Антитело

ΓЛАВА 5. Главный вопрос

На кораблях системы «Скат», да и на всех остальных космических кораблях дальнего сообщения, есть две двигательных системы: прыжковая установка, работающая на космолите, и маршевый двигатель, чаще всего на атомной тяге. Первая обычно располагается посередине корабля, это обеспечивает равномерность пространственного искажения, реакторы — ближе к хвостовой части, где работает главный двигатель.

Центральное машинное отделение — это вытянутый отсек между первым и вторым. Туда стекается служебная информация о состоянии всех систем корабля, оттуда осуществляется доступ к основным силовым агрегатам, да и не только к ним. И примерно семь из десяти возникающих неполадок можно исправить именно оттуда.

Образование штурмана универсально, мы не привязаны к конкретному типу корабля так, как механики, но всё равно готовят нас под определённые проекты. Тот, кто управляет техникой, должен понимать, как она работает, — золотое правило. Да, починить кто-то из звездочётов ничего не сможет, почему над нами снисходительно посмеиваются все мазуты и называют «белой костью», но слишком опасно не знать, на чём именно ты летаешь и что нужно кораблю для нормального функционирования.

Так вот, мне, успевшей привыкнуть к большим старым кораблям с экипажем в пару сотен человек, в первое знакомство с таким малюткой, как «Скат», было дико услышать, что экипаж корабля — всего двадцать человек. Ладно для лёгких катеров поддержки, которые базируются на крейсере, но для самостоятельной боевой единицы?

Объяснение, впрочем, оказалось простым и логичным. При современном уровне сложности и компактизации корабельных систем от водоочистки и регенерации воздуха до вооружения и управления прыжковой установкой нет никакого смысла содержать большой штат механиков. Когда размеры кораблей были продиктованы громоздкостью основных узлов, дополнительная нагрузка в виде сотни узкоспециализированных техников распределялась равномерно, да и нужное ремонтное оборудование было куда приткнуть. А теперь проще весь крупный ремонт осуществлять на базовых станциях, в результате и специалистов столько не нужно, и техники.

За год службы на этом корабле я вполне прониклась новой концепцией, оценила её удобство и нашла плюсы маленького экипажа. Ну и самого маленького корабля тоже: на крейсере от носа до кормы идти минут двадцать, а тут — пара минут из конца в конец, и то если идти нога за ногу. Удобно.

Но несмотря на небольшие размеры корабля, в машинном мне доводилось бывать нечасто. Нельзя сказать, что я специально избегала таких визитов, но искренне радовалась тому, что за хозяйственно-бытовую часть отвечает помощник.

Дело не в том, что дед вообще не любил посторонних в своей вотчине, всегда ворчал и ругался. И даже не в том, что к женщинам стармех относился с каким-то особенным пиететом и старался при нас сдерживаться, так что я каждый раз остро чувствовала, что мешаю рабочему процессу.

Не по себе в этом месте мне было из-за близости и доступности для воздействия мощных агрегатов, от которых зависела сохранность корабля. Когда ты знаешь, что атомный реактор и генератор пространственных искажений где-то рядом, это почему-то не беспокоит. А вот когда можешь потыкать пальцем в съёмный защитный кожух — уже другое ощущение. До фобии не доходило, силовых агрегатов я не боялась, всего лишь разумно опасалась, но толкового мазута из меня всё равно не вышло бы. Это моя третья сестра Алла всякую тяжёлую технику любит, а я, видимо, на всю голову штурман, в отца.

В общем, в святая святых БЧ-5 я вошла решительно, но с обычным внутренним трепетом перед могучими машинами. И уже с порога поняла, что стармех не в духе и никого не поймал: вентиляция в машинном хорошая, но в воздухе всё равно висела дымка и мерзкий запах табачного перегара.

Курение в космосе запрещено, особенно в боевых вылетах и особенно на маленьких кораблях, причём вплоть до принудительной блокировки через шимку. Но отдельные упорные самовредители старательно изыскивают возможности, и на станциях приписки к этому в итоге относятся довольно лояльно, выделяя места с особо мощной вентиляцией и без чего-либо горючего рядом. Застукав Гаврина за этим нарушением, я должна была подать рапорт, и грозило деду очень серьёзное взыскание вплоть до трибунала. Но я предпочла закрыть глаза: за руку я его не поймала, где слепые зоны камер, он тоже прекрасно знает и наверняка на кадры не попал. Замучаешься что-то доказывать. Если бы я хотела выгнать его с корабля, была добрая сотня возможностей сделать это быстро и наверняка, а так… Раз уж решила его держать, нет смысла бегать от этого решения.

