Бабочки в моем животе, или История моей девственности

Глава 5 ШЕКСПИР И ДЕВСТВЕННОСТЬ

– Привет, Кукуся! – орет мне в трубку Маришин сонный голос. – Как экзамен?

Вот подлая! Выспалась небось.

– Удовлетворительно, – отвечаю я.

– Ну и кто тебя на сей раз удовлетворил?

– Как обычно.

– Ах да, опять обломала бедного Санчо? Да переспи ты с ним уже в конце концов и не мучай бедного мальчика.

– Как-нибудь в другой раз.

– Ну, как знаешь. Впрочем, есть и другие кандидатуры. Мы сегодня идем в гости.

Только этого мне и не хватало. В ушах шумит, в голове трещит, спать хочется, а она в гости.

– Маришенька, солнышко, можно не сегодня? – умоляю я.

– Нельзя. Сегодня суббота. Завтра выспишься. А потом тебе надо будет на работу, не вытащишь никуда.

– А куда в гости? К кому?

– К одному симпатичному и богатому мужчинке.

– Ну, так сходи к нему одна. Не хочу быть третей лишней. – Мне совсем не улыбалось провести сегодняшний вечер в компании Маришиного ухажера.

– Так он не один будет, а с другом, – обрадовала меня подруга.

Еще лучше. Она, значит, будет развлекаться с кавалером, а мне придется ломать комедию с его другом. Еще, чего доброго, и от приставаний его отбиваться. Я вяло заныла в трубку. Но Мариша была неумолима:

– Пожалуйста, у тебя еще есть время. Пока я буду собираться, ты еще сможешь выспаться. Только будь так добра, надень что-нибудь приличное.

Приличная, по мнению Мариши, одежда – та, что открывает ноги, грудь или обтягивает и просвечивает, а лучше все сразу.

– Ну ладно, – сдалась я, успокоенная мыслью о предстоящем сне. – Во сколько сбор?

– В семь часов у меня, – обрадовалась Мариша, чмокнула в трубку и распрощалась.

Я вяло побрела домой. Живу я в съемной квартире и коплю на собственную. Оттого и пашу как лошадь. И все же моя трудоспособность и цены на квартиры несоизмеримы. Безденежье нагоняет на меня уныние, поэтому я стараюсь об этом не думать. Мариша, напротив, думает лишь на эту тему, оттого и подыскивает себе подходящего спонсора. Я спонсоров как вариант обогащения не рассматриваю категорически. Просто привыкла всего добиваться сама, а быть обязанной кому-то мне противно. Конечно, было бы неплохо, если бы какой-нибудь симпатичный и щедрый джентльмен отвалил мне деньжат на собственные апартаменты. Но ведь он наверняка потребовал бы благодарности, а я не люблю обязаловки. Да и щедрые джентльмены далеко не всегда симпатичны, а я девушка брезгливая. И я люблю себя. И не готова «закрыть глаза и потерпеть», пока мужчинка будет взимать плату за свою щедрость. Конечно, идеальный вариант – это когда какой-нибудь благородный таинственный поклонник втихаря положит ключи от оформленной на мое имя квартирки под коврик у моей двери и тихонечко скроется, желательно далеко и навсегда. И никогда не рассекретит своего имени, оставив за собой ореол таинственности и благородства. Но я взрослая девочка, и пора бы перестать верить в сказки. Вот почему я полагаюсь во всем только на себя, не жду машин и бриллиантов, а упорно ищу свой собственный путь к обогащению. И живу в съемной квартире. Но это только пока, я уверена.

Есть не хочется, но надо. Живот уже начал недовольно ворчать. Кусочек сыра на диетическом хлебе заставит его временно замолчать. Завариваю чай. Зеленый, мой любимый. Ждать, пока остынет, лень.

