Антитело

ГЛАВА 10. Жёсткая посадка

Изначально, когда космофлот только создавался в том виде, к которому он близок теперь, с гравитационными установками и почти земными условиями, по наследству от военно-морского флота туда перешло много вещей. Например, раньше на больших кораблях было по несколько столовых для разных по рангу частей экипажа, а командир принимал пищу в своём командирском салоне. На стол накрывали специально обученные люди, которые на морских судах обычно набирались из числа проходящих срочную службу, а в космос — из вольнонаёмного персонала.

На больших кораблях следующего поколения, где космолётчики живут в более комфортных и просторных каютах, эта проблема решалась, как на гражданских лайнерах, системой внутрикорабельной доставки, и стюардов сменила автоматика. Экипажи небольших кораблей сопровождения живут на борту приписки и подчиняются общим правилам и в худшем случае возят с собой стандартные пайки.

Ну а на автономной мелочи вроде нашего «Ската» посчитали самым разумным воспользоваться опытом гражданских аппаратов и «демократично» устроить одну общую столовую с самообслуживанием. Учитывая, что тут никак не может единовременно оказаться больше семи человек, а рассчитана она на восемь, здесь довольно просторно. Может, кто-то из старших офицеров и ругался бы, а по-моему — вполне удобно.

Я удачно попала на камбуз в пересменку, когда там было почти пусто. Было бы пусто совсем, но неожиданно обнаружился скучающий Никвас, который вообще-то недавно сменился с вахты и вот сейчас должен был крепко спать. А вместо этого с былинным видом подпирал щёку кулаком и со вселенской тоской во взгляде таращился в пространство.

Ну еще Джа чем-то шуршал в рабочей части камбуза, небольшой выгородке в дальнем углу. Но он почти всегда там шуршал, за год совместной службы я от силы пару раз не застала кока на его рабочем месте. Даже немного страшно: спит ли он вообще?

Помощник проигнорировал моё появление, кажется вовсе его не заметив, не шелохнулся и тогда, когда я принялась снаряжать два подноса с едой.

— Коль, ты чего такой убитый? — не выдержала я наконец.

— А? — вскинулся тот. — А, это ты.

— А ты кого ждал? — не удержалась я от ехидства. — Зелёную звезду или плюка со сводом законов Тёмных секторов? Васильков — командиру!

^ «Зеленая звезда» здесь аналог «восьмого чуда света», то есть нечто нереальное и неправдоподобное.^

^ «Темные сектора» — освоенные и обжитые человеком пространства, не находящиеся под патронажем ни одного крупного государства, ратифицировавшего общие нормы галактического права. Частные планеты, анархические миры, небольшие «дикие государства» и многочисленные отдельные станции. «Свод законов Тёмных секторов» — оксюморон.^

— Ну что ты меня колыхаешь? — мрачно вздохнул Никвас и всё-таки сфокусировал на мне взгляд. — С чего ты вообще такая ненормально бодрая? Выспалась, что ли? — подозрительно сощурился он.

— Ну да, вроде того. Плюс регенератор дока, — напомнила я. Ну не ссылаться же на благотворное воздействие Нану! Всё равно для помощника этот рецепт неприменим.

— А, регенератор ещё… Тоже, что ли, сходить?

— Ты для начала лучше пойди поспи, — возразила я. — Смотреть больно.

— Больно ей! — ворчливо передразнил Никвас. — Она вся такая возвышенная, врагов разогнала, экипаж построила и вахту сдала. А списывать сбитую «моль» кто будет? А…

— Не ной, — оборвала я, поморщившись. — Ты сам на эту должность согласился. Всё, иди спи, а то тошно. Стой, куда пошёл, а поднос?

— А что поднос?

— Взял и понёс, что! — передразнила я. — Давай, давай. Аж перекосился весь! Приказ старшего по званию.

— Это, между прочим, эта… Как её? Годковщина, вот! — проворчал Никвас из принципа, однако поднос взял.