Стармех сидел в кресле в углу, облокотившись о пульт, и мрачно разглядывал какие-то схемы, его верный адъютант Николя — стоял за плечом. Крепкий, очень широкоплечий, почти лысый, с седыми усами и густыми бровями, Гаврин производил впечатление некоего реликта. Γораздо легче было представить его в домотканной рубахе и кожаных доспехах, с мечом в руках и верхом на лошади, как в каком-нибудь приключенческом вирткино, чем воспринимать как есть.

— Дед, ты Ларису Станиславовну хорошо знаешь? — начала я с главного.

Гаврин вопросу удивился, он явно ждал совсем другого, но ответил. Презрительно цыкнул сквозь зубы и не без гордости высказался в том духе, что он имел с ней многочисленные интимные контакты, причём чаще всего играл в них активную роль и был сверху.

— Александр Васильевич! — не выдержал такого Николяус, ощутимо покраснел ушами и виновато посмотрел на меня. — Ну как вам не стыдно?!

Зря влез, мне даже стало его жаль. Дед и так подобных замечаний не любил, а уж в нынешнем паршивом настроении — тем более. Он тут же переключился на подчиненного и высказал всё, что думает как о слишком разговорчивой молодежи в общем, так и о Моро, у которого еще стыдилка на него не отросла, в частности.

— И тем не менее потрудитесь всё-таки в разговоре с командиром и женщиной придерживаться правил хорошего тона! — проявил неожиданную твёрдость Николя, причём у меня сложилось впечатление, что румянец на нём уже не столько стыдливый, сколько злой.

А всё-таки недооцениваю я парня. Не только упрямство, у него и зубы есть, с Гавриным в словесные перепалки мало кто рискует ввязываться. Далеко пойдёт, молодец.

— Дед, не ори, — задавила я скандал в зародыше. Стармех от неожиданности поперхнулся ругательством и закашлялся, а я постаралась вернуть его к более приземлённым вопросам. — Скажи лучше, на что именно она реагирует? В смысле на тепло, на движение, на массу? И ещё, были ли какие-то повреждения? То есть эти твари пытались что-то сгрызть или ты их просто заметил?

Тактический манёвр сработал, дед быстро забыл о разговорчивом подчинённом и, щедро пересыпая речь нецензурными междометиями, втянулся в разговор. Николяус еще раз попытался вступиться за мою честь, но я предпочла отправить его погулять до камбуза, что бы не провоцировал Гаврина. Который после короткого обсуждения признал мою идею годной.

Идея, собственно, была проста.

Для начала, раз Нану ничего такого на корабль не протаскивал и никакое зверьё в недра «Капитана Белоусова» на его родной планете не просочилось, в этом я ксеносу верила, вариант оставался один: зелёную неучтёнку протащили на борт со станции, и сделал это кто-то из условно своих — то ли из своего экипажа, то ли из какого-нибудь соседнего.

Удивляло, что за столько дней паразит не проявил себя, начал действовать только после взлёта, до сих пор ничего не прогрыз и нигде не нагадил. А я ведь на всякий случай связалась по шимке с коком и задала тот же вопрос, и он подтвердил, что никаких следов жизнедеятельности среди припасов не нашёл и недостачи — тоже, хотя тщательно проверил всё. Конечно, это некоторое допущение, и оставалась вероятность, что ни в дедовом хозяйстве, ни у Джа следы злодейского присутствия просто пока ещё не обнаружились, не так уж много прошло времени. Но с учётом флотских нравов и впечатляющей скрытности паразитов…

В общем, имелась большая вероятность, что шалили у нас не живые существа, а маленькие роботы. Сейчас кибернетические игрушки делают самых причудливых видов, форм и размеров, можно даже ничего не изобретать, просто доработать готовую

Гаврин заверил, что теоретически возможно и даже не очень сложно сделать такую игрушку, которая сможет перемещаться по техническим отсекам незаметно. Если заложить в программу только перемещение, без попыток влезть в особо чувствительные и потому чрезвычайно защищённые узлы, Лариса может и не заметить такого гостя. Да и остальные системы реагируют на попытки копирования данных или вмешательства в структуру сигнальных цепей, а не на движение рядом. Заставить камеры игнорировать такого шпиона посложнее, но тоже можно, особенно если постарался кто-то из своих с доступом к корабельному телу. Непонятно, правда, почему в какой-то момент камеры начали замечать этих пришельцев, но это тоже можно было объяснить.

В случае с роботами я склонялась к тому, что развлекается кто-то из экипажа вроде старшего программиста: у него и возможностей больше, и способностей достаточно. Но нельзя было сбрасывать со счетов и более параноидальную версию со шпионским оборудованием. Система видеонаблюдения на «Скате» не новая, и кому надо — у тех наверняка есть к ней отмычки.

