Аттракцион любви

Глава 21

Лизетт задержалась в Париже на сутки, чтобы проконсультироваться с адвокатом. Филипп, по-видимому, уже выписался из отеля. Во всяком случае, она его больше не видела.

Возвратившись домой, она позвонила Даниэлю на студию. Он обрадовался, услышав уставший голос жены, и пообещал вернуться пораньше, как только закончит все дела. Однако прошло два часа, а его все еще не было. Мейзи в ожидании Даниэля уже дважды подогревала обед. Наконец хлопнула входная дверь, и раздался его радостный голос: «Я дома, Лизетт!»

Даниэль удивился, что Лизетт после столь долгого отсутствия даже не вышла его встретить. Мейзи сказала ему, что она в гостиной.

Он увидел ее у камина. Девушка повернулась к нему, но вместо сияющей улыбки его взору предстало бледное лицо с дрожащими губами. Сжатые руки тоже подрагивали.

– Дорогая, что с тобой? – озабоченно спросил он, бросившись к ней, чтобы обнять и поцеловать.

– Произошло нечто ужасное.

– Что-нибудь с Джоанной? – с тревогой спросил он. – У нее что-то произошло или у кого-то еще? Несчастный случай?

Лизетт покачала головой.

– Нет, дело в другом.

Лизетт медлила, мучительно размышляя, как муж воспримет то, что она собирается ему рассказать. Она не знала, с чего начать, хотя пыталась представить эту сцену множество раз.

– Дело совсем в другом, – повторила она.

Даниэль облегченно вздохнул. Поскольку не произошло ничего смертельного, он перебрал в уме все возможные варианты. Лизетт писала, что несколько раз посещала казино в Монте-Карло, поэтому он решил, что жена проиграла крупную сумму и просто боится ему признаться.

– Давай сядем и спокойно поговорим, – сказал Даниэль и, взяв ее за руку, отвел к мягкой софе напротив горящего камина. – Вижу, ты очень устала после поездки. Я принесу коньяк.

– Я привезла тебе бутылку французского коньяка. – Она показала на столик, где стоял ее подарок.

Даниэль разбирался в коньяках. Он взял в руку бутылку и, взглянув на этикетку, даже присвистнул от удовольствия. – Шикарный подарок! Спасибо, дорогая! Он подошел к буфету красного дерева и достал оттуда два бокала в форме тюльпанов. Налив коньяк, протянул жене бокал и сел в кресло напротив, любуясь дивным цветом напитка. Затем с наслаждением вдохнул его аромат, чтобы оценить крепость и изысканный вкус коньяка.

При этом краешком глаза он все время посматривал на напряженную Лизетт. Будучи знатоком коньяка, он согревал в руках бокал, слегка встряхивая его.

– Не будем спешить, отдадим дань этому напитку богов, – сказал он, стараясь ее успокоить. – Выпей, дорогая, это тебе на пользу. Рассказать тебе наши студийные новости?

Лизетт кивнула. Она была благодарна, что Даниэль не торопит ее, и она может собраться с мыслями. Лизетт потягивала коньяк, а Даниэль подробно описывал события, о которых лишь коротко упоминал в письмах. Он взахлеб рассказывал, что приобрел небольшой лондонский мюзик-холл, который много лет был закрыт и находился в плачевном состоянии. Даниэлю удалось купить его по бросовой цене.

– Я назову его «Ройял Пикчерсдром».[5] Между фильмами мы будем показывать там выступления артистов мюзик-холла. Кино должно занять свое достойное, первое место, – восторженно говорил Даниэль. – Сейчас в театре идет ремонт, но в скором времени нам предстоит грандиозное открытие.

Его лицо сияло.

– Надеюсь, ты купила себе в Париже какой-нибудь сногсшибательный наряд, чтобы надеть по этому случаю.

– Да, купила, – равнодушно ответила она.

– Ну а теперь, – ободряющее произнес он, – что ты собиралась мне рассказать?

