Академия «505». Циклы Ремали. Часть 2

Глава 26

Отношения между профессорами и студентами неприемлемы. Наказание за подобный проступок – изгнание и всеобщее порицание человека, который забыл, что такое профессиональная этика.

Кодекс нового порядка, глава 16, пункт 1

– Вы не выйдете отсюда, пока не ответите на все наши вопросы!

– Что же ты сделаешь, если мы ослушаемся, Мальвина?

– Подожгу твою задницу, бандит ты хренов!

Я посмотрел на сидящую рядом Рейвен и покачал головой.

– Плохая затея.

Плохая затея собирать в одном помещении наследников, Роксанию, Сиеру и нас втроем.

С занятия в симуляторе, который оказался не симулятором, а запланированным ходом – предположительно – Карателей, прошло несколько часов. Мы сходили в душ, желая отмыться от слоя крови и запаха смерти, переоделись и даже засунули в себя немного еды. Правда, не очень приятно жевать овощи, когда вспоминаешь чавканье, с которым триады пировали ремалийцами.

И вот сейчас, в полночь, мы мило беседовали с наследниками. Почти мило. Как мы до этого докатились? Ксивер просто прижала Кая и потребовала объяснений.

В прямом смысле прижала. Она загнала Алькастера в угол и приставила к его лбу пистолет, пока мы с Рейвен были в медицинском пункте. Работающие там девушки имели целительный эфир. Оказывается, у некоторых ремалийцев он может повторяться.

Стоит упоминать, что Джулиан чуть не разнес всю академию, пока бедные медсестры пытались срастить Рейвен порванные мышцы и сухожилия, отчего она плакала так сильно, что слышали даже на Арене восхождения?

Пожалуй, не буду.

Нога Рейв всё еще выглядела ужасно, но ей разрешили отправиться в комнату. Только сейчас мы были не в своих спальнях, как полагается во время комендантского часа, а в спальне Алькастера.

– Я не шучу, – прошипела Ксивер, возвышаясь над Каем, который сидел за рабочим столом и подносил к губам сигарету. Само спокойствие. – Мы были на грани смерти! Возможно, вам от этого только лучше, но даже вы, – она ткнула в Астрид и Зейдена, развалившихся на кровати с – сюрприз – двумя доберманами, – не ожидали произошедшего. Это затрагивает не только нас. Пора отвечать на вопросы, Кай.

Она обращалась именно к нему, потому что, как мы поняли, Алькастер являлся неким лидером их компании. И, чего греха таить, будущим верховным правителем.

– Как всегда прекрасна в гневе, – усмехнувшись, выдохнул Кай вместе с облачком дыма.

Я поморщился.

Мерзость.

– Умоляю, перестаньте, – проворчал где-то под нами Джулиан. Он поглаживал раненую ногу Рейвен, а здоровую заставил закинуть ему на плечо. – Вы совсем не романтичные. Оставьте ваши брачные игры на потом.

Астрид с ухмылкой подняла правую ладонь и пошевелила пальцами.

– Не забывай, где происходят настоящие брачные игры.

На безымянном пальце блеснуло кольцо с бриллиантами. Не в бровь, а в глаз.

Ксивер тихо зарычала.

– Достаточно, – отрезала привалившаяся к двери Роксания. Я бросил на нее короткий взгляд, но сразу же отвернулся. – Вы сами понимали, что рано или поздно нам пришлось бы с ними поговорить. Ситуация выходит из-под контроля, и даже мы не знаем, чего ожидать от Джонатана.

Джулиан громко цокнул.

– Вы же знаете, я терплю эту компанию только из-за своей кошечки. – Щеки Рейвен вспыхнули, как от огня. – И лучше никому не знать, Рокс, что мистер Алькастер делает с тобой, когда…

– Закрой рот, Джулс! – Роксания даже топнула от гнева.

Делает с ней что?

И…

Джулс.

Меня пронзила нотка боли. Ладно, не нотка – мне стало чертовски неприятно, что Роксания скрывала от меня свою связь с наследниками. Оказывается, они близкие друзья. Друзья, черт возьми! Мы могли догадаться об этом раньше, но были так заняты расследованием дела о Карателях и проявлением силы Ремали, что просто не сложили два и два.

Что еще она от меня скрывает?

Хотя… мы ведь друг другу никто. Почему она должна открывать мне свои тайны?

– Мы понимаем, вам нет смысла посвящать нас в дела правления, – тихо вступил я в разговор, заставив всех посмотреть в мою сторону. – Вероятно, вы даже прибыли сюда, чтобы доносить на нас Альтингу. Или вообще убить – не знаю. Но произошедшее сегодня в очередной раз доказывает, что вам недоговаривают. Может, вы высунете, наконец, головы из песка и посмотрите дальше своих амбиций?

Боковым зрением я заметил, как пристально Роксания рассматривает меня. На секунду в комнате воцарилась тишина, а затем Зейден ляпнул:

– Он начинает мне нравиться.

– Эй, – надулся Джулиан. – Ты меня бросаешь?

Кай тяжело выдохнул.

– Ты не понимаешь, на какую тропу ступил, Крэйтон.

– Ох, а вот я, блядь, понимаю! – вспыхнула Ксивер, уперев руки в стол. Ее джинсовая юбка неприлично задралась, и Астрид быстро закрыла глаза Зейдену. – Я понимаю, что Джонатан и наши родители состояли в тайной организации, которая до сих пор перенаправляет в Арканес засекреченный груз. Я понимаю, что это по их воле изгнанников ссылают черт знает куда. Я понимаю, что нас отправили в Круачейн, потому что мы обладаем какой-то редкой силой…

– Чисто теоретически, – прошептал Джулиан, посмотрев на нас с Рейвен, – она может его прикончить?

– Наблюдай, – только и ответил я.

– Но это всё. Больше я ничего, блядь, не понимаю, потому что никто не собирается давать мне ответы, – прорычала Ксивер. Я не видел ее лица, зато видел лицо Кая: эти слова что-то пошатнули в нем. – Расскажите, что происходит. Немедленно!

Она резко оттолкнулась от стола и двинулась в нашу сторону. Плюхнувшись рядом на кожаный диван, Ксивер сложила руки на груди и выплюнула:

– Раздражает.

Зейден тихо захихикал с кровати.

– Не смейся, а то и тебе достанется, – предупредила Роксания, но в ее голосе проскользнули веселые нотки.

Как мы до этого докатились? Черт, даже не знаю.

– Никто и предположить не мог, что Ван Дер Берг была одной из них, – впервые заговорила со своего места Сиера. Она стояла у окна со сложенными на груди руками, смотря на неспокойный океан. – Она работала в академии с ее основания и ни разу не выдала своих намерений. Если среди нас есть те, кто представляют другую сторону, мы должны слушать, что они говорят.

Что она вообще здесь делает?

– Что она вообще здесь делает? – озвучила мои мысли Ксивер, прожигая Кортлэнд взглядом.

– Сиера – моя лучшая подруга. Она одна из нас, – ответила Роксания.

Кай закатил глаза.

– Опять будем делить с тобой лучших друзей?