К идее борьбы с роботами дед подошёл с воодушевлением, вдохновенно пообещав расчленить сначала игрушку, а потом того, кто её запустил. Его я тоже попросила перед экзекуцией познакомить, любопытно же, но на этом моё участие закончилось: дед с вернувшимся Николяусом начали обсуждать стратегию будущей охоты, а я решила не смущать лейтенанта своим присутствием и не мешаться под ногами у стармеха, а то еще затопчет в раже.

Дойдя до каюты, запоздало вспомнила еще одну важную деталь, которая могла прояснить картину происходящего, а именно — трофей Джа. Так что проверила, где находится Ханова, и, обнаружив ее в медотсеке, вызвала по личному каналу.

— Как успехи с анализом? — спросила с ходу.

— Что? — ответ на том конце прозвучал заторможенно и растерянно. — Каким анализом?

— С тем самым, c которым ты явилась сейчас к Накамуре. Зуль, ты там спишь, что ли? Ты в порядке? — уточнила на всякий случай, а то мало ли зачем ее к доку понесло. — Или ты заболела?

— А, нет, я… за витаминами зашла. О чем ты?

— Зуль, ты взяла пробы на камбузе или нет?

— А, это! — протянула Ханова. — Нет, там ничего интересного, оказалась кровь обыкновенной коровы. Скорее всего, Джа не попал по этой зверушке, может, она просто кусок мяса утащила?

— Ну… Не знаю, — растерялась я. — Ладно, отбой.

Выглядела Зуль при этом как обычно, но осталось странное впечатление, как будто Ханова показала нe себя, а заставку. Слишком уж расходилась речь и выражение лица на картинке. Женщина явно что-то скрыла, и это было так странно и неожиданно, что я на минуту зависла, пытаясь сообразить, что со всем этим делать.

До сих пор Зульфия казалась мне образцом ответственности и исполнительности. По работе никаких нареканий не было: серьёзная, спокойная, у неё всегда всё в полном порядке, вплоть до документации, даже при желании придраться не к чему. Скрытничала она только в том, что касалось её личной жизни, но — не так. Если какая-то тема ей не нравилась, Зуль просто отказывалась её обсуждать и не мямлила, даже если разбудить её после тяжёлой вахты. А тут…

Главное, я даже предположить не могла, почему Зульфия так странно себя вела. Она всерьёз заболела и пытается это скрыть? Чушь какая! Не стала бы она, а Горо — не стал такое покрывать, он для этого слишком педантичен. Будь мы на базе, я бы скорее поверила, что у них интрижка, но не в перелёте же!

Вин! Не могу поверить, что я всерьёз рассматриваю такой вариант!..

Соври она более складно, я бы, может, и внимания не обратила на странную речь с запинками. Но Джа не дурак, у него хорошее зрение и идеальный порядок на камбузе, у него не может быть кровавых пятен на стенах. Да и если бы тварь стащила кусок мяса, он бы наверняка заметил, особенно если бы попал по нему половником. Я уж не говорю о том, что говядины у нас в последнем приёме пищи не было. Значит, Зуль пыталась что-то скрыть. Что?! Моя фантазия была бессильна.

Некоторое время я поколебалась между порядочностью и беспокойством, и в конце концов решила, что обманывать своего командира — тоже очень нехорошо, и они первые начали. Поэтому подключилась к камере в медотсеке с мыслью, что если у них там действительно дела врачебные или романтические — тут же оборву связь.

Но несколько секунд полюбовавшись представшей пасторальной картиной, поняла, что простой выволочкой эти двое у меня не отделаются. Потому что Зуль не просто о чём-то умалчивала, она откровенно врала, вступив в преступный сговор с доком.

Заговорщики сидели у стола в компании трёх зелёных обезьяночертей в большой клетке, и Ханова трогательно кормила зелёных тварей с рук.

Запечатлев сцену для архива и сохранив в память шимки, я отключилась от системы видеонаблюдения, откинулась в кресле, заложила руки за голову и забросила ноги на стол, всё равно никто не видит. И задумалась, что предпринять.

Вообще-то такое ощущение, что я потихоньку схожу с ума. Или не я, а весь корабль? И даже далеко ходить за причинами и сроками не нужно, всё началось с появлением странного пассажира. Причём есть смутное ощущение, что это действительно только начало, а дальше будет хуже.

