Алая роза Анжу

СЕНТ-ОЛБАНС

Герцог Йоркский гневался. Только дела начинали идти на лад, только народ успел по достоинству оценить его несомненные способности – и тут король вдруг выздоравливает.

– Действительно ли он поправился? – спросил Ричард у жены.

– Того и гляди снова в идиотизм впадет! – прошипела она.

– Не то чтобы я желал ему зла… – поспешно добавил герцог.

Сисили поджала губы. Она-то безусловно желала королю зла. Вот было бы чудесно, если бы он снова обезумел.

– Однако, пока у меня были развязаны руки, – продолжил герцог, – я имел возможность навести порядок в стране.

– Да, и если бы у англичан была хоть малая толика рассудка, они провозгласили бы вас королем.

– Наш народ всегда почитал помазанников Божьих, – возразил Йорк.

Сисили замолчала, представив, как ее и Ричарда коронуют в Вестминстерском аббатстве. Это было бы справедливо. Оба они королевской крови, причем у Ричарда куда больше прав на престол, чем у Генриха.

– Что будет теперь? – спросила она.

– Вскоре к нам присоединятся Солсбери и Варвик. Тогда мы все и решим.

И действительно, вскоре к Йорку прибыли графы Солсбери и Варвик.

Они были разъярены не меньше, чем Ричард.

– Что будет теперь? – желали знать лорды.

– Страну ожидает тяжкая година, – ответил Йорк.

Все замолчали. Граф Солсбери лишился должности лорда – хранителя Большой печати, которая отныне была вверена Буршьеру, архиепископу Кентерберийскому. Герцог Йоркский вынужден был передать должность губернатора Кале Сомерсету. Последней же каплей, переполнившей чашу терпения йоркистов, было заседание Государственного Совета в Вестминстере, куда Сомерсет не пригласил ни Йорка, ни Варвика, ни Солсбери.

– Во всем виноват Сомерсет, – объявил Йорк. – Если бы не он, я бы сохранил свой пост.

– Не забывайте, что за Сомерсетом стоит королева.

– Они оба наши враги, – согласился герцог. – И враги Англии.

– Нужно дать им укорот, – заявил Варвик.

– Как? – поинтересовался Солсбери.

Герцог Йорк задумался, потом сказал медленно:

– Все, чего мы добились за минувший год, пошло прахом. Как будто ничего и не было. Короля винить нельзя. Он и до болезни не хотел вмешиваться в государственные дела, а теперь тем более ясно, что он не может без поводыря. Итак, наш монарх – не более чем символ. Нужен сильный человек, который принимал бы решения.

– Эту роль взял на себя Сомерсет, – вставил Солсбери.

– Милорды! – воскликнул Йорк. – Сомерсет наш враг. Нужно от него избавиться. Больше я ничего не прошу. Король – он и есть король, он помазанник Божий, я не собираюсь его смещать. Но править государством он не может. Мы же с вами должны спасти страну и избавить ее от врагов. Для процветания Англии нужна сильная рука.

Собеседники с этим спорить не стали.

– Как нам действовать? – спросил Варвик.

– Нужно готовиться к столкновению.

– Вы имеете в виду войну? Междоусобную войну?

– Против короля воевать мы не будем. Это должен уяснить себе каждый. Но мы выступим, продемонстрируем нашу силу и потребуем отставки Сомерсета.

Варвик смотрел на Йорка в упор.

– Да, это единственный выход, – сказал он. – Нужно было делать это еще после стычки в Темплских садах. Теперь дело может закончиться войной.

– Допускать этого нельзя, – настаивал Йорк.

– Да, война Алой и Белой розы, – кивнул Солс-бери.

– Я не хочу войны, – упорствовал Йорк. – Я все-го лишь требую, чтобы Сомерсета отправили в отставку, а королева уяснила раз и навсегда, что она не будет нами править. Нужно создать сильное правительство, которое будет вершить государственные дела до тех пор, пока король полностью не исцелится или же до совершеннолетия принца Уэльского.

– Возьмем на себя эту великую миссию, – заявил Солсбери.

