыкала Дафна, аккуратно проведя кончиком языка по верхней губе.

По хлопку ведущего из отверстий в стенах появились искусственные члены.

«Глори хол с дилдо, — вспомнила Гермиона, мысленно перелистывая страницы одной из книг, которую посоветовал прочесть Седрик во время их подготовительной недели. — Так значит, мне предстоит играть на публику, а не удовлетворять кого-то?»

Будто в подтверждение догадки ведущий активно закивал.

— Вы верно думаете, мои пока еще чистые девочки! — Его тон начинал раздражать. — В этом году не будет гонки на скорость, в этом году вас будут оценивать зрители, ставя баллы по различным критериям. Ваша задача проста — заставьте зрителя хотеть себя, и не успеете оглянуться, как станете победительницей Кубка Первокурсниц!

Он еще что-то говорил, но Гермиона перестала слушать. Ее взгляд остановился на вошедшем в зрительный зал парне. Сомнений не появилось — это был Драко. Его яркий цвет волос можно было заметить даже в темноте.

Он пришел поддержать ее или посмотреть на само шоу?

Мысль о последнем болью отдалась в груди. Она испытала… ревность?

«Ну нет. Ревность — это проявление слабости и неуверенности, и я наверняка испытываю это сейчас не из-за Драко, а из-за волнения перед началом, — думала Гермиона, медленно подходя к своей зоне и аккуратно касаясь кончиками пальцев стеклянной стены. — Прохладная».

— Готовы? Раз… два… а к черту, поехали! — воодушевленно прокричал ведущий, и в зале погас свет. — Игры начинаются… — шепотом добавил он.

По контуру сцены вспыхнул огонь, и каждая «комната» подсветилась красным светом. На больших экранах появились десять девушек.

По спине Гермионы пробежали мурашки.

— Я смогу, — пробубнила она под нос, делая шаг внутрь зоны испытания, и глубоко вдохнула. — Этот запах… почему он кажется мне знакомым?

Она осмотрелась и с удивлением заметила, что пол покрылся дымом.

— А чтобы вам было легче войти в образ, мистер Слизнорт разработал специальный дым на основе коры лиственницы, растущей в нашей оранжерее, — говорил где-то вдалеке ведущий, но Гермиона снова перестала слушать.

Воспоминания об оплошности, когда она коснулась дерева и получила сильнейшие галлюцинации, накрыли с головой. Ей стало некомфортно в собственном теле.

Тогда ей привиделся Драко, склонявший ее на темную сторону подобно Змею-искусителю. Это был первый раз, когда она признала, что хотела его каждой клеточкой тела.

Импровизированная комната заполнялась густым дымом.

— Опять это чувство… — прошептала Гермиона.

Другие девушки уже вовсю начали испытание: игрались с искусственным членом, облизывали его, делали все возможное, чтобы из него появилась фальшивая сперма.

Гермиона стояла неподвижно. Перед глазами постепенно возникали обрывки из жизни в академии.

Вот она стояла и объясняла Северусу правила, а через секунду появилась Пэнси и повела ее в клуб «Нагайна». Следом постельные сцены с Тео, с Драко.

Воспоминания сменялись так быстро, что Гермионе казалось, будто она выполняла роль пульта, перещелкивающего каналы на телевизоре.

Неприятный звон в ушах, и она упала на колени от резко появившейся головной боли. Перед ней стоял и презрительно улыбался образ Седрика, отдаленно напоминающий приведение.

— Посредственность, — сухо прозвучал в голове его голос. — Только и можешь, что падать. А я говорил Пэнс, что ты полнейшее разочарование.

Пульсация в висках усилилась, заставляя Гермиону схватиться руками за голову и склониться ближе к полу. Рядом с Седриком появилась Дафна, за ней Тео и Астория.

Все четверо смеялись над ней. Упивались ее слабостью.

— Жалкая.

— Неумеха.

— Выскочка.

Образы повторяли это снова и снова, пока у Гермионы не потекли слезы не то от обиды, не то от нарастающей боли. Казалось, что вот-вот — и ее голова взорвется.

— Нет! Все не так, не так! — выкрикнула она, прежде чем окончательно свалиться на пол, потеряв сознание.

Тихий протяжный звон дезориентировал, лишая чувства времени и пространства.

Гермиона медленно открыла глаза, привыкая к дневному свету.

— Где я? — вымученно и слишком тихо проговорила она, осматривая объекты рядом с собой.