— А ты чего ждал, когда в армию пошёл? Шашки наголо и на абордаж верхом на ракете? Топай давай, нытик. И выспись обязательно, от твоей помятой рожи молоко киснет. И я вместе с ним.

— Куда мы идём-то хоть? — запоздало спросил помощник. Поскольку сделал это без тоскливо-подскуливающих интонаций, я и ответила спокойно, по делу:

— Ксеноса надо покормить. Ну и я ему компанию составлю.

— А, подлизываешься? — сообразил Никвас. — Надеешься, он тебе объяснит секрет убивания взглядом?

— Лучше не надо, а то от всего экипажа останутся только Накамура с дедом.

— Почему именно они? — заинтересовался помощник.

— Док из своего медпункта почти не вылезает и на глаза не попадается, а дед… Ну надо здраво оценивать свои силы, он мне точно не по зубам. Кстати, вы не пытались его кормить, когда я была у себя? Ксеноса, имею в виду, не деда. — Интерес у меня в этом вопросе был чисто шкурным. Если бы кто-то заметил отсутствие Нану в каюте, это непременно породило бы вопросы, и стоило подготовить на них убедительные ответы.

— Думали, но ты же каюту заблокировала, — пожал плечами помощник. — И я, кстати, так и не понял, как этот ксенос оттуда вышел.

— Да, этого я тоже не поняла, — ответила задумчиво, как раз в этот момент отдавая кораблю команду на разблокировку. И мысленно взывая к сознательности Нану; надеюсь, он догадается при посторонних вести себя… иначе?

Ксеноса мы нашли в обычном его виде, сидящим на койке с завязанными в узел ногами. Всё-таки его гибкость и остальная физическая форма вызывают нешуточное уважение, особенно с учётом образа жизни.

— Здравствуй, Нина! — улыбнулся он. Показалось или глаза действительно хитро блеснули?

Да нет, не показалось, он и взглядом меня смерил очень выразительным, даже многообещающим. Я, может, не эталон наблюдательности, но так на меня пассажир прежде точно не смотрел.

Однако с места не двинулся и никак больше себя не проявил, за что определённо стоило сказать спасибо. Ну а уставший Никвас — это не любопытный и наблюдательный Хенг, помощник только вяло мазнул взглядом по ксеносу, буркнул что-то вроде приветствия и, сгрузив поднос на стол, вышел.

Я была уверена, что Нану переменит стиль поведения сразу, как мы окажемся наедине, но он опять не шелохнулся. Только продолжал смотреть, разве что взгляд с томно-жадного сменился на внимательный и задумчивый.

— Что случилось? — спросила насторожённо.

Вместо ответа ксенос выразительно протянул мне руку, молча глядя в лицо. На мгновение я замешкалась, не понимая, что стоит предпринять, уж больно странно вёл себя Нану. Но потом решила, что с меня не убудет сделать пару шагов, подошла, ухватилась за предложенную ладонь, внутренне подобравшись в ожидании какого-то подвоха.

Но его тоже не последовало. Пассажир просто осторожно сжал мою руку, потянул за неё ближе, вплотную к койке, а сам в это время распутал ноги и сел по-человечески. Потом крепко обнял меня, уткнулся лицом в живот и так замер. Я растерянно положила ладони ему на плечи.

— Нану? — позвала я через несколько секунд, потому что стоять уже надоело, а есть — хотелось. — Ты тоже устал и потому неадекватен?

— Тоже? — уточнил он, запрокинул лицо, но объятий не разомкнул.

— Я про Никваса.

— Про кого? — Нану нахмурился.

— Про помощника своего. Того, с кем я пришла. Ты что, до сих пор всех не выучил? Погоди, ты же вроде как через инфополе всякое можешь выяснять, даже вот массаж научился делать!

— Это никак не связано, — вздохнул пассажир, опять уткнулся в меня лбом. Голос зазвучал глухо, но разбирать слова это не мешало. — Я же говорил. Чем старше и шире распространено знание, тем легче его уловить. А твой экипаж я даже не пытался запомнить, зачем?

