Алый шелк соблазна

Глава 24

Марк работал на болотах вместе с несколькими парнями, которых он нанял в деревне, занимался ремонтом ворот шлюзовой перемычки. Ворота проржавели и не закрывались. Если не пускать воду на земли, которые когда-то были тучными и плодородными, то эти участки вернутся в оборот. Следующей весной здесь можно будет сеять.

Удовлетворение и гордость переполняли Марка. Сейчас он очень хорошо понимал тех краснолицых помещиков, которые хвастали размерами своей свеклы и которых он так остроумно высмеивал в юности. «Я превратился в фермера Уорторна», – забавляясь, думал Марк. Кто бы мог подумать? Себастьян умрет со смеху. А вот Минни его поймет. Она догадается, что привлекло его в Давелл-Холл и почему он решил здесь остаться.

Канал за воротами порос болотной травой, которая его засоряла и задерживала воду. Марк, охваченный новой волной энтузиазма, стянул с себя рубашку, схватил багор и собрался вырвать траву. Холодный воздух на обнаженной коже, радость физического труда как будто ударили ему в голову. Его работники сначала забавлялись, считая его порыв причудой хилого лондонского джентльмена, но потом сами воодушевились и взялись за работу с удвоенной энергией. Сейчас Марк был их настоящим предводителем.

– Сэр…

Марк поднял голову и прищурился. Один из работников указывал пальцем на дамбу, по которой осторожно пробирались две женщины. Первой была Хетти, а второй… Марк убрал со лба влажную прядь, которая мешала смотреть. Второй была, разумеется, Порция. Только он редко ее видел такой. Светлые волосы немного растрепались, плащ развевался на ветру, открывая взгляду платье цвета тропического океана, которое больше походило на ночную рубашку.

Марка окатило волной желания. Так было всегда, когда он ее видел. И Марк надеялся, что так и будет дальше. Но сейчас все было не так просто. Он привез Порцию в Норфолк ради ее собственного блага, но теперь вставал вопрос, что он с ней будет делать? Он собирался держать Порцию здесь и в своем невежестве воображал, что ей понравится Давелл-Холл. И понравится жить здесь с ним, с Марком.

Однако, увидев ее под своей крышей, он стал сомневаться. А вдруг она возненавидит его? Вдруг затоскует по роскошной лондонской жизни и своим великосветским друзьям, по всему тому, чего он не может ей дать и, вероятно, никогда не сможет. Привычная городская жизнь и жизнь в этих местах, как небо и земля. Вдруг окажется, что его бесшабашная выходка принесет им обоим несчастье?

Но Марк не собирался сдаваться. Он знал, что у него есть то, чего она нигде больше не найдет. И она сама жаждет этого. Может быть, следует воспользоваться этим своим преимуществом, чтобы напомнить ей, как много она потеряет, если вернется в Лондон?

– Давайте заканчивать, – скомандовал Марк своим людям и передал одному из них багор. – Вам надо попасть домой, пока погода совсем не испортилась.

В воздухе уже ощущалась липкая влажность. Скоро наползет туман. Марк нагнулся, подобрал рубашку и перекинул ее через плечо. Работники переглянулись между собой:

– Хозяин, вы так и пойдете? Там же леди.

Марк с улыбкой приподнял бровь.

– Главное, что я не вырядился, как петух.

Парни расхохотались. Марк простился с ними и по насыпи влез на дорогу. Дамба была совсем близко, а там – Порция.

Стояла какая-то особенная тишина. Марк чувствовал, что скоро накатятся первые волны тумана. Он уже был на дамбе и широкими шагами продвигался вперед. Женщины увидели его и остановились. Марк бросил взгляд в сторону моря и понял, что начался прилив, но время еще есть, хотя через час или два на этом месте будет вода.

Порция стояла как завороженная. Марк, конечно, понимал, что ей не часто доводилось видеть джентльменов, одетых в одни только бриджи.

– Миледи. – Марк отвесил церемонный поклон, выпрямился и заглянул в ее широко распахнутые глаза. Хетти за спиной Порции поднесла руку к губам, пряча улыбку.

– Марк! Да ты же голый!

Марк и сам прекрасно это знал. Знал и то, что его сапоги и бриджи перепачканы болотной тиной и глиной. В конце концов, он занимался земляными работами, а не расхаживал по Бонд-стрит, а потому ему не было стыдно.