Кровать. Стены. Окно. Стол с бумагами.

Удушающий белый цвет.

— Больничное крыло академии, — себе же ответила Гермиона.

Она повернула голову к окну и с ужасом заметила, что левая рука подсоединена к капельнице.

— Что произошло?.. — с испугом спросила Гермиона.

События последних дней быстро заполонили голову, сбивая дыхание.

Она потеряла сознание на Кубке Первокурсниц.

— Я облажалась, — подытожила она, закрывая глаза от обиды на себя.

Столько месяцев шла к цели и в шаге от финиша упала.

Гермиона аккуратно повернулась на левый бок и пустым взглядом уставилась на капельницу.

— Прям как в детстве…

Она поджала губы, стараясь контролировать эмоции. Горькое ощущение провала словно эхо заполняло нутро, вызывая тревогу и раздражение. Все, что она сейчас могла, это думать, как отреагировали другие.

Седрик наверняка не удивился, Джинни и Гарри посочувствовали, а Драко… мысли о нем терзали больше, чем об остальных.

Он разочаровался или просто насмешливо усмехнулся, радуясь ее провалу? Приходил ли он сюда или даже не думал о ней? И наконец… изменилось ли что-то в их отношениях?

Пальцы медленно сжали простынь.

«Почему я вообще об этом думаю?» — не успела Гермиона развить мысль, как в палату постучались.

— Войдите, — хриплым голосом ответила она, делая глубокий вдох.

Нужно взять себя в руки. Да, проиграла, но нельзя показывать другим, как она из-за этого расстроена.

Дверь открылась, и на пороге появился тот, кого она ожидала увидеть меньше всего.

С высоко поднятой головой, ровной осанкой и пугающим хладнокровием на лице в палату прошел ректор академии.

— Мистер Реддл, — опешила Гермиона, попытавшись приподняться. Сердце быстро застучало, предчувствуя опасность.

Он пришел сказать об отчислении лично? Или, может, Драко донес ему о ее бесконечных нарушениях правил? Сколько вообще прошло времени с тех пор, как она упала?

— Не вставай, — спокойно ответил Том и подошел настолько близко, что коснулся ногами края кровати.

Он изучающим взглядом блуждал по ее телу, будто ища что-то. Наконец, спустя несколько минут тишины, его пальцы коснулись подбородка, а по комнате разнесся еле слышный вздох.

— Вы не очень-то удачливы на больничные палаты, верно? — попытался разрядить обстановку Том, присаживаясь на стоявший рядом с кроватью стул.

Гермиона слабо улыбнулась, заметно расслабляя плечи.

— Давно я нахожусь здесь?

— Пару часов.

— Я… — Она поджала губы, ощущая на языке привкус поражения.

Увидев ее реакцию, Реддл сказал:

— Мне жаль, что так вышло. Уверяю, мистер Слизнорт уже уволен за то, что не проверил дым на безопасность. Мне говорили, у вас были большие шансы на победу, — попытался приободрить он ее, чуть приподнимая уголок губ.

Щеки Гермионы вспыхнули от из ниоткуда возникшего смущения.

— Спасибо, но… с чего вы взяли, что я потеряла сознание из-за дыма? Это могло быть волнение. Не наказывайте мистера Слизнорта. Уверена, что он тут не при чем, — попыталась защитить преподавателя Гермиона, приподнимаясь и облокачиваясь на спинку кровати. — Он бы не подверг опасности студентов.

— Я слышал, что вы чуть не погибли на его паре, когда посещали нашу оранжерею, — парировал Том, скрепляя пальцы в замок.

— Это не по его вине…

— А по чьей же? — Холодная усмешка. — Преподаватель истории слишком стар. Его разум все чаще поддается халатности по отношению к своей работе. Такое никому не сходит с рук, мисс Грейнджер, — строго отрезал он.

Гермионе показалось, что Том пытался найти что-то в ее взгляде. Уж слишком пристально он смотрел.

Он что-то знал? Драко действительно донес на нее? Или ректор сам обо всем догадался, когда Гермиона приковала к себе всеобщее внимание обмороком?

Она тихо сглотнула, стараясь не показывать страх.

