Амадора. Та, что любит…

На месте преступления

Наконец‑то я вышла замуж. Супружество мое длилось три долгих года. Познакомилась я с Густаву на каком‑то безумном празднестве, пошла к нему домой и вышла оттуда только спустя несколько дней… Когда он посмотрел на меня во время праздника, мы оба поняли, что долго будем вместе. Об этом мы потом сказали друг другу.

Поцелуй наш был незабываем — как будто Густаву сам научил меня целоваться. Продолжение не заставило себя ждать.

— Я хочу тебя…

— Я тоже…

— Начинай ты.

Он обожал, когда начинала я. Начинать — значило испытать блаженство в полной мере. Сперва только кончик языка отправлялся в круговое путешествие по гладкому и влажному желудю. Потом я принималась сосать, как теленок, используя только язык и верхнюю губу. Тут начинали действовать мои руки. Правая скользила по его телу, а левая сжимала основание фаллоса. Не оставались без внимания и яички. Я осторожно брала их в рот — оба одновременно. Вот как я начинала… Как это делается, я прочла в журнале, а сосать по‑телячьи научилась сама.

Густаву тоже был глубоким знатоком всех моих дырочек. Он знал каждое местечко, прикосновение к которому доводило меня до экстаза, до исступления… И так — ежедневно.

Спустя два года ему вздумалось ревновать и подозревать меня. Все мужчины стали в его глазах моими потенциальными любовниками, подруги мои казались ему бесстыдницами и вертихвостками, а в гостях я, по его мнению, только и делала, что флиртовала… и я чувствовала себя все более скованной, неуверенной, загнанной… Я стирала, гладила, готовила, ухаживала за цветами, смотрела телесериалы, записывала кулинарные рецепты из передачи для женщин… хоть я и сделалась образцовой домашней хозяйкой, ревность Густаву становилась все болезненнее. Он подозревал портье, сторожа, водопроводчика, электрика… Я знала, что это необузданное чувство не имеет ничего общего с любовью — хотя бы уже потому, что целовались мы все меньше, предварительные ласки становились все привычнее и скучнее, а сексом мы занимались от силы раз в две недели. Во время наших нечастых соитий я чувствовала, что мысленно он пребывает где угодно, только не в нашей комнате, и воображает себе любую женщину, только не меня. Тогда кого же? Я решила разузнать. На другой день я тайком пошла следом за ним…

Небольшой четырехэтажный дом. Он позвонил, ему открыли. Тысяча противоречивых мыслей промелькнули у меня в голове. Надо было что‑то делать, но что? Ворваться в дом? Закричать? Бросить камень в окно? Нет! Сделаем иначе. Узнаем, не сдается ли квартира. На домофоне оказалась кнопка с надписью «Консьерж». Я позвонила. Он открыл.

— Скажите, пожалуйста, не сдается ли у вас квартира?

— Двадцать второй номер. Третий этаж.

— Окнами на улицу?

— Нет, во двор. Там, правда, пыльновато…

— Сколько там комнат?

— Две. Вот вам ключ.

— Сколько стоит?

— Узнайте в агентстве недвижимости.

— Теперь вот еще что… А с окнами на улицу нет?

— Нет. Только эта.

— Третий этаж?

— Да. Там шкафчик есть на кухне.

Я увернулась, чтобы он не увязался за мной.

— Ключ потом вернете.

— Конечно… Спасибо.

Консьерж скрылся за узкой дверцей, а я пошла вверх по лестнице со смешанным чувством страха и любопытства, силясь представить свою соперницу. Прежде чем вставить ключ в замочную скважину двадцать второй квартиры, я прислушалась. Из соседних квартир доносилась только музыка да звяканье кастрюль.

Войдя в пустую квартиру, я сразу отправилась на балкон. Если бы я не бросила курить, то теперь бы точно закурила, чтобы скоротать время… Он явно подозревал, что я занимаюсь теми же делами, что и он — оттого‑то и ревнует. Глядя на меня, он как будто смотрел в зеркало: знал, что изменить — не просто так…

Я повернула голову влево и посмотрела на соседний балкон. Там рыжая толстуха кормила зеленого попугая, а тот все повторял: «Попка дурак!»

Я посмотрела наверх. Этажом выше на балконе справа какая‑то блондинка задергивала занавеску… Наверняка она! Блондинка! Ощутив жгучую ненависть ко всем блондинкам на планете, я вышла из квартиры и поднялась на следующий этаж.

Судя по расположению балкона, она жила в тридцать второй квартире. Я ясно услышала эротический вокализ. Дернула за дверную ручку. Заперто. Я позвонила. Через несколько секунд блондинка отворила.

Я ворвалась в квартиру и помчалась прямо в спальню. Передо мной предстал голый мужчина. Но это был не мой муж!

— Извините, я, кажется, ошиблась дверью…

— Иди сюда, Кабри!

Сзади подошла блондинка и обхватила ладонями мою грудь.

— Кабри! Вот так сюрприз!

— Ах ты, сладенькая… Смотри, Самсон, какие у нее сисечки.

— Вы что, с ума сошли? Я же говорю, что ошиблась дверью!!!