Обжигаю язык и губы. Надеюсь, целоваться сегодня не придется. Врубаю радио. Играет тема, под которую Ким Бэссинджер танцевала стриптиз в «Девять с половиной недель». Пританцовываю на стуле перед несуществующим партнером. Прикуриваю. Тушу. После вчерашнего курить не хочется. Бросаю недоеденный бутерброд и иду спать.

Кровать – это мое любимое место. Будь моя воля, я бы всю жизнь провела в положении лежа. Но хочешь жить – умей вертеться, оттого мне и приходится постоянно бороться с ленью. Моя кровать так же девственно чиста, как и ее хозяйка. Я не привожу сюда мужчин. Это мое сокровенное тайное местечко, моя берлога. В берлоге тепло и уютно. Закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Не получается. Так всегда бывает, когда не выспишься, весь день мечтаешь улечься в кровать, а когда там оказываешься – сон пропадает. Пытаюсь заставить себя заснуть. Закрываю глаза и слушаю музыку. Прогоняю из головы мысли. А они, как назло, делятся и размножаются в бешеном темпе. Десятки событий, сотни лиц в голове. Мариша на столе с мороженым в руках и Вадиком между ног, лысый владелец заводов в зеркале, задымленный брюнет на диване, возбужденный Саня. Нет, все-таки тяжело быть девственницей в этом мире…

Я прикована к кровати наручниками. Лежу голая, но в карнавальной маске-очках. Вокруг кровати одни мужчины. Все возбужденные, с горящими глазами, голые. Они гладят меня своими руками, бесстыдно целуют в разные места.

– Наконец-то я это сделаю, – шепчет мне на ухо Саня и лижет мою грудь. – Ты готова получить удовольствие, милая?

Пьяный Вадик зачем-то мажет меня своим подтаявшим мороженым.

Кирилл Лефтов сидит на троне и свирепо размахивает плетью.

– Попалась, красавица! – злобно свистит он.

Вокруг кровати ходит голый брюнет и разбрасывает вокруг деньги. Они взлетают в воздух фейерверком и падают вниз, приставая к следам мороженого на моем теле.

– Купи себе квартирку, девочка, – вкрадчиво произносит он и щекочет увесистой пачкой банкнот мои ноги.

– Что вам надо? – кричу я, ничего не понимая.

– Нам нужна твоя девственность, – орут они хором и дьявольски хохочут.

Что-то оглушительно орет мне в ухо. С удивлением понимаю, что это Мадонна.

Открываю глаза. Мадонна поет в моем телефоне.

– Алло? – отвечаю слабым голосом, едва придя в себя от увиденных кошмаров.

– Ты что, еще спишь? – негодует в трубке Мариша.

– Да нет, что ты, – вру я.

– Уже половина седьмого.

– Правда? – спрашиваю я и смотрю на часы. Действительно полседьмого.

– Ну да ладно. Я еще не сделала маникюр, поэтому даю тебе час времени.

Через два часа мы сидим в такси. Мариша, как всегда, расфуфыренная, в короткой юбке, с декольте и прической. Я, вопреки ее уговорам, в любимых джинсах и серебристой майке с черным поясом, выгодно подчеркивающим мою тонкую талию. Не на светский раут же, в самом деле. Кроме того, в гостях ведь придется снять обувь, а мини без шпильки далеко не самый выигрышный вариант. А джинсы хорошо сидят на попе и в них можно не стесняться в позах, не рискуя засветить нижнее белье. Да и безопаснее в плане приставаний. Мариша сидит с начесанной, как у льва, белокурой гривой, наподобие Шакиры. Мои волосы в хвосте. Мне идет.

– Куда едем, Маруся? – интересуюсь я.

– Сюрприз, – загадочно улыбается подруга.

– Надеюсь, этот сюрприз не надумает приставать.

– Ой, да ладно тебе, недотрога! Не захочешь – не пристанет.

Такси останавливается возле высокого забора. «Через такой с разбегу не перепрыгнешь», – машинально оцениваю я.

Входим в калитку. За забором весьма симпатичный домик, стриженые лужайки и бассейн с шезлонгами вокруг. Я аж присвистнула.