— Вы правы, — кое-как выдавила из себя Гермиона, изо всех сил пытаясь не отвести взгляд. — У всего должны быть свои границы и правила. — Она на секунду замолчала, сомневаясь, стоило ли продолжать. — Я знаю, то, что я сейчас скажу, поставит меня в неловкое положение, но… как вы сами упомянули — мистер Слизнорт стар. Если он и причастен к моему состоянию, в чем я не уверена, это было не со зла. В детстве я часто падала в обморок. Недавно это возобновилось. — Гермиона посмотрела в сторону, с грустью вспоминая давние времена, когда она каждые полгода попадала в больницу. — Другие же девушки не пострадали. Я права? — Том сощурился и кивнул. — Прошу, не выгоняйте преподавателя истории из-за меня, — взмолилась она, возвращая на него полный тревоги взгляд.

Он еле заметно улыбнулся.

— Мне импонирует ваше желание защитить мистера Слизнорта. Умение в нужный момент высказывать свое мнение — качество, которого многие, увы, лишены в нашей сфере. Кто знает, может, вы станете символом чего-то нового. Удивите меня в будущем, мисс Грейнджер? — спросил Том, вставая со стула.

Она только что вызвала интерес у одного из влиятельных людей порноиндустрии?

От волнения и появившейся ответственности у Гермионы свело живот.

Но сейчас не было времени переживать и успокаиваться от нахлынувших чувств. Судьба подкинула ей хороший шанс на перспективу, и она не упустит его.

— Несомненно, — как можно увереннее ответила она и горделиво приподняла подбородок.

Том одобрительно кивнул и пошел к двери, но, находясь на пороге, добавил:

— Инвестирую в вас три сотни очков личного рейтинга и буду рад видеть на бизнес-конференции через месяц. Надеюсь, вы правильно воспользуетесь моей благосклонностью. Не разочаруйте меня.

С этими словами он ушел, оставляя Гермиону ошарашено смотреть на дверь.

Впервые за долгое время ее неумение вовремя закрыть рот принесло плоды.

Поверить только — ректор не только не вышвырнул ее из академии, но и пригласил на одно из самых важных в мире мероприятий, накинув сверху немалое количество очков личного рейтинга.

У Гермионы вновь появился шанс реализовать мечту. Губы расплылись в довольной улыбке, щеки покрылись легким здоровым румянцем.

— Теперь я понимаю цитату «чем ниже дно, на котором ты находишься сейчас, тем выше горы, на которые ты поднимешься в будущем».

Но не успела она насладиться подарком, как в дверь снова постучали.

========== Глава 27: Трофей ==========

В комнату вошла Чжоу. Вид у нее был рассеянный и грустный.

— Привет! Ты чего? — поинтересовалась Гермиона, удобно усаживаясь на кровати. — Не смотри, что я под капельницей. Со мной все хорошо, не стоит переживать.

— Я не… эм… — замялась Чжоу, нерешительно подходя ближе.

Только сейчас Гермиона заметила, что в руке она держала какой-то красный конверт, раз за разом сминая его кончиками пальцев.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Чжоу, оценивающим взглядом пробегаясь по Гермионе.

— Я же сказала, со мной все хорошо, — обеспокоенно ответила она и притихла.

Вид Чжоу не то что настораживал, он пугал. Ощущение чего-то неладного медленно подбиралось к горлу, невидимыми руками перекрывая кислород.

Воодушевленное настроение после встречи с Томом как рукой сняло.

— Ты так уверенно шла к стеклянной зоне, а потом в один миг упала. Что там произошло? — Чжоу села на край кровати, продолжая вглядываться в Гермиону, изучая ее руки, шею, лицо. Она словно что-то искала. — Я сидела рядом с Седриком, когда все произошло. Не буду говорить, как он отреагировал, думаю, ты сама понимаешь. — На ее щеках появился румянец.

— Я просто споткнулась и ударилась головой, — сама не зная почему решила солгать Гермиона, не упуская из внимания деталь о близости Чжоу и Седрика. — Вы так сблизились после недели моего обучения?

— Да, — внезапно ответила она и заерзала. — То есть нет. Просто так совпало. Гермиона, он очень расстроился.

— Ничего, переживет, — как можно непринужденнее бросила она.

Ей было неинтересно, как и насколько разозлился ее «учитель». В последние недели он только и делал, что издевался и покрывал ее ругательствами. Почему она должна беспокоиться о его чувствах? Да, провалом она подставила его — курсовая работа, темой которой было преображение «непримечательного», как он сформулировал, студента, теперь не была такой идеальной, как планировалось. Ну и что?

