Алая роза Анжу

ГОДЫ ОЖИДАНИЯ

Годы брали свое. Молодость, красота, хрупкость – все осталось в прошлом. Но лишения не сломили дух Маргариты. Может быть, если бы у нее не было Эдуарда, ее любимого, драгоценного, несравненного принца, – она бы и сдалась. Ведь ей давно уже стало ясно, что на Генриха надежд возлагать нельзя. Как это ни странно, Маргарита по-прежнему была привязана к своему несчастному мужу. Она часто думала о нем, беспокоилась за него. Ведь он, бедняжка, без нее совсем беспомощен.

Супруги не виделись несколько лет. Эдуард подрос, из мальчика превратился в юношу. Он был предан матери не меньше, чем она ему. Обоих объединяла одна цель, одна надежда.

После поражения при Тоутоне королевская семья бежала в Шотландию, рассчитывая на гостеприимство королевы Марии. Маргарита верила, что в скором времени власть Ланкастеров в Англии восстановится. Рассчитывать на народную поддержку не приходилось – привязанности простолюдинов переменчивы. Эдуард IV короновался на царство, все население Южной Англии признало его монархом. Правда, северяне по-прежнему хранили верность Генриху. Удивительно, как такой слабый король мог завоевать подобную преданность. Если бы только Генрих согласился сражаться! Маргарита не могла ему простить Вербного воскресенья, когда король, вместо того, чтобы возглавить армию, весь день простоял на коленях. Как знать, не обернулось ли бы сражение иначе, и тогда по-другому бы сложилась судьба королевства.

Но что произошло, то произошло. В конечном итоге Маргарита оказалась во Франции. Она ждала, ждала, ждала – того часа, который, по ее убеждению, рано или поздно должен был настать.

Попросив убежища в Шотландии, Маргарита была вынуждена выполнить данное ранее обещание – отдать город Бервик. Разумеется, после этого англичане прониклись к ней еще большей ненавистью. С их точки зрения, Маргарита совершила государственную измену. Но что поделаешь – нужно ведь было спасать короля и принца. Бервик – не такая уж большая цена за безопасность королевской фамилии.

Довольно скоро королева поняла, что по-настоящему может рассчитывать лишь на своих соотечественников. Она объявила мужу, что возвращается во Францию, искать помощи и поддержки. Обратно она вернется с армией. Пьер де Брезе наверняка ей поможет. Потом Маргарита бросит клич среди своих верных сторонников на севере Англии, и оттуда объединенная армия двинется против узурпатора.

Генрих лишь грустно покачал головой. Ему хотелось только одного – чтобы его оставили в покое.

Но неукротимая Маргарита не желала сдаваться. Впервые она решилась расстаться с сыном. Без Эдуарда каждый день превратился для нее в мучение. Маргарита не находила себе места от тревоги. Мысленно она поклялась себе, что впредь не будет расставаться с Эдуардом ни на один день.

Роль просительницы давалась ей с трудом. Правда, отец встретил ее тепло и сердечно – за минувшие годы Рене мало изменился. Он был все таким же жизнерадостным и по-прежнему еле сводил концы с концами. Мать Маргариты умерла девять лет назад, и Рене женился снова. Он был по уши влюблен в свою юную жену Жанну де Лаваль. Вскоре Маргарите стало ясно: отец будет тратить последние деньги, устраивая пиры и празднества в честь своей дочери, но реальной помощи от него ждать не приходится. Всякий раз, когда Маргарита заводила речь о реставрации, отец слушал ее с отсутствующим видом. Он сочувственно кивал головой, соглашался с тем, что Эдуард Йоркский – изменник, которому следует отрубить голову, но дальше слов дело не шло. Впрочем, какой поддержки могла ожидать Маргарита от Рене?

Радостно было встретиться с сестрой, Иоландой. Та рассказала о последних месяцах жизни матери. Изабелла долго болела, за ней ухаживали Иоланда и ее муж Ферри де Водемон.

– Невыносимо было видеть, как она страдала, – рассказывала Иоланда. – Ты, Маргарита, была избавлена от этого тягостного зрелища.

Первое время сестры были неразлучны, вспоминая раннее детство, однако довольно скоро Маргарита поняла, что между ними очень мало общего. Иоланда считала, что Маргарита чересчур заносчива и одержима местью. Ферри был полностью согласен со своей женой. Слава Богу, Иоланду воспитала не властная бабка.