– А ты что думала? – с апломбом произносит Мариша. – Подруга плохого не посоветует.

Заходим в дом. Встречает незнакомый мне товарищ в майке, джинсах и тапочках. Лет сорока. Не страшный. Подтянутый. Виски немного седые. Довольно приятный.

– Андрей, – представляется мужчина и сканирует нас взглядом снизу доверху.

– Я Марианна, – находится моя подруга, – а это Кэт.

Хм, так она его, значит, не знает.

– Рад знакомству, – сообщает хозяин, и по его светящимся глазам понятно, что он действительно рад. – Пройдемте на террасу.

Терраса просторная и красивая. Особенно после моей съемной квартиры. Плетеные кресла, вид на бассейн и выход в сад. Нас усадили за стол. Дорогое вино, хрусталь, фрукты, дымящиеся шашлыки во дворе. Нет, без домогательств тут не обойдется.

– А где же ваш друг? – поинтересовалась Мариша и закинула ногу на ногу. Атака началась.

– Он пошел выбрать музыку. Сказал, что вы любите танцевать.

Я вопросительно уставилась на Маришу. Та не удостоила меня даже взгляда. Вся в догадках я потянулась за сигаретой. Сунула ее в рот и попыталась найти зажигалку.

Слева из-за моего плеча что-то щелкнуло, и появилась рука с горящим огоньком.

– Спасибо, – коротко поблагодарила я и затянулась, слишком сосредоточенная, чтобы обращать внимание на лицо человека с зажигалкой.

– Не могу сказать «на здоровье», – произнес мужчина, вышел из-за моего плеча и сел на соседнее кресло.

На меня смотрели насмешливые глаза вчерашнего брюнета.

Вот прохвост! Подговорил Маришу пригласить меня сюда. Еще будет утверждать после этого, что он не богат. Я нашла под столом ногу Мариши и больно ее ущипнула. Та лишь коротко взвизгнула, но не обернулась.

– Марат, кажется, вас так зовут? – вступила я в разговор, намеренно выпуская дым от сигареты в его сторону. – Я смотрю, вам так понравилось общество курящих дам, что вы решили заказать себе его на дом.

– Я готов даже на это, лишь бы побыть в вашем обществе, – миролюбиво ответил брюнет.

– Это большой подвиг, уверяю вас, – подтвердил его друг Андрей. – У Марата аллергия на никотин, и я впервые вижу, чтобы он сидел рядом с курящей девушкой.

– Настоящий подвиг, – съязвила я и стала выпускать дым в другую сторону.

– Чем вы его очаровали, Кэтти? – улыбаясь, спросил Андрей.

– Для меня это полный сюрприз, – как будто удивилась я. – Может, ваш друг сам расскажет?

– С удовольствием, – расплылся в кресле Марат. – Видите ли, Кэтти удивила меня тем, что недолюбливает богатых мужчин.

– Правда? – удивленно поднял бровь Андрей.

– Да, мы девушки редкие в наши дни, немеркантильные и бескорыстные, – примазалась ко мне находчивая Мариша.

– А вы, наверное, решили проверить мои слова на деле? – догадалась я.

– Ну что вы! Мне просто любопытно за вами наблюдать и разговаривать с вами. Вы забавная. И красивая. И хорошо танцуете. Вы ведь станцуете нам сегодня, Кэт? – продолжил он.

– Вы меня, кажется, с кем-то путаете, – ощетинилась я. – Я серьезная девушка, учусь на факультете международных отношений, работаю переводчиком. А девочек, танцующих приватные танцы, вы забыли в клубе.

– Не сердитесь, я не это имел в виду, – рассмеялся Марат и обратился к товарищу: – Я же говорил тебе, они такие забавные.

Забавная? Так меня еще никто не называл. У этого человека удивительный дар выводить меня из себя.

– Уважаемый Марат, – в гневе я страшна, – если вы пригласили нас сюда ради забавы, то я вынуждена буду откланяться.