— Логично. Ты есть-то будешь? Или в этом ты тоже не нуждаешься, а так, из вежливости употребляешь?

— Буду, — подтвердил, но не двинулся с места. Ну и я тоже не стала спешить, в задумчивости закопалась пальцами в гладкие волосы, слегка массируя голову.

— Нану, с тобой всё в порядке?

— Не знаю, — вздохнул он. — Трудно. Эмоции, ощущения, они слишком индивидуальные и не оставляют общего чёткого следа в инфополе. И я не могу разобраться.

— В чём? — всё-таки спросила, хотя предположение имелось.

— В тебе. В себе. Недавно всё было просто. Я знал, что нужно делать и как будет правильно. А теперь — не знаю, хочу странного и не понимаю самого себя.

— Халтурщик, — хмыкнула я. — Привык сразу правильные ответы подглядывать, а тут галанет не работает? Давай есть, с этим двойственных толкований быть не может.

Спорить Нану не стал, выпустил меня из рук и вскоре устроился за столом напротив. Смотреть продолжал задумчиво, с каким-то странным напряжением в глазах, но за столовые приборы взялся и продемонстрировал здоровый аппетит. А я хотя и поглядывала на ксеноса с лёгкой иронией, мелочно радуясь, что хоть что-то в этой жизни вызывает у него больше вопросов, чем у меня, но… пожалуй, кое в чём я очень хорошо его понимала.

Всё действительно было странно. И неожиданно сложно.

Казалось бы, ну переспали мы, ну и что? Да, было здорово, и я не против повторить, но в общем-то не случилось ничего этакого. С одной стороны.

А с другой был космос. И ощущения, которые не объяснить обыкновенным удовольствием от секса. Непонятный трепет, ощущение чего-то сказочного, волшебного, словно… Не знаю, как ребёнок пяти лет ждёт Нового года и подарков.

И как бы я ни пыталась вернуть себя с небес на землю, вот эта другая сторона становилась всё весомее и значимей, а первая — норовила потеряться на её фоне. И на Нану я смотрела с возрастающим интересом и предвкушением, словно на фокусника — что он там еще припас интересного?

Даже нынешнее его поведение скорее интриговало и вызывало любопытство, чем раздражало или смешило.

— Тебе действительно не скучно тут одному сидеть и пялиться в стену? — спросила я не столько из желания услышать ответ, сколько для завязки разговора. Потому что просто так сидеть и молчать было глупо, а еда закончилась.

— Я не пялюсь в стену, я пытаюсь разобраться. — Нану улыбнулся уголками губ. — Правда, пока получается плохо…

— Ладно, главное, тебя устраивает. А мне хватит киснуть и бездельничать, — я выразительно хлопнула себя по бёдрам, решительно встала и принялась собирать посуду на один из подносов. — Надо кое-что полезное сделать.

— Ты же придёшь потом? — тихо, напряжённо спросил пассажир.

— Куда я денусь, — отмахнулась после короткой паузы. — Ну или ты приходи, если я вдруг забуду и уползу к себе.

— Хорошо, — серьёзно кивнул он, провожая меня задумчивым взглядом. — Я… Нина, стой!

Внезапный и по-настоящему испуганный окрик прилетел в спину слишком поздно, когда я уже сделала шаг. Да еще настолько неожиданно, что я всё равно не успела бы среагировать.

Под ногой вдруг распахнулась пустота, а в глаза ударил ослепительно-яркий свет. Сердце подскочило к горлу, дыхание перехватило. Я нелепо взмахнула руками в попытке сохранить равновесие — или задержаться на месте.

Удар, плеск — и я с головой ушла в воду, которая в первое мгновение показалась ледяной. Не нахлебалась только чудом, бессмысленно замолотила руками и ногами в мгновенно потяжелевших прогарах. Сердце и горло сдавила паника. Я нелепо вытягивала шею, как будто это помогло бы держаться на плаву. Глаза драло от воды, их застила мутная пелена. Легкие разрывались от недостатка воздуха…

А потом какая-то сила дёрнула меня за шкирку вверх. Я продолжила бессмысленно махать руками и начала судорожно хватать ртом воздух.