Ударом для Маргариты стала смерть ее любимого дяди – короля Франции. Он всегда благоволил Маргарите, и она рассчитывала на его помощь. На престол взошел дофин Людовик, очень мало похожий на своего отца. Он был человеком коварным и жестоким, недаром подданные прозвали его Пауком. К тому же Людовик без особой симпатии относился к своей кузине Маргарите и вряд ли стал бы идти ради нее на какие-то жертвы.

Верным другом Маргариты был Пьер де Брезе. Он так обожал королеву, что возникало подозрение, уж не влюблен ли он в нее. Однако и от Пьера помощи не было. Нет, его чувства к Маргарите не переменились, но после смерти короля Карла сенешаль впал в немилость. Людовик припомнил ему старые обиды и даже, правда ненадолго, посадил в тюрьму. К счастью, Пьера довольно скоро выпустили.

Враждебности к своей кузине Людовик не выказывал, наоборот, он всегда был с ней подчеркнуто любезен, устраивал в ее честь балы и празднества. Однако, как и предупреждал Пьер де Брезе, Людовику верить было нельзя – он всегда предпочитал действовать окольными путями.

Поистине радостным был день, когда во Францию прибыли Джаспер Тюдор и еще один верный сторонник Маргариты, сэр Джон Фортескью. Тут переговоры с Людовиком начались всерьез. Французский король через Пьера де Брезе дал понять, что окажет Маргарите помощь лишь в обмен на что-нибудь существенное. Разумеется, в виду имелся все тот же порт Кале. Людовик хотел от Маргариты не пустых обещаний, а договора, скрепленного подписью и печатью.

Джаспер и Джон Фортескью отлично понимали, что, отдав французам Кале, Маргарита окончательно восстановит против себя англичан. Джаспер долго уговаривал ее не поддаваться, но Маргарита лишь пожимала плечами. Какая, в сущности, разница? Порт в руках англичан, его губернатором по-прежнему остается Варвик. Можно подписать договор, а порт потом не отдавать. В нынешней ситуации щепетильничать не приходится. Без помощи французского короля все равно ничего не добьешься.

В конце концов сошлись на следующем: сразу же после победы ланкастерцев губернатором Кале будет назначен Джаспер. Король Людовик авансирует Маргарите двадцать тысяч ливров. Если по назначении Джаспера губернатором Кале эта сумма не будет возвращена сразу и с процентами, город перейдет во владение французского короля.

Людовик понимал, что большего ему выторговать не удастся, и в глубине души был уверен, что со временем Кале достанется ему.

Холодным октябрьским днем Маргарита отплыла из Арфлера с флотом в пятьдесят кораблей и двумя тысячами солдат, нанятых на деньги Людовика. Королева считала, что ей достаточно высадиться на английской земле, и дальше все пойдет как по маслу. Увы, удача отвернулась от нее с самого начала. Когда ланкастерцы высадились в Тайнмауте, местное население встретило их враждебно. Маргарита поняла, что нужно немедленно плыть в Шотландию. Однако в море начался шторм, многие корабли с припасами, казной, солдатами пошли ко дну. Часть судов была выброшена на берег, и воины были вынуждены сдаться властям.

Маргарита и Пьер де Брезе кое-как добрались до Бервика, где им сообщили, что Эдуард уже движется на север во главе войска.

На этом несчастья еще не закончились. Шотландцы отказали Маргарите в помощи. Чего ради? Бервик и так уже был в их руках, а больше Маргарита предложить своим северным соседям ничего не могла. Королева Мария была полна участия, но у нее хватало и собственных проблем.

Далее обнаружилось, что Людовик внезапно охладел к своей кузине. Оказывается, герцог Бургундский дал понять французскому королю, что не одобряет его действия в Англии. Эдуард прочно сидел на троне, торговля между Англией и Бургундией процветала. Если бы Людовик стал упорствовать, Бургундец мог доставить Франции массу хлопот.

Хитроумный Людовик вовсе не желал ссориться с могущественным соседом. Он пообещал, что никакой помощи Маргарита больше не получит.