Лизетт не думала, что первые же слова, которые она произнесла, так больно ранят его сердце.

– Я встретила Филиппа Боннара. После всех долгих лет я совершенно случайно увидела его в казино Монте-Карло. – Она сделала паузу, чтобы собраться с духом и продолжить рассказ. – Мне казалось, будто для нас снова приоткрылась дверь в счастливое прошлое до того самого вечера, когда мы попали на твое шоу «Волшебного фонаря». Только теперь я смотрела на него совершенно другими глазами: не через розовые очки, как раньше. На следующий день он пригласил меня на обед, я приняла его приглашение в надежде, что он расскажет о моем сводном брате Морисе.

Даниэль слушал ее рассказ с каменным выражением лица, не прерывая, пока Лизетт не закончила полный отчет обо всем, что произошло с ней в Париже.

– Развод вызовет большой скандал, – устало произнесла Лизетт, подытоживая свой рассказ. – Разводы всегда мучительны, особенно известных людей. Дело будет рассматриваться в парижском суде.

Она сидела, опустив глаза, не зная, как он отреагирует на все. Лизетт боялась, что Даниэль будет взбешен тем, что она так легкомысленно позволила втянуть себя в это приключение. Она допускала также, что Даниэль мог ревновать ее к человеку, к которому она теоретически вполне могла проявить минутное влечение – ведь она его когда-то любила. Когда Даниэль заговорил, в его голосе прозвучали холодные нотки.

– Давай еще раз проанализируем все, что случилось. – Отставив бокал в сторону, он начал по пальцам считать число их встреч. – В первый раз ты увидела его в казино, после чего вы вместе ужинали. Потом он увязался за тобой в Париж, и вы поселились в одном отеле. Потом вы вместе обедали. На следующий день вы обедали с двумя мальчиками, были в опере, а затем ужинали у «Максима». В последний вечер ты была с ним на порно-шоу, после которого вас сфотографировали в объятиях друг друга. – Даниэль смолк. Его душила жгучая ревность. – Уверен, что у мадам Боннар не будет трудностей с разводом.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Лизетт нарушила ее первой. Ее голос был почти не слышен.

– Я была благодарна Филиппу. Он устроил мне встречу с Морисом. Вот почему все так вышло.

– Ты же мне говорила, что не желаешь видеть этого человека, – со злостью выпалил Даниэль.

Его резкий тон, казалось, пронзает ее душу, и вдруг Лизетт охватила ярость. Вскинув голову, она посмотрела мужу прямо в глаза, и ее гнев встретился с его гневом.

– Но он не был моим любовником, если ты это имеешь в виду!

Даниэль вскочил и стал расхаживать по комнате взад и вперед.

– Я в этом не сомневаюсь! Просто я все бы отдал, чтобы вот этими руками вцепиться в его мерзкую тощую глотку.

Лизетт почувствовала острый приступ смеха.

– Она у него вовсе не тощая. Если бы она была тощей, я бы своими руками удавила его.

Даниэль остановился, и их взгляды встретились. Несмотря на ее смешные абсурдные слова, его лицо было по-прежнему разъяренным. Вдруг он бросился к ней и схватил в объятия.

– Я не хочу тебя терять. Никогда! – в порыве чувств выкрикнул Даниэль.

Лизетт обхватила руками его лицо.

– Ты не потеряешь меня! Никогда!

Они отстранились друг от друга: вошла Дейзи, объявив, что обед готов. Когда они остались вдвоем за столом, Лизетт сообщила ему о визите к адвокату. Рассказав ему все, Лизетт почувствовала облегчение.

– Все адвокаты, которые когда-то помогали отцу, уже на пенсии, но я обратилась к внуку одного из них, мсье Монье. Он будет представлять мои интересы в суде.

– Ты хочешь сказать, что твое присутствие не обязательно?