— Тихо, Нина. Всё в порядке, — раздался позади знакомый голос. — Успокойся, всё хорошо.

Мгновенного действия эти слова, конечно, не возымели. Я продолжала панически цепляться за воду и биться на месте, сердце колотилось в горле. К счастью, Нану держал крепко и грамотно — так, что я не могла его достать и утопить нас обоих. И через некоторое время паника всё-таки отступила. Инстинктивный страх продолжал сжимать сердце когтями, но я, по крайней мере, сумела перестать дёргаться.

— Я не умею плавать, — продолжая жадно дышать ртом, сипло сообщила ксеносу.

— Знаю. Зато я умею. Не бойся, я держу. Доверься мне. Дыши ровно, со мной, и не цепляйся. Расслабь руки.

Голос Нану звучал спокойно, веско, в нём звенели сталью командные ноты — и это успокаивало гораздо лучше слов. Я подчинилась на инстинктивном уровне и, когда мужская рука перехватила меня под грудью, послушно попыталась расслабиться и задышала как велели, слушая намеренно шумное дыхание ксеноса.

И через пару десятков вдохов и выдохов почти успокоилась. Отсутствие дна под ногами по-прежнему пугало, но я взяла себя в руки. И осознала, например, что вода на самом деле достаточно тёплая, стоит почти полный штиль и вместо волн есть только мелкая рябь. А Нану — так и вовсе горячий, и… наверное, в других обстоятельствах это могло бы быть приятно.

— Молодец, — похвалил ксенос. — Давай ты попробуешь развернуться и держаться самостоятельно, так будет проще плыть. Не бойся. Я не дам тебе утонуть. Дыши.

Как ни странно, у нас получилось. Паника не вернулась, когда я ухватилась одной рукой за плечо мужчины, даже вспомнились какие-то где-то подсмотренные движения, так что свободной рукой я начала подгребать, может, и неправильно, но уже без суеты. Ноги по-прежнему были тяжёлыми, но обувь перестала так сильно тянуть вниз.

— Где мы? Что вообще происходит?! — немного освоившись в реальности, я задала самый важный и насущный вопрос. — Это что, внезапный сон с обмороком?

— Нет, пространственная петля, — раздосадованно ответил ксенос. — Всё-таки сказываются последствия взаимодействия с твоим экипажем.

— То есть мы на самом деле провалились на другую планету?! И… что теперь? Мы вообще сможем вернуться?!

— Успокойся! — резко одёрнул Нану.

— Извини, — вздохнула глубоко, чувствуя, что в голосе действительно прорезались истеричные нотки. — Я боюсь воды. Если бы мы оказались на суше…

— Я понимаю, — ответил он мягко. — Не бойся, вон впереди суша. Пространственная петля — это не дыра в другой мир, она ограничена по расстоянию. Нужно просто достаточно долго двигаться по прямой, мы дойдём до её края и вернёмся обратно.

— И насколько долго? — спросила мрачно.

— Она не очень большая, — после короткой паузы ответил ксенос. — Доплывём, а потом — дойдём. Несколько часов.

Я в ответ ругнулась. Подумала и ругнулась ещё раз.

— Потеряют меня, вот же будет весело… исчезнуть с корабля в гиперпрыжке — это надо постараться.

— Скорее всего, не успеют, — возразил Нану. — Мне кажется, искажённое пространство-время вашего корабля сказалось и на этом, так что вернёмся мы туда же, откуда пропали, и по времени — тоже.

— Только корабля там уже не будет, — пошутила я угрюмо.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — заверил он.

Спорить с этим утверждением на всякий случай не стала, вместо этого спросила:

— А если кто-то еще туда же вляпается? Вообще-то у меня половина экипажа плавать не умеет.