На странные порывы Ларюшиной и собственную неадекватную реакцию на пассажира я могла закрыть глаза, потому что они доставляли неудобства только нам двоим и не влияли на общую обстановку на корабле. Странный, явно один на двоих сон с этим ксеносом я объяснить тем более не могла, но все эти разговоры — тоже личные, они разве что портят мне настроение, но не сказываются на профессиональных качествах. Во всяком случае, пока.

Если смотреть буквально, особой трагедии в заговоре Хановой с Накамурой не было. Напасть они нейтрализовали, и это главное, то есть прямого вреда не принесли. Однако есть важное «но». Это откровенный саботаж. Прямая ложь командиру, подстава для боевых товарищей: дед-то не в курсе, что корабельных паразитов поймали, он тратит на них время, которое мог использовать более рационально.

А сильнее всего меня выбивало из колеи то обстоятельство, что я даже предположить не могла, какой логикой руководствовались эти двое. Выдержанная и опытная Зульфия, аккуратный и расчётливый Горо — умные, опытные люди. Что должно было ударить им в голову, чтобы они в здравом уме…

Стоп. А в здравом ли? Накамура тоже контактировал с ксеносом, и мало ли как на него мог воздействовать этот странный тип! Правда, Зуль с Нану вроде бы не пересекалась после возвращения на корабль, но вдруг это передаётся через третье лицо? Или источник воздействия вообще не пассажир, а вот эти зелёные. Которых целенаправленно подсадили на корабль, и тогда уже выходит серьёзная масштабная диверсия. И либо я становлюсь параноиком, либо…

В памяти один за другим всплывали пункты соответствующих инструкций, один другого мрачнее. По всем раскладам я должна была сейчас заблокировать медпункт вместе с подозрительными объектами в нём, перевести его на автономное обеспечение, по — хорошему вместе с каютой Нану. После чего скомандовать общую тревогу, установить тотальный контроль за экипажем, включая себя, и уже в такой нервной атмосфере лететь к ближайшей точке межпланетной связи, откуда во всех подробностях доложить командованию, насколько паршивая ситуация на борту.

Представив всё это в красках, я в голос выругалась. Подумала, выругалась еще раз и решила не пороть горячку. Прикинув корабельное время, отправила вызов Хенгу: до его вахты полчаса, должен был уже встать, если спал.

На вызов звездочёт отреагировал сразу, просьбе зайти — удивился, но секунд через двадцать уже шагнул в мою каюту.

— Ты чего такая взвинченная? — спросил звездочёт.

— Это я ещё хорошо выгляжу! — заверила его мрачно, роняя ноги со стола на пол. — Сядь, сейчас расскажу. Посоветоваться хочу.

Много времени рассказ не занял, что там того рассказа, но в конце друг смотрел на меня очень странно.

— Нин, ты нормально себя чувствуешь?

— Я чувствую, что у меня потихоньку реактор течёт, — ответила честно. — Я потому и не стала врубать панику, позвала тебя как стороннего наблюдателя.

— Это ты тоже уже нагнетаешь. Может, тебе просто в отпуск надо? Ты уже сколько, три года без выходных по сути? Нет, ну эти двое, конечно, странно себя повели, но я больше чем уверен, что найдётся более вменяемое объяснение, чем сразу стороннее влияние на разум. Ты еще помни, они оба хоть и служат, но всё-таки из гражданских специалистов. Ханова, конечно, давно в глубоком космосе, но мало ли что ей в голову стукнуло!

— Ты прав, — рассеянно кивнула я после короткой паузы. — Наверное, действительно устала. Еще ксенос этот мозг выносит…

— Чем именно? — полюбопытствовал он.

Решив, что большой беды не будет, я вкратце пересказала другу и тонкости собственных взаимоотношений с Нану, которые произвели на Хенга гораздо более заметное впечатление. Он сначала несколько секунд буравил меня отсутствующим взглядом, а потом задумчиво протянул:

— М-да. А знаешь, я начинаю понимать, почему ты настолько на нервах. Что ему от тебя надо-то?

— Ещё бы я знала! — я страдальчески заломила брови и вздохнула. — Я так и не добилась от него внятного ответа.

— Может, ему морду набить? Так сказать, для профилактики, на правах друга… Да ладно, не косись так мрачно, понимаешь же, шучу. Вставай, пойдём, — он бодро хлопнул себя ладонями по бёдрам и встал. — Будем тебя в чувство приводить.

— Хенг, нет. Пить не буду, иди ты… Мы в боевом вылете, даже дед себе такого не позволяет!

— Не ворчи. Пойдём в медпункт, совместим полезное с полезным. Во-первых, сделаешь втык этой парочке заговорщиков, проорёшься — полегчает. А во-вторых, засунем тебя в регенератор на пару часиков. Ты когда последний раз его проходила? Не помнишь? Скучно ты живёшь, Нинка! Тогда тем более пойдём, оно когда часто — вредно, а раз в несколько месяцев можно.