И тут свергнутой королеве показалось, что Господь от нее окончательно отвернулся. Единственной радостью в жизни оставался ее сын. Он быстро рос, и Маргарита твердо верила, что из него получится великий воин. Эдуард будет обладать всеми качествами, необходимыми для короля. Правда, тот, другой Эдуард, судя по рассказам, тоже был молодец хоть куда, но он вел такой распутный образ жизни, что надолго его хватить не могло. В Лондоне скоро не останется красоток, которые не стали бы жертвой его домогательств. Больше же всего Маргариту бесило то, что о любовных похождениях короля люди рассказывали с восхищением, словно о каких-то великих подвигах. Все дело в том, что Эдуард был писаным красавцем и обладал огромным обаянием.

Как будто это может служить оправданием столь чудовищного поведения! Иногда Маргарите казалось, что проклятый Эдуард околдовал всю страну. Но ничего, дайте срок, и все переменится! Вот подрастет принц Уэльский, и тогда посмотрим, кому достанется корона.

Казалось, забрезжила надежда, когда де Брезе и Маргарита вторглись в Англию и им удалось захватить замок Алнвик. Но торжество было недолгим. Варвик совершил бросок на север и с обидной легкостью отбил крепость; войско Маргариты в панике разбежалось, да и сама она едва спаслась. Именно тогда ей довелось пережить самые страшные часы в жизни. Она и Эдуард отбились от своих и заблудились в лесу. Маргарита ни на минуту не расставалась с сыном, особенно в столь критических обстоятельствах. Где-то неподалеку королеву и принца разыскивала свита, однако мать и сын, забредшие в густую чащу, чувствовали себя совсем потерянными. Все деревья казались Маргарите одинаковыми, и она не знала, в каком направлении держать путь. Королева застыла в растерянности, крепко сжимая руку сына; в этот миг из чащи появилось страшное чудовище. Это был человек, более похожий на зверя – огромный, с безобразно раздутым лицом. Должно быть, уродство было вызвано какой-то страшной болезнью.

Эдуард испуганно прижался к матери, а она обхватила его за плечи. Этот жест придал ей мужества. Да и вообще королеву испугать было не так-то просто, она не теряла присутствия духа ни в каких обстоятельствах. Кто он, этот урод? Разбойник, изгой, ненавидящий все живое, потому что природа обошлась с ним так жестоко? Чудище сделало шаг вперед, в его руке сверкнул нож.

Маргарита знала, что главное – не выказывать страха. Прежде всего она обязана спасти своего сына. Поэтому, подавляя желание убежать, она крепко стиснула руку принца и сделала шаг вперед.

– Друг мой, – сказала она. – Это сын твоего короля. Мы заблудились в лесу, нас преследуют враги. Я верю, что ты можешь спасти его.

Грабитель замер и изумленно захлопал глазами. Должно быть, он никак не ожидал встретить в этой чаще королеву.

– Вам… вам нельзя бродить тут, по лесу, – промямлил он.

– Это мне известно. Но у нас нет другого выхода.

– Вас тут могут схватить. В лесу полно солдат.

– Знаю.

– И вы мне верите?

Маргарита без страха смотрела ему прямо в глаза.

– Да, верю.

– Тогда идемте за мной.

Как это ни странно, Маргарита почему-то действительно сразу поверила этому разбойнику. Он долго вел их через лес, потом они оказались у входа в пещеру. Урод свистнул, и из пещеры высунулась женщина. Она уставилась на Маргариту и принца, и королева сказала:

– Приветствую вас, милая.

– Это королева и принц, – объяснил разбойник.

– Ну, и чего им от нас надо? – спросила женщина.

– Чтоб мы их спрятали от врагов.

Женщина кивнула.

Лес был полон звуков. Повсюду рыскали йоркисты. Они заплатили бы хорошую цену тем, кто выдал бы им королеву и принца. Маргарита была готова на что угодно, только бы не попасть в плен к врагам. Лучше уж пусть ее ограбят – все равно у нее при себе особых ценностей не было.

Они с Эдуардом шагнули в пещеру. Внутри она была разделена на два помещения, нечто вроде комнат. В одной из них Маргарита и принц прожили два дня. Они ели вместе с разбойником и его женой, наружу не высовывались, а на третий день страшилище сообщило, что опасность миновала. Вот кому Маргарита была обязана своим спасением! Разбойник отвел ее к ее друзьям. Королева плакала, расставаясь с этим человеком. Она мало чем могла его одарить, но пообещала, что никогда не забудет оказанную услугу. В благодарность она подарила ему свое кольцо.