«Неприятно. Обидно. Но не повод запугивать и срываться на Чжоу. Она же из-за него такая угрюмая?» — подумала Гермиона и поспешила сменить тему, опасаясь сделать Чжоу больно.

— Что это у тебя в руке?

Чжоу заметно напряглась, затаив дыхание.

— Ты… ты же пойдешь на вечеринку? Это приглашение. — Она протянула красный конверт и отвела взгляд к окну.

Гермиона не сразу поняла, о какой вечеринке шла речь, поэтому ей потребовалось несколько секунд на размышление. Но как только она распечатала конверт и увидела первые строчки, то догадалась, о чем говорила Чжоу.

Вечеринка после Кубка Первокурсниц. Событие, на которое приглашались участницы финала, чтобы попытать удачу и получить возможность выиграть хорошие призы.

И если раньше она должна была туда пойти, чтобы выбрать Драко или попытаться выбить очки личного рейтинга, то после визита Тома мотивация резко сошла на нет.

Честно признаться, Гермиона даже позабыла о вечеринке. Все произошло быстро и сумбурно: финал, обморок, «подарок» Тома, с помощью которого она теперь могла продолжать учебу.

Однако сейчас, учитывая это, шантаж Драко, в котором он грозился рассказать Тому о ее несоблюдении правил академии, казался еще более зловещим, чем прежде, — Том четко дал понять, что не терпит нарушений. Вряд ли он будет так благосклонен к ней, если узнает, что его студентка крестовым походом прошлась по правилам академии, нарушив чуть ли не каждое из них.

Внизу живота предательски сжалось от волнения. Неужели Драко и правда мог все разболтать после того, что между ними было, и учитывая ее болезненное состояние?

— Точно, я же все-таки была участницей финала, — встрепенулась Гермиона, пытаясь не дать волнению завладеть ею. — Но я не думаю, что пойду.

В следующую секунду произошло то, чего Гермиона ожидала меньше всего. Глаза Чжоу расширились в испуге, дыхание участилось, на лице появилась заметная тревога.

— Ты чего? — удивилась Гермиона, не понимая, почему Чжоу так уставилась на нее.

— Ты уверена, что не пойдешь? — тихим дрожащим голосом спросила она.

— Честно говоря, не уверена, — тяжело вздохнула Гермиона, возвращая внимание на приглашение. — Я не в лучшем состоянии, но есть кое-что, что меня волнует.

— Что? — тут же спросила Чжоу.

Гермиону все сильнее настораживало ее поведение. Она реагировала слишком остро на темы, казалось бы, не касавшиеся ее.

— Малфой, — только и ответила она, откидываясь на спинку кровати и прикрывая глаза. — Он с сентября грозится рассказать ректору о нарушении мною правил, если я не выберу его на чертовой вечеринке.

Почему-то Гермионе не хотелось говорить Чжоу о своей интимной привязанности к Драко. Она вообще не хотела об этом говорить. Никому. Даже себе.

— Помнится, ты предполагала, что он хочет использовать тебя, чтобы насолить Тео.

— Это было до того, как мы с Тео расстались. К тому же, узнав Драко получше, я уверенно могу сказать, что он не опустится до такого уровня. Он не унизит девушку на глазах у всех.

— Узнала получше? Ты намерена выбрать его на вечеринке? Не Тео? — тихо, словно боясь, что их подслушают, спросила Чжоу.

— Не вижу причин выбирать того, кто даже не захотел меня выслушать, когда я пришла к нему. Помнишь день, когда Том сделал объявление в Большом зале? Мы тогда с ним разговаривали. Чжоу, он презирает меня за то, что я нахожусь рядом с Драко. Я не знаю, что между ними произошло, но у меня подозрение, что дело не только в том, что они наследники конкурирующих компаний.

— Гермиона… — сдавленно проговорила Чжоу, подсаживаясь ближе. Она виновато посмотрела на нее и сжала губы в тонкую линию. — Пожалуйста… сходи на вечеринку и выбери Тео.

— Что? Я не хочу выбирать Тео, — твердо заявила Гермиона и нахмурилась. — Ты ведешь себя очень странно. В чем дело?

Чжоу рвано вдохнула и так же выдохнула, дрожащими руками сжала ладонь Гермионы и шумно сглотнула.

— Прошу тебя, выбери Тео.

Набрав в легкие побольше воздуха, она начала рассказывать про их первую встречу с Тео, про то, как он обманом заманил ее в кабинет преподавателя, использовал ее рот в своих интересах, не скрывая отвращения и презрения. Рассказала о шантаже семьи и как он сделал из нее личного шпиона.

