Барышня-бунтарка

Глава 15

Неожиданно Радимир отстранился, поднял голову и прислушался. Я лежала под ним, ошарашено хлопая глазами, не в силах прийти в себя. Но даже моё замешательство, вызванное поцелуями молодого мужчины, не помешало мне заметить, что лицо его напряглось, а в зелёных глазах мелькнула тревога.

– Тихо. Кажется, где-то рядом опасность… Нежить. Чувствуете? – прошептал мне на ухо Ярогорский.

Внутри у меня всё похолодело. Моё бедное сердце в очередной раз за сегодня застучало как бешеное. Я сразу же поверила Радимиру и притихла, боясь даже пошевелиться.

«Нежить! Час от часу не легче! Да что за день такой!», – в ужасе подумала я.

Мне сразу же вспомнился страшный сон, который я видела прошлой ночью. Вспомнились те ужасающие чудовища, отчего мерзкие ледяные мурашки поползли у меня по спине.

Я никак не могла понять: почему мои несчастья множатся как снежный ком? Продажа в содержанки, смерть жрицы, обвинение в убийстве, теперь вот ещё и нежить. Внезапно мне стало понятно, почему в лесу стояла зловещая тишина.

Из книг и магических учебников, по которым занимались мы вместе с сёстрами, мне было известно, что приближение нечистых сил можно легко определить по зловещему безмолвию, в которое погружается окружающий мир. Всё живое стремится убраться подальше от мерзких чудовищ, либо замирает. Даже ветер улетает оттуда, где появляются представители нечестивых сил.

Радимир бесшумно поднялся и протянул мне руку, помогая встать на ноги. Он беспокойно озирался по сторонам, видимо, пытаясь определить, откуда надвигается опасность. А я дрожала рядом с ним, не смея отойти ни на шаг. В этот раз я точно не собиралась убегать от Ярогорского, боясь угодить к кому-нибудь пострашнее.

А тишина в лесу становилась всё более зловещей. Небо ещё больше потемнело, и мне показалось, что листья у зарослей калины задрожали. Оттого что я не могла понять, почему это происходит, ведь ветра не было, мне сделалось ещё страшнее.

Хруст веток за калиновым кустом, возле которого мы стояли, известил о чьём-то приближении. Радимир мгновенно среагировал. Он подскочил ко мне и затолкал к себе за спину, загородив большим телом от неизвестной опасности.

Этот жест несколько обескуражил меня. Ещё бы! Ведь в нём мне почудилась и забота, и тревога за мою жизнь, и желание защитить от опасности.

На секунду я даже взглянула на него другими глазами.

«Он беспокоится обо мне? Я ему небезразлична? – мелькнула шальная мысль, но я живо отогнала её. – Бережёт свою собственность. Сколько денег потратил, что же зазря?»

Поверить в то, что этот холодный офицер испытывает ко мне какие-то эмоции, я просто не могла. Даже искры, что пролетали между нами во время поцелуев, не показались мне доказательством. Ведь вполне возможно, что все те потрясающие эмоции испытывала я одна, а Ярогорский руководствоваться лишь похотью.

Воспоминание о недавних поцелуях вызвало бурную реакцию у моего тела: горячая волна прокатилась по венам, жар опалил щёки, и незнакомая ранее слабость и расслабленная нега окутала меня, не давая трезво мыслить.

«Быть может, через минуту нас растерзает нечисть. А я, вместо того чтобы беспокоиться об этом, я вспоминаю, как Радимир целовал меня!» – подумала я.

И что самое странное: в тот миг его настойчивые ласки показались мне гораздо важнее всей нечисти, существующей на свете.

Правда, ненадолго: в этот миг из-за куста показалась долговязая худощавая фигура, столь мерзкой наружности, что я едва не лишилась сознания от накатившего ужаса.

Отвратительная тварь, выбравшаяся из-за зарослей калины, лишь отдалённо напоминала человека, да и то скорее тем, что брела на двух ногах. Конечности представителя нежити были неимоверно длинные и выгибались под неестественными углами, производя жуткое впечатление.

Сухая, безволосая кожа серого цвета покрывала костлявое тело, глаза же страшного существа горели, как два алых уголька. Огромный рот, занимающий большую часть лица, был приоткрыт, и оттуда торчали чёрные, обломанные зубы.

Страшилище бросилось в нашу сторону, растопырив невероятно длинные руки с красными заострёнными когтями.

Это был стрыга. Мерзкое чудовище, нападающее на одиноких путников в темноте и выпивающее всю кровь до последней капли. И теперь оно направлялось к нам, желая впиться устрашающими клыками и растерзать на мелкие кусочки.

Ярогорской среагировал мгновенно. Он выхватил из-за голенища своего сапога короткий кинжал и швырнул его прямо между глаз кровопийцы. Острое лезвие воткнулось в продолговатый череп по самую рукоятку.

Стрыга замешкался. Он зарычал что-то нечленораздельное и закрутил головой, видимо, желая избавиться от неизвестного предмета, вонзившегося ему в переносицу. Но при этом нежить оставалась на ногах, падать без чувств явно не собиралась и, кажется, даже не испытывала особого неудобства от кинжала в своём черепе.

Да и немудрено! Убить стрыгу можно, лишь пронзив сердце деревянным колом либо отрезав голову. Вот только как это сделать? Ведь его когтистые лапы не позволят приблизиться, скорее нежить растерзает того, кто попробует это сделать.

Пока я умирала от ужаса, Ярогорский подхватил с земли толстую корявую ветку, упавшую с дерева, и выставил вперёд, готовый защищаться от стрыги. Другого оружия при нём не было.