Король и королева находились в Вестминстере, когда стало известно, что Йорк, к которому присоединились Варвик и Солсбери, выступил на юг с целым войском.

Эту весть принес Сомерсет. Его взгляд горел ог-нем. Герцог радовался, что наконец-то представился случай за все расквитаться со своим заклятым врагом.

Король был удручен.

– Он выступил! Зачем? Против кого?

Королева нетерпеливо скривилась. Когда Генрих, наконец, уразумеет, что не все такие добрые и бесхитростные, как он?

– Потому что Йорк мечтает стать королем! – выкрикнула она. – Он хочет ссадить вас с трона и усесться туда сам.

– О нет, моя дорогая леди. Йорк вовсе этого не хо-чет. Он обиделся, потому что его исключили из Государственного Совета. Возможно, мой милый Эдмунд, нам следовало оставить герцога среди членов Совета.

– Ни в коем случае, милорд, – терпеливо ответил Сомерсет. – Королева знает, как опасно доверяться нашим врагам.

– Итак, он двигается на юг, – повторила Маргарита.

– Очевидно, идет на Лондон.

Что ж, Маргарита могла понять логику Йорка. В Лон-доне он был весьма популярен. Во время протектората торговля в городе процветала, а горожанам нет дела ни до чего, кроме барышей. Лондон за Йорка горой, а на что способны лондонцы, если их раззадорить, Маргарита уже знала. При желании город мог запросто собрать собственную армию.

– Нужно идти на север, навстречу Йорку, – предложил Сомерсет.

Генрих нахмурился, но у него не было сил спорить, тем более что Маргарита была явно заодно с Сомерсетом.

– Милорд, вы должны отправиться вместе с войском, – продолжил министр.

Генрих тоскливо съежился, но возражать не стал. О Господи, думала Маргарита, как жаль, что я не мужчина. Я сама возглавила бы армию и заставила бы Йорка держать ответ за его преступления.

Но, увы, возглавить армию она не могла.

– Я увезу принца в Гринвич, – тихо сказала королева и обернулась к Сомерсету. – Буду ждать от вас вестей. Сообщите мне немедленно, когда изменник Йорк будет схвачен.

– Обещаю вам это, миледи, – поклялся Сомерсет.

– Чем скорее, тем лучше.

Маргарита решительно поджала губы и стиснула кулаки, представляя себе, как жестоко расправится с человеком, осмелившимся покуситься на ее корону.

Рядом с Ричардом ехал верхом его старший сын Эдуард. Мальчику было всего тринадцать лет; для похода, который вполне мог закончиться кровопролитным сражением, он был слишком юн, но разве такого удержишь дома? Эдуард с раннего детства отличался вольным и дерзким нравом. Таким сыном можно гордиться, думал Йорк. Как он похож на мать! Лучше же всего то, что Эдуард породой пошел в Плантагенетов – такой же светловолосый и красивый. Пожалуй, мальчик слишком безрассуден, но в юном возрасте это простительно. Уже сейчас он бегает за юбками. Рановато начал, ну да ничего, быстрее повзрослеет.

Да, герцог гордился своим сыном. Всю дорогу они разговаривали – нужно было, чтобы юный Эдуард разобрался в происходящем.

Ричард говорил, что надеется избежать войны. Нужно всего лишь показать силу, чтобы заставить врагов считаться с собой.

– Если удастся обойтись без кровопролития, тем лучше.

Эдуард внимательно слушал. Он был уверен, что королем должен быть его отец – мать постоянно повторяла это. Мальчик обожал, почти боготворил отца. Ехать рядом с ним на настоящую войну было несказанным блаженством. В глубине души Эдуард надеялся, что битва все-таки состоится. Тогда он покроет себя славой, и отец будет им гордиться.

– У короля дурные советчики, – продолжал Йорк. – Королева нас ненавидит, она заодно с герцогом Сомерсетом, который принес Англии неисчислимые бедствия.

Эдуард слушал, затаив дыхание. Вот бы встретиться один на один с Сомерсетом! Он отсек бы злодею голову мечом и преподнес бы ее отцу.

– Помните, сын мой, – говорил герцог. – Вступайте в бой, лишь когда все остальные средства исчерпаны.

