Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ)

17

Кондиционера в квартире не было, а приоткрытое окно слабо спасало от жары.

Лешек лежал на широком подоконнике между цветами и не без интереса наблюдал за своей хозяйкой. Часа в три ночи её размеренное прежде дыхание стало тревожным и прерывистым. Не просыпаясь, Алевтина заметалась по постели, а потом внезапно очнулась. Раз, и сон будто рукой сняло. Ещё несколько секунд девушка неподвижно лежала, вглядывалась в темноту и прислушивалась к своим ощущениям: неясная тревога змеёй пригрелась на груди и, как анаконда, сдавила сердце удушающим кольцом.

Аля села на постели, откинула одеяло и отправилась проверить Сеньку. Ведь о чем в первую очередь думает женщина, после того как становится матерью? Правильно, о благополучии собственного ребёнка.

Свет Островская включать не стала, в собственной квартире она и так прекрасно ориентировалась. Кажется, это уже становилось традицией: полуночничала Аля не одна. Практически бесшумно спрыгнув с окна, верный кот решил к ней присоединиться и догнал Алевтину у двери Сенькиной спальни.

Стараясь не шуметь, они тихо проскользнули внутрь маленькой комнаты. С вечера ночные шторы не были задернуты, и лунный свет хорошо освещал постель мальчика. Подмяв под себя голубое одеяло с машинками, Сенька мирно спал.

Лешек, недолго думая, забрался на постель и, свернувшись в клубок, улёгся в ногах у малыша, как сторожевой пёс. Аля подошла к спящему сыну и, убрав со лба непослушную прядь, с нежностью погладила его по голове. Вот он — смысл её жизни!

Ещё несколько минут Островская, ни на миг не отрываясь, смотрела на своего любимого сыночка. Она смогла бы простоять так и несколько часов, но с её мальчиком всё было в полном порядке. Нужно просто перестать надумывать и взять себя в руки.

Немного успокоившись, Алевтина покинула комнату, прикрыв за собой дверь, но не до конца, чтобы Лешек, если что, смог беспрепятственно выйти, а не будить Сеньку своими воплями, когда встретит на пути непреодолимое для кота препятствие. Временами их Кис мог быть очень громким.

— Лешек, не смей шуметь! — строго сказала она коту, ещё раз оглянувшись у двери. Тот быстро приподнял голову, не мигая посмотрел на хозяйку и возмущенно фыркнул.

Так девушка осталась один на один со своими тревожными ощущениями: ничем не подкреплёнными, но и не проходящими.

Звонить в такое время и беспокоить людей, ей было как-то неудобно, да и повода вроде как не было. Вопреки их давней традиции сегодня, то есть, если быть педантичной, уже фактически вчера, Жанна, она же Ева, Аля всё никак не могла привыкнуть к её новому имени, предпочла не оставаться у них ночевать. Подруга, сославшись на какие-то свои неотложные дела, вызвала такси и в половине двенадцатого укатила домой.

Островская вернулась в свою комнату и с ногами забралась на подоконник, благо ширина позволяла, как в детстве подышала на стекло и указательным пальцем нарисовала сердечко, сквозь которое стала всматриваться в мирно спящий город.

Размышлений о смысле человеческого существования Аля не любила, всё её иллюзии были давно и основательно разрушены, или, по крайней мере, она на это искренне надеялась. Но, всё равно, время от времени жизнь не переставала её удивлять. Странная всё-таки штука…Прекрасная, неповторимая и… столь же хрупкая, как хрустальное стекло, и мимолётная, как век зажженной свечи. Но, чтобы не происходило, всегда теплятся в человеке, пусть даже в самой глубине души, надежда, вера и любовь. Неважно в столице или провинции, никогда они не утратят своей ценности.

Словно подтверждая мысли Алевтины, десятки, сотни маленьких маячков светились в непроглядной ночной тьме. Это их город…родной. Она никогда особо не задумывалась над тем, что действительно значат для неё эти слова.

Сегодня же, разглядывая тихие, порой едва освещённые улочки, Аля повсюду встречала воспоминания: здесь они играли с Сенькой в снежки, катались с ледяной горки; там в парке любили гулять тёплыми летними вечерами; под крышей соседнего дома прятались, застигнутые врасплох весенним дождём… Таких моментов было бесчисленное множество, и сейчас они яркими картинами оживали в её памяти. Островской действительно было над чем серьёзно поразмыслить.

Их город- это непросто кирпичные и деревянные постройки, дороги и зелёные насаждения. Он соткан из живых эмоций, переживаний, судеб тех, кто его населяет, и пусть городок невелик, провинциален, живут в нём прекрасные, достойные уважения люди, его стоит любить, ведь именно здесь она по-настоящему смогла обрести себя.

Но, с тех пор, как на горизонте объявился «великий и ужасный» Иван Соломонович Ринберг, почти каждую ночь девушку преследовали тревожные сны, большую часть их которых Аля не помнила. Закрыв глаза, она могла воспроизвести лишь хаотичные обрывки: то она убегала от кого-то на руках с маленьким Сенькой, то летела вниз с обрыва, то стучалась в закрытые двери…

Но на этом всё, с неё хватит. Сны снами, но свою реальную жизнь она никому не позволить портить.

— Нет, второй раз я не побегу…чего бы мне это не стоило. Это мой город!.. И никакой Ринберг мне не страшен.