Я потушила сигарету и встала с кресла. Он тут же усадил меня обратно.

– Не обижайтесь, Кэтти, пожалуйста. Я вовсе не это имел в виду. Просто мне нравится с вами общаться.

Я соблаговолила остаться.

По бокалам разлили вино. Вкусное и, наверное, страшно дорогое. Опять наклюкаемся. Второй день подряд. Со мной такое редко случается, я ведь почти не пью. Шашлыки были вкусными. Хорошо, что я не надела мини: глуповато смотрится на пикнике. На старые дрожжи меня быстро развезло. Щеки пылали, было весело. Марат больше не говорил о мужчинах и деньгах, за что я была крайне ему благодарна, потому что продолжения этой темы просто не выдержала бы. Музыку он выбрал неплохую. И мое тело уже плясало независимо от моего желания, сидя при этом на кресле. Но идти танцевать в одиночку я не собиралась – тоже мне, бесплатное шоу.

– Кэтти, вы со мной потанцуете? – предложил Марат, будто бы прочитав мои мысли.

Танцевальные ритмы перелились во что-то медленное и чувственное. Я больше на него не злилась. В конце концов, мужчине, знающему толк в хорошей музыке, можно многое простить. И я согласилась.

К счастью, Марат оказался выше меня. Что существенно. Я не особенно люблю низкорослых мужчин. А при моих метре семидесяти пяти это проблема. При свете дня он оказался не менее симпатичным, чем тогда в клубе. И более молодым. Лет, наверное, тридцать пять. И от него приятно пахло. Однако было в нем что-то, что заставляло меня постоянно находиться настороже, быть готовой к обороне. Он был хищником. И судя по всему, в качестве желанной добычи выбрал меня. Ну, ничего, посмотрим, кто кого. Он крепко прижимал меня в танце, но, к счастью, не распускал рук. Мариша с Андреем тоже танцевали.

И тут случилось то, чего я никак не предвидела. Марат запустил руку мне в волосы, схватил за кончик хвоста и стал щекотать им то мое плечо, то собственную щеку.

– Марат, что вы делаете? – смутилась я. До этого никому не приходило в голову играть с моими волосами.

– У вас такие красивые волосы. Зачем вы заплели их в хвост? – Сказав это, он сотворил что-то необъяснимое: резко сорвал резинку и отбросил ее в сторону.

Волосы рассыпались по плечам. Я в ауте. Даже слов нет. Стою и хлопаю глазами. А он, как ни в чем не бывало, поправляет мою прическу руками, медленно гладит пальцами и прикасается губами к моим длинным темным прядкам.

– Вы фетишист, Марат? – догадалась я.

– Да, – рассмеялся он. – Вы – мой фетиш. Вот теперь получилось почти как вчера, когда вы стояли возле зеркала. Только тогда ваши волосы были слегка спутанными и мокрыми после танцев. Вы знаете, какие ассоциации это рождает в мозгу мужчины?

– Догадываюсь, – сказала я и все-таки покраснела от таких немыслимых откровений.

– Вы не хотите в бассейн? – сменил он тему.

– Вообще-то нет. И купальника у меня с собой тоже нет.

– Похоже, вашу подругу это не смущает.

Я оглянулась и застыла в ступоре. Мариша, скинув туфли, сидела, опустив ноги в воду. Вот пьянь! Еще немного, и она плюхнется туда. Андрей раздевался и явно собирался нырять.

– Мне что-то не хочется, – вышла я из ступора.

– А мне хочется. Пойдемте, хоть постоите рядом.

Уговорил. Я закатала джинсы по колено и опустила ноги в воду. Марат скинул футболку и брюки и остался в плавках. Подозреваю, все это он делал намеренно, чтобы продемонстрировать мне свое неплохо натренированное тело. Но аплодисментов он не дождется!

Марат нырнул в бассейн, направив в мою сторону тысячи мокрых брызг. Наверное, это месть за сигареты. Несколько минут мы с Маришей молча наблюдали, как мальчики плавают.

