Августина лучше всех

3 сентября

Когда я распахнула дверь своей комнаты, чтобы спуститься на завтрак, под ней уже дежурили: Терри, беспечно подпиравший противоположную стену, и Кабачок, прилагавший все свои призрачные усилия, чтобы по этой стене вскарабкаться.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду своей очереди на прием к лучшей целительнице в округе.

— А кот?

— Чок — моя моральная поддержка. Вдруг будет больно? — ответил мой «нежный» пациент и попытался пройти ко мне в комнату.

— Нет, только не здесь, — встала у него на пути я, вспомнив вчерашний разговор с Лу. После таких откровений оставаться с Терри наедине было крайне неосмотрительно.

— Тогда в моей комнате? — тут же предложил (как она там выразилась?) «человек чести и офицер».

— Ни в коем случае!

— С каких пор ты стала такой щепетильной? — удивился он и посмотрел на меня оценивающе.

— Со вчерашнего дня, после того как поговорила с Лунарой. Она считает, что теперь ты обязан сделать мне предложение, — выдала я все как на духу. Пусть тоже поостережется.

— Нет, если надо, ты только скажи, я сейчас за парадными ботинками сбегаю и сразу обратно. — Прохвост усмехался самым натуральным образом.

— Буду иметь в виду, — пообещала я. — А пока все лечение будет происходить в гостиной под присмотром крестной или Гусмы.

Как ни странно, на этот раз Терри даже не пикнул. Видимо, поддержка Чока действительно была внушительной… либо сказывалось присутствие гессы Версавии, сверлящей нас взглядом. Более того, прикасаясь к лицу необычайно смирного пациента, я заметила, что он не только побрился, но и к тому же воспользовался туалетной водой — дело явно шло на поправку.

Покончив с завтраком быстрее всех, крестная, согласно вчерашнему уговору, отправилась с визитом к О’Бозам.

— Как ты смотришь на конную прогулку? — внезапно спросил Терри.

Смотрела на нее я скептически. Во-первых, островные лошади против материковых выглядели сущими пони, во-вторых, у меня были более серьезные планы на день. Поразмыслив, я решила, что кто, как не Марк, станет мне лучшим сообщником в применении незаконной некромагии?

— Извини, но я собираюсь в гости.

— К кому?

— К Биргитам. — Я искренне рассчитывала, что это сообщение отвадит Терри от мысли составить мне компанию, но, на удивление, оно имело обратный эффект.

— Отлично, я с тобой. Думаю, я должен объясниться с Марком.

Извинения, конечно, похвальное дело, но мне не хотелось спорить за внимание гесса Биргита, поэтому, не дав определенного ответа, я постаралась устроить свое отправление как можно незаметнее.

Подвела Гусма.

Когда няня появилась на заднем крыльце, сияя широкой железнозубой улыбкой, под руку ее коварно держал такой же радостный Терри, а около юбки терся неутомимый Кабачок.

«Ну вот, все в сборе», — мысленно вздохнула я.

— Я тут подумала, касим, — важно сообщила Гусма, глядя на мое хмурое лицо. — Молодого гесса ты вылечила, дурить он перестал и даже сам сегодня побрился. С виду крепкий, молниями вон как швыряется — чем не жених? Ты присмотрись.

Я присмотрелась… к няне, потрогала ее лоб, не бредит ли.

— Лала, а как же дом? Ты хотела красивый дом… ну или овец хотя бы… — воззвала я ко всему рациональному, что было в моей наперснице.

— Я решила, зачем тебе дом? У тебя своих два. Так даже лучше, когда нет своего имущества, больше радеешь о женином. И с Иланки переезжать не придется.

Рациональное явно уводило Гусму куда-то не в ту сторону, поэтому всю поездку я с подозрением смотрела на Терри — не удалось ли ему подкупить ранее неподкупную блюстительницу моего блага?

Если у меня и была тень беспокойства, как встретят такую делегацию Биргиты, то она быстро развеялась. Увидев Терри, выпрыгивающего из коляски, вечно недовольный Карл Биргит вдруг подобрел.

— Рад видеть тебя, Вистеррий, надеюсь, все глупые ссоры забыты, мы же почти родственники.

Лось, явно не ожидавший, что едет укреплять семейные связи, посмотрел на хозяина дома несколько ошарашенно и даже позволил увести себя в бильярдную, где ему были обещаны сигары и бог знает что еще.

Я же с усмешкой посмотрела на Марка, помогавшего няне с достоинством покинуть экипаж и поэтому пропустившего столь щедрое предложение.

— Ваш отец не оставляет надежд снять печать с Лигии?

— Это так очевидно?

— В прошлые наши встречи гесс Биргит не показался мне настолько гостеприимным.

— Я так понимаю, вы здесь не со светским визитом? Сестра в красках рассказала, как с вами обошлись О’Бозы.

