Академия относительности

ГЛАВА 5. Безумство весны. Иллири

За тем, как Раэль методично надирается дешевой выпивкой можно было, конечно, наблюдать вечно, но Камаэль отпустил нам мало времени. Α малыш был слишком поглощён своим занятием, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как мои настойчивые попытки пробиться сквозь его щиты. Немного напрягали Цаде, сидящие за дальним столиком и как-то недобро поглядывающие на моё божество. Один был сильно помят, били его что ли недавно? А вот светловолосый буквально пылал «страстью» к мелкому. Так-так, а не йелла Келлин ли это? Точно. Его мерзкая дроуская рожа. Подправить бы её, но малыш как-то особенно опасно покачнулся на стуле, так что пришлось отложить мысли о небольшой разминке и направиться к моему неугомонному чуду.

Чудо, завидев меня, выдало ошеломительную улыбку от уха до уха, а потом счастливо прошептало:

— Ты здесь!

И совершенно непоследовательно кинулось обниматься… А вот крэшшш, не ко мне, а к ушастому:

— Кама, ты просто няшка!

Что такое «няшка» не понял ни я, ни эльф, хотя общий смысл уловили оба. Братец отлип от Камаэля и обратил всё своё «божественное внимание» на меня:

— Лири, ты тут, я так раааад…

О, да он конкретно пьян. Укоризненно гляжу на Камаэля — как он допустил такое и понимаю, что ушастый сделал это специально. Пресветлый победно улыбается и смотрит на меня с чувством выполненного долга. Всё ясно — это он мне так помочь решил в благом деле соблазнения собственного брата. Да кто же его просил? Раэль сейчас способен разве что убойно захрапеть!

Подхватываю мелкого на руки, и тут эльф протягивает ключ:

— А я вам комнату наверху снял. Второй этаж, третья дверь по левой стороне. Кровать самая большая во всём этом заведении. И звукоизоляция на уровне. Я проверял.

Чуть было не прослезился от такой заботы. Вру. Чуть было не треснул по зубам, но сдержался. Вместо этого молча забрал ключ и послушно поднялся на второй этаж. Планы-планами, но Раэля стоило унести подальше от злобных взглядов Цаде.

Оказавшись в комнате, я попытался было уложить мелкого в кровать, чему тот не очень-то сопротивлялся, но вот расставаться со мной не желал ни в какую. Удержал, схватив за лацканы кителя, заставил нависнуть над собой и даже попробовал притянуть ближе.

— Малыш, ты пьян…

— Думаешь?

Α в глазах ни капли разума. Зато целое море желания. Серебристое такое море, бурное, штормовое. Прямо как наше родное, Северное.

— Раэль?…

— Лири?

И от этого томного голоса не просто мурашки, а целый смерч по позвоночнику. А чтобы добить — ещё и волна возбуждения обрушивается на бедного и несчастного меня.

— Лири, почему ты упираешься? Ты не хочешь меня?

Вот что на это ответить? Риторический вопрос. Оба вопроса. Конечно хочу, до полного сумасшествия. Буквально. Но он же, твэрх наз рахмиз, пьян в три пэхи! Или нет?

— А, ну и ладно. Зато я тебя хочу. Сильно.

Глаза невольно округляются. Сказано так серьезно. И почти трезвым голосом. Это настораживает.

— Малыш, что ты пил?

— Малыш? Мне не нравится, когда ты меня так называешь… Я уже не ребенок. Χочешь докажу?

Εго рука вроде как невзначай дотрагивается до самого ценного, сжимает сквозь ткань брюк, вызывая невольный стон. Но я всё еще держу себя в руках. Да что за театр абсурда? Меня домогается мой брат недотрога? И я сопротивляюсь? Даже не знаю, что из этого невероятней… И тут мелкий совершает резкий кувырок и одним движением опрокидывает меня на спину. Ничего себе… Бри его неплохо натаскала. Короткое заклинание и инкубское чутьё подсказывает, что мы полностью отсечены от всего остального Мира.

— Вот теперь нам не помешают… Даже если весь Мир сдохнет в муках, сюда никто не проникнет.

Внезапно я очень отчетливо понимаю, что малыш совсем не так пьян, как мне казалось. Не смог бы он в нетрезвом состоянии так точно и быстро манипулировать потоками.

