Бегом к алтарю

Глава 2

Дженни неважно спала эту ночь и на следующее утро проснулась со смутными воспоминаниями об очень ярких снах, где центральным действующим лицом был волк — волк с хлесткой ухмылкой Рейфа Мерфи и его же хулиганскими глазами. Она поймала себя на том, что мурлыкала мотивчик «Нам не страшен серый волк» все время, пока принимала душ и надевала вязаную юбку из хлопка и подходящий светло-голубой свитер длиной с мини-платье.

— Слишком поздно ложишься последнее время, — сделала она выговор собственному отражению, пока подкрашивалась перед зеркалом. — Беседы с плюшевыми мишками — это прекрасно, а вот сны о Рейфе Мерфи — совсем нет. — Она решительным жестом захлопнула коробочку с тенями. — Так вот, нечего воображать Бог знает что. Когда дело касается мужчин, тебе всегда не везет, — строго напомнила она себе. — К тому же у тебя и так проблем по горло с фирмой «Медведь Бенджамин и Компания». Лишние заботы тебе ни к чему. Запомни как следует.

Завершив и лекцию, и макияж, она отправилась на кухню, потирая по дороге руки. Вечером она выключила термостат, и сейчас в доме было прохладно. Похоже, их хваленое бабье лето подходит к концу, с легкой дрожью подумала она. Определенно осень вступила в свои права, и в этой части Нью-Гемпшира зима не заставит себя ждать. Чашка горячей овсянки — вот лучший завтрак для такого свежего утра, как сегодня.

Пока она варила кашу на старой и довольно капризной газовой плите, раздался телефонный звонок. Она сняла трубку на кухне:

— Алло?

— Уезжай, — произнес сдавленный мужской голос.

— Вы, должно быть, ошиблись номером. — Она повесила трубку. Ох уж эти подростки с их дурацкими анонимными звонками. Рейф, может быть, и мечтает согнать ее с места, но он все же уважаемый член делового сообщества Норт-Дануэя. К подобным уловкам он не станет прибегать. Он обратился к ней напрямик и всячески старался вытянуть из нее согласие. Правда, не очень-то преуспел.

Выбросив звонок из головы, Дженни рассеянно пробежала кончиками пальцев по мягкой ткани свитера. Это был один из ее любимых — не только из-за прелестного голубого оттенка, но и из-за мягкой выработки хлопка.

Осязание всегда было важным для Дженни — «любительницы все пощупать», по словам ее бабушки. Дженни умела ценить великолепие натурального шелка, соблазнительную гладь чистого хлопка, ворсистость нежной замши. В детстве и юности ее одеждой зачастую были вышедшие из моды чужие вещи, которые ее бабушка — прекрасная портниха — переделывала по ее фигуре. И лишь совсем недавно Дженни смогла себе позволить роскошь наслаждаться любимыми тканями — причем это касалось не только одежды, но и, например, шикарных хлопковых простыней на постели или толстых пушистых полотенец в ванной.

Ее умение ценить приятные на ощупь вещи отразилось также и в выборе материалов для медвежат. Во время завтрака она просматривала присланный поставщиком каталог материалов — здесь были образцы великолепного импортного мохера и нежнейшего плюша.

В тот момент, когда Дженни во второй раз наполнила свою чашку кофе, раздался стук в заднюю дверь.

— Уж не запах ли кофеина я учуяла? — воскликнула, зайдя в дом, ее подруга и помощница Мириам Вайсе.

— Угощайся, — с улыбкой пригласила Дженни. Мириам стала основной причиной переезда Дженни в Нью-Гемпшир. Они познакомились на съезде производителей плюшевых мишек в Нью-Йорке — Дженни на мгновение задумалась — Господи, должно быть, целых пять лет назад! С первого взгляда между ними возникла симпатия, а затем и дружба, которая со временем только окрепла; прямота и колкий юмор Мириам прекрасно дополняли более замкнутый характер Дженни.

Когда в прошлом году Мириам и ее муж Макс перебрались сюда, в Нью-Гемпшир, Мириам стала буквально преследовать Дженни уговорами бросить свою маленькую квартирку в Коннектикуте — все расписывала прелести этого города, убеждала Дженни, что лучше места, чем у подножия Белых гор, не найдется для истинного художника. В конце концов Дженни приехала к ней в гости и влюбилась в этот край. Неделю спустя она вложила деньги в свой нынешний участок. Ну а остальное, как говорится, уже история.

— Рабочие, как я погляжу, вовсю ремонтируют амбар, — заметила Мириам, наливая себе кофе.