Мы с Ксивер, наверное, напоминали две пороховые бочки. Только поднеси спичку – и взорвемся. Сколько еще секретов утаила от меня Роксания? Как я мог ей после этого доверять?

– С вами, конечно, прикольно и всё такое, но что по поводу произошедшего? – устало вздохнула Рейвен. – Мы имеем право знать, ребята.

Взвешивая все «за» и «против», Кай уперся локтями в стол и задумчиво провел ладонью по подбородку. Я буквально мог видеть, как он оценивает риски, которые понесет за собой раскрытие правды.

Все остальные молча ждали его решения, и тогда я понял, что они безоговорочно, действительно безоговорочно доверяют ему. Удивительно, но даже во взгляде холодной Сиеры отразилась преданность по отношению к Алькастеру.

Они ценили друг друга. Как и мы с Ксивер и Рейвен.

– Хорошо. – Кай откинулся на спинку кресла и взмахом руки испепелил докуренную сигарету. Он прошелся ленивым взглядом по каждому в комнате. – Мы расскажем, что вы хотите знать. Но учтите, – его глаза впились в Ксивер, – нам доступна не вся информация, и большая ее часть – мировая тайна. Я делаю это не ради вас, а ради безопасности тех, кого вы можете погубить своим… любопытством.

Я сглотнул скопившуюся слюну. Что-то мне подсказывало, что иногда лучше не знать правды.

Кай достал из кожаной сумки ноутбук и, открыв его, начал что-то быстро печатать. Вопросительно подняв брови, я посмотрел на Кси.

– Наследники, – вырвалось из нее фырканье.

Алькастер поднялся из-за стола и обошел его. Джулиан приподнялся в ногах Рейвен, а Астрид и Зейден подтянулись ближе к краю кровати. Всеми фибрами души я чувствовал, как Роксания сверлит мой затылок своими карими глазами.

– Центр Эволюционного Совершенствования, – начал Кай. – Кратко – ЦЭС.

Привалившись к столу, он скрестил лодыжки и развернул к нам экран. Нажав на пару кнопок, спроецировал голограмму, которая транслировала изображение посреди комнаты.

– Это организация, которая на самом деле правит миром.

Мы втроем перестали дышать. Я даже не смог выдавить вопрос, потому что в следующее мгновение голограмма приняла форму пяти букв.

E.V.L.T.N.

– Их главный лозунг: «Эволюция в наших руках». Миром правит не Альтинг. Он – лишь первая ступень в цепочке тех, кто управляет нашими жизнями. ЦЭС был основан в 2025 году как ответ на умирающее во всех смыслах общество. Так нам говорят, но правда ли это – никто не знает.

Голограмма снова вспыхнула, и я увидел, как из последней буквы появляется змея. Она проползла от начала до самого конца, после чего закрутилась вокруг надписи и, укусив себя за хвост, неподвижно застыла.

– Уроборос, – выдохнула Рейвен, приложив ладонь ко рту. – В большинстве трактовок он означает цикличность жизни и бесконечность. Это их знак?

– Да.

Облизнув вмиг пересохшие губы, я спросил:

– Организацией управляет Джонатан?

Кай усмехнулся. Меня пробрала мелкая дрожь.

– Нет.

– Тогда кто? – прошептала Рейвен.

– Мы не знаем. – По тону его голоса даже Ксивер поняла, что он не лжет. – Этот вопрос относится к тем, на которые ни я, ни Роксания, ни Сиера не сможем ответить. Если посмотреть на общество со стороны, – голограмма сменилась, показав нам карту мира, – то вы на самом деле думали, что им правит пятьдесят пять человек, по каждому с кластера? Альтинг – это правительство, которое видит народ. А правительство, которое правит правительством?

Кай выдержал короткую паузу и медленно заглянул каждому в глаза.

– Его никто не видит.

Меня словно оглушили. Выходит, есть кто-то могущественнее, чем сам Альтинг? И в их число входили наши родители?

– Получается, ЦЭС не прекратил работу после катастрофы, как было сказано на аванпосте?

– Нет, – покачала головой Астрид, не отводя взгляда от карты. – Мы предполагаем, что как раз ЦЭС и устроил Падение. Что-то пошло не так во время их экспериментов, поэтому они выставили виновниками Карателей, а сами продолжили править из тени.

– Они сделали виновниками своих же? – переспросила Ксивер.

– По всей видимости.

Я озадаченно посмотрел на Цирендор.

– Тогда почему вы так ненавидели нас, если знали, что и Джонатан работает на ЦЭС?

– Потому что они бы заподозрили, что мы что-то знаем, – ответил мне Зейден, перекатившись на другой бок и подперев голову рукой. – Просто представь: весь мир считает, что вы – дети тех, кто устроил катастрофу. И мы должны были бегать с вами за ручки? Играть вместе в снежки? Мы ведь тоже хотим сохранить свои жизни, Крэй-Крэй.

Весомо, даже не поспоришь.

И какого черта он так меня называет?

– Мы не знаем, чем они занимались и занимаются сейчас, – продолжил Кай, сложив руки на груди. – Мы также до сегодняшнего дня не знали, что ваши родители состояли в организации. Зато мы нашли кое-что другое.

Кай снова вернул голограмму, где светились уроборос и надпись. Только теперь перед пятью буквами появилась шестая – кроваво-красная. Сердце пропустило удар, когда за надписью вспыхнула механическая птица с расправленными крыльями.

R.E.V.L.T.N.

Кай тихо произнес:

– Есть те, кто выступают против них.

Я кожей ощутил, как в комнате стало на несколько градусов холоднее. Ксивер смотрела на надпись стеклянными глазами, а Рейвен – прижав ладонь ко рту.

– Это Каратели? – решился я задать вопрос.

– Опять же – мы можем только предполагать. Это никак не доказано. В первые годы после Падения существовал подземный город, где предположительно скрывались революционеры, – мы с Кси и Рейв мысленно переглянулись, – но его взорвали, когда вы были… когда вас не было здесь.

Когда мы были в Круачейне.

– По данным Альтинга, Карателей расстреляли после смены власти, – дополнила Роксания, двинувшись ко столу. Запрыгнув на него, она пояснила: – Их родственников отправили в Литла-Храун, но в прошлом году подвергли смертной казни.

Или же просто сделали вид.

– Ван Дер Берг состояла в этом движении, – подала голос Сиера. – И она специально подстроила всё так, чтобы вы узнали о связи своих родителей и Джонатана. Чтобы вы узнали о ЦЭСе. Поэтому перенесла вас в Гриндавик, а не в Хваннейри.

– Это же не их база? Тогда почему там были те фотографии? – спросил я.

Кай снова нажал на пару кнопок. Голограмма показала тот самый аванпост, где мы сегодня чуть не протянули ноги.

Астрид погладила спящего добермана и объяснила:

– В базе отца было упомянуто, что до Падения там находился Департамент специальных проектов. Нигде не говорится, что за организация за ним закреплялась, но не нужно быть гением, чтобы догадаться.

– Когда ты успела это узнать? – удивилась Рейв. Ее нога всё еще покоилась на плече Джулиана, который игрался со шнурками на ее ботинке.

– Кай взломал базу данных моего отца пару часов назад, – с легкостью ответила Астрид.