— Спасибо, — прочувствованно ответила я на это.

— Да ладно, я из корыстных побуждений, — хохотнул Хенг в ответ. — Кто без тебя мне задницу прикрывать будет? А так отдохнёшь, повеселеешь. Я бы тебе, конечно, с куда большим удовольствием предложил другой вариант терапии, но боевой вылет же, — осклабился он и многозначительно подвигал бровями.

— И слава Богу! — дежурно отмахнулась от щедрого предложения.

Хотя, конечно, лукавила: любовником Хенг был хорошим, а секс — действенный способ сбросить напряжение, которым мы изредка пользовались. Но вот конкретно сейчас о таком варианте даже думать было тошно, и не из-за одного только подавления гормональных всплесков.

Даже закралась крамольная мысль плюнуть на все рекомендации и, если регенератор не поможет, запустить шимку на полное подавление. Но я её быстро отогнала как позорное проявление слабости.

Помимо обязательных функций, которые активируются в боевом вылете автоматически, у этого полезного прибора есть масса гораздо более серьёзных возможностей, которые распределены на шкале применимости от «не рекомендуется» до «запрещено под страхом трибунала».

Молва утверждает, что особо суровые убийственные воздействия лежат в компетенции высшего руководства и активируются только со стороны, но, на мой вкус, это отдаёт теорией заговора. Верить этим слухам — так никакие лекарства и медицинское оборудование не нужны, знай шимке нужные установки задавай. Она действительно может многое, но значительно меньше, чем ей приписывают.

На практике шимка точно умеет отрубать эмоции и глушить страх, и это как раз та самая радикальная мера, к которой разрешено прибегать в крайних случаях, каждый из которых влечёт за собой дотошное долгое разбирательство. Мне самой влипать не доводилось, но один знакомый попал, проявил героизм при пожаре где-то на планете. Ничего плохого с ним не сделали, даже наградили потом, но нервы потрепали изрядно.

Теоретически шимка способна не только подавлять эмоции, но и вызывать: механизм-то близкий, знай себе стимулируй нужные центры мозга. Программно эта функция вроде как заблокирована, но всё, что закрыто, при желании можно открыть. И вот за это — точно пойти под трибунал, потому что действия такие приравниваются к наркомании. А за воздействие на кого-то полагается срок вплоть до пожизненного, и даже в особых случаях смертная казнь. В общем-то, всё как с любыми другими стимуляторами: они все если не вредят напрямую побочкой, то уж как минимум вызывают психологическую зависимость, и неизвестно, что хуже.

Если подойти к вопросу здраво, у меня не настолько плачевная ситуация, что бы прибегать к таким методам, и командование вряд ли одобрит. Так что во избежание неприятностей лучше Хенгова чая хлопнуть и выспаться: лёгкое алкогольное опьянение вызывает гораздо меньше вопросов и претензий.

Когда мы со штурманом без предупреждения ввалились в комнату дока, подозреваемые с самым невинным видом пили чай. И если бы я просто случайно зашла сюда, то удивилась бы странной компании Горо, но не более того, и не обратила внимания на мелкие детали. Например, цифры на панели термобарокамеры, которая вообще-то предназначалась для непонятных случайному человеку жутко умных манипуляций, но в которой Накамура обычно грел воду на чай: вот именно сейчас был тот редкий случай, когда прибор использовали по назначению, и нынешние режимы с таймерами выдавали заговорщиков с головой. Как и выставленная на стол вместо сладости плошка с питательным концентратом нежно-розового цвета и очень характерного вида — этакий сбалансированный бульончик для больных людей и всякой прочей живности. Пить чай с безвкусной творожистой массой в здравом уме вряд ли кто-то станет, а вот кормить пойманных нелегалов — самое то.

Насторожённость в глазах парочки и едва заметная небрежность причёски дока довершали картину.

— Где они? — с ходу мрачно спросила я.

— Кто? — убедительно изобразил непонимание Горо. При его небогатой мимике это, впрочем, нетрудно.

— Черти зелёные, — ответила честно.

— Нина, а ты себя хорошо…

— Товарищ капитан-лейтенант Накамура, не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам и устраивать публичную порку обоим. — Я сцепила за спиной руки и говорила, переводя взгляд с одного заговорщика на другого. — И потрудитесь объяснить, какая ять вас обоих укусила за задницу, что вы скрываете неизвестную биоугрозу, срывая плановые работы БЧ-5 и рабочее расписание помощника командира.

— Да им всё равно заняться нечем, — пробормотала себе под нос Зульфия. Недостаточно тихо.