– Точно не будешь плавать? – крикнул мне в перерывах между заплывами перешедший на «ты» Марат.

– Не буду, – прокричала ему я.

– А придется, – произнес он где-то под моими ногами, и это было последнее, что я услышала до того, как исчезла под водой.

Несколько мгновений я ничего не соображала. Потом яростно затрепыхала в воде ногами и руками одновременно. Потом чьи-то руки схватили меня и подняли на поверхность. Жадно хватаю ртом воздух, пытаюсь расклеить глаза и прийти в себя. Марат держит меня на руках и оглушительно хохочет.

Подонок! В остервенении отвешиваю ему дюжину крепких пощечин сразу двумя руками. Он не ожидал. Это заставило его перестать смеяться. Он зол, и я чувствую, как его руки отпускают меня. А там внизу глубоко. И я снова иду под воду.

– Она же не умеет плавать, – истерично орет где-то наверху Мариша.

Вот именно! Плавать-то я не умею! От этой мысли я прихожу в шок.

Дубль два. Марат хватает меня на руки и тащит на поверхность. На этот раз он не смеется. Вид виноватый, как у нашкодившего кота. Я кашляю и отплевываюсь. Зрелище наверняка далеко не гламурное. Опять радуюсь, что я не в платье. Он извиняется, а я молчу и делаю вид, что его для меня не существует. Он выносит меня на руках из бассейна и тащит на сушу.

– Котенок, прости, – мурлычет он. – Я виноват. Но я же не знал, что ты не умеешь плавать.

Я в бешенстве, но вида не подаю.

– Я, правда, виноват. Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила?

– Поставьте меня на землю, пожалуйста.

Он так и сделал. Я направилась к террасе, оставляя за собой водяной шлейф. Мокрые джинсы потяжелели раз в пять, тушь, наверное, потекла, майка просвечивает. Марат с виноватым видом тащится рядом.

– И как мне, по-вашему, теперь в мокрой одежде?

– Идем в дом, переоденешься, – смущенно произнес он.

Мне досталась какая-то длинная безразмерная рубашка неизвестно с чьего плеча. Брюк, понятное дело, мне по размеру не нашлось. А женской одежды в доме не имелось, что, конечно, радует, но с другой стороны – еще ни о чем не говорит.

– Отлично смотришься, – оценил мое великолепие Марат.

– Пожалуйста, не смотрите на меня. И вообще идите в сад. Я в таком виде людям не покажусь.

– Одежду уже сушат. Через полчаса она будет готова, – обрадовал Марат.

– И чем мне по вашей милости заняться? Дайте, что ли, что-нибудь почитать.

– Без проблем. Идемте в библиотеку.

Он завел меня в просторную комнату. Тут стояли высоченные шкафы с книгами и удобный кожаный диван. Книги – моя слабость. Я вытребовала в качестве компенсации за моральный ущерб уединение и бутылку ликера. Марат не стал возражать. И вскоре я расползлась на диване, вполне довольная ходом событий. По крайней мере, мне не придется вести светских бесед и выслушивать словесные уколы этого бессовестного типа. Я пролистала книгу Де Сада и хорошо налегла на ликер. В целях профилактики, разумеется, чтобы не простыть. Эротическая проза навевала соответствующие настроения, но удовлетворять их с наглым брюнетом я вовсе не собиралась. Нужно сменить чтиво. На верхней полке я обнаружила Шекспира и мысленно стала пересказывать один из сонетов. Строчку забыла. Нужно достать книгу. В углу заметила стремянку. Лихо вскарабкалась, достала книгу, нашла 66-й сонет и вслух прочла забытую строчку:

– И девственность, поруганную грубо…

– Что вы сказали? – раздался внизу голос.

Марат принес одежду. Снова улыбался и издевался. Я даже пожалела, что одежда высохла.

– Что вы тут говорили про девственность?