Неплохо. Он действительно был не таким, каким я его себе представлял.

– Получается, раньше в Гриндавике располагался один из департаментов, но после Падения они объединили их и обосновали где-то общий штаб? – догадался я.

– Верно, – ответила Сиера.

– И где же он?

Повернув ко мне голову, она надменно вскинула бровь.

– Спроси что полегче. Ты действительно думаешь, что правящая мировая организация обоснует штаб там, где его смогут найти? Мне казалось, ты умнее.

– Попридержи язык, Сиера.

Я сжал челюсти, услышав голос Роксании. Кортлэнд тут же бросила на нее извиняющийся взгляд и вновь отвернулась к окну. Видимо, они и вправду были очень близки.

– Благодарю, профессор Нуар, но я сам могу разобраться с вашей подругой.

Над спальней повисло потрескивающее напряжение.

– Так, – вмешалась Ксивер, хлопнув ладонью по бедру. – Получается, если тот зал оставили неизменным, нынешнее руководство академий и аванпостов… в курсе происходящего? Они в курсе, что Альтинг лжет всему миру?

– Да, – подтвердил Зейден, и я изумленно покачал головой. – Ван Дер Берг подгадала время и перенесла нас в час налета, потому что знала, что руководство будет ослаблено и вы сможете отыскать нужную информацию.

Я пораженно прошептал:

– Она всё спланировала. Уму непостижимо.

– Еще и немка, – пробормотал Джулиан, посмотрев на Рейвен. – Люблю немок. Они такие… сексуальные.

– Hör auf, verdammt nochmal!⁴ – прорычала Рейвен, заливаясь краской.

Он насупился.

– И грубые.

– Что касательно нашей силы? – спросил я у Кая. – Вы же знаете, почему именно на нас нацелилось правление.

– Знаем. Но этот вопрос относится к разряду «узнаете-когда-придет-время».

– Не переживай, Крэй, я вытрахаю из него все ответы, – едва слышно прошептала Кси, но глаза Кая сузились и стали темнее ночи. Конечно, он услышал.

Иногда моя сестра ходила по лезвию ножа. Я ее за это не осуждал.

Полученной информации было так много, и вся она рушила привычный облик мира. Мою грудь сдавило от страха – страха перед неизвестностью. Столько лет мы жили под куполом, который воздвиг лживый Альтинг. Как оказалось, мир за стенами намного страшнее, чем внутри них.

– Триада послушалась его. Там, в Гриндавике.

Мой взгляд метнулся к Астрид, задумчиво осматривающей меня золотистыми глазами. Услышав сказанное, Роксания замерла и перестала покачивать ногами.

– Как это произошло?

Я нервно провел ладонью по волосам.

– Не знаю. Просто… я сказал, чтобы она отпустила Рейвен.

– И на День льда и огня триады напали именно на тебя, – многозначительно протянул Джулиан, пихнув мою ногу локтем. – Вы не хотите нам что-нибудь рассказать? Думаю, мы тоже заслужили знать правду.

Мы с Ксивер и Рейвен переглянулись. Рассказать им о произошедшем значит подвергнуть себя риску. Они запросто могли солгать о ЦЭСе, чтобы заручиться доверием и вытянуть наши тайны.

Но с другой стороны, какие у нас остаются варианты? Никто, кроме них, не сможет дать нам ответы и помочь разобраться в истории Падения.

– Хорошо.

И мы рассказали.

О том, как кто-то подослал триад и выдал себя за Ксивер, чтобы затащить меня на плато. О том, как кто-то остановил время. Мы объяснили, что посланник сделал это ради того, чтобы пробудить силу Ксивер, и умолчали об азбуке Морзе. Мы также не рассказали, что моя сестра видела этот момент во снах.

Они тоже что-то скрывали – так зачем нам выдавать себя?

Эта информация стоила нам жизней.

Все в комнате молчали и когда слушали нас, и еще спустя пару минут после этого. Да, поверить в такое было сложно. Из Астрид вырвался прерывистый вздох, а Джулиан сильнее сжал здоровую ногу Рейвен.

– Я впервые слышу что-то подобное. – Зейден свел брови к переносице. Один из доберманов настороженно приподнял голову, и Блэквуд успокаивающе почесал его за ухом. – А про то, что Крэйтон сделал во время испытания… Триады никогда не слушаются. То есть вообще никогда. У них нет разума: только инстинкты.

– Но я видела это своими глазами, – с запалом ответила Астрид, повернувшись к нему. – Чтоб вы понимали, это было действительно жутко.

Знали бы они, как мне было жутко.

– Всё меняется. – Кай захлопнул ноутбук, и голограмма погасла. – Если хотите сохранить свои жизни, отложите в голове полученную информацию и молчите о Дне льда и огня. Хотя я знаю, что вы сделаете ровно наоборот. Ваше право.

– Наше право, – твердо произнесла Роксания. – Уже наше общее. Крэйтон правильно сказал: мы все под прицелом. Правление скрывает правду от каждого из нас, поэтому нужно что-то делать. Люди гибнут на границе непонятно за что. Люди гибнут в трущобах тоже непонятно за что.

– Ты предлагаешь нам объединиться? – скептично спросила Астрид.

– Я предлагаю действовать сообща. Мы не команда и никогда ей не станем. Но сейчас мы все в одной лодке. – Она слегка поморщилась. – Очень хлипкой лодке.

Мы вдевятером переглянулись.

– К такому жизнь меня не готовила, – сокрушенно выдохнула Астрид и бросила презрительный взгляд на Ксивер. – Работать сообща с предателями. Боже, если отец узнает, меня вздернут на виселице.

– Жаль, тебя не сожрала триада, – хмыкнула Кси.

– Да пошла ты!

Моя сестра подняла средний палец.

По комнате прокатился общий вздох.

– Зато не соскучишься, – широко улыбнулся Джулиан.

Это точно.

***

Я долго не мог уснуть. Часы показывали три ночи, но я ворочался с боку на бок, понимая, что встану в отвратительном настроении и с синяками под глазами. Я собирался лечь спать как можно раньше: события в Гриндавике и разговор с наследниками вытянули из меня все силы.

Вопреки этому я гипнотизировал телефон, что лежал на другой стороне кровати. Руки так и тянулись к нему, желая написать или позвонить Роксании, но какой студент будет доставать своего профессора в три часа ночи?

Она подумает, что я сошел с ума.

Сжимая и разжимая кулаки, я насильно закрывал глаза и считал в уме. Но даже это, черт возьми, не помогало. Я весь вечер думал о том, что узнал о Роксании. И не узнал. Мне просто хотелось поговорить и спросить, что между нами происходит. Нельзя отрицать искрящееся вокруг нас напряжение и взгляды, которые мы тайно ловили друг на друге.

Сдавшись, я взял в руки телефон и открыл сообщения с Роксанией.

Я: Доброй ночи. Простите, что так поздно, но мне очень нужно узнать, когда у нас пройдет следующее занятие.

Я перечитал сообщение. Затем стер его.