Что она на протяжении последних месяцев активно наблюдала за Гермионой, делала заметки, фотографировала их с Драко и доносила Тео малейшие изменения в ее поведении и действиях.

Не утаила и то, почему Тео понадобилось использовать Чжоу, — Гермиона должна была сделать выбор в его сторону на вечеринке. И ему было все равно, каким способом Чжоу добилась бы этого решения.

Чжоу нервничала, кое-как сдерживая слезы. Она призналась, что хотела все рассказать с самого начала, но ее остановило странное письмо, присланное отцу. В нем содержалась вся информация на нее и недвусмысленные фразы об ее исключении, если она решит перейти дорогу «не тому человеку».

Она не забыла и о последнем разговоре с Тео. Как он бросил план по завоеванию сердца Гермионы после ее выступления на отборочных и свалил все на Чжоу, строго наказав исполнить договоренность.

К концу рассказа она уже не могла сдерживать слезы, всхлипывая через каждое слово. Чжоу боялась посмотреть Гермионе в глаза и выглядела разбитой.

Гермиона сидела тихо, не показывая каких-либо эмоций, и только скомканная под ладонями простыня говорила, как сильно она была раздражена.

Она злилась на Тео за его мерзкое поведение; на Чжоу за предательство и трусость; на себя за глупость и наивность по отношению к Тео. Гнева и сочувствие к Чжоу перемешались, вызывая легкое головокружение.

В мыслях крутился бесконечный поток, связывавший одно событие с другим и вырисовывавший новую картинку.

И Драко, и Тео хотели, чтобы она сделала выбор в их сторону. И если Драко использовал Гермиону напрямую, то Тео поступал самым подлым из всех доступных способов — он действовал через близкого ей человека, принуждая делать что-то против воли, используя власть семьи.

— Они на меня поспорили, — без сомнений сказала Гермиона, вынимая иглу из руки и отодвигая капельницу.

Осознание сказанного пришло сразу же, как она произнесла эти слова. Гермиона должна была догадаться сразу, что она ничем не могла одновременно заинтересовать двух наследников.

— Ладно Тео, но Драко… Поверить не могу, что он согласился на это, — сквозь зубы прошипела она, во всех красках представляя, как Драко смеялся за ее спиной.

Это объясняло, почему он до сих пор не проведал ее, не дал о себе знать. Ему просто было все равно, ему важно лишь ее решение на вечеринке.

— Г-Гермиона, п-прости… умоляю, прости меня… — всхлипывала Чжоу.

— Есть еще что-то, что ты мне не сказала?! — повысила голос Гермиона, не в силах сдерживать нарастающую ярость.

Если бы Чжоу сказала все с самого начала, если бы не промолчала тогда, когда она впервые призналась ей о сексуальных отношениях с Драко, ничего этого не было бы.

Гермиона бы не попалась на удочку. Не стала бы жалким трофеем в игре двух избалованных папенькиных сынков.

— Я… я узнала еще кое-что… но я не увере…

— Говори, — потребовала Гермиона.

— Я случайно подслушала разговор Джинни и Гарри после отборочных, — тихо начала Чжоу, вытирая слезы с щек. — Два года назад, на вечеринке после Кубка Первокурсниц… я не знаю, насколько ты…

— Что я? Чжоу, успокойся и говори, прошу тебя, — чуть сбавила тон Гермиона, сдержанно выдыхая через нос.

— На этой вечеринке слизеринцы прилюдно занимаются сексом с участницами Кубка. Каждой участнице предоставляется выбор из студентов-порноактеров, а после они идут на сцену и… и… — Чжоу снова накрыла волна слез.

Гермиона глубоко вздохнула и спокойно посмотрела на Чжоу, ожидая дальнейшего рассказа.

— Слизеринец может делать с девушкой все что захочет. На публику. И в зависимости от качества и зрелищности представления девушке выбирают награду.

Гермиона закатила глаза. Так вот что ее ждало на вечеринке — ей придется заниматься сексом на публику либо с Драко, либо с Тео.

Вот чего они добивались. Заставить сделать выбор, чтобы прилюдно трахнуть.

Горечь от обиды застыла на языке. Тошнота усилилась.

— Два года назад Дафна, любимая девушка Гарри, выбрала Драко, своего лучшего друга, а после… — Чжоу замолчала.

— Что после?