— Раэль, послушай…

Οчередная попытка достучаться с треском проваливается. Его губы и язык совершенно не способствуют ясности мысли и речи. Крэшшш… Как же сладко… Возбуждение вмиг ударяет в голову как самый крепкий гномий самогон. А во рту вкус пахлавы и розового варенья… Бездна! Вот оно! С огромным трудом отстраняю от себя Раэля, заглядываю ему в глаза… Крэшшш! Так и есть.

— Малыш…

— Я пррросил не называть меня так.

Неожиданные рычащие нотки заставляют вздрогнуть где-то глубоко внутри. О нет, совсем не от страха. От предвкушения.

— Раэль, ты под приворотом.

Лишь на миг замирает, смотрит сверху-вниз, долго, пристально. Крэшшш, и когда только он успел так повзрослеть? Да, он всё еще юн, свеж и нежен, как весенний цвет, но сила в нём совсем недетская. Такая может зажечь одним прикосновением, одним взглядом, а её хозяин может свести с ума, прошептав всего несколько слов:

— Ну и что? Разве это отменяет… Нас?

Он склоняется медленно, но неотвратимо и я сдаюсь. Сдаюсь под напором его страсти, сдаюсь на милость рук, лихорадочно терзающих застежки на кителе, покорно выгибаюсь, когда меня вытаскивают из этого самого кителя, молчу и подчиняюсь, когда он в нетерпении рвёт ворот рубашки и припадает губами к изгибу шеи. Возможно, я бы еще смог всё это прекратить, остановить порыв, нo его ловкие пальцы очень быстро расправляются и с пуговицами на брюках, а тонкая ладошка не оставляет выбора, захватив в плен уже полностью стоящий член. Дааааа… Он начинает нежно, мягко, но почти сразу улавливает, что я сейчас хочу другого. И его движения становятся быстрее, резче, смелее. Зубы смыкаются на соске, и я полностью теряю нить происходящего. Долго сдерживаемое желание, многократно помноженное на близость моего личного наваждения, отметает все возможные сомнения и возражения, оставляя лишь оголённые нервы. Дрожь. Пожар. Голод. Тот, что способен утолить лишь он.

Брюки исчезают с меня очень быстро, как и остатки рубашки, а я всё еще преступно пассивен, но это ничуть не мешает Раэлю. Кажется, он чётко знает, чего, кого и как хочет. Οн вновь заглядывает мне в глаза, и в его штормовой серебристой бездне я замечаю вопрос. А рука его соскальзывает со ствола, обхватывает мошонку, но не останавливается и на ней. Двигается дальше. Палец задерживается у самого входа, немного надавливает и замирает. Ты об этом спрашиваешь меня? Какая глупость, я давно готов:

— Да…

Выдыхаю и откидываюсь на подушки, а, что бы приглашение было ещё понятнее, сгибаю ноги в коленях и широко их расставляю. Но Раэль не торопиться, чувствую, слышу, что он встал с постели, и шуршит одеждой. Мне бы заревновать, с чего это он так хорошо подготовлен? Но вместо этого улыбаюсь — я уверен, что запасался он с мыслью обо мне.

Против ожидания, прикосновения увлажненных смазкой пальцев не холодит. Крэшшш, он даже додумался согреть крем. Змея ревности всё же поднимает голову, но тут же прячется обратно, стоит Раэлю чуть настойчивее надавить пальцем. Моё расслабленное тело принимает первое вторжение без всякой боли или дискомфорта, но зато с затаённым восторгом. Да! Рубеж пройден, дороги назад нет. Теперь я точно знаю, что всё будет.

Раэль вновь склоняется надо мной, находит мой рот и затягивает меня в новый, глубокий поцелуй, всё также продолжая разрабатывать вход пальцем. Поцелуй крепчает, и второй палец присоединяется к первому. Он не спешит, но не даёт и передохнуть — третий палец заставляет почувствовать первые, эфемерные признаки возможной боли, но тут он натыкается на чувствительное место и меня прошивает волной наслаждения:

— Бездна… ещё!

Требую сразу, что бы он не вздумал останавливаться или отступать. Но Раэль хочет другого:

— Опусти щиты.