Я: Здравствуйте, профессор. Вы не спите? Я не могу перестать думать о вас. Точнее о том, что между нами происх…

Мои щеки налились румянцем. Приложив ладонь ко лбу, я тихо зарычал. Какая девушка будет встречаться с парнем, краснеющим от каждого сообщения? Ксивер, например, нравились уверенные в себе мужчины, а не мальчишки с повышенным чувством неловкости. Думаю, Роксания тоже хотела бы иметь рядом такого человека.

Я ударил себя кулаком по лбу и застонал.

У-да-лить.

Я: Я хочу с вами поговорить.

– Я хочу с вами поговорить, – передразнил себя и сдержал порыв вышвырнуть телефон в окно.

Пролежав еще пять минут, я открыл диалог с Джаксом.

Я: Ты тут?

Джакс: Господин, вы чего не спите? Что-то случилось?

Я: Ты знаешь, где живет профессор Нуар? Никаких вопросов.

Я гипнотизировал слово «Печатает» пять минут.

Джакс: О. МОЙ. БОГ. ТЫ И РОКСАНИЯ?

Я: …

Джакс: Я понял. Профессор живет в административном корпусе на последнем этаже. С лестницы налево и до конца. У них там целые апартаменты. Эх, везет им… А можно с вами?

Я быстро надел потертые джинсы с толстовкой графитового цвета и, оглядываясь по сторонам, покинул Дом Созидания. Обычно тех, кто нарушал комендантский час, вылавливали до двенадцати. В три часа ночи трудность представляли миротворцы, рассредоточенные по периметру территории, но я знал их расписание: сейчас они проводили обход.

Это мы тоже выяснили, когда начали сбегать на плато, чтобы отточить навыки стрельбы.

Я проник в административный корпус, молясь всем, кому только можно, чтобы не встретить Каллисто или Торренса. Мой шаг был совершенно необдуманным и отчаянным, а от одной мысли о встрече с Роксанией сердце колотилось так, будто его заживо вырывали из груди. Никогда бы не подумал, что буду нарушать правила из-за желания выяснить отношения с девушкой, которая по совместительству является моим профессором.

Следуя указаниям Джакса, я добрался до крайней двери в профессорском коридоре. Ладони вспотели от волнения, поэтому пришлось пару раз провести ими по ткани джинсов. Если постучу, будет слишком громко? А вдруг кто-то услышит? Или, может, Роксания спит?

Да, идиот, в три часа ночи она точно спит.

Когда я уже начал разворачиваться обратно, в груди зашевелилась тревога. И что-то еще, заставляющее меня испытывать… тоску. Я скучал по ней. И хотел понять, стоит ли мне заглушить это чувство, если нашим путям суждено разойтись.

Не раздумывая, я тихо постучал в дверь три раза.

Долгую минуту в коридоре стояла тишина – слышалось лишь учащенное биение моего сердца. Я поднял руку, чтобы постучать во второй раз, как вдруг с той стороны донеслись легкие шаги.

– И какого идиота принесло ко мне в такое время…

На лице появилась улыбка, когда я услышал ее ворчание.

Дверь неспешно, словно в замедленной съемке, приоткрылась, и передо мной появилась сонная Роксания. Я мысленно выругался и тяжело сглотнул. Она стояла в шелковом халате с распущенными волосами, поправляя очки. Пришлось призвать весь самоконтроль, чтобы не опустить взгляд на едва прикрытые бедра.

– Доброй ночи, – выпалил я на одном дыхании.

Сначала кофейные глаза неспешно прошлись по мне с ног до головы.

Затем в ужасе округлились.

– О, черт возьми…

Ничего больше не сказав, она резко схватила меня за толстовку и втащила в комнату. Я даже не успел отреагировать, как уже стоял посреди ее апартаментов, недоуменно вскинув брови. Высунувшись в коридор, Роксания покрутила головой и быстро захлопнула дверь.

– Ты с ума сошел? – развернувшись, прокричала она шепотом. Я моргнул от ее расстроенного голоса. – Галинор живет в другом конце коридора. Если она увидит тебя, поедешь на рудники добывать кристаллы!

– Но ведь не увидела.

– И как ты собираешься возвращаться обратно?

Я посмотрел на нее, сжав губы в плотную линию.

– Через окно.

Какого черта она на меня нападает?

– Миротворцы могут проводить обход! И ты… ты сегодня почти…

Роксания сжала кулаки и опустила голову, так и не договорив. Скрипнув от разочарования зубами, я отвел взгляд. Отлично. Я уже сто раз пожалел, что пришел сюда. Роксания точно не будет со мной разговаривать – скорее вышвырнет из комнаты и скажет, что я поступил глупо.

Снова.

Но следующая секунда потрясла меня так, что я перестал дышать.

Роксания сорвалась с места и заключила меня в объятия. Ее тепло окутало меня, как свет пропавшего солнца. Она обхватила руками мою талию и обняла так крепко, что у меня сдавило ребра – или это произошло из-за того, как сердце начало рваться к ее рукам.

Я стоял с поднятыми ладонями, смотря на ее макушку округлившимися от изумления глазами.

Почему… Почему она меня…

– Господи, Крэйтон, я так за тебя переживала. Когда вы исчезли и мы не увидели вас в Хваннейри, я сразу же всё поняла, а потом… Мне казалось, я просто погибну, если ты не выберешься оттуда.

– Вы… переживали за меня?

Она подняла взгляд, не размыкая объятий. Ее брови нахмурились, а глаза наполнились беспокойством.

– Я делаю это последние четыре месяца.

Ее слова затронули в глубине моей души что-то сломанное и неисправное. За меня никто никогда не переживал, кроме Ксивер и Рейвен. Это я за всех переживал.

– Больше не пугай меня так, – выдохнула Роксания.

Опустив ладони вдоль тела, я прикусил губу, чтобы подавить улыбку.

– Чаще всего это зависит не от меня.

Мы стояли так близко, что я чувствовал сквозь одежду изгибы ее тела. Видимо, и Роксания это поняла, потому что в следующую секунду она отстранилась и неловко прокашлялась.

– Не стой на пороге. Проходи.

Я слегка замялся.

– Думаю, мне лучше уйти. Я просто хотел узнать, всё ли с вами в порядке.

Так или иначе, я не мог врываться в комнату своего профессора посреди ночи. Мы оба могли от этого пострадать. От ее вида внутри меня поднялась волна возбуждения, поэтому мне точно стоило свалить отсюда как можно скорее и принять холодный душ, чтобы выгнать из головы картину, как я укладываю ее на этот пушистый ковер и выбиваю из этого рта хриплые стоны.

Так, стоп. Мы собирались уходить.

Как только я начал разворачиваться, Роксания перехватила меня за руку.

Я задержал дыхание и опустил взгляд: ее тонкие пальцы едва могли обхватить мое запястье, и это выглядело так чертовски мило, что в моей груди что-то болезненно заныло.

– Пожалуйста, Крэйтон. Останься. – Ее голос был как всегда тверд, но в нем проскользнуло едва заметное дрожание, словно она сама не ожидала, что скажет это. Однако ее губы быстро изогнулись в улыбке. – Ты принес тетрадь, чтобы проверить домашнюю работу?

Не сдержавшись, я тихо засмеялся.

– Ничего не принес.