– И девственность, поруганную грубо… Это строка из сонета Шекспира, – произнесла я, предательски краснея. Что-то часто этот тип заставляет меня смущаться.

– Шекспир? Вы меня удивляете, Кэтти. Быть или не быть, to be or not to be, that is a question…

Я продолжила читать монолог Гамлета, эффектно спускаясь с лестницы.

Он был впечатлен.

– Впервые вижу девушку, цитирующую Шекспира в оригинале. Вы не перестает меня удивлять, Кэтти.

– Вы снова перешли на «вы»? – спросила я, остановившись в нескольких ступеньках над ним.

– Вы правы, перейдем на «ты».

Я спустилась еще ниже и встряхнула волосами. Они почти высохли. Марат стоял как зачарованный. Его глаза без стеснения блуждали по мне.

– Теперь ты почти такая же, как вчера, – произнес он охрипшим голосом и запустил руки в мои волосы. – Только еще лучше… в этой рубашке.

Я похолодела: он сканировал взглядом мои ноги. И продолжал говорить:

– У тебя были такие же волосы. С тех пор как я увидел тебя вчера в зеркале, я не перестаю думать о тебе. Я так тебя захотел еще вчера там, в клубе. А сейчас хочу еще больше.

Я не ожидала. И я была пьяна. И это были приятные признания. Он подхватил меня на руки и зарылся лицом в мои влажные волосы. А я даже не придумала, как реагировать.

– Ты сводишь меня с ума! – шептал он, и от его слов я становилась еще пьянее.

Он поставил меня на ноги, прижал к стене так крепко, что тяжело было дышать. Он целовал мои волосы и шею, что-то бессвязное бормотал мне на ухо, руки его путешествовали по моему телу. На мгновение он остановился. Схватил меня за щеки обеими руками и задумчиво уставился мне в глаза. Что-то недоступное моему пониманию промелькнуло в его лице. Я не успела понять что: его рот жадно впился в мои губы. Он терзал их, облизывал, кусал. Мои губы не слушались, он подавлял их. Я хотела что-то сказать, но обнаружила, что мой язык уже занят. Наши языки уже вели свой собственный разговор. И довольно неплохо друг с другом ладили. Меня еще никогда так неистово не целовали. Поцелуев было много, и они были разные: нежные, игривые, страстные, – но чтобы так неистово… Будто он мечтал об этом лет десять и наконец дорвался.

Мне было приятно. В голове кружилось, в животе порхало. А он все целовал и целовал. Сумасшедший! И я тоже хороша. Малознакомый мужчина издевался надо мной, и я над ним. Чуть не утопил. И вот сейчас мы стоим и самозабвенно целуемся, будто мечтали об этом годами.

Неизвестно как мы очутились на диване. Он расстегивал на мне пуговицы своей же рубашки. Жадно впивался мне в шею, в грудь. А меня парализовало. Точнее, мозг мой парализовало. Потому что руки и губы выделывали что-то несусветное. Я снимала с него майку, впивалась руками в его волосы, лизала его шею. Что со мной происходит? «И девственность, поруганную грубо…» – всплыли у меня в голове строчки шекспировского сонета. И тут я вспомнила. Я же девственница!

Внезапное помутнение как рукой сняло. Что я делаю? Зачем? С кем? Я собралась лишиться девственности с самодовольным, едва знакомым типом? «Это нужно сейчас же прекратить», – подумала я и решила протестовать. Но вместо протеста изрекла несуразный вопль. Он целовал мой живот, стремительно пробираясь к трусикам. Черт его подери! Если бы я не была девственницей, я бы отдалась ему, ей богу! Но только не так! Не сейчас! Нет!

– Нет! – громко заявила я и поднялась с дивана. – Я так не хочу.

– Как так? – ничего не понимал возбужденный Марат, странными глазами наблюдавший за тем, как я застегиваю пуговицы на рубашке. – Ты же хочешь меня, котенок, я же вижу.

– Вы все-таки слишком самодовольный тип, – заявила я и босиком выбежала из дому.