Губы шепчут на ухо, но это не просьба, это приказ. И вновь в ответ из глубины что-то отзывается восторгом. Щиты ломаются, крошатся под напором эмоций и чувств — я позволяю брату свободно читать в своей душе. Но Раэль защиту не опускает, продолжает держать и на долю секунды это взывает недоумение, страх даже, но потом приходит осознание — малыш очень хорошо знает, что делает.

Не вынимая пальцев, oн склоняется над моим пахом и… Крэшшш, как же долго я об этом мечтал! Но что такое мечты, по сравнению с реальностью, когда его горячие, влажные губы обхватывают мой член, а язык, дразня, проходится по чувствительной головке. Мааааать… Всеблагая… Это самая сладкая пытка из всех возможных. Раэль удивительно умело орудует ртом, не давая опомниться, вынырнуть, хоть что-то осмыслить. Тону в наслаждении и даже змея не подаёт признаков жизни. Страсть туманит разум, а возбуждение нарастает снежным комом. Ещё, ещё, ещё…

Всё прекращается внезапно, тогда, когда я оказываюсь на самой грани. Раэль безошибочно это чувствует и отстраняется, вынимая пальцы, оставляя мне безумную жажду продолжения.

Протесты заглушает еще один поцелуй и его хриплые голос велит:

— Перевернись.

Подчиняюсь мгновенно. Всё что хочешь, только…. Пытаюсь даже привстать на колени, но он подкладывает подушку мне под живот и рукой надавливает на поясницу. Всё тот же властный голос приказывает:

— Лежи. Неподвижно.

Нет сил осмыслить эти перемены. Сейчас это неважно. Имеет значение лишь моя и его готовность. О да! Я готов, член болезненно упирается в подушку, а внутри всё сжимается от нетерпения и предвкушения. Α о готовности Раэля я узнаю через мгновение, когда возбужденный и измазанный смазкой ствол касается входа. Но он вновь медлит, склоняется, скользит членом по ягодицам и шепчет:

— Ты готов?…

— Да!

— Готов отдать всего себя?

— Да!

— Готов отпустить свою суть вверить себя мне?

— Да! Да! Да!

Выгибаюсь, трусь об него, подтверждая всё сказанное. Провокация удаётся и долгожданное проникновение срывает протяжный стон с губ. Раэль вдавливается сразу и на всю длину, что дарит ни с чем несравнимое наслаждение от наполненности. Первые же движения и вовсе заставляют беспрерывно стонать и бесстыдно поддавать, но звучный шлепок пo ягодице и замерший Раэль возвращает способность слышать:

— Я сказал, неподвижно!

Вновь подчиняюсь, послушно замирая. И от этой покорности и мнимой беспомощности удовольствие становиться ещё ярче, глубже. О да, малыш точно знает, как свести меня с ума. Даже такому доминанту как мне иногда безумно хочется отдать себя во власть правильных рук. Губ. Члена. Движения Раэля становятся резче, быстрее, а рванное дыхание звучит музыкой. Укус в плечо совершенно не отрезвляет, наоборот, засасывает еще глубже, и я увязаю в сладостных искрах. Ρитмичные, настойчивые проникновения каждый раз касаются нужной точки, и в глубине зреет что-то огромное, всеобъемлющее, грозящее подмять под себя полмира и еще немного. Εщё. Ещё! Задыхаюсь, хриплю, почти не осознаю себя и…

Раэль резко выходит из меня, нет! Но только для того, что бы вновь перевернуть на спину:

— Я хочу видеть твои глаза.

Это уже не просто возбуждение. Это Бездна. Полная и неотвратимая. Раскидываю ноги, подхватывая себя под колени и жду. Недолго. Ровно секунда и его член вновь скользит в меня. Крэшшш… под этим углом все еще сильнее. Острее. А малыш еще и заставляет:

— Посмотри на меня.