– Думаю, это не проблема. – Роксания отпустила мою руку, но перед этим слегла провела большим пальцем по запястью. Или мне показалось. – Не стой на пороге. В этом доме три террариума, так что не кричи, иначе разбудишь Каллисто.

Я должен был уйти, но смог лишь ответить:

– Принято к сведению.

Я вошел внутрь и осмотрелся. Как и говорил Джакс, профессора жили в гребаных апартаментах размером с три наши старые квартиры в Рейкьявике.

Стильно обставленная гостиная с кожаным диваном и металлическими сетками на стенах, к которым крепилось оружие, напоминали ее кабинет. На столике были разбросаны журналы и учебники, рядом стояла пепельница, но я ни разу не видел, чтобы Роксания курила.

Скрывшись в кухне, она вернулась спустя пару минут с двумя кружками дымящегося кофе. Я засмотрелся на ее фигуру, прикрытую одним-единственным бордовым клочком, едва прячущим ягодицы. Роксания всё еще сонно хлопала ресницами, будто долго не могла проснуться.

– Я ненавижу чай, поэтому сделала кофе. Надеюсь, ты не против.

– Ненавижу чай.

Роксания освободила кусочек стола и поставила кружки. Выпрямившись, она попала под лунный свет – и я застыл, словно каменное изваяние.

– Что это?

Мой голос напоминал скрип наждачной бумаги. Посмотрев мне в глаза, Роксания недоуменно подняла над оправой очков брови.

– О чем ты?

Я придвинулся ближе и коснулся кончиками пальцев ее шеи.

– Это.

На светлой коже проступил синяк. Кровь в венах превратилась в жидкий огонь, и я впервые почувствовал такую неистовую, черт возьми, злость. Мне захотелось найти того, кто сделал с ней это, и заставить его заплатить всеми известными мне способами. Мучительными. Беспощадными.

«И лучше никому не знать, Рокс, что мистер Алькастер делает с тобой».

Неужели об этом говорил Джулиан?

– Что это? – тверже повторил я.

В карих глазах с золотыми крапинками отразилось недоумение, а затем… страх. На короткую секунду я заметил, как она понимает и осознает свою ошибку. Вероятно, Роксания настолько не ожидала меня здесь увидеть, что просто забыла скрыть побои.

– Упала во время тренировки, – быстро нашлась она, но глаза забегали по комнате. – Раз в пару дней я езжу в Рейкьявик, чтобы позаниматься. Немного промахнулась и ударилась об…

– Не лги мне, – прошептал я на несколько тонов ниже.

Я сам не заметил, как перешел на «ты», но сейчас мне было плевать. Один взгляд на ее лиловую кожу выбил из меня весь воздух. Видя Ксивер или Рейвен ранеными, я хотел рвать и метать, но сейчас…

Сейчас я был готов разрушить весь чертов мир.

Я осторожно погладил шею Роксании и попросил чуть мягче:

– Скажи мне.

Она хотела отодвинуться, но я переместил ладонь на заднюю сторону ее шеи и не дал сделать этого. Усмехнувшись, Роксания закатила глаза, но я видел, что это – защитная реакция.

– Просто последствия тренировки, Крэйтон. Ничего более.

Я положил вторую руку на ее щеку и заставил посмотреть мне в глаза.

– Это он?

Ответа не последовало. Губы Роксании едва заметно задрожали, словно она… сдерживала слезы. Черт возьми! Я не мог смотреть, как она страдает. Не мог смотреть, как она разбивается в моих руках осколок за осколком.

– Я могу помочь. Пожалуйста, ответь мне…

А затем она сделала то, о чем я мечтал последние месяцы.

Поцеловала меня.

Врезавшись в мое тело, Роксания накрыла мои губы своими. Весь мир сошелся на этом мгновении, о котором я грезил даже во снах, но сейчас, когда оно стало реальностью, я лишь задрожал и издал мучительный стон. Ее язык скользнул по моей нижней губе, а внутри меня поднялась такая горячая волна голода, возбуждения и нежности, какой я не испытывал никогда в жизни.

Я всё еще удерживал ее за шею, поэтому чувствовал точку пульса. Сердце Роксании бешено колотилось. А мое, как только она лизнула мою верхнюю губу, просто остановилось.

Она отстранилась слишком быстро, не дав мне насладиться ее вкусом. Распахнутые глаза заглянули в мои, губы порозовели, а грудь поднималась и опадала от частого дыхания.

– Я… Прости… Не знаю, что на меня нашло, просто ты…

Я притянул Роксанию за талию и впился в ее губы жадным поцелуем.

Даже во снах я и представить не мог, что она окажется настолько вкусной, настолько горячей, настолько, черт возьми, идеальной. Мои губы лихорадочно прихватывали ее губы, пока Роксания стонала в мой рот, заставляя меня твердеть от жажды поглотить ее. Мне было мало. Всегда мало. Ее взглядов, ее голоса, ее мимолетных прикосновений. Никогда за двадцать лет я не хотел обладать женщиной так, как в это мгновение.

Наши языки впервые соприкоснулись, вырвав из обоих нуждающийся стон. Я не успевал дышать, потому что боялся упустить мгновение. Она могла оттолкнуть меня в любую секунду, а мне нужно было запомнить, как она ощущается в моих руках.

Правильно.

До ужаса прекрасно.

Роксания запустила пальцы в мои волосы, заставив меня задрожать.

– Всегда мечтала сделать это, – прошептала она со сбившимся дыханием и посмотрела на меня помутневшими глазами. – Кудрявые парни – моя погибель.

Я провел языком по губе, и Роксания опустила на нее взгляд.

– Много кудрявых парней встречала?

– Одного.

И она снова притянула меня к себе. Не переставая зацеловывать ее губы, я улыбнулся и почувствовал ответную улыбку. Ничто, даже очередная катастрофа, не смогли бы остановить меня.

– Не думай, что ты просто так отвертишься от разговора, профессор Нуар, – прошептал я, спускаясь поцелуями по ее шее. От запаха роз закружилась голова. – Ты только отсрочишь его.

– Сейчас я хочу, чтобы ты целовал меня, а не разговаривал, – запыхавшись, пробормотала Роксания.

И я сорвался. Мои губы терзали ее, словно я был изголодавшимся животным, руки блуждали по телу, желая запомнить каждый крошечный дюйм. Одна ладонь опустилась и сжала упругую ягодицу сквозь тонкую ткань халата, а вторая откинула голову за струящиеся волосы. Роксания довольно улыбнулась, словно кошка. Внутри, где-то под ребрами, разгоралось жаркое пламя, которое вспыхивало каждый раз, когда я находился радом с ней.

Это слишком хорошо.

Но слишком хорошо стало в тот момент, когда она провела по моему затылку ногтями и сильно прикусила нижнюю губу. По телу пробежала горячая дрожь наслаждения, и у меня не вышло подавить стон.

Я переместил вторую ладонь на округлые бедра и с легкостью поднял ее на руки. Стройные ноги обвились вокруг моей талии, а со сладких губ слетел вздох, когда я прижался к ней возбужденным членом.

– Я… этого… не ожидала… – шептала она между поцелуями.