– Он надеется избавить меня от этого, если, конечно, мадам Боннар не будет настаивать на моей явке в суд.

– Что ты знаешь о ней?

– Только то, что она красива, богата и, очевидно, была очень щедра к Филиппу. Я видела, как он запаниковал, когда частный детектив произнес слово «развод». Думаю, она оплачивала его карточные долги и все остальные расходы.

– Когда назначен процесс, ты знаешь?

– Мсье Монье полагает, что суд начнется примерно через три месяца. К счастью, мои соотечественники – французы более терпимо относятся к вопросам морали, чем чопорные англичане, во Франции мне будет легче выдержать этот кошмар. Правда, если этим процессом заинтересуется английская пресса, то мое имя, которое многие знают по фильмам, неминуемо окажется в центре скандала. Это отразится на моей актерской репутации. Не исключаю, что часть аудитории будет бойкотировать фильмы с моим участием.

– Ты права, – спокойно заметил Даниэль.

– Я знаю, твой последний фильм, на две трети готов, и замена главной исполнительницы в разгар съемок приведет к большим финансовым потерям. Но я боюсь, Даниэль, что тебе придется отдать роль Марии-Антуанетты другой актрисе. Это твой лучший фильм, и я не хочу его погубить.

Даниэль удивленно поднял брови.

– Но ты выполнила всю подготовительную работу, разве не так?

– Знаешь, я почти не спала две последние ночи – все думала об этой жуткой истории.

– Неудивительно, что ты выглядишь совершенно изможденной. Сегодня будешь спать как убитая. А завтра прошу тебя быть на площадке – в костюме. Будем снимать сцену свадьбы в «Трагической королеве».

– Я не могу! Я же тебе объяснила! Ты должен взять другую актрису!

– Ты же сама сказала, что это мой лучший фильм, а главную героиню я вижу только в тебе.

Лизетт долгим взглядом посмотрела на мужа.

– Несмотря ни на что?

– На что несмотря? Ничего не было!

В эту ночь он решил воздержаться от любви – Лизетт была не в том состоянии. Однако, когда он скользнул к ней под одеяло, она пылко обняла мужа за шею, крепко прижавшись к его телу, и он ответил ей со страстью, которая напомнила Лизетт об их первой близости.

В их жизни больше не появится Филипп Боннар.

Съемки «Трагической королевы» шли полным ходом. Некоторые сцены снимали в Версале, куда Даниэль и Лизетт отправились вместе с Джимом, исполнителем главной мужской роли, тремя ассистентами и остальной съемочной группой. Снимать внутри дворца им не разрешили, но в течение двух дней они могли работать на территории парка. На их счастье, выдалась теплая солнечная погода, и у них не было ни минуты простоя. Облаченная в королевское одеяние Лизетт и главный герой в костюме Людовика VI выходят из парка, спускаются по лестнице и оказываются среди апельсиновых деревьев. Затем она и Рональд Дэвис, исполнявший роль графа Акселя фон Ферсона, возлюбленного королевы, танцуют на открытой веранде на фоне великолепного версальского фонтана, придававшего сцене особое очарование. Далее следовала сцена в роще, где королеве сообщают страшное известие. После двух дней работы в Версале, сняв все, что планировалось, съемочная группа вернулась в Англию, а Даниэль с Лизетт отправились к адвокату Монье в Париж.

– Как я уже информировал вас, мадам Шоу, – сообщил адвокат, – дата рассмотрения дела о разводе назначена на пятое сентября. К сожалению, мне не удалось добиться для вас освобождения от явки в суд.

Вам придется явиться на слушания. Лизетт покорно кивнула. Это будет мучительный день для нее, но придется все выдержать. Самое ужасное, что после этого испытания вряд ли удастся сохранить гармонию в их с мужем отношениях. Даниэль боялся потерять Лизетт, а она горько сожалела, что судьба снова столкнула ее с Филиппом. Перед отъездом из Парижа они договорились о встрече с Морисом, с которым все это время Лизетт поддерживала связь. Ее сводный брат с самого начала мечтал познакомиться с Даниэлем, и Лизетт была рада тому, что большая часть беседы прошла между мужчинами: она слишком устала, чтобы принимать участие в разговоре.