Впоследствии, воссоединившись с сенешалем де Брезе, она говорила:

– Я лишилась многого. Но более всего огорчает меня то, что я не могу по заслугам наградить верных мне людей.

Пришлось отступать в Шотландию, где Маргариту ждал весьма холодный прием. Кажется, все решили, что ее дело безнадежно. Куда ей было податься?

Пьер советовал возвращаться во Францию. Там к Маргарите отнесутся более сочувственно, чем в других странах. И отец поможет, и к герцогу Бургундскому можно обратиться.

Тогда-то Маргарита и распрощалась с мужем. Генрих был в полном смятении, плохо понимал, что происходит. Он без конца повторял, что просит оставить его в покое, не отрывать от книг и молитв.

Маргарита попрощалась с ним нежно, как с ребенком.

– Я еду за помощью, – сказала она. – Другого выхода нет.

Король кивнул, не слушая.

И вновь она отплыла во Францию. Сопровождали ее Пьер де Брезе с сыном, герцог Эксетер, сэр Джон Фортескью и еще несколько верных дворян. Правда, теперь Маргарита взяла с собой и принца. Больше она никогда и ни за что с ним не расстанется.

Оглядываясь на прошедшие годы, Маргарита понимала, что хваталась за малейший шанс, словно утопающий за соломинку. Например, не следовало обращаться к коварному Бургундцу. Он, конечно же, не стал ввязываться в дело, которое считал безнадежным.

А ведь она возлагала на него такие надежды. Брезе советовал ей не слишком полагаться на герцога, однако Маргарита потребовала, чтобы беглецы направились именно в Бургундию. Ведь Людовик Французский ясно показал, что не желает иметь с ней дела.

Денег у Маргариты почти не оставалось. Нужно было где-то раздобыть ссуду. Высадившись в Слюйсе, она отправила письмо герцогу Бургундскому, извещая о своем прибытии и прося о встрече.

Бургундец был встревожен и изумлен. Беглянка ставила его в затруднительное положение. Во-первых, отношения с Францией и без того были напряженными, а тут еще Эдуард с Варвиком – такие противники, с которыми лучше не ссориться.

Бургундец отправил к Маргарите своего лучшего дипломата Филиппа По, человека надежного и предприимчивого. Он должен был сообщить королеве, что его светлость сейчас очень занят государственными делами и принять ее никак не может.

Маргарита презрительно пожала плечами и ответила, что у нее срочное послание от английского короля к герцогу.

– Сударыня, – учтиво заметил Филипп По, – понимаете ли вы, насколько утомительно и опасно это путешествие? Ведь вам придется проследовать в непосредственной близости от Кале. Ваши враги могут узнать об этом и попытаться взять вас в плен.

Маргарита не желала ничего слушать. Никто не смеет указывать королеве, чего она должна и чего она не должна. Придется великому герцогу пойти ей навстречу.

Ей удалось-таки повести дело так, что галантный Бургундец не смог отказать высокой гостье в аудиенции, однако Маргарита очень быстро поняла, что проку от этой встречи не будет. Рассыпаясь в любезностях, герцог тем не менее намекнул, что король французский выражает недовольство появлением Маргариты в Бургундии.

Какое унижение! И так он посмел разговаривать с английской королевой! Маргарите повсюду давали понять, что ее присутствие нежелательно. Все окрестные государства признали Эдуарда королем Англии, поддерживать проигравшую сторону никто не хотел.

Шотландия, Франция, Бургундия – все от Маргариты отвернулись, она никому не была нужна.

Тогда и пришло письмо от Рене. Он звал дочь к себе, в герцогство Бар. Пусть поживет, успокоится, решит, как действовать дальше. Маргарита поселилась в городке Сен-Мишьель. Она чувствовала себя в этой глуши бесконечно одинокой. Городок был начисто отрезан от внешнего мира. Да, там было спокойно, но кому нужен такой покой? Местность Маргарита хорошо знала – она родилась неподалеку отсюда, в Понт-а-Муссоне. В детстве она частенько каталась верхом вдоль берегов Мозеля.