— Правда? — Для Дженни это было новостью, так как этим утром она еще не видела рабочих.

— Это я острю, — отозвалась Мириам. — Уже девять, а в поле видимости ни единого рабочего.

— Мистер Гарднер заверил, что его самая лучшая бригада появится у меня утром, но позже.

— С каждым утром они появляются все позже, — буркнула Мириам, принимаясь за кофе. — Вот в чем беда.

— Он утверждает, что догонит график ремонтных работ…

— Утверждает он, видите ли. Здесь этим словом пользуются регулярно. Я ж тебе говорила, этих утверждателей нужно погонять, постоянно погонять.

Дженни не сдержала улыбки от ворчливого тона и особой речи своей старшей подруги.

— Так же, как я тебя погоняю?

— Погоняешь-погоняешь! Ха! Ты меня в жизни не погоняла. К счастью для тебя, я сама по себе трудолюбива. Но такое можно сказать не про каждого.

— Я не пущу дело на самотек. Если к десяти рабочих не будет, я позвоню мистеру Гарднеру и все выложу. Как тебе?

— Уже лучше.

— Отлично. — Дженни взяла свою кофейную чашку с нарисованным плюшевым мишкой и направилась в гостиную, временно служившую ей кабинетом. Здесь находились два компьютера, факс, ксерокс и коробки с материалами для игрушек. На этой неделе рабочие должны были закончить возведение внутренних стен в амбаре, и Дженни решила не работать там, пока ремонт не завершится. Кроме того, ей не хотелось, чтобы ее зажигательный сосед повторил свой полуночный визит. — Ты уже выяснила, что там с отправкой наших деталей для мишек? — спросила Дженни у Мириам.

— Поставщик утверждает, что все отправили еще две недели назад. Пообещали выслать замену.

— Очень хорошо. Без этих деталей мы никак не сможем начать производство. А как с нашими новыми служащими? Документы в порядке, все оформлено?

Мириам кивнула.

— Оформили как положено.

— Замечательно. — Пять новых служащих плюс Мириам — как раз подходящее число работников для ее домашнего производства. Из этих пяти только трое, по сути дела, будут работать в пошивочном цехе в бывшем амбаре, а остальные двое — матери с маленькими детьми — получат работу на дом. У Дженни мама тоже была вынуждена работать дома, чтобы поддержать семью, вот почему Дженни радовалась, что поможет этим женщинам как-то справиться во время первых, самых тяжелых лет с детьми. — А как те заказы… — ее вопрос был прерван стуком в дверь.

— Кого-нибудь ждешь? — спросила Мириам. Дженни покачала головой.

— Может, доставили наконец наш пропавший груз?

— Нет, это не посыльный, — отозвалась Мириам, подавшись вперед в своем кресле и вглядываясь сквозь матовое стекло парадной двери в стоявшего там. — Разве что он сильно уменьшился в размерах с нашей последней встречи.

Дженни открыла дверь и обнаружила на пороге Синди. А в руках малышка держала самого потрепанного плюшевого мишку, какого Дженни только доводилось видеть.

— Нужно починить Задиру, — на одном дыхании выпалила Синди. — А то у него из живота все вываливается.

— Да уж, вижу.

— Дедушка хотел его выбросить, а я спасла. Ты можешь сделать его как новенького?

— Попытаться, наверное, можно. — Хоть это и не было основным занятием Дженни, но она прочла немало книг о починке игрушечных мишек. И даже парочку таких сама спасла от гибели на помойке.

— Вот хорошо. — Осторожно обняв Задиру одной рукой, Синди сунута другую в карман джинсов и выудила оттуда пригоршню мелочи. — У меня сейчас больше нет. — Раскрыв ладошку, она продемонстрировала несколько монет. — Хватит, чтобы починить Задиру?

— Мне не нужны деньги, Синди. — Дженни мягко пригнула пальчики крошечной по сравнению с ее собственной рукой детской ручки и подтолкнула кулачок девочки в сторону кармана, откуда появились монеты. — Оставь себе.

— И что у нас за гости? — Мириам остановилась на пороге рядом с Дженни.

— Это Задира, — ответила малышка. — А я — Синди.

— Твой мишка? — спросила Мириам. Синди покачала головой.

— Он был папин сто лет назад… когда папа был маленьким.

— Сто лет назад? Слышал-слышал, юная леди, — пробормотал Рейф, останавливаясь позади дочери на крыльце дома Дженни. — И почему это ты беспокоишь мисс Бенджамин в такую рань? По-моему, я велел тебе оставаться дома.

— Знаю, папочка. Но это же было, когда дедушка еще не нашел Задиру в коробке на чердаке. Дедушка искал свою матраску.