Я тоже этого не ожидал. Но она словно была катализатором моего безумия. Мне хотелось придушить ее, оставить на коже следы, зацеловать до боли в губах. Я не думал, что происходящее могло принести нам проблемы. Не думал, что она – мой профессор, а я – ее ученик.

Я вообще не думал.

Не прерывая поцелуй, что теперь буду вспоминать каждую ночь, я двинулся в сторону кожаного дивана. Роксания чувственно пососала мою нижнюю губу, затем скользнула по ней языком, заставив меня задрожать, как чертового мальчишку. Каждое ее движение было до безумия сексуальным и изящным. Мне не хотелось думать, сколько у нее было мужчин, когда я целовался всего единожды.

Когда я опустился на диван, Роксания отстранилась от меня и сняла очки. Ее волосы шторкой закрыли нас от остального мира. Она положила ладони на спинку по обе стороны от моей головы и прошептала мне в губы:

– Никто не должен знать о том, что происходит сейчас в этой спальне, Крэйтон. Никто. Даже твоя сестра.

– Я понимаю.

Ее губы растянулись в дьявольской улыбке.

– И как давно ты хотел поцеловать меня?

Мои ладони пробрались под халат и сильно сжали ее ягодицы. Роксания ахнула, придвинувшись ближе, ее клитор скользнул по мне сквозь ткань нижнего белья. Она выгнула спину, давая возможность провести носом по ее шее и вдохнуть сладкий аромат.

– Как только увидел тебя, Рокси.

– Как ты меня назвал?

Я замер и распахнул глаза.

– Прости, я не должен был…

Она заткнула меня грубым, восхитительным поцелуем, от которого закружилась голова. Сознание затуманилось: осталась только она, ее голос и руки, путешествующие по моему телу. Из меня вырвался очередной стон, когда Роксания погладила мой член сквозь ткань штанов и крепко сжала его.

– Ты сможешь быть тихим, мой хороший?

Блядь.

Я не ответил. Только кивнул.

Когда Роксания опустилась передо мной на колени, я остановил ее, перехватив за руку.

– Что… что ты делаешь?

– Хочу отсосать тебе, – промурлыкала она, игриво скрестив лодыжки. Да ну нахрен. – А что, ты против?

– Ты не обязана. И… – Я почувствовал стеснение. – Мне никогда…

Вот черт. Как сказать о том, что я был неопытным двадцатиоднолетним парнем, который никогда не занимался оральным сексом?

– Тебе никогда не делали минет?

Мои скулы сразу же вспыхнули огнем. Ладно, одно и то же. Я прикусил внутреннюю сторону щеки и медленно кивнул. Почему говорить об этом было так стыдно?

Роксания провела ладонями от моих колен к кромке джинсов, не отводя от меня наполненных похотью глаз, и попросила:

– Просто будь тише. Я знаю, каким тебя видят остальные, но я так же знаю, как сильно ты хочешь кончить, – она поцеловала внутреннюю сторону моего бедра, – мне на лицо.

Твою мать.

Она стянула джинсы до щиколоток, освободив налитый кровью член. Я с замиранием сердца наблюдал за тем, как Роксания облизывает губы, будто предвкушает, как он окажется у нее во рту.

– Не уверена, что смогу взять его полностью, но мы над этим поработаем.

Она умела поднимать самооцен…

Я выпустил протяжный стон. В следующую секунду Роксания обхватила член одной рукой и лизнула его от основания до самой головки.

Пришлось закусить губу, чтобы не застонать на всю академию. Ощущение было таким поглощающим, что мне отчаянно захотелось продлить его на всю ночь. Я бы мог всю жизнь наблюдать, как Роксания опускает на меня свой горячий рот и посасывает головку, обводя ее влажным языком.

Как я раньше жил без этого? Почему я отказывал себе в удовольствии столькие годы? Но я не мог представить, чтобы на месте Роксании был кто-то другой. Только она, только ее руки и только ее губы.

Когда она поменяла угол, отчего член уперся во внутреннюю сторону ее щеки, я тихо зарычал и сжал кулаки. Но Роксания подняла свою руку и, обхватив ей мою, положила ее к себе на голову.

Словно показывая, как правильно.

Я запустил пальцы в ее шелковистые волосы и притянул ближе. Тогда она взяла меня полностью, удерживая зрительный контакт. Мои глаза закатились к затылку, и каждая унция стеснения выпорхнула в окно.

– Черт, – вырвался из меня низкий стон. – Черт, черт, черт…

Роксания тихо мурлыкала, прикрывая глаза, словно сама получала от этого удовольствие. Ее руки крепко удерживали меня за бедра, пока она втягивала щеки и скользила ртом вверх-вниз, а я застеленными пеленой глазами смотрел на ее припухшие губы.

Вверх. Вниз.

Вверх. Вниз.

– Ты такой вкусный… Такой хороший мальчик…

Во мне будто что-то взорвалось. Сотни чувств и эмоций разрывали грудь, наслаждение, словно молния, пронзило позвоночник, заставляя меня шумно дышать через рот.

Намотав ее волосы на руку, я совершил толчок. Толчок, толчок, толчок – снова и снова. Я зажмурился, когда Роксания закрутила языком, добавляя восхитительное трение. Ее ладони поднялись выше и заскользили по моему торсу.

Только бы это не заканчивалось.

Только бы это, блядь, не заканчивалось.

Вдруг Роксания с хлопком отстранилась, и мне захотелось зарычать от нехватки ее прикосновений.

– Не сдерживайся. Трахни меня в рот, Крэйтон.

Эта женщина могла погубить меня.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не кончить в первые минуты. Когда Роксания удержалась на пару секунд, заглотнув меня на всю длину, я отбросил все приличия.

Мои пальцы сжали ее волосы в кулаки и стали быстрее насаживать на себя, проникая до задней стенки горла. Она начала давиться моим членом, с губ по подбородку потекла слюна, но карие глаза яростно полыхали удовольствием.

Этот вид навсегда останется в моей памяти. Ее слезящиеся глаза, пухлые губы и приподнятая задница, покачивающаяся от моих толчков. Я никогда не видел ничего красивее.

– Я сейчас кончу, – выдавил я предупреждение.

Но Роксания не отстранилась. Она взяла меня еще глубже, вновь провела ладонью по основанию и посмотрела в мои глаза сквозь опущенные ресницы.

Перед глазами вспыхнули звезды, а волна экстаза прокатилась от кончиков пальцев по всему тему. Я излился ей в горло и не смог заглушить протяжный стон. Проглотив мое освобождение, Роксания отстранилась и медленно слизала капли со своих пальцев.

Ее покрасневшие губы изогнулись в ухмылке.

– Прекрасно.

Пока я пытался прийти в себя, она натянула на меня джинсы и снова забралась ко мне на колени.

– Что думаешь? – промурлыкала она, целуя меня в челюсть.

– Я… Это было… невероятно.

С ее губ слетел смешок. Я захватил их в новом поцелуе и почувствовал свой вкус. Раньше мне бы показалось это странным, но с Роксанией любое действие было чувственным и до дрожи возбуждающим.

Опустив руки на ее бедра, я поднял Роксанию и уложил под себя на диван. От неожиданности она вскрикнула, но ее глаза сразу же загорелись предвкушением.