Отец назначил ей небольшой пансион. Маргарита была благодарна, зная, в каких стесненных обстоятельствах находится Рене. На эти деньги она могла, едва сводя концы с концами, содержать свой маленький двор. Однако честолюбивые замыслы дочери старого Рене совсем не интересовали. Он и в прежние времена не любил обременять себя политическими заботами, а теперь и вовсе потерял интерес ко всему на свете, кроме удовольствий и молодой жены.

Маргарита жила жизнью бедной дворянки, сидя со своей свитой за каменными стенами городка. Ей было бы совсем плохо, если бы не верные друзья, в особенности Пьер де Брезе и сэр Джон Фортескью. Пьер почти весь свой доход отдавал Маргарите, а его преданность и неизменная любовь поддерживали ее в трудную минуту. Что же до сэра Джона, то Маргарита знала, что этот человек не бросит ее ни при каких обстоятельствах. В особенности сэр Джон был предан маленькому принцу. Был он человеком образованным, знатоком законов и потому взял на себя образование Эдуарда. Специально для принца он написал на латыни трактат «В прославление английских законов», где объяснял государственное устройство Британии и рассуждал о высоких обязанностях монарха. Сэр Джон признавался королеве, что его беспокоит пристрастие принца к военному искусству, не сопровождаемое тягой к знаниям.

Годы шли. Принц рос, и Маргарита не уставала радоваться на своего сына. Она жила на свете только им одним. Эдуард тоже любил свою мать; чем старше он становился, тем больше понимал, сколь многим ей обязан. Ведь все, что делала Маргарита, она делала исключительно ради сына.

В глубине души Эдуард презирал своего отца, но от этого его любовь к матери делалась лишь сильнее.

В эти годы ожидания, когда Маргарита, уединившись в своей глуши, пассивно следила за развитием событий, единственной ее радостью было воспитание сына, из которого она и сэр Джон должны были взрастить истинного короля. Ни Маргарита, ни ученый наставник не сомневались, что рано или поздно настанет день, когда Эдуард взойдет на престол Англии.

Семь лет прошло, а все оставалось по-прежнему. Эдуард Йоркский правил Англией, а Маргарита Анжуйская ждала своего часа.

С Генрихом судьба обошлась куда суровей, чем с его супругой. После поражения король едва избежал плена. Преследователи захватили не только его свиту, но даже саму корону. Всю ночь Генрих в сопровождении нескольких верных дворян скакал, не разбирая дороги.

Слава Богу, у короля на севере еще оставались сторонники. Многие из них считали, что настоящим королем может быть только помазанник Божий, а претендент, каким бы расчудесным он ни был, все равно остается узурпатором. Поэтому во всех замках Генрих встречал радушный прием. Однако несколько раз подобные визиты заканчивались поспешным бегством – среди слуг находились предатели. Получать приют становилось все труднее и труднее – дворяне боялись принимать у себя короля, даже если втайне ему сочувствовали. Ведь король Эдуард был безжалостен к тем, кого считал изменниками, а укрывательство низложенного монарха почиталось тяжким государственным преступлением.

Генрих никак не мог разобраться в происходящем. Он, рожденный королем, свергнут одним из своих подданных и теперь должен скрываться? Ах, если бы все оставили его в покое! Он молился бы, размышлял о Божественном, читал бы святые книги. Какая ему разница, кто правит страной? Мира, вот чего жаждала его душа.

Однако, если его схватят, ни мира, ни покоя не будет.

Несколько раз король останавливался на ночлег в замках, которые ему доводилось посещать и прежде, во время церемониальных поездок по Англии. Как все переменилось с тех пор! Тогда перед Генрихом все заискивали, слуги взирали на него с благоговейным восхищением. Теперь же король часто вынужден был останавливаться в какой-нибудь маленькой каморке, чтобы никому не попадаться на глаза и не подвергать хозяев опасности.

А ведь ему нужно было от жизни совсем немного: место для молитвы, и еще, может быть, соломенная подстилка, чтобы провести ночь.

Как-то раз, направляясь в замок Крэкенторп, что в графстве Вестморленд, Генрих и его спутники проезжали мимо монастыря. Король взглянул на стены обители с тоской. Какие счастливцы эти монахи! Вот было бы чудесно стать таким, как они! Судьба сыграла с ним злую шутку, сделав королем.

Замок принадлежал Джону Мэчеллу. Когда друзья короля предупредили его, кто ожидает за стенами, хозяин выбежал королю навстречу.

Он поцеловал Генриху руку и поклялся в вечной преданности.

