Барышня с подвохом или любовь дело тонкое (СИ)

29. Признание главенства

В себя Надежда пришла от тихого, но эмоционального шёпота. Спорили двое.

— Ты зачем ездил, если не смог защитить Надежду Константиновну? — сердито вопрошал знакомый девичий голосок, — у нее же теперь полное истощение. А если бы она умерла? Вы о чем думали, когда оставили ее наедине со стихиями?

Послышалось сопение и второй, мужской голос, слишком звонкий для взрослого мужчины, выдохнул и забубнил недовольно.

— А что мы сделать могли, если у нее новая стихия открылась? Ты бы видела, какой там ледяной ад творится теперь. Добрыня почти час огнем проход выжигал, чтобы из комнаты достать ее. Там как в снежной пещере — один лед и сугробы по шею. Мы даже этих бояр нашли с трудом, так выдолбленные ледяные статуи в родовые поместья и отправили. Эх, что же теперь буууудееет, — протянул он озабоченно, — как бы нам теперь мстить за смерть глав родов не начали.

Олька, а эта была именно она, фыркнула пренебрежительно и прижала прохладную ладонь ко лбу Надежды.

— Вроде, жар спал, значит очнется скоро, — сказала она с облегчением через некоторое время, поворачиваясь к Митьке, — а насчет мести… не думаю, что кто-то решится, после того как увидел результат нападения. Побоятся связываться, да и вообще не до нас им теперь — похороны на носу, да и ритуал признания новых глав рода затянуться может. Так, что, если и решатся, то не теперь. Вот Надежда Константиновна проснется, и уладит все как надо, а нам лишь ждать остается.

Митька, несмотря на заверения, что все наладится, вздохнул расстроено.

— Хорошо тебе говорить, — буркнул он недоверчиво, — а там, между прочим, пол этажа заморожено и таять не собирается. Работники второй день лед откалывают и за забор таскают, чтобы завод не залило. Даже не знаю, чего она так взбесилась — ну подумаешь, покричали немного…

Договорить мальчишка не успел. Надежда, до которой информация доходила немного с опозданием, охнула, втянула в себя шумно воздух и открыла слезящиеся от яркого света глаза.

— Не поняла! Что значит, работники второй день лед таскают? — выдохнула хрипло, — сколько же я тогда валяюсь здесь?

Суета поднялась страшная. Первым делом, Олька выпроводила обрадовавшегося Митьку и, отпихнув спящего рядом с хозяйкой и делящегося силами Тимоху, магическим зрением осмотрела Надежду.

Как только лекарь объявила, что здоровью главы рода ничего не угрожает, комната мгновенно превратилась в проходной двор.

Сначала, к Надежде проскочила радостная Лиля, притащив за руку довольного, перемазанного после посещения псарни Алексея. Следом за ними заглянула Любаша Вольская со ставшей серьезной и несколько отстраненной после проявления дара Анечкой, а потом пошли и все остальные.

Немногословный Добрыня постоял немного, улыбнулся редкой, но такой солнечной улыбкой и, оттеснив служанку, притащил девушке восстанавливающий силы отвар со свежей, еще теплой булочкой. Да, выросший, ставший крупным и симпатичным парень, на которого засматривались не только молодые девушки, но и старшие служанки, так и остался несколько замкнутым, но тем больше драгоценной казались его шедшие от всего сердца, поступки и забота.

Такой любви и положительных эмоций деятельная и несколько зачерствевшая в вихре дел и проблем, Надежда, не испытывала очень давно, а потому выглядела несколько растерянной и рассеянной.

Наконец, под предлогом отдыха для подопечной, Олька догадалась разогнать всех гостей и девушка, не привыкшая к такому повышенному вниманию, выдохнула с облегчением.

— Ну и напугала ты нас, — нервно пожурил племянницу, оставшийся в комнате Петр Васильевич, — разве можно так выкладываться? Разве тому я тебя учил?

Надежда пожала плечами и криво усмехнулась.