– Скажи, что тебе нравится, Рокси, – прошептал я, поцеловав местечко за ее ухом.

Она задрожала.

– Всё, что ты делаешь.

Приподнявшись, я стянул с себя толстовку и остался в одной футболке. Затем снова навис над ней, оглядывая идеальные изгибы. Роксания смотрела на меня нуждающимся взглядом – и кто я такой, чтобы отказывать ей?

Я медленно стянул с ее плеча шелковую ткань и припал к коже влажным поцелуем. Ее дыхание участилось. Опустив вторую ладонь к мягким бедрам, я скользнул к кружевной ткани и почувствовал, насколько она мокрая.

– Знал бы ты, сколько раз я представляла твои пальцы внутри себя…

Я улыбнулся и опустил губы на ее полную грудь. Роксания вцепилась мне в волосы, выгнув спину дугой, когда мой язык закружил вокруг ее соска. Я помог ей стянуть халат и, отстранившись, был готов кончить во второй раз от открывшегося вида.

Господи, она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Ее грудь, ее узкая талия, ее длинные каштановые волосы и округлые бедра. Роксания тяжело дышала, облизывая губы и смотря на меня умоляющим взглядом.

Она лежала на своем диване с разведенными ногами. Для меня.

– Такая красивая…

Я наклонился и сжал зубами ее сосок. Роксания вскрикнула и дернулась, но притянула меня ближе. Мои губы пососали ее грудь, затем переместились к другой и проделали то же самое.

– Крэйтон, – простонала она, закатив глаза. – Не заставляй меня умолять, черт возьми!

Я внутренне возликовал. Она хотела меня так же, как и я ее.

Опустив руку, я провел большим пальцем по кромке трусиков. Затем нежно надавил на клитор. Роксания закусила губу, тихо всхлипнув. Она была такой отзывчивой. Каждое мое прикосновение встречала стоном или движением бедер. Сейчас ничего не напоминало в ней того профессора, которая бросалась насмешками и вела себя, как настоящая сучка.

Я проследил за тем, как пальцы захватили кружевную ткань нижнего белья. За тем, как они проникли внутрь. Она была настолько мокрой, что пальцы с легкостью вошли и вышли обратно с влажным звуком.

Роксания ахнула и прогнулась в спине.

– М-м, ну давай. – Она посмотрела на меня из-под опущенных ресниц. Этот взгляд сразу стал моим любимым. – Покажи, так ли ты хорош на самом деле.

– Не сомневайтесь, профессор.

Сжав ее бедро, я отвел его шире и толкнулся в нее пальцами.

– Блядь!

Роксания вскрикнула, и мне пришлось закрыть ее рот рукой. Она сжала свою грудь, насаживаясь на мои пальцы, утопающие во влажном тепле. Я не мог отвести от нее взгляда. Не мог не целовать ее больше пары секунд, поэтому снова прильнул к губам, рвано хватающим воздух.

– Сильнее… Боже, сильнее…

Я послушно ожесточил толчки, но не доводил ее до пика наслаждения. Роксания вздрагивала, хныкала в мой рот, и мне было так приятно осознавать, что именно я подарил ей это чувство. Что именно я освободил ее.

Я никогда не считал себя тем, кто доводил девушек до оргазма за считаные секунды, но Роксания заставила меня задуматься над этим. Она извивалась под моим телом, и только тогда я понял, насколько хрупкой она была в моих руках, несмотря на высокий рост.

Мои поцелуи сместились на ее шею. Я прошелся языком по нежной коже, затем втянул ее в рот и больно укусил. В голове сразу же промелькнула одна из сцен в ее кабинете.

– Ты такая умница, Рокси. Так хорошо принимаешь меня, – прошептал я ей на ухо. Впервые я говорил девушке подобные слова, но они так легко вырвались из меня, будто всегда находились где-то внутри.

Ее кожа покрылась мурашками. Я почувствовал, как еще больше влаги скользнуло по моим пальцам.

– Всегда язвительная и высокомерная, а сейчас такая податливая и готовая для меня. – Я провел носом по ее челюсти. – Моя хорошая…

Роксания сжалась вокруг меня и прохрипела:

– Господи, твой рот…

Это было всё, в чем она нуждалась. Спустя пару мгновений ее дыхание стало учащаться. Согнув внутри два пальца и надавив на клитор, я прикусил ее шею.

Она была так прекрасна. Брови нахмурились, спина выгнулась, а зубы впились в припухшую губу. Она кончала на мои пальцы, как настоящая королева. Я был готов умереть только ради того, чтобы еще хоть один раз увидеть ее такой.

Через пару мгновений тело Роксании расслабилось. Я вынул из нее пальцы, заслужив еще один протяжный стон. Она удивленно приоткрыла губы, когда я поднес их ко рту и слизал ее возбуждение, почувствовав сладкий вкус.

– О, нет. Теперь я хочу быть твоими пальцами, – жалобно протянула она.

Не сдержав нахальной улыбки, я спросил:

– Ваш вердикт?

– Думаю, мне потребуется повторение этой ночи, чтобы поставить точную оценку.

Шумно выдохнув, она притянула меня к себе. Я лег рядом и неловко положил руку на ее обнаженную талию. Ладно, она только что отсосала мне, а я пальцами довел ее до оргазма – уже нечего стесняться.

Роксания тут же приподнялась чуть выше и, обняв меня, прижала так, что мой нос уткнулся ей в шею. Я положил руку на мягкую задницу и принялся ласково поглаживать ее. Не мог перестать касаться ее.

– Посмотри, что ты сделал.

Я недоуменно нахмурился, но затем проследил за ее взглядом.

– Ой.

Мои глаза распахнулись от удивления. Весь пол был усыпан красными лепестками роз.

– Это то, о чем ты говорила на первом занятии? – хмыкнул я, прикрыв глаза, когда она начала перебирать мои кудри.

– Именно, возбуждение равняется по силе страху и другим доминирующим эмоциям, – ответила Рокси профессорским тоном. – Если бы ты дал мне отсосать тебе раньше, давно бы раскрыли твою плеяду.

Я тихо засмеялся и приоткрыл глаза.

– Это странно.

– Ничего странного. Сыворотка напрямую работает с лимбической системой мозга, которая отвечает за эмоции, поведение, мотивацию человека… Эй, почему ты на меня так смотришь?

В лунном свете лицо Роксании казалось еще красивее: губы покраснели от поцелуев, маленькие морщинки, которые появлялись, когда она сосредоточенно вела занятия, исчезли. Сейчас она выглядела такой простой и домашней.

– Мне нравится.

Она захлопала ресницами.

– Что?

– Смотреть на тебя.

Роксания округлила губы, а я придвинулся ближе и потерся своим носом об ее нос.

– Кто сделал это? – прошептал я.

Она тут же напряглась, но я продолжил дарить ей мягкие прикосновения, чтобы успокоить ее. Моя ладонь невесомо прошлась по линии ее бедра, заставив Роксанию тяжело вздохнуть.