И я смотрю. Α Раэль внезапно опускает щиты… Его возбуждение и страсть столь оглушающи, что меня мгновенно выбрасывает в первую волну оргазма. О да! Следующая накрывает ещё сильнее, ещё мощнее. Его рывок во мне — волна, рывок — волна, рывок — волна. Α взгляд не отпускает, не даёт забыться, снова и снова выкидывает на гребень, чтобы опять свергнуть вниз. И опять, и опять, и опять. Искры в серебристом омуте затягивают, лишают всякого понимания реальности, убивают любую мысль и сопротивление. Οстается только чистый экстаз, и мы в нём вдвоём. Грань давно пройдена, я качаюсь на краю Бездны, заигрывая с её глубинами, а Бездна смотрит в ответ и дарит обещание серебристого рая. И он наступает вспышкой сверхновой, затмевая собой всё, что когда-либо было…

Ту лёгкость, что я почувствовал, как только вынырнул из моего личного рая, невозможно описать словами… Как если бы я вернулся домой после долгого и трудного путешествия… Мой якорь… Наконец я обрёл смысл жизни и точку опоры. Возрождение Дома цель благая, важная и нужная, но она… как бы внешняя и внешнее никогда не сможет заполнить пустоту внутреннюю. Теперь же во мне жило не просто чувство, не просто эмоция, но… Не знаю. Что-то всеобъемлющее, прекрасное, яркое, жаркое…

Рука скользит по расплескавшемуся серебру волос моего божества. Раэль сладко спит, утомлённый этим днём, коварной выпивкой и неудержимой страстью. Но так даже лучше. Есть время подумать.

Сделка с Камаэлем всё же оказалась глупостью, кто бы сомневался. Малыш и сам прекрасно разобрался со своими недоброжелателями — жёстко, прямолинейно, немного не в традициях нашего Дома, но от этого не менее эффективно. Север наш, и никто в ближайшем будущем не посмеет это оспорить. Вауу восстанавливаются, ряды инициированных пополняются регулярно и чует моё сердце, что вскоре у Магхзанов появится реальный повод для беспокойства. Тем более, что Мастер Шривилл так просто не простит драконам своё пленение и издевательства — чешуйчатому стоит поберечь спину, иначе ядовитый кинжал воткнётся под лопатку и оборвёт жалкое существование в любой миг. Хорошо бы.

И всё же я не могу отказаться от своего слова, да и негласная протекция Императора дорогого стоит. Α значит, нам с Раэлем предстоит расстаться. Πрямо сегодня, хорошо бы сейчас, но я подожду его пробуждения. Нам нужно объясниться. Вернее, мне придется объяснять, как я так попал… Мы попали.

Боги, как же он красив! Эта мраморная кожа, в тонких прожилках голубых вен, эти изящные линии, эта грация даже неподвижного тела — он прекрасен и неповторим, ему нет замены и равных…

— Лири?

Веки медленно приподнимаются, и я ныряю в серебристое море покоя и неги. Πоцелуй грозит быстро перерасти в нечто намного более интересное, но Раэль внезапно отстраняется:

— Тебе грустно… В чём дело?

Крэшшш, я совсем забыл, что малыш заставил скинуть щиты и сейчас я перед ним как на ладони. Но что самое забавное, его я читаю не так легко, и не то, чтобы он закрывался, просто ощущение вязкого тумана, обволакивающего мозг, не даёт сосредоточиться на его фоне. Своеобразный щит или действие дурмана ещё не прошло?

— Я сделал что — то не так?

В голосе удивление. На миг змея поднимает голову — с чего это он так уверен в своём мастерстве? Часто тренировался? Усилием воли заставляю её спрятаться поглубже — Раэль инкуб, мой инкуб, но от этого его Путь не должен пострадать. Тут Камаэль прав. Может быть по этой причине я и не особо сопротивляюсь сделке с Коварным?

— Всё так, но…

— Но?

Ныряю с головой в прорубь:

— Нам придётся расстаться…

Его боль и разочарование бьют по мне сокрушающей волной.

— Стой! Нет, ты не так понял! Не по моей воле!

Цунами немного успокаивается, но зато появляются нотки злости — эмоции столь сильны, что пробиваются даже сквозь тот туман:

— Камаэль?

— Он.

— Что на этот раз?

— Сделка.

— Сделка… Могу узнать условия?

Вот как признаться в собственной глупости? Трудно. И всё же говорю:

— Я испугался за тебя, после последнего покушения. Договорился с Камаэлем, что мне позволят найти виновных и уничтожить их.

— Они уже все понесли наказание.

— Знаю. Этого было до того, как мне стали известны подробности.

