Глава 19 ОКЕАН, БАБОЧКИ, ДОЖДЬ

Я вдыхаю ртом холодный воздух и чувствую, как он мгновенно согревается в моем горле. Странная штука, когда рядом с тобой интересный мужчина, температура на улице перестает существовать. То есть она, конечно, есть, но где-то отдельно от тебя, или ты отдельно от нее. Во всяком случае, хоть я сейчас и осознаю, что на улице чертовски холодно, этот холод совершенно не трогает меня. И это при моей-то теплолюбивости. Впрочем, в моей руке мощный источник тепла. Он насквозь пронзает мою ладонь и горячими потоками растекается по телу, не говоря уж о сердце, которое словно разрядами прошибает. Марат держит меня за руку.

– Тебе не холодно? – тревожится он.

– Нисколько, – не вру я.

Мы идем по тропинке, и я не знаю куда. Впрочем, не все ли равно? Лишь бы рядом. Деревья шуршат над нами своими последними листьями. Я вырываюсь из руки Марата, разбегаюсь и подпрыгиваю.

– Что ты делаешь? – кричит он, явно не ожидавший такого поступка.

Я подпрыгиваю еще раз и вытягиваю руку так далеко, что даже больно.

– Кэт, тебе помочь? – спрашивает подошедший ко мне Марат.

– Помочь, – сдаюсь я, осознав собственное бессилие. – Сорви мне вон тот листик, пожалуйста.

– Зачем он тебе? – улыбается Марат.

– Не спрашивай. Просто сорви. Я не могу достать.

Он легко пружинит, отрывается от земли и, достав рукой до строптивой ветки, с первой же попытки срывает мне лист.

– Пожалуйста, – улыбаясь, протягивает мне его. – Но зачем он тебе?

– Так просто. Вдруг захотелось сорвать его.

– Странная ты, – смеется Марат.

Ничего он не понимает. Этот сухой, сморщенный лист – настоящее сокровище. Ему одному из немногих удалось выжить в эту холодную осень. К тому же он – свидетель этого вечера. И он мне нужен.

– Вообще-то я ненавижу осень, – призналась я.

– Правда? Почему же?

– Я не люблю, когда холодно.

– Ты же сказала, что тебе не холодно.

– Мне не холодно сейчас, с тобой. Но когда я без тебя, мне очень холодно. Я хочу залезть в берлогу и заснуть до наступления весны.

– Осенняя хандра? – догадался Марат.

– Не знаю, но с наступлением холодов моя душа плачет не хуже осеннего неба. Хочу жить там, где всегда тепло, где океан и летают бабочки.

Мы добрели до пруда и уселись на скамейку.

– Кажется, я могу тебе помочь, – загадочно произнес Марат.

– Правда? Каким образом?

– Я подарю тебе океан и бабочек.

– Это здорово! Но как?

Марат повернулся лицом ко мне и взял за руку:

– Кэт, я уезжаю.

Внутри моего сердца что-то оборвалось и стремительно понеслось вниз. Так мне и надо. Это ведь не могло продолжаться всю жизнь. А счастье было так возможно… Изо всех сил стараюсь не подать виду, что меня эта новость хоть как-то задела. Кручу между пальцами пожухлым листом.

– Мне нужно по делам в Америку, на месяц.

Ну, слава богу, не навсегда. Впрочем, месяц – это ведь целая вечность.

– В Калифорнию. Там как раз океан и бабочки. Поедешь со мной?

Бабочки? Я наврала про них. Про то, что мне их сейчас не хватает. Ничего подобного. Я их обожаю.

Но за ними мне вовсе не обязательно ехать на край света. У Марата удивительная способность приводить их целыми стаями ко мне в любое время года. Это ведь они снова порхают у меня внутри, раскрашивая цветными красками картины лета в моей душе. Поеду ли я? Да я на край света поползу за тем, кто был настолько щедр, что вернул мне лето однажды мерзким осенним днем. Излучаю в направлении Марата флюиды нескрываемого блаженства.

– Почему ты молчишь, Кэт? Так ты согласна или нет?

– Не знаю, – отвечаю я. Это правда.

– Почему?

– Мне нужно подумать.

Это мой стратегический ход. Девушка должна сомневаться. Или хотя бы делать вид.

– Хорошо, – сдался он.

– Почему ты зовешь меня с собой? – интересуюсь я.

– Без тебя мне будет скучно.

– Какой ты трогательный, Марат, – добрею я на глазах.

– Трогательный? Меня так никто не называл. Чем же я тебя растрогал?

– Да так, ничем, – ухожу я от ответа, поднимаю камушек и с размаху бросаю его в воду.

Надо сказать, метатель я слабоватый. Камень пролетел от силы метра два и тяжело плюхнулся в воду.