— Уверена, что вам пришлось не легче. — Если мне неловко было начать разговор с Флорой, представляю, чего это стоило Марку. — Но вы правы, я приехала сюда в поисках сообщника.

— Вы же не замышляете ничего незаконного?

— Ну как сказать, может быть, совсем немного… Хотя! — До меня наконец-то дошло, насколько гениальным было отправиться именно к Биргитам. — Если вы составите мне компанию, незаконным оно уже не будет!

— Говорите, я весь внимание. — Марк жестом показал мне в сторону прогулочной дорожки, ведущей к пирсу. И правда, не на чай же к Лигии в гостиную мне было идти.

— Я хочу вызвать духи Камиллы и Карлотты Северин. Учитывая, что в девичестве обе носили фамилию Биргит, с вашим присутствием все требования закона будут соблюдены.

— Но почему их?

Я рассказала про нападение кошачьего призрака на портрет и о том, что, по словам Ролана, проклятие началось с Ральфа Северина.

— Не подозреваете же вы одну из них…

— Я не знаю, кого подозревать. Но если у нас есть возможность услышать отпечатки их личностей, почему бы ей не воспользоваться? И еще, может быть, в вашем архиве есть какие-то подробности о жизни Ральфа? У Северинов многое уничтожено.

— Ничего особенного не припо… Погодите! — Марк вскрикнул так резко, что я остановилась и повернулась к нему. — У меня есть загадка, которая может оказаться по плечу именно вам! Пойдемте в архив.

К великому неудовольствию Гусмы, мы снова не дошли до причала.

— Какой смысл иметь столько красивых лодок, — ворчала та, — если не кататься ни на одной.

Загадка оказалась старым, уже рассохшимся дневником в синей обложке. Мой по сравнению с ним выглядел практически не тронутым временем.

Я с опаской открыла реликвию и увидела знакомые закорючки иланкийских символов.

— Что это?

— Дневник Барта Биргита. Есть основания предполагать, что он был начат в последний рейс с Иланки, когда на борту корабля находился Ральф Северин.

— И вместе с ним мать Лира! — восторженно поддержала я, после чего пришлось рассказать недостающую часть истории моему новоиспеченному сообщнику.

Рассказ его впечатлил.

— Вы можете прочитать, что здесь написано? — с надеждой спросил он. — Возможно, нам удастся больше узнать о той женщине.

Понятное дело, Марк сразу выбрал в подозреваемые ту, которая не была связана с ним кровными узами.

Я лишь покачала головой.

Мои знания иланкийской письменности ограничивались способностью разобрать несколько вывесок в старой части Елизвара. Я искренне недоумевала, как и когда Барт Биргит умудрился выучить столько символов? Ведь в иланкийском языке каждое слово пишется предназначенной только для него закорючкой.

Без всякой надежды я протянула дневник Гусме, которая тоже не могла похвастаться большой ученостью в этом плане.

Следуя моему примеру, няня закачала головой, добавив к этому знаменитое иланкийское прицокивание для солидности.

— Ерунда какая-то, касим. Может, это ученическая тетрадь, а не дневник? Смотри, какие кривые значки, будто муравьи разбегаются.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю почти все символы, но они не складываются в понятные предложения. Кто-то просто рисовал их так, как ему хочется.

— Это может быть шифр, — предположил Марк, выслушав перевод.

— Но зачем было шифровать записи? — удивилась я. — Что там могло быть такого?

— Подозреваю, он докладывал о действиях Ральфа Северина в тайную канцелярию его величества. — Вмешательство в разговор старшего гесса Биргита оказалось таким неожиданным, что мы с Марком вздрогнули как по команде.

Обернувшись, я увидела хозяина дома в дверях, а за ним Терри, пытавшегося незаметно отпихнуть кота, чтобы не пустить того в архив.

— Но зачем?

— Затем, что Ральф был гораздо активнее своего отца, интересовался политикой, заботился о благе новообретенных соседей. Трон опасался, как бы он не объявил независимость всех прилегающих к его замку территорий. — Карл зашел в архив и протянул руку, чтобы ему дали дневник. — И поверьте, мисса Лакшин, в то время он смог бы отстоять это решение. Каждая магическая семья в округе была в долгу у Северинов. Думаете, почему мага земли услали на Иланку?

— Чтобы ослабить?

— И это тоже, думаю, поездка далась ему нелегко. Полгода вдали от родовых земель похожи на пытку для человека с такими способностями. Это была проверка лояльности.

— Если бы он не поехал, его бы бросили в тюрьму.

— Думаю, Барту Биргиту было поручено наблюдать, в каком настроении опасный гесс возвращается на родину.

— Вы не пытались отдать дневник на расшифровку?

— Знающих иланкийскую письменность единицы, и все они живут, как вы думаете, где?