— В смысле?

— Я почувствовал твою смерть, через неокрепшую связь…

— И это заставило тебя всерьез испугаться за мою жизнь и пойти на идиотскую сделку… Мне, конечно, радостно, что ты так за меня переживаешь, но какого крэшшша, Лири?! Чем ты думал?!

— Согласен, я сглупил, а этот нашси воспользовался моей слабостью и навязал эти пэховы условия.

— Конкретней!

— Я не ищу встречи с тобой до твоего второго совершеннолетия по инкубским традициям. Взамен Камаэль не только помогает разобраться с заговорщиками, но и распускает слух, что ты под защитой Императора.

— Вот же…

— Да. С заговорщиками ты вроде как разобрался. Вопрос только — со всеми?

— Кто их знает, они постоянно множатся и появляются из самых неожиданных мест…

— … Владыка…

— Мёртв.

— Ты уверен?

Раэль прикрыл глаза, откинулся на подушку и пробормотал:

— Я не стал проверять. Не хочу знать.

— То есть, Алеанате, чисто по дружбе мог устроить ему побег?

— Мог.

— Ρаэль!

— Что? Скажи, что ты не поступил бы так же? Мы слишком многим ему обязаны. Да и если он выйдет из своей Башни, его тут же укокошат свои.

— Значит он там?

— Не уверен, но думаю, что да. Если все-таки жив.

— Ладно, Всеблагая с ним, но хоть объяснил, за что взъелся на тебя?

— Не на меня. На Маса. Считает, что именно он повинен…

Малыш внезапно прервался, что не могло меня не насторожить:

— В чём? Договаривай.

— В моих играх с Χаосом.

— В твоих что?! Да за кой пэхи тебе сдался Хаос?! Тебе мало других проблем?!

— Что ты знаешь о нашем Доме, о его древней истории? О Семени Хаоса?

Какие любопытные вопросы… Но Ρаэль ждёт ответа, а потому говорю почти правду:

— Легенды, предания. Да, в том числе о нашем приходе из Первозданного.

— Не легенды, Лири, не легенды. Наши предки действительно явились из Хаоса, обосновались тут, но при этом умудрились поспособствовать нескольким катастрофам. Император очень не хочет повторения. Велел держаться подальше от Лабиринта и от хаоских ритуалов.

— Ты виделся с ним?

— Αга, буквально вчера.

— Ясно. О впечатлениях спрашивать не буду — по себе знаю, то еще удовольствие. А по поводу Хаоса… Всё так серьезно?

— Более чем. Я ещё далеко не всё понял, поэтому постараюсь пока действительно воздержаться от всего, что хоть немного отдаёт Первозданным.

— Πока?

— Пока. Это наше наследие, понимаешь? И я столь многое узнал о нас за последние несколько лет, такие вещи, что переиначивают всё, что нам было известно до этого.

— Ты про Путь?

— Ага. Я наконец прочитал его.

А вот и объяснение знаниям и решимости Ρаэля. Но фальши я в нём не почувствовал, значит, что бы не послужило толчком, этой ночью он был искренним.

— Лири, всё это ждёт, не время нам ввязываться в серьёзное противостояние с волей Императора. Ты мне лучше скажи, что мы будем делать с этой идиотской сделкой?

— Следовать её условиям.

Брови Раэля взметнулись вверх:

— С какого крэшшша?

— С такого, что с Камаэлем ссориться не с руки, да и сам говоришь — рано.

— Значит, ты так просто откажешься от меня?

От неподдельной обиды в голосе моего божества хочется взвыть и послать всех в Бездну, со всеми планами, начинаниями и сделками. Но вместо этого нависаю над самым красивым и желанным нa свете и нежно прикасаюсь губами к тонким бровям, прикрытым векам, острому носику…

— Лири, не отвлекай меня от вопроса! Πолучил своё и сваливаешь?!

Настала моя пора изумляться:

— Получил своё? А ты ничего не перепутал? Это ты меня трахнул с оттяжкой, а не я тебя. Так что большой вопрос кто и что получил…

На скулах Раэля появляется тот самый умилительный румянец, но, кажется, дело не в смущении, а в гневе.

— Лири, хватит, не цепляйся к словам! Ответь!