– Что ж, Джон, верность нам сейчас нужна, – ответил Генрих. – Мы так устали от путешествия. Не приютите ли вы нас на ночь?

– Милорд, мой дом принадлежит вам.

– Нет-нет, Джон, не хочу подвергать вас опасности. Ведь я беглец. В Англии теперь есть другой король.

Мэчелл ответил, что он признает только одного короля, истинного, и готов пожертвовать ради него жизнью.

– Будем соблюдать осторожность, – ответил ему Генрих.

Слугам и домочадцам Мэчелл объявил, что в замке погостят путники, держащие путь в Йорк.

Генриху отвели удобную комнату. Оставшись один, он рухнул на колени и долго молился. В Крэкенторпе беглецов хорошо накормили, они смогли отдохнуть и набраться сил.

Однако через несколько дней Мэчелл заметил, что один из слуг посматривает на короля с явным подозрением. Стало ясно, что Генриху в Крэкенторпе задерживаться нельзя.

И тогда Мэчеллу пришла в голову одна идея. Неподалеку находился монастырь, с настоятелем которого рыцарь состоял в дружбе. Почтенный аббат был убежденным ланкастерцем и относился к узурпатору с осуждением.

– Я поговорю со святым отцом, – предложил Мэчелл. – Ваше величество, никуда не выходите из вашей комнаты, однако будьте готовы к немедленному бегству. Мне кажется, что среди моих слуг есть предатель. Обратно я вернусь еще до наступления ночи.

По возвращении у Мэчелла вид был весьма довольный. Он сказал, что у него есть для короля хорошие новости.

Настоятель прислал Генриху монашескую рясу. Перед рассветом король и его спутники незаметно выберутся из замка, а затем Генрих переоденется в монашеское облачение. Он явится в монастырь один, представившись странствующим монахом. Никто, кроме аббата, не будет знать, кто этот странник на самом деле. В обители монах найдет приют и сможет спокойно жить среди братии.

Генрих пришел в совершеннейший восторг. Аббат тепло встретил нового «монаха», поселил его в одной из келий.

И Генрих зажил жизнью, о которой всегда мечтал. К новому существованию он приспособился без малейшего труда. В монастыре жили по колоколу. Братия соблюдала обет молчания, поэтому можно было не опасаться, что Генрих себя выдаст. В быту он ничем не отличался от других монахов, никому и в голову не приходило, что под обличьем чернеца скрывается король.

Несколько месяцев Генрих прожил, чувствуя себя совершенно счастливым. Однако далее затягивать пребывание «странствующего монаха» в обители было невозможно, пришлось искать другое убежище. Настоятель написал письмо другому аббату, и Генрих перебрался под новый, не менее гостеприимный кров.

На прощание он от души поблагодарил своего благодетеля. Отныне прибежищем Генриха стали монастырские стены; где-то удавалось задержаться надолго; где-то – на менее продолжительный срок. Живя в суровой келье, Генрих чувствовал себя счастливейшим человеком на свете.

– Если б судьба сделала меня не королем, а монахом, моя жизнь была бы сплошным блаженством, – повторял он про себя.

Шли месяцы, годы. Иногда Генрих думал о Маргарите, живущей где-то за морем; об Эдуарде, который скоро станет уже совсем взрослым. Как далеки они от монастырских стен. Пожалуй, Генрих не хотел, чтобы Маргарита вернулась. Иначе снова разгорится война.

Однажды Генрих постучался в ворота Молитвенного Дома Уолли, что в Рибблсдейле. Поначалу все здесь было так же, как в других обителях: Генрих молился, работал в поле, с радостью выполнял все установленные обрядом предписания. По временам король даже забывал, кто он на самом деле. Та, другая жизнь, исполненная забот и церемониальной торжественности, всегда была ему чужда.

– О Господи, – молился Генрих. – Благодарю Тебя за то, что ниспослал мне покой. Яви мне милость Свою, позволь провести остаток дня в такой же тихой заводи.

Увы, его молитвы не были услышаны.

Неподалеку от Молитвенного Дома находился замок Уоддингтон-холл. Там гостил известный богослов доктор Мэннинг, диакон Виндзорский. Этому ученому мужу было известно, что в обители скрывается король, и он послал Генриху тайное приглашение, которое король с удовольствием принял. Облаченный в рясу, как обычно, он отправился в Уоддингтон-холл.