Когда в Англии возобновились съемки, у Лизетт не осталось и следа от ее прежней душевной усталости. Благодаря накалу эмоций, которые она недавно пережила, Лизетт создала образ трагической королевы необычайной жизненной силы и выразительности. В финальной сцене королеву везут в карете на гильотину, ее руки связаны за спиной. В этот момент женщины из массовки, которые должны были выкрикивать ей вслед ругательства и оскорбления, при появлении королевы начинали рыдать – пока не раздавалась команда: «Мотор!»

Но случилось неизбежное: в английской газете вышла статья, в которой сообщалось, что известная актриса синематографа Лизетт Декур фигурирует в бракоразводном процессе во Франции под фамилией мужа.

Когда пришло время ехать в Париж на судебное разбирательство, Даниэль вызвался сопровождать ее, но Лизетт была непреклонна, категорически запретив ему ехать с ней.

– Ты знаешь все, – умоляла она. – Я не хочу, чтобы ты еще раз выслушивал всю эту грязь из разных уст, – сказала она, запинаясь. – Я не вынесу этого.

Даниэлю пришлось уступить. В Париж приехала Джоанна, и Лизетт была ей бесконечно благодарна за дружескую поддержку. Было приятно и то, что Морис был на ее стороне.

В зале суда Филипп выглядел осунувшимся и изможденным, он ни разу не взглянул на Лизетт. Его американская самоуверенная красавица-жена лишь один раз бросила беглый взгляд на участников процесса и до конца заседания больше ни разу не посмотрела в их сторону. Лизетт могла отрицать все, в чем обвиняли ее и Филиппа, но тот факт, что она была актрисой, делал ее заявления менее убедительными для людей, считавших актеров людьми сомнительной репутации. Правда, среди присутствующих были и ее поклонники, в частности две англичанки, которые случайно оказались в Париже: в зале суда они бросали на нее сочувствующие взгляды и даже зааплодировали ей, когда Лизетт с Джоанной, выйдя из зала суда, садились в машину. Элен Боннар, выиграв процесс, получила развод.

В тот же день Даниэль приехал за Лизетт в Париж.

– А теперь возвращаемся домой, – сказал, обняв ее за плечи.

Лизетт не обратила внимания, что они обменялись многозначительным взглядом с Джоанной, которой он заранее изложил свой план.

– Желаю вам всего самого наилучшего, – с улыбкой сказала Джоанна, собиравшаяся возвратиться в Англию.

– Разве мы едем не вместе? – спросила Лизетт.

– Сначала заедем в Лион. Ты говорила, что жильцы уже выехали из дома, а я тем временем дал указания навести там полный порядок. Главное, ты сможешь немного отдохнуть после всех передряг.

Лизетт обрадовалась до слез. Снова оказаться в доме своего детства так многое для нее значило. После всего пережитого ей надо было прийти в себя.

Когда они подъехали к дому в Белькуре, ворота были распахнуты настежь. Служанка, которая поджидала их у окна, сразу бросилась открывать дверь, радостно приветствуя хозяев.

– Добро пожаловать, мадам и мсье!

Дом обрел свой первоначальный облик: тот же цвет стен, прекрасно отреставрированная мебель. Ценные вещи, которые на время аренды были спрятаны в подсобном помещении, заняли прежние места. Лизетт быстро обежала весь дом и только потом бросилась с сияющей улыбкой в объятия Даниэлю.

– Как хорошо, что мы вместе в моем любимом доме!

– К сожалению, я здесь ненадолго, но ты оставайся до тех пор, пока снова не будешь готова к работе.