– Рубашка отсырела, – объяснил он. – Не хотелось простыть.

Порция бросила на него подозрительный взгляд.

– А так, значит, ты не простынешь? – Она стала развязывать ленты плаща. – Возьми и надень. Очень сильный ветер.

Марк протянул руку и ухватил ее пальцы, не позволяя развязать плащ.

– Я не боюсь холода. У меня горячая кровь. Во всяком случае, так говорят.

В глазах Порции мелькнула искра. Казалось, она вспомнила что-то, что предпочла бы забыть, отвела взгляд и плотнее завернулась в плащ, как будто пыталась спрятаться.

– Если ты умрешь от простуды, палач будет разочарован, – с насмешкой бросила она.

Марк расхохотался. Он понимал: Порция пытается бороться с собой и делает вид, будто не хочет, чтобы он подхватил ее на руки и отнес в постель.

– Я не умру, Порция. – Марк обнял ее за талию и притянул к себе. – Мне есть для чего жить.

Порция напряглась, сопротивляясь его рукам. Ее глаза стали сине-ледяными. Она не желала уступать. Марк постоял и опустил руку.

– Что вы здесь делаете? – спросил он так, словно ничего не случилось.

– Мы осматриваем поместье, – светским тоном сообщила Порция. – Мы увидели тебя с башни и решили пойти посмотреть, что ты делаешь.

– Я пытаюсь расчистить канал, чтобы осушить свои земли, – стал объяснять Марк. – Но сейчас накатит туман. – Он решительно взял Порцию за руку. – Так что лучше вернуться в дом. Я не желаю, чтобы вы заблудились, миледи.

Порция огляделась. По телу пробежала дрожь.

– Здесь всегда так? – спросила она. У Марка оборвалось сердце. Ей тут не нравится! Она ни за что не останется. Даже если он будет день и ночь заниматься с ней любовью.

– Нет, не всегда, – ровным голосом ответил он, как будто его не огорчил этот вопрос. Они уже двинулись в обратную дорогу, Хетти шла следом. – Иногда хуже.

Порция молчала.

Марк присмотрелся к ее платью, которое виднелось между полами плаща. Оно явно было старомодным. Но зато теперь он может открыто любоваться изящными линиями ее фигуры.

– Где ты его нашла? Оно тебе идет.

Порция смутилась и запахнула полы.

– Твоя домоправительница нашла. Оно принадлежало жене твоего дяди.

– М-м-м…

– Ты же не против, что я его надела? Ведь я из-за тебя оказалась тут в одной рубашке.

– Конечно, я не против. – Марк улыбнулся, глядя в ее голубые глаза. – Хотя я бы предпочёл, чтобы на тебе не было вообще никакой одежды.

– Марк! – возмущенно вскричала Порция.

– А что ты думаешь о моем доме? – как ни в чем не бывало, продолжал он. Пусть уж говорит все сразу. Зачем оттягивать разговор?

– О твоем доме?

– Да. Можешь отбросить деликатность. Не надо меня щадить. Я хочу знать.

– А какое имеет значение, что я думаю? – сердито возразила она.

Марк видел ее лицо в профиль и пытался понять, что она сейчас чувствует, но Порция упрямо не желала смотреть на него. Ветер слегка растрепал ее волосы, и теперь выбившиеся прядки колечками закручивались у нее на шее и на висках. Марку страшно хотелось поцеловать ее и целовать до тех пор, пока она не начнет таять в его объятиях. Он так и сделал бы, если бы не семенящая позади служанка.

– Ты действительно собираешься здесь жить? – спросила Порция с любопытством.

– Собираюсь, – просто ответил он.

Наконец-то она на него посмотрела. Ее взгляд пробежал по широким обнаженным плечам, задержался на курчавых волосах на груди, спустился по плоскому животу к застежке бриджей. Казалось, Порция на мгновение забыла обо всем. Пальцы, лежавшие на его локте, непроизвольно сжались.

– Но… что ты будешь здесь делать? – Второй рукой она указала на расстилавшуюся перед глазами низменность.