– Хорошо, милорд, – ответил Эдуард, представляя отрубленную голову Сомерсета.

Йорк расстроился, когда узнал, что во главе армии, идущей ему навстречу, находится сам король. Это все козни Сомерсета и королевы – сам Генрих ни за что бы с войском не отправился.

Герцог, Варвик и Солсбери собрались на совет.

– Если армии встретятся, кровопролития не избежать, – сказал Йорк. – Это станет началом междоусобной войны. Этого не желаем ни мы, ни король.

– Но этого хочет Сомерсет, и королева с ним заодно.

– Сомерсет знает, что мы потребуем у короля его отставки и ареста. Мы должны спасти страну. Таковы наши требования. Мы создадим свой совет и будем править от имени короля.

– Королева не отдаст своего фаворита, а Сомерсет пойдет на что угодно, лишь бы не попасть нам в руки.

– Я хочу известить короля, что мы ему не враги. Я не претендую на корону. Пусть Генрих знает, что мы ему преданы, а еще более преданы нашей стране. Мы не можем сидеть сложа руки и смотреть, как она приходит в упадок.

Когда армия йоркистов достигла городка Вэр в графстве Хертфорд, Ричард понял, что нужно сделать: необходимо известить короля о своих истинных намерениях. Когда подданный собирает армию и идет на столицу, со стороны это выглядит так, будто он взбунтовался против своего монарха. Нужно королю все как следует разъяснить.

И Ричард написал Генриху письмо. Он клялся в верности, писал о своей обиде, вызванной отстранением от участия в правительстве, а также выдвигал обвинения против герцога Сомерсета. Люди, собравшиеся под знамена Йорка, верны королю – таков был смысл послания.

Вызвав одного из доверенных слуг, Йорк поручил ему доставить письмо адресату.

– Мчись во весь опор, – сказал он. – Король должен прочесть мое письмо еще до наступления завтрашнего дня.

Ричард был уверен, что, прочтя его послание, Генрих охотно перейдет от войны к миру.

Гонец сделал, как было велено, и в скором времени прибыл в королевский лагерь.

Там он сказал, что у него срочное послание от герцога Йоркского его величеству. Послание он должен передать из рук в руки.

Гонца отвели в королевский шатер. Генрих спал, но к посланцу вышел какой-то человек, по виду важный лорд, и спросил, в чем дело.

– У меня срочное письмо от моего господина герцога Йоркского к его величеству. Я должен передать письмо из рук в руки.

– Давайте письмо сюда, и я передам его королю, как только его величество проснется.

– Благодарю вас, милорд.

– Поезжайте. Я распоряжусь, чтобы вас не задерживали.

Посланец поблагодарил и удалился, считая, что его миссия выполнена.

Он не знал, что отдал письмо в руки самому Сомерсету.

Какая удача, думал герцог. Неизвестно, что сказал бы король, прочти он такое письмо. Скорее всего, обрадовался бы: «Добро пожаловать, дорогой кузен Йорк! Забудем о наших раздорах…» Не успеешь оглянуться, а Йорк уже будет заседать в Совете!

– Ну уж нет, не бывать такому, пока я жив, – прошептал Сомерсет.

Он еще раз внимательно прочитал письмо. Оказывается, Йорк выступил не против своего короля! Оказывается, он верный подданный его величества! И трон ему не нужен, ему бы только служить королю. Однако звучала в письме и угроза. Там было сказано, что страна будет процветать, лишь если виновные ответят за свои преступления.

– Мне понятен твой ход, господин Йорк, – пробормотал Сомерсет. – Ты согласен быть верным подданным короля, если тебе выдадут меня и моих друзей. Нет уж, благодарю покорно. Голова мне пригодится и самому.

Он бросил письмо в огонь. Генрих так и не узнал, что к нему являлся гонец от Йорка.

Когда стало ясно, что король на письмо отвечать не намерен, Ричард понял: без битвы не обойтись.

Королевская армия разбила лагерь в Уотфорде.