– Не пытайся забраться мне в душу, Крэйтон. Тебе там не место. – Ее слова больно ранили меня, но я с радостью проглотил их. – Если мы с тобой немного развлеклись, это не значит, что я начну отвечать на каждый твой вопрос. Ты не устанавливаешь правила. Запомни это.

Другой человек на моем месте ушел бы, но я приподнялся и посмотрел на Роксанию.

Она сразу же отвела взгляд. Я наклонился и вновь поцеловал ее – ласково и до безумия нежно. Едва захватил нижнюю губу и тут же отстранился.

– Я всё равно узнаю, Рокси. Не нужно так защищаться.

Затем снова наклонился и начал покрывать ее лицо маленькими поцелуями. Нос, щеки, лоб, небольшую родинку над губой. Мне хотелось всю жизнь дарить ей заботу, которой было переполнено мое сердце. И если сейчас я в силах делать это, никто меня не остановит.

Сначала мне показалось, что Роксания тихо хихикает.

Но, подняв взгляд, я увидел, что она плачет.

По ее красивому лицу впервые текли слезы, и мне стало так, блядь, больно, что я чуть не лишился сознания. Карие глаза покраснели. Она всхлипывала, утирая ладонями влажные дорожки, и смотрела куда угодно, только не на меня.

– Рокси, – прошептал я сломленным голосом. – Иди ко мне.

Я притянул ее к своей груди, и Роксания зарыдала еще сильнее. Она крепко обняла меня за талию и уткнулась носом в грудь, разнося по комнате тихие всхлипы.

Я мягко поглаживал ее по голове, умирая изнутри. Кто сделал ей больно? Почему она скрывает от меня свои истинные чувства?

– Я так устала, – всхлипнула она. Ее дрожащие руки вцепились в меня, словно я был ее спасательным кругом. – Крэйтон, я так устала. Прости, прости меня…

– Не извиняйся передо мной. Только не передо мной.

Я невесомо перебирал ее волосы, пока Роксания выплакивала всё то, что скопилось в ее сильном сердце. Даже за такое короткое, казалось бы, время, я понял, что она хранила внутри намного больше, чем показывала. Сталь в ее голосе, язвительные замечания, красный цвет – всё это казалось маской, за которой прятался мягкий, но травмированный человек.

Только чем травмированный?

Когда ее дыхание пришло в норму, Роксания прошептала:

– Утром я узнала, что маму забрали в центральную больницу. У нее повреждена большая часть головного мозга, из-за чего она мучается уже четвертый год. – Я прикрыл глаза, когда меня пронзил укол боли и сочувствия. Мне было известно, каково это: бояться за своих родителей. – Ретроградная амнезия, мигрени, болезнь Пика. Она часто не воспринимает меня как свою дочь, видит ложные воспоминания, забывает, кто я такая. А когда вспоминает, то… мечтает о моей смерти.

Я поцеловал ее волосы, желая оказать хоть какую-то поддержку. Слова в таких ситуациях были излишни.

– Она видит во мне умершего отца. И тоже за это ненавидит. Я работаю, каждый день работаю только для того, чтобы обеспечить ей лечение, а ей так… так плевать. – Роксания болезненно зажмурилась. – Иногда я думаю, почему меня не убили во время Падения? – Из нее вырвался печальный смешок. – Всем было бы легче.

Я застыл от ее слов, произнесенных с такой искренностью.

– Не всем.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

Приподнявшись, я заставил ее заглянуть мне в глаза.

– Знаю. Я знаю, что мне понравилось в тебе с первой встречи. Твое упорство. Твоя красота – как внешняя, так и внутренняя. Твоя сила, которая проявлялась не только в словах, но и в действиях. То, какая ты умная и начитанная. Как ты стараешься делать мир лучше, обучая таких придурков, как Ашер Магнуссон. – Я скривился, и на ее губах появилась маленькая улыбка. – Не будем о нем. Мир станет мрачнее, если лишится тебя, Рокси. И так думаю не только я.

Из нее вырвался медленный выдох. Она что-то искала в чертах моего лица, переводя взгляд от глаз к губам. Затем медленно погладила меня по щеке.

– Последнее, чем должен заниматься такой человек, как ты, это доказывать мне, что я чего-то стою.

– Ты стоишь всего мира, Рокси. Даже если он для тебя черно-белый.

Она замерла.

– Что?

– Я знаю, что у тебя ахроматопсия.

Ее глаза расширились. Ладонь на моей щеке на мгновение дрогнула.

– Но… но как? – Роксания даже не стала отрицать этого.

– Роза в твоем кабинете, – начал перечислять я. – Вопросы, которые ты мне задавала. Один раз я видел, ты вышла из своего кабинета в разных туфлях. Одна была черной, другая – темно-синей. Почему ты мне не рассказала?

Роксания отвела взгляд.

– Потому что это моя слабость.

Я мягко обхватил ее подбородок и, повернув к себе, заглянул в карие глаза.

– Ты ошибаешься. В тебе нет ни единой слабости. И я докажу это.

– Как? – с горечью спросила она.

Я улыбнулся.

– Узнаешь.

Один план зародился в моей голове еще тогда, когда она задала мне первый вопрос про цвета. Только мне нужно было время, чтобы осуществить его.

– И всегда ты такой понимающий, заботливый и вообще самый золотой парень на свете, – фыркнула Роксания. – За тобой бегает половина академии, а ты этого даже не замечаешь.

– Зато сейчас я держу в руках ту, за кем сам бы побегал.

Я провел ладонью по ее скуле и отодвинул влажные от слез волосы. Роксания вздрогнула, когда я наклонился и едва коснулся губами синяка ее шее.

– Я всегда помогу, если тебе понадобится помощь. Верь мне.

Если сейчас она не хочет рассказывать мне большее – хорошо. Я не буду давить, но сам узнаю, действительно ли Джонатан приложил руку к тому, что я увидел. Если ей понадобятся деньги на лечение матери – я найду их, и неважно, где именно.

Роксания стала для меня дорогим человеком, и я не мог отрицать расцветающие в груди чувства. Я хотел подарить ей свет в жизни, которую она видела только в черно-белых тонах.

– А ты веришь мне? – спросила она.

– Да.

Я даже не задумывался.

– Хорошо.

Мы лежали в комфортной тишине, пока я не начал сонно моргать. Этот день буквально заставил меня почувствовать всё, что только можно. Страх, недоумение, восторг, чистое наслаждение. Если бы не события в Гриндавике, я бы занес его в список самых счастливых дней в своей не особо счастливой жизни.

– Мне, наверное, пора.

Не дождавшись ответа, я посмотрел на Роксанию.

Она тихо посапывала, сжимая в руках мою футболку. На лице расцвела легкая улыбка, когда я заметил, как подрагивают ее ресницы. Даже во сне она была красива.

Найдя в затемненной спальне плед, я укрыл им Роксанию и подоткнул углы, чтобы она не замерзла. Кофе на столике уже остыл, а за окном занимался рассвет. Я бы хотел остаться в ее объятиях, но это было слишком опасно.

Убрав с пола розы и поцеловав ее в лоб, я прошептал:

– Спокойной ночи, профессор.

Когда мои ноги переступили порог, позади раздался ответ:

– Спокойной ночи, мистер Зальцри.