— Нет, ты замкнула петлю на себя, — уверенно отмахнулся Нану. — Я едва успел за тобой прыгнуть. Поэтому я почти уверен, что она окажется ограничена во времени. Если бы не так, получилась бы постоянно действующая и не пришлось бы спешить.

— Спасибо, — вздохнула тяжело.

— За что? — растерялся он.

— Если бы ты не прыгнул, я бы уже утонула. Γоворил же Резо не подпускать к тебе мужиков, нет же…

— Я тоже виноват, — возразил Нану. — Даже не попытался предупредить, к чему это может привести. Подумал только, что это мне на руку: если начнутся такого рода проблемы, ты уже не сможешь мне не верить, получив наглядное подтверждение.

— Ладно, замяли, — вздохнула я. — Поучи меня хоть правильно грести, отвлекусь. И вреда от меня будет меньше.

Самостоятельно плыть я бы, конечно, не смогла, но через несколько минут начала работать свободной рукой увереннее. И эта крошечная победа над собственными страхами помогла ещё больше расслабиться. И успокоиться, поверив словам Нану. Подумаешь, прогуляемся, подышим свежим воздухом! Даже приятно, и запахи такие яркие, и голова вон немного кружится с непривычки от переизбытка кислорода… Надеюсь, что именно от него.

— Нану, а тут вообще не опасно? А то подцепим какую-нибудь заразу или сожрёт нас что-нибудь.

— Нет, не волнуйся, ничего такого, — заверил он. — Со всеми возможными опасностями я справлюсь, а условия тут комфортные для наших видов.

— Как нам повезло, получается, — задумчиво хмыкнула я. — Могли же вывалиться в гораздо менее приятное место.

— Вряд ли. Этот пространственное искажение спонтанное, а не сознательное, как с саранчой. В таком случае почти невероятен прокол в то место, где я не был. Сейчас совпало с точностью до планеты и, как это у вас называется, широты.

— Интересно, почему? — задумчиво пробормотала я. — А как же быть со взаимным движением планет и расширением пространства?

— Я не смогу объяснить механизм точно, — подумав, с сожалением ответил Нану. Кажется, разговор совсем не сбивал ему дыхание и не мешал грести. — Дело не в абсолютной точке пространства, а в гравитационном возмущении и, главное, инфополе. При перемещении…

— Ладно, не мучайся, — отмахнулась я. — Поверю на слово. Погоди! Но зелёные черти? Ты же говорил, что не знаешь, откуда они!

— Не знаю, — подтвердил он и усмехнулся. — Ты меня переоцениваешь. Я не знаю совершенно точно животный мир всех планет, на которых бывал, у меня не было цели их изучить, да и возможности тоже.

— Я вообще не представляю, как можно переоценить существо, способное вот так играючи проколоть пространство и переместиться на любую другую планету. На этом фоне всякие мелочи просто меркнут и кажутся само собой разумеющимися.

— Не на любую. Легко — только на те, на которых бывал.

— А на остальные?

— Для этого требуются совместные усилия нескольких… Нас. Представителей моего вида.

— А самоназвания у вас нет? — полюбопытствовала я.

— Есть, но на ваш язык это будет переводиться как «люди», — пояснил он насмешливо.

— А без перевода?

— Алаалу.

Переводчик в шимке предсказуемо развёл руками, этого языка он не знал. Нашёл несколько созвучных вариантов в других, но и только.

— Интересно. А скажи еще что-нибудь на своём?

Язык у него оказался очень певучим. Много гласных, редкое и гортанное «р», мало глухих и шипящих звуков. Непривычно, но красиво. И странно ритмично.

— Вы всегда так разговариваете? Нараспев, — спросила растерянно, когда он умолк.

— Нет, просто это были стихи, — со смешком ответил он.