Чжоу продолжала молчать, сминая взмокший от слез шарф.

— Что было потом, Чжоу? — не унималась Гермиона, пытаясь игнорировать жжение в горле и разгорячившуюся тревогу.

— Драко жестоко избил и изнасиловал ее на публику, упиваясь страданиями и мольбами о пощаде.

У Гермионы внутри что-то оборвалось. От полученной информации в глазах предательски защипало, дыхание сбилось. Обида и разочарование накрыли с головой, не оставляя ни малейшего места спокойствию и здравомыслию.

Все время, все эти несколько месяцев Драко использовал ее, заставлял желать его, делиться чувствами и переживаниями, чтобы потом прилюдно унизить. Избить и изнасиловать, как сделал это с Дафной.

«Она была его лучшей подругой, что тогда он собирался сделать со мной?» — испуганно подумала Гермиона, отрешенно смотря на Чжоу.

А Гарри и Джинни? Они могли бы сказать правду! Никакой контракт или обещание не оправдывали их молчание. Они видели, как Гермиона сближалась с Драко, видели его настоящие намерения и ничего не сделали, лишь словесно пытаясь уберечь Гермиону.

Но разве послушал бы обычные предостережения человек, который полностью увлечен страстью?

Что бы было, не скажи Чжоу сейчас об этом?

— Зачем ты рассказала мне все это, если хотела, чтобы я пошла на вечеринку? Почему просто не угрожаешь мне, как Драко? Совесть замучила? — с презрением выплюнула Гермиона.

Постепенно обида уходила на задний план, освобождая место закипающей ярости. Чжоу, Гарри, Джинни — друзья, которые не удосужились рассказать правду с самого начала. Как она теперь могла доверять им?

А Чжоу… Чжоу была хуже всех. Она не просто молчала. Все это время она подталкивала Гермиону к Тео, шпионя и докладывая о ее отношениях с Драко. Но даже она не рассказала о Драко, хотя знала о его намерениях еще с отборочного тура.

Все они просто наблюдали, как он очаровывал Гермиону. Наблюдали, как заманивал ее в ловушку, словно Змей-искуситель.

— Я… — начала Чжоу, но Гермиона подняла ладонь вверх, прерывая ее.

— Уходи, — постаралась как можно спокойнее проговорить она, с трудом сдерживая желание расплакаться и устроить истерику.

— Гермиона, прошу тебя, — взмолилась Чжоу, хватая ее за руку.

— Не хочу тебя видеть, — в таком же тоне ответила Гермиона, резко выдергивая ладонь. — И я ни за что не пойду на вечеринку. А своему «хозяину» передай, что, если не хочет скандала на публику, пускай отстанет от тебя.

— Пожал…

Гермиона импульсивно взмахнула руками, держа приглашение.

— Я вам не трофей! — не выдержала она, разрывая бумагу в клочья и кидая обрывки на Чжоу.

Вечер того же дня Гермиона провела у себя дома, передвигая то кровать, то стол в своей комнате. Она всегда так делала, когда не чувствовала контроля над своими эмоциями и мыслями.

Предательство друзей, ложь любовника и тайная личность бывшего — все это сильно выбивало из колеи, заставляя задуматься о жизни.

Пытаясь найти ответы на волнующие вопросы, Гермиона раз за разом возвращалась к моменту встречи с Драко. Она вспоминала, как он смотрел на нее, что говорил, что делал. Тогда она и подумать не могла, что окажется целью его гнусных дел с Тео.

Кто бы знал, что холодный, сексуально привлекательный парень мог оказаться настоящим насильником, упивающимся страданием других?

Гермиона поежилась, обхватив тело руками.

— Какая же я дура, — выдохнула она, медленно опускаясь на ковер.

За последний час она переставила почти всю мебель. Нетронутым остался только стеллаж с книгами. Посмотрев на верхнюю полку, Гермиона увидела стопку учебников, связанных между собой темой минета.

Она тут же поднялась на ноги и, со злостью спихнув их, часто задышала.

Перед глазами вспыхнула сцена последней встречи с Драко. Он крепко обнимал ее, лежа на кровати, и шептал, что у нее обязательно получится утереть всем нос на Кубке Первокурсниц. Понятно, почему он так желал ей победы. Унижать обладательницу титула куда интереснее, чем простую участницу.

— Твои слова ничего не стоят, Малфой! — фыркнула Гермиона, несильно пиная упавшую на пол книгу. — Столько слов и действий, а сам даже не пришел ко мне, когда я провалила финал. Лицемер. Лжец. Насильник.