Даниэль пробыл в Лионе две недели. За это время они возобновили дружбу с Люмьерами и узнали о последних достижениях братьев.

Вечером накануне отъезда Даниэля она попросила его:

– Ты мне позволишь немного воздержаться от съемок? Я еще не пришла в себя. А здесь я чувствую душевный покой и могу больше внимания уделить сценариям.

Он согласился, что пребывание в Лионе пойдет ей на пользу, но у него были и свои причины радоваться, что Лизетт попросила об этом сама.

– Оставайся сколько захочешь. Нас ждут еще два фильма после окончания работы над «Трагической королевой», но я собираюсь придержать ее выпуск до открытия «Ройял Пикчерсдром». Вот тогда мы и устроим грандиозную премьеру.

Лизетт провела в Лионе еще месяц, засев за сценарии. В голове у нее бродило множество идей. Когда она покинула Лион, дом снова заперли, оставив его на попечение приходящей экономки, которая должна была следить за порядком, и тех двух служанок, которых она видела в первый день своего «незаконного» визита. Лизетт чувствовала, что сейчас, когда Даниэль благословил ее пребывание в доме, она могла делать все, что хотела.

У Даниэля же были свои причины оттянуть премьеру «Трагической королевы», которые он скрыл от Лизетт. Нужно, чтобы улеглись все страсти после истории с разводом, он хотел избежать возможных нападок на Лизетт со стороны лондонских газет. Даниэль уповал на короткую человеческую память: новые сенсации быстро завладевали умами публики, вытесняя старые. Он всячески старался продлить пребывание жены в Лионе, где она могла полностью отдаться своему любимому занятию – созданию новых сценариев, в которых ей лучше всего удавалось воплотить свои оригинальные замыслы, как это было в ранних фильмах, принесших успех Даниэлю.

В этот период Лизетт – с короткими интервалами – постоянно курсировала между Лондоном и Лионом. Каждая встреча супругов превращалась в медовый месяц: они страстно бросались в объятия друг друга даже после короткой разлуки. Почувствовав, что наступил момент, когда для Лизетт, казалось, миновала угроза публичного скандала, Даниэль, наконец, назначил дату большой премьеры.

Когда он впервые показал Лизетт новый театр, реставрационные работы только начались: в здании стояла пыль столбом, пахло белилами.

– Знаешь, – сказала тогда Лизетт, кашляя от пыли, – лучше я приду сюда, когда закончится ремонт.

Перед премьерой Лизетт вернулась из Франции с новым сценарием и в полной «боевой готовности», с нетерпением ожидая, когда Даниэль снова призовет ее к актерским «подвигам». Она знала, что реконструкция театра обошлась дороже, чем они предполагали, но всей душой и всеми силами поддерживала мужа. Войдя в уже отреставрированное здание, Лизетт ахнула, оказавшись в великолепном просторном фойе с красными дорожками и изящными лестницами. Зрительный зал был настоящей симфонией из пурпурного шелка и позолоты. Арку просцениума украшал изысканный орнамент, а когда распахнули роскошный бархатный занавес, перед ее глазами открылся огромный экран, каких она еще никогда не видела.

– Ну, прямо-таки сказочный дворец! – восхищенно воскликнула она, захлопав в ладоши. – Публика будет в полном восторге.

– Я тоже так думаю, – сказал Даниэль, радуясь, что Лизетт разделяет его чувства. – Когда люди приходят в кино, они хотят отвлечься от будничной жизни, от каждодневных забот, а в нашем театре они будут получать удовольствие еще до начала фильма.

Лизетт кивнула.

– А самое главное, – сказала она, – благодаря ему исполнится твоя заветная мечта: кино станет столь же популярным, как театр.

Премьера фильма в намеченный срок не состоялась. Умер король Эдуард, и страна погрузилась в траур по своему монарху, любившему жизнь, скачки и красивых женщин. Поскольку в эту пору набирало силу движение суфражисток, в народе снова вспомнили одну из таких женщин, которая во время скачек бросилась прямо под копыта лошади короля Эдуарда, чтобы привлечь внимание общества к их движению.