В голосе Порции звучало недоумение, но Марк решил отвечать так, как будто она искренне интересуется его делами. Кроме того, ему самому отчаянно хотелось рассказать ей о своих планах. И он стал рассказывать; о расчистке каналов, об осушении земель, о ремонте стен и шлюзов, о севе и намерении развести скот, о желании стать настоящим фермером и помещиком. Марк говорил о встречах с соседями, планировал устраивать балы и обеды, приглашать друзей из Лондона, когда закончится отделка дома. Не обошел он и местную политику, выражая готовность участвовать в местных делах, если это понадобится. Марк сам понимал, что говорит слишком горячо, и эта горячность отражается у него на лице, и Порция наверняка сочла его занудой…

Они уже добрались до стены, окружающей дом. Хетти ушла внутрь, и они остались вдвоем. Стояла странная тишина. Все предметы вокруг расплывались, становились призрачными. Звуки тонули в ватном одеяле тумана.

Марк заметил, что Порция нервничает, видимо, из-за того, что осталась с ним наедине, но он справился с желанием обнять ее.

– Интересно, как здесь зимой, когда штормит? – спросила она таким тоном, как будто погода занимала все ее мысли.

– Говорят, страшно. Но думаю, это должно воодушевлять. Я не могу дождаться зимы! Тогда я заберусь на башню, и пусть меня хлещут дождь и ветер Северного моря.

Порция встретилась с ним глазами и на сей раз не отвела взгляд.

– Ты очень странный человек, – пробормотала она. – Похитил меня и мою мать, привез сюда, где никто и никогда нас не найдет. А теперь рассказываешь, что собираешься провести здесь всю жизнь, копая канавы в то время, когда не будешь исполнять обязанности мирового судьи или члена парламента от этих мест. Но разве ты не будешь скучать по Лондону? По своим друзьям-гусарам?

– Мы же будем встречаться, когда я буду приезжать в город. Реже, конечно, ну и что? В любом случае, я думаю, что вышел из возраста, когда находят удовольствие в пьянках и шашнях с танцовщицами. – Марк захохотал. – Не хмурься, Порция. Я знаю, тебе все это кажется глупостью, но я удовлетворен своей долей.

– Я… я просто удивлена, вот и все. Я считала тебя другим, не думала, что ты способен удовлетвориться такой жизнью.

– Считала гулякой и повесой? – с насмешкой спросил Марк.

– Когда я впервые увидела тебя в клубе Афродиты, ты чувствовал себя там как рыба в воде. Городской денди. Разве представишь тебя в другом окружении?

Порция говорила искренне. Ее слова не удивили Марка. Он и раньше знал ее мнение на свой счет, но это мнение он изменит, изменит во что бы то ни стало!

– Видишь ли, я человек, склонный наслаждаться жизнью, – начал объяснять он. – Но я не собираюсь провести всю свою жизнь в праздности. Раньше мне казалось, что такое возможно, но сейчас я понял, что долгое безделье претит мне. Мне требуется дело, трудное дело. Похоже, здесь я его нашел.

– А женщины? – безразличным тоном спросила Порция, как будто ею двигало одно лишь любопытство. – Ты удовлетворишься деревенскими красотками или… дочкой викария?

Что-то в ее тоне и голосе насторожило Марка. Он пытался понять скрытый смысл вопроса, но так и не разгадал его. Он взял ее лицо в ладони и прошептал:

– Зачем мне дочка викария, если у меня есть ты?

Порция перестала дышать. Казалось, она хотела что-то сказать, но слова так и не сорвались с ее губ.

Марк вдруг понял, как сильно она замерзла:

– Да тебе совсем холодно! – Он инстинктивно притянул ее в тепло своих объятий.

Марк думал, что Порция станет вырываться, сопротивляться, но она уткнулась ему в грудь, приложив холодные ладошки к его горящей коже.

– О, Марк, – вздохнула она, щекоча дыханием его шею. – Зачем я тебе? Тебе больше подойдет дочка викария. Или какая-нибудь другая женщина, от которой у тебя не будет столько неприятностей.

Слова Порции прозвучали неожиданно. Марк воскликнул:

– Порция! В чем дело? Расскажи сейчас же!

На мгновение ему показалось, что ее губы коснулись его груди. Но лишь на мгновение. В следующую секунду Порция отстранилась и заглянула Марку в глаза.

– Ты нашел свою жизнь здесь, Марк, но моя-то жизнь в Лондоне.

– Да ты же там задыхаешься! – сердито закричал он, раздраженный ее нежеланием понять простые вещи. – Не могу поверить, что ты хочешь и дальше жить под неусыпным оком Арнольда.