— Ого! У вас еще и стихи есть? Странно, я думала, у вас с таким образом жизни нет литературы…

— Есть, — заверил он. — Когда мы учимся, мы изучаем историю, свой язык, литературу. Мы не с рождения умеем взаимодействовать с инфополем, этому тоже приходится учиться. И умение пользоваться языком очень облегчает такое обучение. Если получаются неплохие стихи — значит, чему-то уже научился.

— Погоди, это что, были твои стихи? — сообразила я. — Здорово. Как человек, который даже рапорт не может без ошибок написать и предпочитает скидывать всё на более грамотного помощника, а если нет возможности — то где-нибудь списывает, заявляю — здорово. Хотя я окончательно перестала понимать, как именно вы там живёте на своей планете.

— Εсли захочешь, я тебе покажу.

— Договорились.

Берег действительно оказался сравнительно недалеко. Εсли бы не висящая над морем дымка, я бы тоже заметила его сразу, а так — пришлось подождать, пока суша сгустилась и потемнела. То есть оно было недалеко объективно, а субъективно я прониклась к Нану новой степенью уважения, потому что расстояние это он преодолел вплавь, да еще с грузом в моём лице, без видимого напряжения. Для человека, так и не научившегося к тридцати пяти годам плавать, достижение более чем серьёзное.

А вот спрашивать, когда этому научился сам Нану — в далёкой юности, осваивая другие науки, или за пару секунд до моего спасения, — я на всякий случай не стала. Так спокойнее.

Берег выглядел диким, но симпатичным. Где-то тёмные скалы, где-то галечные пляжи, за всем этим — кудрявая буйная зелень. В принципе, не удивительно: если есть жидкая вода и воздух пригоден для дыхания, скорее всего, жизнь на планете будет похожа на привычную.

— Нану, а почему на большинстве обитаемых планет вся жизнь очень похожа? С отклонениями, конечно, но всё равно. Ты же наверняка знаешь.

— Это легко, — со смешком ответил он. — Потому что законы природы едины для всей нашей Вселенной. Если жизнь возможна, она обязательно возникнет. Появление жизни — вообще основная цель развития Вселенной.

— Ага. А зачем ей это надо? Или этого ты не знаешь?

— Знаю, — после короткой паузы ответил он. — Но будет лучше подождать, пока я смогу тебе это показать.

— Думаешь, не поверю? Мне кажется, после всего произошедшего я уже легко буду верить тебе на слово, как бы фантастично ни звучало сказанное.

— Нет, просто так будет лучше. Правильнее и… наглядней.

— Мне почему-то с этой твоей наглядностью представляется что-то крайне похабное. Наверное, в силу испорченности и стереотипов, — заметила задумчиво.

Нану в ответ бросил на меня через плечо насмешливый взгляд, едва ли не впервые с того момента, как мы поплыли в сторону берега.

— Ты не испорченная, — уверенно заявил ксенос. — И в телесной близости нет ничего плохого или похабного, она естественна. Просто особенность вашей культуры, не думай об этом.

Я только неопределённо хмыкнула в ответ. И вроде ничего такого он не сказал, а приятно…

Берег к этому моменту ощутимо приблизился, я уже мысленно ощущала под ногами твёрдую почву, и это не могло не сказаться на настроении. И веселее стало, и спокойнее, и способность внимательно смотреть по сторонам вернулась.

— Мне кажется или солнце действительно как-то уж слишком быстро садится?

— Сутки на этой планете значительно короче привычных тебе, — подтвердил он правильность вывода. — Надо будет найти какое-то укрытие на ночь и обсохнуть, ты не сможешь идти по лесу в темноте.

— Я и при свете-то тоже… не очень, — пробормотала хмуро.

И в этот момент ноги моего спутника коснулись дна. Он приобнял меня за талию, сделал несколько шагов, преодолевая сопротивление воды, поставил.

В общем-то, я даже не удивилась, что ноги тут же задрожали и подогнулись. Да и не только они, через пару мгновений от облегчения накатила жуткая слабость, а если учесть, что в воде было заметно теплее, чем на суше под порывами ветра…

— Да ладно, я и сама дойду, не калека! Нану! — запротестовала я, когда ксенос без слов и уговоров просто подхватил на руки. Но активно сопротивляться поостереглась: падать на камни, если меня вдруг не удержат, не хотелось. — Тем более я в ботинках, а ты — босиком…

— Так проще, — лаконично отозвался он.