— Сама не ожидала от себя, — призналась раздраженно, но тут же нахмурилась, — я же только припугнуть планировала, а получается, насмерть заморозила, да? — спросила напряженно, — совсем плохо помню происшедшее, словно мной руководил кто-то как марионеткой.

Пётр Васильевич вздохнул, пожевал губами, и посмотрел строго на девушку.

— Стихии, особенно воздушные, часто непредсказуемыми бывают, их особенно сильно контролировать надо, а первый выброс тем более смертоносен. Но не вздумай жалеть себя, а тем более винить, — рявкнул уверенно, увидев сникшее лицо и опустившиеся плечи подопечной, — раз сделала так, значит, эти выводки заслужили свою судьбу, а с ветром еще научишься договариваться — не ты первая.

Надежда вспомнила, что творилось в голове у Еропкина, и кивнула согласно.

— Заслужили еще как, — сказала тихо, — только проблема в том, что я не убийца по натуре. Ты знаешь, какие ужасы мне снятся по ночам?

Наставник посмотрел на девушку сочувствующе и внимательно, а потом криво, невесело улыбнулся куда-то в сторону.

— Такова ноша главы рода, — усмехнулся грустно, — думаешь, я просто так даже примеряться на эту роль не стал? Нет. Дело в том, что Глава это не только добрый дядя или как в твоем случае тетя, что указывает, как другим поступать и плюшки, в случае хорошо выполненной работы, подопечным раздает. Нет, он является лидером, что и карать и наказывать и даже, если понадобится, убивать должен уметь. Это не сказки и не для красивого словца сказано, что родовой кристалл самого достойного выбирает. Понятно, что в приоритете первый круг наследников от законной жены и те, кто сильным родовым даром обладает, но я знаю случаи, когда главой рода становился сын наложницы второго, а то и вовсе один из родственников дальнего круга. Потому наследников и воспитывают отдельно, да магию усиленно развивают, чтобы власть в побочные ветви не ушла.

Петр Васильевич вздохнул, а Надежда, вспомнив свое специфическое принятие главенства, передернула плечами, словно от холода.

Да, уж, такое сомнительное удовольствие, под всевидящим оком предков стоять и вердикт ожидать.

— Ладно, это все я и сама прекрасно знаю, — сказала грубовато, все еще находясь под впечатлением от не самых приятных воспоминаний, — дело в том, что я теперь точно знаю, отчего погиб наш род и то, что наказаны еще не все виновные. Можно сказать то были лишь пешки, а главный враг еще не только жив, но и здравствует в свое удовольствие. Оставить все как есть я не могу и потому хочу знать со мной ли ты?

Наставник вздрогнул, подумал некоторое время и остро посмотрел на подопечную. Петр Васильевич часто обдумывал и задавался вопросом, хотел ли он мести или предпочел бы жить спокойно, особенно теперь, когда вроде все наладилось, но так и не смог ответить на него однозначно.

— Что ты собираешься делать? — задал он вопрос, не отвечая, но уже зная ответ подопечной.

Надежда хищно, словно и не является молодой, двадцати четырёхлетней девчонкой, а прожженной, циничной стервой, улыбнулась.

— Ты прав, должность главы рода налагает на меня не только льготы, но и обязанности защитить этот самый род. Моя задача, сделать так, чтобы мой ребенок жил в безопасности, а другие рода боялись связываться со мной, поэтому… Остается только мстить, — оскалилась она, заставляя Петра Васильевича отшатнуться.

Мужчина охнул и посмотрел на сидящую перед ним девушку по-новому и впервые, отвел глаза не решаясь спорить.

— Как скажете, Надежда Константиновна, — опустил он голову, безоговорочно и уже осознанно, принимая, что главой, должность на которой он Надежду до сих пор воспринимал как номинальную, на самом деле, больше не является таковой. Мужчина вдруг полностью осознал — племянница на самом деле является много сделавшей для рода Главой, и диктовать условия и правила больше не получится.

— Только прикажите, Ваша Светлость, я поддержу и помогу всем, чем смогу, — сказал он твердо и, поднявшись с кресла, склонился в уважительном поклоне перед девушкой.