— По-моему, нечем заняться лично вам, капитан-лейтенант Ханова. Напомните, когда последний раз проводилась профилактика энергоблока РБН-8.43КМ? И насколько тщательно?

На этот раз Зуль благоразумно промолчала, опустив взгляд. Немая сцена длилась секунд пять, и нарушил молчание доселе молчавший Хенг.

— Знаешь, у меня два варианта, — рассеянно заметил он. — Или Горо совсем …нулся со скуки, и ему приключений не хватает, или ты права. В смысле у них действительно с головой что-то всерьёз не так, и лучше бы изолировать, пока это на остальную команду не перекинулась.

— Так и знал, что ничем хорошим это не закончится, — сдался наконец Накамура. Поднялся и под грустным взглядом сообщницы прошёл в дальний конец помещения, где обнаружился скрытый от посторонних глаз стенной шкаф. То есть по функции это был именно он, а по сути — отдельная выгородка не намного меньше той, где Субира несёт боевую вахту в обнимку с пультом «мамаши». Я и не знала, что тут такое есть.

Вернулся док с клеткой, в которой сбились в тесную кучку в углу неучтённые пассажиры, поставил её на стол.

— Откуда у нас клетка? — мрачно спросила я, разглядывая зелёную троицу. Они отвечали мне напряжёнными взглядами чёрных глаз-бусинок.

— Для лабораторных животных, на всякий случай, — пояснил Горо. Опять садиться он не стал, пояснять что-то не спешил.

Это действительно были в куда большей степени черти, чем обезьяны. Длинные острые уши, рожки, голые хвосты с кисточками, маленькие копытца…

— И что, они действительно живые? Не биороботы? — спросила я дока.

— Насколько могу судить — да. Вообще, вскрытие бы…

— Γоро, ты обещал! — вскинулась Зуль.

— Обещал, — вздохнул тот.

А я цветисто выругалась себе под нос, сбила пилотку на лоб и помассировала затылок — вдруг, без предупреждения и объявления войны, разболелась голова, словно в основание черепа воткнули что-то острое.

— Это все? — уточнила я. — Или ещё где-то бегают?

— Все, — кивнула Ханова.

— Точно? И после выхода из прыжка можно проводить учения по разгерметизации в реальных условиях?

— Точно, — понуро подтвердила она. — Они очень стайные, перемещаются везде вместе, были бы другие — уже были бы тут. Я одного поймала, другие двое пытались спасти…

— Они не разумные в том смысле, в каком ты подумала, — предвосхитил следующий вопрос Горо. — Примерно на уровне мартышек.

— Отлично. Стармех — командиру! — вызвала я деда по рабочему каналу шимки и продолжила, когда тот что-то невнятно буркнул в ответ. — Отбой облавы, поймали этих паразитов. Не ори, не надо никуда приходить. Мне понятно твоё желание, но пока их потрошить не надо, но если вдруг что — тебя и Джа я обязательно приглашу. Отбой.

На словах про потрошение Зульфия заметно побледнела и уставилась на меня с надежной. Я же, закончив разговор, на неё — с вопросом.

— Что-то я уже них… не понимаю, — выразил наше с ним общее состояние Хенг. — Зуль?

— Не убивайте их! — неуверенно попросила Ханова. — Я поэтому и не хотела тебе говорить, боялась, что ты их или в космос выкинешь, или Горо на растерзание отдашь. А мне он обещал…

— Док, а ты ей голову проверил? — вкрадчиво поинтересовался штурман, глядя на Зульфию с нехорошим подозрением. — Она же явно не в себе!

— Смотрел, — спокойно кивнул тот. — По физиологическим показателям — норма.

— Но тогда…

— Погоди, я догадываюсь, что случилось, — вклинилась я в их разговор. — Зуль, ты к ксеносу заходила?

— Ну да, меня тогда док позвал, просил кое-что из оборудования принести, а Ольга совсем отказалась к нему заходить. А мне любопытно было. — Ханова пожала плечами. Видя отсутствие прямой угрозы её героически спасённым чертям, женщина расслабилась.

— Ясно. На тебя он, значит, вот как действует, ты сразу любовью к животным прониклась. Или это стремление защищать слабых? — раздумчиво пробормотала я себе под нос. — Ну да, не зря он про многогранность созидания говорил…

— А на тебя он, кстати, как действует? — заинтересовался док. — Всё еще не тянет к размножению?

— На меня oн в этом смысле действует безобидно, мне рисовать хочется, — созналась спокойно. — Гораздо интереснее, как он влияет на мужчин и чем это… Док, убери эту нечисть отсюда, раздражают! Мне всё больше нравится идея выкинуть их в открытый космос вместе с клеткой и забыть как страшный сон.