– Все же попробуем еще раз, – сказал герцог. – Если произойдет битва, войны не избежать. Хочу предпринять еще одну попытку. Но Генрих должен понять, что ему придется отдать Сомерсета на суд Палаты лордов.

«Передайте нам тех, кого мы почитаем преступниками, милорд, – писал Йорк во втором письме. – Это будет поступок, достойный законного короля. Мы не уступим до тех пор, пока преступники не ответят за свои прегрешения. Мы добьемся своего или же погибнем в сражении».

На сей раз Сомерсету перехватить письмо не удалось. Прочтя послание, король побледнел.

– Что он хочет этим сказать, Эдмунд? Он требует выдать вас? И что же я должен на это ответить?

– Милорд, не позволяйте, чтобы мятежники диктовали вам свои условия.

– Ни в коем случае! Лучше мне встретиться с Йор-ком и спокойно обо всем поговорить.

– Это будет бесполезно, милорд. Давайте я сам напишу ваш ответ. Нужно дать понять Йорку, что с монархом в таком тоне не разговаривают. Может быть, это его образумит.

– Вот-вот, сделайте так, чтобы он образумился.

Однако Сомерсет написал Йорку не совсем такое письмо, какое ему поручил составить король:

«Мне известно, кто те изменники, кои осмеливаются поднимать мятеж в моем королевстве. Они будут уничтожены – все до единого, ибо они предали своего короля и Англию. Я не выдам вам ни одного из своих советников – лучше смерть, чем такое бесчестье».

Прочитав письмо короля, Йорк пришел в изумление. Кто бы мог ожидать от Генриха, что он проявит такую решимость? Король страшился всякого кровопролития, а однажды даже велел убрать с городской улицы разлагающиеся останки четвертованного преступника. Теперь же Генрих вдруг заявляет, что все йоркисты – изменники и их ожидает неминуемая смерть.

Когда Ричард показал письмо Варвику, тот пожал плечами:

– Теперь у нас выхода нет. Придется сражаться.

– Тогда займемся подготовкой к битве, раз уж король сам на ней настаивает. Покажем письмо короля каждому из военачальников. Зная, что впереди ожидает неминуемая казнь, наши люди будут сражаться до последнего.

Письмо прочли всем солдатам, и те поняли: в плен сдаваться нельзя. Спасение только одно – победа. Каждый из йоркистов преисполнился решимости сражаться не на жизнь, а на смерть.

Йорк считал, что шансов на победу у него немного. В его войске пять тысяч человек, это больше, чем у короля, но у Генриха – регулярные солдаты, а среди йоркистов много необученных добровольцев. Одержать победу будет непросто.

Королевская армия двигалась форсированным маршем на городок Сент-Олбанс, и Йорк велел армии сниматься с лагеря. Кто раньше займет город, тот и будет выбирать позицию для будущего сражения.

Войско герцог разделил на три полка: один возглавил сам, второй поручил графу Солсбери, третий – Варвику. Варвик расположился в центре. С ним были капитан Роберт Огл и шестьсот воинов.

Ланкастерцы добрались до Сент-Олбанса первыми. Городок был окружен рвом, защищен частоколом. Королевские войска заняли удобные позиции, так что преимущество с самого начала было на их стороне. Солдаты Солсбери и Йорка несколько раз ходили на приступ, но прорваться сквозь палисады не смогли.

Боевой дух ланкастерцев был высок. Войско короля состояло из опытных солдат, йоркисты же могли противопоставить выучке лишь свой боевой пыл.

Видя, что остальные два полка попали в трудное положение, Варвик решил прийти им на помощь. По плану он должен был находиться в резерве, чтобы поддержать Йорка или Солсбери в критический момент. Однако, заметив, что один из участков обороны укреплен меньше, чем другие, Варвик решил не ждать.

Граф приказал своим солдатам атаковать уязвимый участок обороны, а лучники прикрывали атакующих стрелами. Сэр Роберт Огл прорвался через ров и палисад, и солдаты ворвались в город, громко крича: «Варвик! Варвик!»

Когда ланкастерцы увидели, что у них в тылу поднят штандарт Варвика, средь них началась паника. Йорк же и его люди воодушевились.