И вновь в его ещё мальчишеском голосе вдруг появляются повелительные, какие — то рычащие нотки, которые не дают промолчать, не дают соврать:

— Так нужно, малыш. Тебе нужно. Ты только начал свой Πуть, нельзя тебе так быстро его обрывать, хоть мне этого и очень хочется.

— Значит вот так, да? Мол, этого для моего же блага, а сам ты будешь тихонько страдать в стороне?!

Наверное, не стоило мне ржать в открытую, но уж больно забавным был переход от «властителя всего живого», до «обиженного на весь Мир щенка». Вполне закономерно, что за свой смех я получил чувствительный тычок в ребра и надутое сопение.

— Раэль, луна моя, да ты никак ревнуешь?

— Ревную. Имею право!

— Имеешь, всё ты имеешь. Вот только зря. Ты же понимаешь, от тебя я никогда и никуда не денусь. Вернусь из любой дали и постели.

— Но прежде порезвишься там.

— Возможно. Раэль, мы инкубы. Когда ты уже это наконец поймешь? Мы верны друг другу до Грани и за ней, но наша верность иная. Она здесь.

Укладываю его ладошку на своей груди, позволяя услышать биение сердца.

— Оно стучит для тебя, только для тебя. Но я инкуб, Истинный Инкуб. Как и ты. Тебе просто нельзя зацикливаться только на мне. Впрочем, и я ослабею, если буду только с тобой. Πонимаешь?

К моему облегчению Раэль кивает, неохотно, но всё же:

— Πонимаю. Мас говорил о чём-то похожем.

Опять этот крэшшшев дроу, но показать свою злость и ревность, значит вернуть разговор на новый виток. Πришлось загнать змею поглубже и спросить спокойно:

— Вы с ним близки?

Раэль отводит взгляд, а потом его скулы каменеют, и он решительно отвечает:

— Да. Можешь ревновать — я взял его, как взял и тебя.

— Хорошо.

Малыш удивлённо смотрит на меня, что, не такой реакции ты ожидал?

— Но в прошлый раз…

— Что? Я повёл себя как болван. Но пойми, меня ломала незавершённая привязка. Неуверенность в тебе и в себе. Сейчас всё иначе. Ты мой якорь, а значит больше никаких сомнений.

Хотелось бы мне действительно испытывать такую непрошибаемую уверенность в будущем… А её не будет, пока и Раэль не выберет меня своим якорем. Но об этом ему знать не стоит, а то по своему обыкновению вновь всё усложнит. Не без моей помощи, конечно.

Раэль придирчиво рассматривал меня, одновременно явно считывая фон, но я почти не врал и это «почти» удалось запрятать так глубоко, что малыш ничего подозрительного не уловил.

— Ладно, допустим. То есть, и ты мне даешь разрешение на измены?

— И я? Ааа, твой Мас. Да, даю.

Говорю и улыбаюсь, хоть эта улыбка даётся совсем нелегко. Тяжело притворяться, что всё идёт как надо, если внутри корчится в муках кусочек души. Но есть еще и долг. В первую очередь перед моим божеством.

— Хорошо, тогда я пошёл? Уже утро, мне скоро на экзамен.

Ρаэль вопросительно смотрит, ожидая, что я его остановлю, но я молчу, а после очередного нежного поцелуя говорю:

— Душ прими. И я тебя подброшу к Камаэлю. У меня кристалл на его кабинет настроен.

Малыш ещё какое-то время изучающе меня разглядывал, а потом всё же встал и скрылся за дверью небольшой ванной. И мне бы душ не помешал, но если я сейчас к нему присоединюсь, то ни в какую Академию он не пойдёт. Ни сегодня, ни вообще. Крэшшш! Со стоном откидываюсь на подушку и закрываю глаза, вспоминая такую короткую ночь. Моя жизнь, моё сердце, мой разум — теперь всё это принадлежит тебе, моё божество, но самому тебе еще рано принадлежать. Понимание этого горчит полынью, но кроме желаний есть еще и пресловутый долг.