— Нельзя, они слишком ценны для науки, — спокойно возразил Горо, но клетку унёс. — Лучше зафиксируй Зульфию, чтобы я мог спокойно вскрытие сделать.

— Горо! — опять укоризненно вскинулась Ханова, а Хенг с ней одновременно ехидно уточнил:

— Зульфие?

— В ней я вряд ли найду что-то для себя новое, — отмахнулся док.

— Ты обещал! — подорвалась с места женщина.

— Сядь! — рявкнула я. Хорошо получилось, Ханова плюхнулась обратно еще до того, как осознала приказ. — Дай ей успокоительного, надоела уже. Зуль, выпей и иди поспи, может, мозги на место встанут. Обещаю, никто твоих подопечных в ближайшие сутки вскрывать не станет.

Упрямилась Ханова недолго, наверное, в глубине души сама сознавала, насколько неадекватно сейчас себя ведёт, послушно выпила лекарство и ушла, нервно оглядываясь. Только после этого я заставила себя сесть, сумела перевести дух и сосредоточиться на деле.

— Горо, что ты можешь сказать по этим тварям? Как вы их вообще поймали?

— Не мы, а Зуль, она мне их всех троих принесла. За пазухой, — добил меня док, выдержал паузу и продолжил тем же невозмутимым тоном. — Я проверил на инфекции, насколько могу судить — чисто. По животным этим… Один самец, две самки. Млекопитающие, близки к приматам. Нижние конечности странные, никак это прокомментировать не могу, но ничего принципиально неизвестного науке в этой троице нет. Обезьяна с присосками вместо стоп — это странно, не представляю механизма их эволюции.

— Присосками? — переспросила я. — Странно, а я была уверена, что это копыта.

— Копыта были бы ещё более странной мутацией. Ксенос не сказал, у них там таких много вообще?

— Нану клянётся, что на его планете таких животных нет, вообще нет никаких животных зелёного цвета, и что oн — единственное живое существо с его планеты на этом корабле. И я ему верю.

— А откуда же тогда эти взялись? — Горо приподнял брови, выражая крайнюю степень изумления. — Ни в одном каталоге ничего похожего не было, этот вид людям незнаком.

— Ну почему же, типичные зелёные черти, — рассеянно возразила я. — Хрестоматийные даже. Но откуда они взялись — большой вопрос. Первый. Второй — почему их поначалу камеры не фиксировали, а потом вдруг начали? Ну и третий о другом. Как именно общение с Нану влияет на мужчин и почему он должен был контактировать только с женщинами? Горо, ты в себе никаких изменений не чувствуешь? Желания убивать, например.

— Не больше чем обычно, — отмахнулся он.

— Странно. По логике, если в женщинах он будит созидательное начало, то в мужчинах, наверное, должен разрушительное.

— И где тут логика? — обиделся Хенг. — Скорее, устоявшиеся стереотипы. Может, черти эти — и есть плод общения дока с ксеносом?

— Ещё скажи, плод любви! Большой и чистой, — поморщилась я, проигнорировав полный немого укора взгляд Горо.

— У тебя есть другие объяснения?

— А твоя вот эта реплика что, похожа на объяснение? — вопросом на вопрос ответила я. — Свалить все странности в одно — эталон логики и здравомыслия! А раз ты такой умный и так уверен в своей версии, то объясни, почему после разговора Горо с ксеносом появилось именно трое зелёных чертей? Уй с ним, что они вообще появились, положим, созидающего начала лично в Накамуре ещё больше, чем в среднестатистической женщине, и творить он начал вот прямо с ходу невиданных живых тварей. Но почему черти, Хенг?! Горо, ты вообще знаешь, кто такие черти?

— Очень приблизительно, — неопределённо качнул головой док. — У нас был курс истории медицины, в его рамках — несколько лекций по психиатрии, и они там упоминались как один из типичных бредовых продуктов при алкогольном делирии. Черти, космические мозгоеды, призраки…

— Ну и что? — не понял штурман. — Почему у тебя не могли появиться черти?

— Нина права, — поддержал Горо. — У разных народов в разные исторические периоды бредовая продукция статистически отражает общественное мировоззрение. Бытие определяет сознание. При наличии этого самого сознания, конечно, — добавил он, окинув звездочёта сочувственным взглядом.

— Иди ты, — не обиделся тот. — Раз я такой тупой, то будь умным и расскажи без вот этого всего.