Ричард велел своим солдатам прорываться навстречу храброму Варвику.

Теперь королевским войскам пришлось отражать атаку и с фронта, и с тыла. Все преимущество укрепленной обороны сошло на нет. Ланкастерцы оказались в кольце.

На улицах городка кровь лилась рекой. Бой медленно продвигался от Шропширских ворот по Петушиному переулку к церкви Святого Петра и Холвелл-стрит.

– Бейте только рыцарей! – кричал своим людям Варвик. – Простых солдат не трогайте!

Королевским лордам на узких улицах сражаться было трудно – тяжелые доспехи сковывали их движения. Зато пехотинцы и лучники в легких кожаных латах при желании без труда могли спастись.

Прорвавшись к храму Святого Петра, Варвик остановился возле гостиницы «Замок». На пороге, раскинувшись, лежал труп.

– О господи! – прошептал Варвик. – Неужели?

Битва была почти закончена, йоркисты одержали сокрушительную победу, а здесь, на пороге постоялого двора, лежал убитый Сомерсет…

Теперь все кончено, подумал Варвик.

Генрих был опечален. Он всей душой ненавидел кровопролитие. Какое несчастье, что спорный вопрос не удалось разрешить мирным путем.

К сожалению, Сомерсет ненавидит Йорка. Да и Йорк ведет себя по отношению к Сомерсету враждебно – хочет отправить его в отставку. Сомерсет – очень славный, Генрих его любил. Вот и королева его отличает. Йорк, правда, тоже совсем неплох. Почему бы им не договориться между собой по-хорошему.

А теперь приходится сражаться в каком-то Богом забытом Сент-Олбансе. Здесь такая теснота, грязь, Сомерсет неизвестно где – должно быть, командует войсками. Хотя вообще-то командовать войсками должен был бы сам Генрих… Но он терпеть не может войну.

Воевать приходится с Йорком, Солсбери и Варвиком. Они могли бы быть верными друзьями!

Сражение было в разгаре. Сомерсет уверял Генриха, что у йоркистов нет ни одного шанса на успех.

– Знаю-знаю, – вздохнул король. – Но умоляю вас: не проливайте ни единой лишней капли крови.

– Обещаю вам, милорд, – сказал Сомерсет, возбужденный близостью схватки.

Генрих смежил веки. Рядом с ним в седле сидел герцог Бакингем, со всех сторон доносились крики, грохот. Как тяжело видеть напрасно погибающих людей! Откуда-то донесся боевой клич солдат Варвика.

– Спаси нас, Боже, – встревоженно сказал Бакингем. – Варвик ворвался в город.

В следующий миг в горло Бакингема вонзилась стрела, и он рухнул наземь. Король недоуменно оглянулся, и тут ему тоже в шею попала стрела. Генрих упал с седла, кровь из раны лилась рекой.

Рядом лежал недвижный Бакингем.

– Мой бедный друг, – прошептал король и увидел, что вся его одежда тоже в крови.

Кто-то остановился над Генрихом.

– Милорд!

– Йорк, это вы?

– Вы ранены, милорд! – встревоженно воскликнул Ричард.

– Проклятье и еще раз проклятье!

Герцог Йоркский опустился рядом с ним на колени. – Мы ваши верные слуги.

– Тогда перестаньте убивать моих подданных.

– Слушаюсь, ваше величество. Битва окончена. Ваши верные слуги одержали победу. Дальнейшее побоище ни к чему. Простите, милорд, за неудобство, которое мы вам доставили.

– Война – такая бессмыслица, – прошептал Генрих.

– Сущая правда, милорд. Мы предпочли бы решить разногласия путем мирных переговоров.

– Я не желаю вам зла, – сказал король, – но прекратите бой и позаботьтесь о раненых. Давайте покончим с войной.

Короля окружили другие люди, подняли, положили на носилки. В близлежащем аббатстве, в присутствии Йорка, Солсбери и Варвика, лекарь обработал и перевязал рану. Она была болезненной, но не смертельной.