– Какая разница, чего я хочу, а чего – нет. Мне придется вернуться. Придется столкнуться со всеми последствиями своих поступков. Не забудь, мне предстоит встреча с Ларой и Арнольдом. Не могу же я оставлять их в своем доме, как будто он со всем имуществом принадлежит им. Есть люди, которые зависят от меня и от моих решений. Даже если меня ждет позор, я должна вернуться и заниматься своими делами и… и объясниться с королевой.

Марк оценил мужество Порции, более того, он понял, что ей действительно надо вернуться. Но только не сейчас. И видит Бог, не одной! Она хочет вычеркнуть его из своей жизни, но он решил сделать еще одну попытку.

Подступающий туман почти скрывал их друг от друга.

– Значит, мы должны встретить все эти неприятности вместе. Тебе незачем быть одной, Порция.

– Но ведь я одна, – чуть слышно отвечала она. Марк взял ее за руку и повел к дверям Давелл-Холла.

– Ты забыла, дорогая, что я похитил тебя.

– Нет, я сама попросила тебя увезти меня. Именно так я и скажу, когда вернусь в Лондон.

Значит, она полагает, что может взять на себя ответственность за его действия? Будет Порция-мученица? Марк рассердился:

– Ни в коем случае. Я запрещаю.

Он смотрел на нее таким знакомым взглядом. Пожалуй, лучше бы он был одет. Вот он стоит, ноги широко расставлены, руки на бедрах, перепачканная тиной кожа блестит от влажных капель тумана.

Ей, светской даме, следовало бы испытать отвращение, возмутиться. Любая другая приличная дама так бы и сделала. Наверное, она, Порция, слеплена из другого теста, потому что этот его вид вызывает в ней не гнев, а влечение, которому невозможно противостоять. Когда она поцеловала его в грудь, потребовалась недюжинная сила воли, чтобы потом отстраниться, а не припасть к нему снова, не вцепиться в него со всей своей страстью.

Конечно, она сама виновата. Когда они с Хетти поднялись на колокольню, она тут же отыскала глазами Марка, который работал со своими людьми у канала. Голый до пояса, он, как пират, размахивал длинным багром. Порция нечасто встречала джентльменов в таком виде. От этого зрелища сердце ее удвоило свой ритм.

Она слышала о великосветских дамах, которые предпочитают любовные утехи со слугами и простолюдинами, но никогда не думала, что сама способна испытывать подобные чувства. Или все дело в том, что это Марк? Он один способен превращать ее кровь в огонь.

Его глаза, скорее золотистые, чем карие, смотрели, казалось, в самую глубину ее души, читая все потаенные мысли.

– Порция, любовь моя, ты ведь здесь пленница. Я могу никогда не отпустить тебя в Лондон.

О Боже! Ей следует прийти в негодование от такой дерзости. Такие слова мог бы произнести Арнольд. Но вся разница была в том, что сейчас их произносил Марк. Разговаривая с Арнольдом Гиллингемом, Порция никогда не теряла над собой контроль. А сейчас ей хотелось забыть обо всем и сдаться на милость победителя, но она решила удерживать крепость, насколько хватит сил.

Марк рассказывал ей о своих мечтах тоном, который тронул ее сердце. Но неужели он не понимает: чтобы осуществить задуманное, ему нельзя связываться с ней? Скандал, который произойдет неизбежно, помешает ему создать себе доброе имя в Норфолке. Люди станут косо смотреть на него, уклоняться от встреч, а что касается избрания в парламент… Этого никогда не произойдет. Он закончит свои дни в одиночестве, всеми забытый и озлобленный.

Он возненавидит ее, а этого Порция не выдержит. Лучше расстаться сейчас. Пусть сейчас он не собирается ее отпускать, потребуется время, чтобы убедить его в необходимости такого шага… Надо искать компромисс.

– Я останусь здесь на неделю.

– На год.

– На две недели.

– На месяц.

– Марк…

На этом месте их прервали.

– Мерси говорит, что ваша ванна готова, миледи.

Хетти подошла сзади, они не заметили ее приближения. Сейчас она стояла, с суровым видом сложив руки на груди.

– Мы продолжим этот разговор позже, – сказала Порция, давая понять, что она не сдалась, а он не одержал победу.

– Всенепременно, – с шутовским видом откликнулся Марк. – Насчет «позже» я не возражаю. У тебя или у меня?

Порция вздернула подбородок и, не отвечая, стала подниматься по лестнице.