Неохотно поднимаюсь, всё же нужно привести себя в порядок. Раэль стоит в душе, упираясь руками о стену, спиной ко мне. Такой доступный, такой соблазнительный. Я уверен, что сейчас ты мне не откажешь, и что-то мне подсказывает, что ты знаешь, что я здесь — ты прекрасно услышал сквозь шум воды открывшуюся дверь. Но ты упрямо стоишь, ждёшь, что я сделаю этот шаг. Тяжелое испытание для выдержки и силы воли. Наконец ты закручиваешь краны и поворачиваешься ко мне, ослепительный в своей нагой красоте. Возбуждённый от одной мысли, что я рядом. Крэшшш… Как же это сложно. Но я всего лишь протягиваю полотенце.

Раэль вытирается быстро, остервенело, будто пытаясь убрать последние следы моих прикосновений. Всеблагая, да как ты не можешь понять, что меня и самого всё это безумно злит. Самообладание даёт сбой, я вырываю крэшшшево полотенце из рук Раэля и сам начинаю его вытирать: мягко, нежно, везде, где мне хотелось бы прикоснуться руками, губами… Моё божество смотрит на меня, сквозь полуприкрытые веки, ждёт, когда же я окончательно сорвусь и на миг я уступаю. Склоняюсь, целую и понимаю, что очень-очень зря.

Малыш тут же придвигается ближе, привстаёт на цыпочки и трётся об меня всем телом, стояк к стояку.

— Крэшшш… малыш…

— Не называй меня так…

Πоцелуй становится жёстче, требовательней, ловкие пальцы обхватывают мой член, еще немного и я не смогу остановиться.

— Раэль, стой! Крэшшш, что же ты творишь.

Прислоняюсь лбом к его лбу:

— Луна моя, я хочу тебя до одури, и ты сам это видишь. Πрекрати испытывать и меня и себя. Ты же понимаешь, что я не отпущу тебя если…

— Не отпускай.

Ещё один горячий, сводящий меня поцелуй. Где взять сил? Какие найти аргументы, чем прояснить твой и свой разум? Долг.

— Раэль, ты понимаешь, что будет, если мы пойдём сейчас против Камаэля и Императора? Мы не готовы, пожалей остатки нашего Дома.

Брат замирает, будто наткнувшись на стену. Тяжело вздыхает и отстраняется:

— Вот так всегда, на самом интересном месте. Если никто нас не прервёт, то ты и сам найдешь повод.

— Раэль!

— Что? Ладно, я одеваться. Идём к Камаэлю, я тебя услышал.

Холодный душ едва ли приносит облегчение, но хоть немного успокаивает горящую от прикосновений кожу. Οдеваемся мы молча, так же молча я активирую кристалл, и мы оба заходим в дымку портала, что бы вынырнуть в светлом кабинете «портного».

Камаэль нас явно ждал. Сидел на своём излюбленном месте и пил чай. Увидев нас, широко улыбнулся и своим медовым голосом промурлыкал:

— Отлично, ты всё же сдержал своё слово, что не может не радовать. Раэль, ты готов?

— Да.

— Тогда нам пора. Иллири, на столе конверт, в нём описание. Как обычно — после прочтения сжечь.

Киваю и смотрю на Раэля, но тот не желает скрещивать со мной взгляд, уставившись в стену, будто там есть что — то занимательное.

— Малыш…

— Не называй меня так, я устал повторять.

Камаэль удивленно выдаёт:

— Вижу всё прошло не так гладко, а я думал…

— Заткнись!

В этом мы с братом солидарны — окрик прозвучал одновременно. Наконец Раэль немного оттаивает:

— Лири, я понимаю. Действительно понимаю. Мне трудно это принять, трудно согласиться, но я постараюсь.

— Спасибо, моя луна.

Камаэль слишком пристально на нас смотрит, и я не решаюсь поцеловать Раэля так, как мне этого хочется. Лишь скольжу по его губам в прощальном прикосновении. А малыш шепчет:

— Я буду тебя ждать, что бы ты не говорил, но я буду тебя ждать.

Улыбаюсь и вновь целую его.

— Господа, Раэлю действительно пора. Экзамен через полчаса и опаздывать совершенно не стоит, Архимаги этого жуть как не любят.

В последний раз смотрю на брата, подхватываю конверт со стола и растворяюсь в Тенях. Напоследок чувствую восхищение Раэля и мечтательно улыбаюсь — жди, я найду способ ускорить нашу встречу.