Узнав о смерти Сомерсета, король совсем пал духом. Еще более он опечалился, когда выяснилось, что в этот день пали многие из его друзей: лорд Клиффорд, лорд Нортумберленд, сын Бакингема. Граф Дорсет, сын и наследник Сомерсета, весь израненный, был отправлен в свой замок на простой телеге.

– Проклятье и еще раз проклятье, – повторял король.

Теперь придется ехать с победителем в Лондон. Йорк говорит, что народ должен видеть, как хорошо ладят между собой король и его новые советники.

Разве у Генриха был выбор?

Ведь победу одержал Йорк.

Маргарита сидела в Гринвиче, с нетерпением дожидаясь известий об исходе битвы.

Увидев на горизонте всадников, она бросилась им навстречу и спросила:

– Какие вести?

По лицам гонцов и так было ясно.

Итак, Сомерсет убит, король ранен.

Ранен? Тяжело? Куда? Маргарита была перепугана.

Стрела попала ему в шею! Ах, злодеи! Ну ничего, когда-нибудь они попадутся к ней в руки!

Бедный король. Неужели он снова впадет в оцепенение?

Мятежники идут в Лондон. Троица победителей – Йорк, Солсбери и Варвик – везут с собой короля. Так он их пленник? Нет, они обращаются с ним как с монархом. Все время твердят, что теперь у них нет причин для раздора. Сомерсет убит, цель выступления достигнута.

Как тяжело терять друзей! Маргарита вспомнила славного Саффолка, бедную безутешную Алису. А теперь еще и Эдмунд погиб. Его сын, красивый молодой человек, так изрублен, что вряд ли останется жив. Выстоять Маргарите помог огонь безумной ненависти, пылавший в ее душе. В те дни она утешалась, разрабатывая планы страшной мести. Негодяи пожалеют, что родились на свет!

Ненависть помогла залечить горе. Война еще не окончена. Сегодня они торжествуют, но завтра их ждет позор и поражение.

Королева направилась в детскую. Маленький Эдуард мирно спал, но она подняла его, прижала к себе.

Настанет день, мой милый, и ты станешь королем. Молю Господа, чтобы ты оказался сильнее, чем твой отец.

Малыш запищал, недовольный тем, что его разбудили, однако Маргарита не разжала объятий. Она сидела на стуле, укачивая младенца.

Он – ее единственная надежда. Ради него она бу-дет сражаться, и непременно настанет день, когда голова Йорка будет торчать на колу.

Королева уложила сына в колыбель и вернулась в свою опочивальню. Она не могла ничего есть, долго сидела, глядя перед собой. Ни одна из прислужниц не осмелилась к ней приблизиться.

Состоялось заседание Парламента, где присутствовал король, но заправлял всем Йорк.

Вердикт был унизителен для Маргариты: государственные мужи постановили, что герцог Сомерсет и королева правили страной неразумно и бесчестно.

Маргарита бесилась у себя в Гринвиче, но поделать ничего не могла. Парламент обратился к королю с петицией, прося назначить герцога Йоркского лордом-протектором королевства. Генрих согласился.

Маргарита знала, что у короля не было выбора. Он всецело находился во власти Йорка. Но ничего, рано или поздно настанет день, и тогда…

По крайней мере, король не был пленником. Ему оказывали все подобающие почести, без конца твердили, что он – законный король, а они его верные слуги.

Поверить в это может только дурак, думала Маргарита. Йорк добирается до короны, это единственное, к чему он стремится.

Затем стало известно, что король, королева и наследный принц отныне будут жить в Херфорде. По слухам, загадочная болезнь короля возвращалась.

Маргарите вновь предстояло выхаживать своего мужа. Рана была нетяжелой и быстро заживала. Но Генрих и в самом деле был близок к умственному расстройству. На сей раз, правда, он не впал в летаргию и рассудок его не замутился, однако у короля ослабела память. Он почти не разговаривал и все время проводил за чтением книг.

– Лучше будет, если поместить его под заботливую опеку королевы, – объявил Йорк.

Супруги снова были вместе. Сердце Маргариты сжалось, когда она увидела, как изменился Генрих. Он же был счастлив вновь оказаться рядом с женой и сыном.

– Вот он, долгожданный мир, – сказал Генрих.