— Раз уж ты зашла, красотка, так расслабься. Тебе будет очень хорошо… Раздевайся.

— Вы меня не поняли!

— Да не парься ты, тут и понимать нечего…

И блондинка принялась целовать мне шею, а ее дружок — снимать с меня блузку. Не успела я опомниться, как оказалась безо всего в объятиях этой парочки.

— Я ошиблась квартирой!

— Как от нее приятно пахнет!

— Ага… Ну прямо кошка мартовская…

— Кабри, полижи‑ка ей киску…

Я махнула рукой и представила им делать со мной все, что заблагорассудится… Он вошел в меня с ее помощью. В это время она меня целовала, сосала мне грудь и вовсю работала пальцами… Как это они всё знали! Я возненавидела себя за то, что мне это приятно… Интересно, Густаву тоже этим занимается? Он бы и представить себе не мог, какое это было бы для меня наслаждение!

— Сколько ты ей заплатишь, Кабри?

— Ты ее снял, ты и плати…

— Это не я…

— Сколько раз вам говорить: я ошиблась квартирой, никто меня не звал.

— Да ну?!

— Я сюда вошла вслед за мужем. Хотела его застукать на месте преступления.

— Твой муж сюда зашел?!

— Да.

— Ну, мало ли с кем он может быть…

— Тут не меньше тридцати девочек живет…

— То есть как это?

— Почти весь дом ими заселен, красотка.

— Это, можно сказать, дом любви.

— Значит, Густаву спит с проституткой?

— Да вроде того…

— Нормально! А мы подумали — ты тоже из них…

— Перестань.

— Лучше, красотка, если он предпочитает профессионалку. Проблем меньше…

— Тебе понравилось?

— Королевское наслаждение!

— Мне пора идти!

— На, возьми денежку.

Парень протянул мне две бумажки по пятьдесят реалов.

— Я не шлюха!

— Возьми, возьми…

— Будь я шлюхой, заработала бы больше…

— Здесь больше вряд ли заработаешь.

— Вон оно что! Значит, этот подонок тут за сотню может развлекаться сколько влезет?!

— Да, моя лапочка! Может за сотню, может за полсотни, а то и за десятку…

— А есть и за тысячу, и за пять тысяч… Те девочки, что внесены в каталог, дороже берут.

— Доступный секс.

— Правда?

— Денежку‑то возьми.

— Не хочу. Быть шлюхой — не мое призвание. Я не профессионалка.

— Но очень талантливая!

— Дождись своего кобелька на улице. Время обеденное. Все торопятся закончить свои дела… Может, еще застанешь своего мерзавца. Всыпать бы ему по первое число, раз он такую красавицу не ценит.

— Не говори так, Кабри…

— У тебя совсем другое дело, Самсон. Жена‑то у тебя мало того, что дура, а еще и уродина к тому же.

— Да нет, она ничего…

— Все равно. Ты не виноват.

— Так что, твоя жена ни сном, ни духом не ведает, что ты здесь?

— Конечно, нет, красавица.

— Ну, дальше ехать некуда…

— Приведи себя в порядок и иди себе. Ты ни в чем не виновата.

— Сейчас пойду.

— Иди с Богом.

— Всё было очень хорошо. Здорово у вас получается!

— Правда?

— Еще как!!!

Кабри поцеловала меня в щечку, отворила дверь, и я выскочила в надежде поймать Густаву… Сбежав по лестнице, я позвонила консьержу, вручила ему ключ от пустой квартиры и стала ждать на другой стороне улицы… Прошло минут десять — и вот он распахивает железную застекленную дверь. Он меня заметил. Я кинулась к нему и изо всех стал стала бить его в лицо, в грудь… Он закрывался руками.

— Сколько ты ей заплатил? Сколько?

— Перестань! Ничего же не было! Я тебе все объясню…

— Сколько ты заплатил шлюхе? Сотню?

— Да что ты городишь? Это любовница Уилсона!

— Врун! Свинья! Я убью тебя…

— Прекрати!

— Подонок!

— Мне просто нужно было передать кое‑что Уилсону…

— Заткнись!

Он меня поцеловал. Давненько он так не целовал меня… Насладившись поцелуем, я вспомнила, что шлюхи не целуются. Те, с кем я целовалась — это необычная парочка.

— Мне нужно опять на работу.

— А я домой пойду…

— Так это любовница Уилсона…

— Шлюха?

— Не то чтобы шлюха…

— Как звать‑то ее?

— Ванесса. Позвони ему! Позвони, раз мне не веришь…

Я притворилась, будто поверила. А ночью у нас был отличный секс. Густаву старался изо всех сил. Через несколько дней после этого случая я, разбирая его бумаги, обнаружила визитную карточку частного детектива. Видимо, его обуревала навязчивая идея нанять детектива, чтобы следить за мной — хотя изменял‑то мне он.

С этого дня я совсем забросила домашние дела. Больше палец о палец не ударила. Ни готовкой не занималась, ни шитьем… Надоело мне быть домохозяйкой. Густаву сказал, что я сумасшедшая, и ушел от меня.