– А вот камни по воде ты пускать не умеешь, – произносит голос Марата у меня над ухом, и я увидела ладную длинную дорожку, которую проделал по воде другой камешек.

– Ничего. Зато у меня масса других достоинств, – прощаю себя я.

– Это уж точно.

«Молодец! Делаешь успехи!» – хвалю его про себя.

– Правда? И ты тоже так считаешь? – произношу вслух.

– Правда, – смиренно отвечает Марат.

Он сегодня какой-то необычный, мягкий, со всем соглашающийся, покладистый и смиренный. Вопреки обыкновению, даже не спорит со мной. Почти его не узнаю. И это мне определенно нравится.

– И какая же я, на твой взгляд? – провоцирую его на комплементы.

– Ты… – Марат снова уставился в мои глаза, будто бы пытаясь прочесть в них что-то. – Ты знаешь себе цену. И это нормально. Ты прекрасно осознаешь свою власть над мужчинами и уверенно пользуешься этим.

– Вот как? Очень любопытно!

– Но ничего плохого в этом нет. Любой человек делал бы то же самое на твоем месте. Ты довольно умна, что делает тебя еще более неотразимой. Ты хитрая и дерзкая. Ты бросаешь вызов, но делаешь это только потому, что надеешься получить достойный ответ. Как правило, ты разочаровываешься. Потому что достойных тебе соперников не находишь. Мужчины видят в тебе красотку, желанную добычу и идут в атаку. А ты не любишь прямого тарана, тебе нужна тонкая игра, не так ли?

Его проницательность меня удивляет. Он прав, хотя я и сама никогда так детально не анализировала свои поступки.

– Ты сильная, – продолжает Марат. – И соответствовать тебе совсем не просто. Ты ищешь мужчину, который не уступал бы тебе в силе, характере. А таких немного. Оттого и твоя разочарованность в мужском поле.

Я опустила глаза. Он был настолько прав, что мне даже стало неловко, будто я оказалась совсем голой, неприкрытой и беззащитной рядом с ним.

– И все же ты можешь быть очень мягкой, трогательной и нежной, когда чувствуешь себя в безопасности. Ты сексуальная, темпераментная и страстная. Уверен, в постели с тобой не придется скучать. Ты явно знаешь толк в сексе, но и тут предъявляешь высокие требования к партнеру.

Как хорошо, что уже темно и он не может видеть, как я меняюсь в цвете.

– К чему скрывать, ты любишь деньги, вернее, тот комфорт, который они могут обеспечить. Но еще больше ты любишь свою свободу. Тебя нельзя купить. Ты тонкий, противоречивый человек, и все твои иголки и шипы – это ведь только защита от внешнего мира, от грубости, пошлости и глупости. Тебя легко обидеть и легко разозлить. Ты очень эмоциональная и чувствительная. Очень чутка к фальши и неискренности. Честная, даже чересчур прямолинейная, острая на язык. И притом ты такая сентиментальная. Кэт, я знаю, что на самом деле ты добрый, нежный котенок, который очень хочет, чтобы его любили.

Марат прижал меня к себе так крепко, что слезы, уже стоявшие в моих глазах, едва не выплеснулись наружу. Он схватил мою голову руками, прижал ее к своей груди, целуя мои волосы. Я молчу, медленно переваривая все вышесказанное. Кто бы мог подумать, что этот циник может оказаться таким тонким психологом. Он практически раскусил меня. В общем-то, он оказался почти полностью прав. Не считая вопроса о сексе, конечно. Впрочем, может быть, и это ему виднее. Разве же я могу судить о том, чего пока совсем не знаю?

– Надо же, как ты меня успел изучить, – тихо произношу я.

– Если бы, – поет он в моих волосах, – если бы я мог изучить тебя полностью. Я мечтаю об этом. Все сказанное – это лишь то, что лежит на поверхности. В остальном же ты для меня полная загадка. Я не знаю, чего от тебя ждать. Кроме того, во многом я могу ошибаться насчет тебя.

– Но в главном ты все-таки прав, – соглашаюсь я.

– Кэт, ты самая необыкновенная девушка из всех моих знакомых. Ты такая противоречивая. С тобой всегда как на вулкане: не знаешь, когда рванет. И от этого я схожу с ума по тебе еще больше.

– Ты сходишь с ума? – поднимаю голову я и улыбаюсь его лицу.

– Да. А разве это незаметно? Я же думать ни о чем не могу. Днем и ночью все мои мысли о тебе. Я хочу быть рядом с тобой и очень этого боюсь. Чем больше времени мы проводим вместе, тем сложнее мне оставаться без тебя.

– Правда? – спрашиваю я, внимательно изучая его лицо. Он стал похож на мальчишку, такой юный, с горящими глазами.