Из уважения к памяти покойного монарха, а также из более прагматических соображений, чтобы не омрачать общее веселье траурными одеждами, Даниэль отодвинул пышную премьеру еще на несколько недель, обеспечив хорошую рекламу, чтобы возбудить интерес публики.

По его заказу были отпечатаны роскошно оформленные программы с золотым тиснением, которые бесплатно раздавали зрителям. Даниэль позаботился также о том, чтобы в городе распространился слух, что на премьере будут присутствовать королевские особы, хотя новый король Георг V и его супруга, королева Мария, не отличались особым пристрастием к театру, и было маловероятно, что они посетят кинопремьеру. Тем не менее, слухи возымели действие, и усилия Даниэля были вознаграждены визитом одной иностранной принцессы, которая в этот вечер – в сопровождении свиты – появилась в королевской ложе театра. В зале был аншлаг. Перед входом в театр собралась большая толпа зевак, глазевших на прибывающих гостей под зорким оком нескольких полицейских, следивших за порядком. К сожалению, не обошлось без инцидентов. Небольшая группа религиозных экстремистов выставила плакаты, направленные против Лизетт: «Шлюха в роли шлюхи!» и «Требуем закрыть этот рассадник порока!».

Даниэль очень волновался за Лизетт, которой предстояло столкнуться с этой враждебной выходкой. Он попытался дозвониться до нее домой, но она уже выехала. Стоя у входа в театр, он встречал гостей, которых знал лично, и приветствовал остальных зрителей. Все желающие получили возможность посмотреть фильм – хотя бы из фойе. Поток почетных гостей и постоянных зрителей, поклонников творчества Даниэля Шоу, лился рекой.

Когда на красной дорожке появилась Лизетт, в толпе послышались возмущенные выкрики. Кричали не только экстремисты, группа суфражисток, воспользовавшись случаем, выступила со своими лозунгами. Началось форменное столпотворение.

– Голосуйте за женщин! – вопили суфражистки. – Женщинам – равные права с мужчинами!

Раздались свистки полицейских. Толпа бурлила. Один из констеблей подхватил Лизетт в тот момент, когда возбужденная толпа чуть было не повалила ее на землю. Прикрывая ее своим телом, как щитом, он протолкнул ее ко входу – прямо в объятия Даниэля.

– С тобой все в порядке? – испуганно спросил он.

– Да, – задыхаясь, ответила Лизетт. – А что будет с нашими поклонниками? Не подавят их в толчее?

– Всем выдадут контрамарки на следующие сеансы. Прибыло полицейское пополнение, и порядок быстро восстановился. Нескольких суфражисток задержали, однако полицейским тоже досталось: одного ударили по ноге, у другого сбили с головы шлем. А тем временем в зале зрители занимали места, из оркестровой ямы слышались звуки фортепиано – пианист наигрывал известную мелодию. Погасли огни. Сеанс начался с показа новостей, за которыми следовали две комедии, между ними выступали артисты мюзик-холла. Первый перерыв, во время которого перезаряжали ролик, – что случалось почти на всех сеансах, длился всего пару минут. Потом показ продолжился, а в заключение сеанса продемонстрировали «Трагическую королеву».

После сеанса зрители повскакивали со своих мест и стоя приветствовали создателей фильма, а когда Даниэль представил Лизетт, зал вообще обезумел. Оба произнесли короткие речи, вызвав новый шквал аплодисментов. Когда публика выходила из театра, на улице было совершенно спокойно.

– Вот мы и открыли «Ройял Пикчерсдром»! – Даниэль был счастлив. – Следующий театр будет еще больше – во всех отношениях!

Лизетт вполне удовлетворяли размеры и этого театра, но она хорошо знала своего мужа: он не мог остановиться на достигнутом.