Будь Генрих немного понаблюдательней, он заметил бы, что в последнее время вокруг него постоянно вертится один из монахов. Однако король не обращал внимания на подобные мелочи. Монах же, окончательно убедившись, что «странник» не кто иной, как низложенный король, решил, что неплохо было бы известить об этом кого следует. При Эдуарде IV страна процветала, в королевстве воцарились мир и покой. Избавившись от ненавистной Француженки, люди вздохнули с облегчением. Но то и дело возникали слухи, что Маргарита готовит новое вторжение. Король-монарх наверняка участник заговора. Он скрывается, выгадывает время, дожидаясь, пока его ведьма-жена не вернется, чтобы вновь ввергнуть Англию в пучину междоусобицы.

Монах сообщил о своих подозрениях сэру Джону Темпесту, владельцу Уоддингтон-холла. Тот посоветовался со своим зятем Томасом Талботом, и они решили, что нужно действовать. Если монах и в самом деле беглый король, за его поимку можно будет получить щедрое вознаграждение, а кроме того, они окажут неоценимую услугу родной стране. Очень кстати было и приглашение доктора Мэннинга, который намеревался принимать «монаха» в обеденной зале. Сэр Джон и его зять убеждали друг друга, что это сама судьба. Не могут же они допустить, чтобы под их крышей зрел заговор. Так можно угодить в очень скверную историю. Их, людей совершенно невинных, могут заподозрить в государственной измене.

На всякий случай они все-таки решили посоветоваться с соседом, сэром Джеймсом Харрингтоном, человеком бывалым и даже жившим при дворе. План был прост: схватить короля, когда он будет трапезничать с ученым доктором, потом отправить его в Лондон, а к королю Эдуарду и графу Варвику отрядить гонца с радостным известием. Можно не сомневаться, что ревностные слуги престола получат достойную награду.

Благочестивая беседа короля с диаконом была в самом разгаре, когда кто-то из слуг услышал доносившийся снаружи звон оружия. Во всех скитаниях, из монастыря в монастырь, за Генрихом следовал один дворянин, беззаветно преданный королю и считавший своим долгом заботиться о его безопасности. Почуяв недоброе, этот человек прервал скудную трапезу венценосного «монаха» криком:

– Милорд, вам нужно спасаться! Нас предали!

Диакон вскочил на ноги, но король не тронулся с места. Будь что будет, подумал он.

Но жизнь, которой он жил в последнее время, была столь хороша, менять ее на сырую темницу Генриху совсем не хотелось.

– Идемте скорее, милорд, – настаивал верный слуга. – Возможно, мы опоздали.

Генрих поднялся и позволил вывести себя наружу. Там было темно.

– Скорее в лес, – сказал телохранитель.

В густой чаще Генрих остановился:

– Может быть, подождем здесь до утра?

Телохранитель покачал головой:

– Нет, за нами погоня. Можете в этом не сомневаться, милорд. Надо поскорее уносить ноги. Хорошо бы добраться до Болтон-холла.

Болтон-холл принадлежал сэру Ральфу Падси, верному стороннику короля.

– Хорошо, – согласился Генрих.

Они добрались до реки Риббл, перебраться через которую можно было только по камням.

– Нам нужно попасть на ту сторону, – сказал слуга, однако стоило Генриху сделать первый шаг, как сзади раздался крик.

– Вот они! – возопил Томас Талбот. – Недалеко же они ушли.

Король растерянно замер. Враги окружили его со всех сторон. Тогда он гордо вскинул голову и спросил, что им нужно от короля.

– Мы должны доставить вас к королю Эдуарду, сэр, – сказал Талбот. – Он давно вас разыскивает.

– Несчастная страна, где подданные обращаются с помазанником Божьим таким образом.

Преследователи притихли, им стало не по себе. Однако решимости у них не убавилось. Пленник будет доставлен королю Эдуарду.

Поездка на юг была тягостной. Конвоиры не выказывали своему пленнику должного почтения. С какой тоской вспоминал Генрих о блаженных днях, проведенных за монастырскими стенами. Святая жизнь, полная мира и спокойствия! Сколько умиротворения приносили бдения и молитвы!