— Допустим, контакт человеческого мужчины с этим ксеносом действительно провоцирует появление чего-то живого, — вместо дока начала я. — Но по какому принципу выбирается, что именно живое появляется в итоге? Логично предположить, что образ считывается откуда-то из подсознания, ну как с женщинами. Нас же не тянет на что-то совсем уж дикое, и все порывы легко можно объяснить. Мне рисовать хочется, но у меня к этому виду творчества склонность, Ольга… Девочка молодая, по мужу, наверное, скучает. Зуль — одинокая женщина, нерастраченная нежность и всё такое. А теперь вопрос: как зелёные черти связаны с Накамурой?

— Короче, ладно, я понял. Версия хорошая, но недоработанная, — сделал свой вывод Хенг. Я только поморщилась в ответ и спорить не стала: версия как версия. — Да, док, мы же по делу! Сунь командира в регенератор на пару часиков, а?

— Так достала? — Глаза Горо насмешливо блеснули, но выражение лица оставалось серьёзным.

— Не то слово!

— Аргумент сильный, но не решающий, — неожиданно не поддался док. — Регенератор — не игрушка. Нина?

— Он прав, мне действительно нужно отдохнуть. Я слишком нервная и слишком себя накручиваю. Не до такой степени пока, как Зуль, но тоже ничего хорошего. В отпуск бы, но для этого сначала задание надо выполнить, а отдохнуть нужно сейчас.

— Ладно. Иди в операционную и раздевайся, — велел он и строго глянул на штурмана, когда я на ходу взялась за фланку. — Хенг.

— Ой ладно, что я там не видел! — отмахнулась эта зараза.

— Интимные подробности ваших служебных взаимоотношений оставь при себе, — оборвал его Горо. — Порядок такой.

— Хенг, мой стриптиз ладно, но ты определённо давно не видел Никваса, — со смешком напомнила штурману. Он задумчиво нахмурился, явно понимая, что что-то упускает. Но за несколько секунд, пока я стягивала фланку, просветления не наступило, пришлось сказать прямо: — Ты сменять его собираешься?

Вот тут звездочёт очухался, всполошился, выругался и оставил доктора с пациентом наедине — как и положено по инструкции. А я наконец прошла в операционную часть и остановилась у стула для посетителей, с опасливым уважением поглядывая на блестящую белую капсулу в углу, куда мне предстояло залезть.

Попытки собрать что-то подобное регенератору предпринимались давно. Мечта человечества: старого-больного положили в капсулу, а вынули через пару часов молодого-здорового. Даже несмотря на высокую продолжительность жизни, возросшую в последнюю пару веков благодаря замедляющим старение препаратам, до желанного бессмертия людям пока далеко.

Регенератор, конечно, такого не умеет, но эта изобретённая лет десять назад конструкция способна на очень многое. Тщательно контролируемый рост нужных клеток в нужном месте, принудительное выведение некоторых вредных веществ и разрушение злокачественных новообразований — серьёзная штука, нам по ней в своё время целую лекцию прочли. Тогда это казалось диковинкой, а сейчас вот на поток поставили, все новые корабли оснащают. Полно, конечно, мифов, и популярны точки зрения вроде «толком протестировать не успели, а вдруг», но я предпочитала доверять армейской медицине, так спокойнее жить. Они может и специфические ребята, с пациентами не миндальничают, но на ноги, чтобы выполнял боевую задачу и не отлынивал, поставят быстро и эффективно.

Мне серьёзное вмешательство не требовалось, так, общее оздоровление организма. Злоупотреблять подобным не советуют, опасаясь тех самых побочных эффектов, на которые напирают противники процедуры, но раз в полгода — допустимая и даже рекомендуемая регулярность.

Раздевшись донага, аккуратно сложив одежду на стуле и распустив волосы, я прошла к большой блестящей капсуле, занимающей угол медотсека, над которой колдовал Накамура. При моём приближении крышка с пшиком отъехала в сторону, открывая нутро, заполненное голубовато-прозрачным гелем с пузырьками.

— Ныряй, — приглашающе махнул Горо, вежливо подал мне руку, помогая забраться внутрь.

Ощущения странные и очень противоречивые. С одной стороны, ты с головой погружаешься в вязкую скользкую слизь, и даже точно зная на собственном опыте, что дышать она не мешает, нырять в неё боязно. Но с другой стороны, она не липкая, комфортной температуры, слабо пахнет свежестью. И ты паришь в этой субстанции, не имея желания пошевелиться, словно в невесомости, и тело кажется настолько лёгким, что как будто чужим. А потом и голова становится лёгкой-лёгкой, прозрачной, и пузырьки воздуха завиваются вокруг серебристым вихрем, закручиваются в галактическую спираль — и ласковая, уютная темнота обнимает коротким целительным сном.