– Я боюсь тебя разочаровать, Кэт. Я не хочу оказаться одним из многих. Именно поэтому я и согласился на твои дурацкие условия. Да на что угодно я бы согласился ради возможности быть с тобой. Ты моя самая необыкновенная, Кэт. И я хочу доказать, что достоин тебя.

Я провожу рукой по его лицу, такому теплому, такому внезапно родному. Его губы шевелятся под моими пальцами, произнося эти неожиданные, проникающие прямо в сердце слова. Никто и никогда не пытался меня понять. Никто не старался быть меня достойным. А этот необычный красивый мужчина, по которому сохнет целая армия женщин, мечтает о том, чтобы меня заслужить.

– Спасибо тебе, – шепотом-поцелуем сказали мои губы, приказывая его рту замолчать. – Спасибо тебе, милый.

Мне захотелось так же искусно проникнуть в его душу, забраться в потаенные уголки мозга, исследовать глубины его сердца. Но все, до чего я могу дотянуться сейчас, это его губы. Этот рот, способный одними лишь звуками заставить петь и изнывать, ликовать и стонать мое нутро, задетое за живое и щедро политое бальзамом нежности, понимания, заботы. Я мягко вцепилась в его губы, желая через них добраться до самой глубины его естества. Он тоже стремится изучить не только мою душу, судя по тому, как уверенно и глубоко зашел его язык. От Марата пахнет морским бризом, горько-сладким дурманом и уверенностью. Я залезаю и прячусь под его куртку, совсем как цыпленок. Мне хочется остаться там навсегда, у его тепла, у его бьющегося сердца, будто бы я его сиамский близнец, не желающий разъединения. Он целует мои глаза. Боже, никто и никогда не целовал мои глаза! Я пытаюсь в ответ благодарить его губы поцелуями своих ресниц. Быть с ним… его желать… любить его… Так просто и так сложно. Так возможно и недостижимо. Так желаемо и так страшно. Возможно ли это? По моим щекам побежали длинноногие влажные струи. Деликатно закапали, медленно поползли, резво побежали, заструились неугомонным ручьем из-под моих прикрытых порхающих ресниц. Я знаю, слезы – это растаявший лед моего сердца.

– Кэт, посмотри, какой дождь, – прозвенело у меня под губами.

– Дождь? – переспросили мои губы. – Это не дождь.

Я открыла глаза и увидела мокрое лицо Марата надо мной. Его волосы были влажными, а по лицу струилось не меньше, чем у меня. Я протянула руку и дотронулась до его щеки. Крупные капли прохладной влаги растекались по его коже. Легонько поддела пальцем и поднесла к губам. Прозрачная пресная вода.

– И правда дождь, – удивленно произнесла я.

– Ну, конечно, дождь. А что же еще?

Как это – что? Да что он знает про дождь? Особенно когда ливень хлещет из моей души. Мои ручьи, в отличие от этих холодных пресных капель, теплые и соленые. Какой же это дождь? Или небо заплакало вместе со мной, будто и его растревожило, растопило трогательное и мощное нечто?

– Разве же это дождь? – весело прокричала я и вынырнула из-под его теплой куртки.

Мощные ледяные струи ударили по моим плечам, заскользили по шее, защекотали в волосах, смешались и смыли теплые потоки на щеках. А я бросила вызов этому дождю, я вышла ему навстречу, подставила смело свое лицо. Дождь и я. Кто сильнее? Кто отчаяннее умеет плакать? Чьи слезы горше и слаще, острее и теплее?

Все смешалось: капли, струи, слезы, дождь. Я танцую под ними. Я счастливая, сумасшедшая, отчаянная. Запускаю руки в волосы, разбрасываю их лихим водяным фейерверком. Я смеюсь, плачу, танцую, пою.

Марат стоит в стороне, мокрый, красивый. Он молчит и смотрит. Развратные водяные пальцы дождя проникли под его расстегнутую куртку и превратили рубашку в прозрачную ткань, обнажающую, провоцирующую. Он завороженно смотрит, околдованный моими пляшущими мокрыми волосами, наблюдает за нашим с дождем танцем. Странный, пораженный, зачарованный.

– Кэт, ты же простудишься, – невпопад бросает он и бежит ко мне.

– Не простужусь, – почти пою я и бросаюсь ему на шею.

Теперь нас трое: я, он и дождь. Наше дивное танцевальное трио. Или не трио? А как же бабочки, которые поселились у меня в животе и снова водят свои разноцветные танцы-хороводы? И океан, этот дождь-океан между нами, над нами, внутри нас. Все, как я и мечтала.

– Спасибо, – перекрикиваю я хор миллионов падающих капель.

– За что? – хохочет Марат.

– За океан и бабочек, – шепчу совсем близко я и губами собираю капли с лица этого непонятливого мужчины.

Загрузка...