В Айлингтоне короля встретил сам граф Варвик, прибывший туда с пышной свитой, под своим штандартом «Зазубренный посох». Стороннему наблюдателю могло показаться, что монарх не Генрих, а Варвик. Он и есть настоящий король, подумал пленник. Этот человек делает королей и свергает их. Эдуарда он сделал, а меня сверг.

– Рад встрече, милорд, – приветствовал Генриха граф.

– Неужели? Вы видите своего короля в унижении.

– И все равно я рад. Но вы больше не король, наш король – Эдуард.

– Мой отец был королем, мой дед был королем, я стал королем в колыбели. Если я перестал им быть, то это ваших рук дело.

– Как бы там ни было, король теперь Эдуард, а вы его пленник. Вам предстоит отправиться в Тауэр.

– Поступайте как вам угодно.

– Ничего дурного с вами не случится, только знайте свое место.

– Мое место! Хорошо сказано. Я – помазанник Божий, и все в королевстве знают, где мое законное место.

Варвик велел, чтобы ноги короля под брюхом лошади стянули кожаным ремнем. На голову пленнику нахлобучили соломенную шляпу, в таком виде он и проследовал по улицам Лондона.

Жители столицы были горой за Эдуарда. Он принес городу и стране процветание, он был настоящим королем. Благодаря ему страна избавилась от Анжуйской ведьмы. У плененного Генриха вид был совсем не королевский, то ли дело красавец Эдуард, улыбчивый, веселый, посылающий воздушные поцелуи хорошеньким женщинам, которые восхищенно пялятся на него из окон.

Генрих безразлично смотрел перед собой, не обращая внимания на толпу. Народ никогда не относился к нему с ненавистью, не то что к его чужестранке-жене. Это она была виновна во всех бедствиях, а Генрих – он во всем ей потакал. Генрих был слаб, Эдуард силен. Лондонцам не пришлось долго колебаться в выборе.

Кто-то из горожан молчал, кто-то улюлюкал. Однако большинство жалели низложенного короля. Бедняга!

Пленника поместили в Тауэр.

Король мягко возразил тем, кто называл его самозванцем:

– Мой отец был королем этой страны, он мирно правил всю свою жизнь. Его отец, мой дед, тоже был королем. Меня короновали еще в колыбели, почти сорок лет вся страна признавала меня своим государем, все лорды принесли мне присягу на верность, как в свое время моему отцу.

Тюремщики прикрикнули на узника, велели ему заткнуться. Сейчас на троне славный Эдуард, он и есть настоящий государь.

Участь сверженного короля была печальной. Им не интересовались ни Эдуард, ни Варвик, ни прочие вельможи. Генрих был оставлен на милость тюремщиков.

Многие из них раздулись от чванства, когда в их власти оказался венценосец. Они могли делать с ним все, что заблагорассудится.

Если Генрих недостаточно быстро отвечал на вопрос, его били.

– Отвечать, когда спрашивают! – кричали на него тюремщики и гордились тем, что могут бить самого короля, пусть даже низложенного. Все-таки он был когда-то монархом, помазанником Божьим. И вот как низко он пал!

Генрих почти не жаловался, а если и пытался протестовать, то очень кротко.

– Проклятье и еще раз проклятье, – вздыхал он. – Нельзя так обращаться с вашим королем.

Его робость лишь пуще распаляла мучителей. Они уважали бы Генриха куда больше, если бы он пытался сопротивляться. Беззащитность короля привела к тому, что стража прониклась к нему глубочайшим презрением. Его почти не кормили, давали объедки со своего стола. Это необычайно потешало солдатню. У Генриха отросли волосы, одежду ему не меняли, есть объедки он отказывался и от этого страшно исхудал.

Куда милосерднее было бы вывести его в поле и отрубить ему голову – так считали многие из стражников. Однако Эдуард ни за что не пошел бы на такое. Никто не посмеет обвинить его в убийстве короля. Трон достался Эдуарду по праву крови и силы. Руки победителя не обагрены кровью. Кроме того, во Франции жили принц Уэльский и его мать, женщина волевая и опасная. Смерть Генриха ничего бы не изменила.

Если уж он умрет, то пусть умрет естественной смертью. Тогда одним опасным претендентом станет меньше. Но Варвик прав: убийства произойти не должно.

Пока Маргарита дожидалась в Сен-Мишьеле своего часа, Генрих томился в Тауэре – грязный, голодный, униженный, находящий утешение лишь в молитве.