— На Иланке, — вздохнула я. — Но няня говорит, что это не текст на иланкийском. Просто набор символов. Причем простых — даже мне знакома часть из них, — и они повторяются. Вот здесь «дом», а это «курица»…

— Хм. — Гесс Биргит так глубоко задумался, что его лицо приобрело приятное выражение. — Если вы и ваша няня объясните мне все знакомые символы, может быть, и удастся что-то сделать. Марк, дай бумагу и карандаш. И выйди с гессом Ярином на пару минут, похоже, он хочет тебе что-то сказать.

К тому моменту, когда молодые люди вернулись (с вполне миролюбивым настроем, что примечательно), у нас был уже длинный список слов и хозяин дома в весьма приподнятом настроении. Смотрелось это довольно странно: гесс Биргит игриво называл Гусму «прекрасной островитянкой», а ко мне то и дело обращался со словами: «Чудесно, мисса Лакшин!» или «Браво, Мая!» — это когда я предложила записывать не только значения, но и произношение символов на иланкийском. Сторонний наблюдатель мог бы предположить, что в отсутствие Марка мы с няней умудрились чем-то опоить его отца. Но нет, это был лишь человек, добравшийся до своего главного увлечения в жизни.

— Что вы с ним сделали? — шепнул мне на ухо Марк и поймал уже менее миролюбивый взгляд Терри.

— Оказалось, что все символы обозначают существительные, — громко сказала я, чтобы не разрушать едва установившееся понимание. — Это точно шифр!

Мы провели в Ближнем Береге около часа, пока не стало ясно, что Карлу Биргиту гости теперь только мешают и от этого он начинает возвращаться к своему обычному настроению. На прощание он уже скорее грозно, чем воодушевленно пообещал выслать список найденных дальше незнакомых символов в Белый Яр.

Марк вышел нас проводить и уже у коляски спросил:

— Когда мне заехать за вами?

— Завтра утром, — откликнулась я, надеясь, что утром мне будет не так жутко заниматься некромагией. — Сегодня я все же хочу дождаться возвращения гессы Версавии. Вдруг ей удастся убедить родителей Флоры?

— Даже если так, то мисса О’Боз совершеннолетняя… — Он сделал паузу, а затем оглянулся на дом, где в одном из окон тут же колыхнулась занавеска. — Как и моя сестра. Все, что они смогут сделать, это оставить ее без приданого.

Он был прав, вряд ли такая угроза возымеет хоть какой-то эффект.

Уже в коляске Терри ревниво уточнил:

— Он же не на свидание тебя позвал?

Пришлось сказать правду. Кокетничать на такую тему стало опасно: бывшие дуэлянты только-только примирились.

— Это я его позвала. На кладбище.

— А почему не меня?

— Ты так спрашиваешь, будто это званый ужин! Потому что ты питаешь непонятную привязанность к призракам.

Стараясь подтвердить правоту моих слов, Чок с диким мявом сделал круг по коляске.

— Не к призракам, а к котам — на обычных у меня аллергия.

Хоть что-то нашло свое рациональное объяснение.

— Ладно, можешь присоединиться к моему светскому мероприятию, — усмехнулась я, и дальше мы поехали вполне довольные друг другом.

В Белом Яре нас уже ждала вернувшаяся гесса Версавия. Она сидела на веранде и нервно кромсала ложечкой пышный кусок пирога, что было не очень хорошим знаком.

Я села на свободный стул и терпеливо ждала, когда крестная возьмет себя в руки, чтобы начать рассказ.

— Упертые идиоты! — наконец провозгласила она с чувством.

Не те слова, которые можно ожидать от благородной дамы даже в самый напряженный момент.

— Не захотели слушать? — мягко подсказала я.

— Заявили, что все это суеверия для темных крестьян! Более того — они пригласили нас на обед по случаю объявления помолвки! Послезавтра!

— Всех? — уточнила я, так как подозревала, что вход в Ручьев Камень мне теперь заказан.

— Всех! Мирра О’Боз попыталась заикнуться о тебе, но я на нее посмотрела вот так… — гесса Версавия продемонстрировала весьма убедительный взгляд, от которого даже Терри захотелось положить обратно только что подцепленный кусочек сахара, — и вопрос был решен. Но это еще не все.

Я удивленно наблюдала, как крестная делает торопливый глоток из чашки, и пыталась представить, что может быть еще.

— Мы сидели в утренней гостиной, как вдруг сверху раздался шум и крик. Оказалось, что в комнате Флоры упал карниз вместе со шторами и зашиб горничную, пытавшуюся их поправить.

— И что? Такое случается, — ввинтился в беседу Терри.

— А то, что по испуганному перешептыванию прислуги стало ясно: это не первое странное происшествие в доме за последние два дня.

— Вы же говорили, проклятие начинает действовать после свадьбы, — непонимающе уставилась на крестную я.

— Говорила. Но я слишком стара, чтобы верить в случайные совпадения.