Ядовитые слова так и лились из ее рта, пока в дверь не постучали.

Еще раз. И еще.

Стук не умолкал до тех пор, пока Гермиона не прекратила покрывать Драко знатными ругательствами и не рявкнула:

— Что?!

— Я беспокоюсь, Гермиона. Звонили из академии, сказали, что ты сегодня упала в обморок. Почему не сказала мне или отцу? — Тихий голос принадлежал маме.

Джин Грейнджер — человек, на которого Гермиона всю жизнь пыталась равняться. Сильная и независимая женщина, умеющая находить общий язык с каждым, кто появлялся в ее жизни. Она не только была авторитетом для Гермионы, но и являлась ее самой преданной подругой, на которую можно было положиться в трудную минуту. В такую минуту, как сейчас.

Гнев постепенно сходил, уступая дорогу легкой грусти, перешедшей в досаду.

Гермиона аккуратно обошла разбросанные по полу учебники и открыла дверь.

— Прости, мам, — пробубнила она, стараясь держаться ровно.

— Ты вольна скрывать все, что пожелаешь, малышка, но обмороки… ты же знаешь, это не шутки.

Она прошла в комнату, не удивляясь внеплановой перестановке и бардаку. Наверняка она понимала, что так дочь пыталась справиться со стрессом.

— Не волнуйся, пожалуйста, — прошептала Гермиона, ощущая вину за то, что ничего не сказала.

Она была настолько увлечена своими мыслями, что по приходе домой даже и не подумала поговорить с мамой или папой. Ей захотелось разобраться во всем самой, подумать, когда, где и что она упустила, раз не смогла заметить истинных намерений Драко и Тео.

— В последнее время ты очень скрытная. У тебя все хорошо? — спокойно спросила мама и села на край кровати. Внимательно осмотрев Гермиону, она несколько раз похлопала ладонью рядом с собой. — Иди сюда.

Издав тихий протяжный стон, Гермиона с особым наслаждением села рядом и положила голову ей на колени. Она делала так каждый раз, когда собиралась поделиться переживаниями.

— Мама, мне кажется, я облажалась, — призналась она, прикрывая глаза. — Вместо того, чтобы сфокусироваться на учебе, я увлеклась парнями и ослепительным миром порноиндустрии. Я чуть не вылетела из академии, в которую с таким трудом поступила. Иногда мне хочется опустить руки и сдаться.

Ее голос дрогнул, губы поджались. Сказанные вслух слова сделали ее уязвимой перед собой. Гермионе захотелось разреветься от отчаяния и боли, что она подавляла внутри с момента шокирующей правды от Чжоу.

Да, ей было больно. Как бы она ни обзывала Драко, Тео и «ненадежных» друзей, в ситуации, в которой она оказалась, был виноват только один человек. Гермиона Грейнджер.

Она позволила себе отвлечься на сексуальные отношения, не слушала предостережений Джинни и Гарри, послала Пэнси, когда та сказала, что влечение к Драко было ненормальным. Она сама виновата, что попалась на манипуляции.

Если бы она в один из первых дней учебы сумела сказать Пэнси «нет», у Драко просто-напросто не было бы почвы для шантажа. Если бы на физкультуре не отвлеклась на секс Астории и Блейза, не проворонила бы мяч и выбрала бы плавание… Если бы…

«Если бы в первую встречу смогла промолчать», — продолжила мысль Гермиона, тяжело выдыхая.

Мама ласково коснулась мягких волос и улыбнулась.

— Нужно уметь признавать свои ошибки и идти дальше, опираясь на них, — сказала она, поглаживая Гермиону по волосам.

И этого стало достаточно. Достаточно, чтобы повернуть ход мыслей в нужную сторону и успокоить бешено бьющееся сердце.

На душе стало спокойнее, словно кто-то перерезал стесняющие грудь веревки.

— Увлекаться парнями, особенно учитывая выбранную тобой профессию, нормально, малышка. Да и препятствия на пути — это тоже нормально. Я все еще не до конца свыклась с мыслью, что моя дочь хочет стать порноактрисой, но раз уж ступила на этот путь, не позволяй кому-то сломить тебя. Не сдавайся.

— Мама… — хрипло прошептала Гермиона, обнимая ее за талию. — Спасибо, что не задаешь лишних вопросов и просто слушаешь.