Далеко он меня, впрочем, не потащил, и это хорошо. Давно я не чувствовала себя так неловко и странно, как в этот момент, неуверенно цепляясь за его плечи и непроизвольно пытаясь прижаться покрепче, чтобы спастись от холода.

Вторая попытка встать на ноги, на этот раз уже за полосой прибоя, оказалась более успешной, хотя ощущения всё равно были странными. Собственное тело казалось тяжёлым, а мир вокруг — словно продолжал покачиваться в такт мелким волнам.

Под моим озадаченным взглядом Нану быстро стянул рубашку, отжал и бросил на камни, взялся за штаны и, насмешливо на меня глянув, пригрозил:

— Раздевайся, а то я тебе и с этим помогу.

— Я не то чтобы совсем против, но ты уверен, то это хорошая идея вот прямо сейчас? — съехидничала я в ответ, но всё-таки принялась расстёгивать фланку.

— Мне нравится, о чём ты думаешь, но всё проще. — Со своей одеждой Нану управился гораздо быстрее, чем я с пуговицами, и действительно начал помогать. Хорошо ему, у него руки не трясутся! И да, вот сейчас — завидую, и даже не собираюсь этого скрывать. — Воздух не холодный, так кажется из-за ветра и мокрой одежды. Если раздеться, мы быстрее высохнем, и станет теплее. Разве вас этому не учат?.. — добавил он, кажется, с искренним недоумением.

— Нану, я штурман космического корабля станционного базирования, — вздохнула в ответ и стянула тельняшку, пока мужчина, опустившись на корточки, расстёгивал крепления обуви. — Я воду вижу только в душевой, а в таком количестве — вообще никогда. То же самое касается выживания в дикой природе. Нет, ну какой-то курс в академии был, но ты серьёзно думаешь, что я через пятнадцать лет буду это помнить? Люди несовершенны, у нас не такая память, как у вашего вида.

— Люди ленивы, — насмешливо возразил Нану и придержал меня под локоть, помогая разуться. — Разум, как и тело, нуждается в тренировках.

— Один-ноль, уел. Это, наверное, основной фактор.

Пока я раздевалась до конца, мужчина старательно отжал и несколько раз встряхнул все вещи, так что с них как минимум перестало капать. Довольно быстро я признала его правоту: на ветру кожа быстро высохла и под солнечными лучами стало действительно гораздо теплее, чем было в одежде.

Правда, стоило начать согреваться, как в полный рост встала новая, очень неожиданная проблема.

Собственная нагота меня обычно не смущала. В разумных, конечно, пределах, и оказаться голой перед строем я бы точно не захотела и вряд ли сумела сохранить самообладание, но наедине с собой или с любовником — чего стыдиться-то?

Во всяком случае, до сих пор я была в этом уверена и никогда не подозревала в себе излишней чувствительности. А вот теперь, избавившись от одежды и нервно озирая пустынный пляж, чувствовала всё возрастающую неловкость, которую усугублял своим поведением Нану. Пока я очухалась, он уже собрал наше барахло и теперь в одной руке держал мои ботинки, на предплечье висело всё остальное, а вторую ладонь он протянул мне, предлагая опору. И не откажешься ведь! Я на острых камнях едва могла стоять и очень хотела поджать сразу обе ноги.

При этом мужчина так выразительно, с таким откровенным любованием на меня смотрел, что непроизвольно тянуло ругнуться и прикрыться. Я себя, конечно, сдерживала, но само состояние не радовало.

— Ну что, где будем искать укрытие? — преувеличенно бодро спросила его.

— Под деревьями, — решил Нану. — Даже если удастся найти в скалах пещеру, там будет холоднее, чем здесь даже ночью. Пойдём.