— Я уверена, что моя дочь еще покажет своим обидчикам, кого они пытались задеть, — с легкой усмешкой произнесла она, дотронувшись указательным пальцем до веснушчатого носика Гермионы.

— Покажу! — воодушевленно промурлыкала Гермиона, не сдерживая улыбку.

И пусть ей по-прежнему было неуютно от боли в теле, но после разговора с мамой она могла трезво смотреть на ситуацию.

Да, она чуть не подверглась публичному унижению и насилию, но не подверглась же. Благодаря совести Чжоу. И хоть ее признание не дало Гермионе опуститься на дно, она все равно не могла в одночасье простить за предательство.

Тихо выдохнув, Гермиона сконцентрировалась на биении своего сердца.

Мама права. Нельзя позволить кому-то разрушить мечту об успешном окончании Академии Икс. Том Реддл дал ей шанс начать заново, она не может упустить такую возможность.

Ей нужно постараться произвести впечатление на ближайшем мероприятии. И даже если ей потребуется весь месяц до бизнес-конференции не вылезать из учебников и статей, она сделает это. Не ради кого-то. Ради себя и своего будущего.

Гермиона не допустит еще одну ошибку. Она не сдастся.

========== Глава 28: Ход королевы ==========

Сегодня в клубе «Нагайна» было особенно людно. Разгоряченные студенты, опьяненные желанием и весельем, устраивали вечеринку, чтобы поздравить победительниц и, конечно же, не упустить возможности познакомиться с ними поближе.

Кто-то воспринимал это как должное, кто-то видел в этом перспективы и новые связи, а кто-то хотел хорошо провести время с алкоголем и запрещенными наркотиками, которые умудрялись протаскивать через охрану старшекурсники.

Студенты танцевали, пили, выкрикивали нецензурные слова в сторону участниц, в общем — веселились как могли, ведь финал Кубка Первокурсниц означал не только присвоение девушкам новых титулов, но и окончание первого учебного семестра, предшествующего длинным каникулам.

Но мало кто из находящихся в клубе знал, что так называемая «элитная» вечеринка после Кубка — это не просто веселая тусовка с алкоголем и танцами.

То, что происходило сегодня в VIP-зале, было куда интереснее и запретнее, чем могло показаться на первый взгляд.

ЕССС или же Ежегодное Собрание Сливок Слизерина — засекреченное мероприятие, на котором знатные и важные члены слизеринского общества проверяли потенциал конкурсанток различными сексуальными испытаниями, поощряя девушек дорогими подарками и новыми знакомствами в зависимости от их выступления. За секретностью ЕССС следил особый отдел безопасности и юристов, каждый год обновляющий договор о неразглашении, вынуждающий участников хранить тайны мероприятия под страхом больших штрафов и репутационных скандалов.

— Что за чушь? — Тео поднял взгляд с договора на девушку, терпеливо ожидавшую подписи на экземпляре.

— О чем вы, мистер Нотт? — вежливо спросила она, чуть приподнимая уголок губ.

— Пункт три, сноска пять, — уточнил он, показывая пальцем на нужную строчку. — Все, что вы увидите, услышите и почувствуете на мероприятии, нельзя выносить за рамки арендуемого помещения.

— Все верно. Любая информация, полученная тут, а после сказанная вами вне этих стен, — учтиво начала девушка, переводя взгляд на дверь в VIP-зону, — будет расцениваться как нарушение договора. Штраф три миллиона фунтов стерлингов.

Тео неодобрительно сощурился.

«Какого черта происходит? — выругался он, ставя подпись. — Как мне публично унизить Малфоя, если я не смогу упоминать о событиях этого вечера вне ЕСа? Дьявол!»

Шумно вдохнув, он прошел за дверь.

Внутри вовсю проходили испытания участниц. На массивной круглой сцене игриво покачивала бедрами Флер в нижнем белье с шелковыми узкими лентами, напоминающими египетскую моду. Перед ней сидели несколько именитых студентов со Слизерина и терпеливо ждали, пока она закончит танец и выберет кого-то из них для дальнейшего представления.

Но внимание Тео сразу перехватила проходившая мимо рыжеволосая девушка, что-то бурно объясняющая своему спутнику. Приглядевшись, он распознал в парочке Джинни и Гарри.

«Зачем он таскается с этой дурочкой, раз трахает другую?» — хмыкнул Тео, вспоминая, как несколько дней назад застал Гарри и Дафну за сексом на парковке академии.