— Свою… что? — недоуменно переспросил Рейф.

— Свою матраску. Ну, ту, которую он носил на том большом корабле, где он раньше жил.

— Ах, свою матроску, — перевел наконец Рейф. Синди кивнула.

— Угу. Только он ничего не нашел. Зато нашел Задиру. И хотел его выбросить, потому что животик порвался и все вываливается. Ну, папочка, я же не могла дедушке разрешить… Задира просил меня его спасти. Вот я и принесла его к Дженни.

— Мисс Бенджамин, — поправил ее Рейф.

— Я сказала Синди, что она может звать меня по имени, — вставила Дженни.

— А папочке тоже можно звать тебя Дженни? — спросила Синди.

— Наверное.

— А ты можешь звать его Рейфом, — объявила Синди. И, наклонившись вперед, заговорщицки добавила:

— Это его имя, вот!

На мгновение на крыльце наступило молчание. Дженни перевела взгляд на Рейфа, одетого в джинсы и толстый свитер. Она заметила, что зачесанные назад волосы влажно поблескивают, словно он только что принял душ. А в результате высокие скулы стали еще заметнее, как и тень щетины на небритом подбородке.

Как будто прочитав ее мысли, он провел по подбородку ладонью.

— Прощу прощения. Синди сбежала из дому, и я не успел побриться. — И, обернувшись к дочери, добавил:

— Вы, юная леди, меня не послушались.

— Только потому, что Задире нужна скорая помощь! — честно призналась Синди. — Я не хотела, чтобы он умер, как мамочка.

Дженни увидела вспышку боли в глазах Рейфа. Эта вспышка да еще стиснутые челюсти были единственными признаками его смятения от слов дочери.

— Я правильно сделала, папочка? — В голосе Синди теперь прозвучала неуверенность. — Ты не злой на меня, правда же, нет?

Рейф присел на корточки и обнял ее.

— Нет, я не злюсь, что ты захотела помочь Задире, но ты должна меня слушаться, когда я прошу тебя не выходить из дому. И ты не должна мешать Дженни, тем более так рано.

— Она мне не помешала, — заверила его Дженни. — Мы с Мириам как раз собирались приниматься за работу, но, по сути дела, еще не начали.

— А где ты работаешь? — с естественным любопытством пятилетнего ребенка тут же спросила Синди.

— Пока что у себя в гостиной. Но как только ремонт в амбаре закончится, буду работать там.

— Будешь делать мишек, да? — спросила Синди.

— Точно, — подтвердила Дженни. Синди обернулась к Рейфу и сообщила:

— Она делает плюшевых мишек, папочка.

— Да вчера ночью она мне сказала, — отозвался Рейф.

— У тебя с моим папочкой вчера ночью было свидание? — переспросила Синди с восторгом и удивлением, глядя то на Дженни, то на отца.

— Нет, не свидание, — поспешно ответила Дженни увидев любопытство во взгляде Мириам. Прекрасно зная подругу, Дженни не сомневалась, что позже Мириам потребует объяснений.

— А почему нет? — спросила Синди.

— Потому что… — . Дженни запнулась, не зная, что же ей сказать.

— Да, почему? — поддакнул Рейф, явно наслаждаясь тем двойственным положением, в котором оказалась Дженни.

Она стрельнула в него полным раздражения взглядом.

— Ответь ей ты.

— У нас еще не было свидания, но скоро будет, — хватило у Рейфа наглости сказать Синди.

— Отлично. — Синди расплылась в одобрительной улыбке. — Помучто я люблю Дженни. Ты тоже ее любишь, да, папочка?

— Да, ласточка.

— Так когда у вас свидание? — потребовала ответа Синди.

Рейф мгновенно переадресовал вопрос дочери Дженни.

— Так когда у нас свидание? — повторил он с плутовской ухмылкой.

— Эдак в году двухтысячном, — буркнула она.

— Слишком поздно. Я уже буду старая, — заявила Синди. — А ты с моим папочкой будете совсем дряхлые!

— Ну, спасибо тебе, детка, — ворчливо отозвался Рейф.

Его горестный взгляд, обращенный к Дженни, проник ей в душу и тронул ее. Она просто не в состоянии была отвернуться от человека, который умеет смеяться над собой.

Словно почувствовав миг ее слабости, Рейф произнес:

— А что, если ты присоединишься к нам с Синди в понедельник? Мы собираемся на пикник. В ресторане выходной, да и у Синди нет никаких специальных занятий в детском саду. Мы могли бы проехаться на гору Вашингтон или еще куда-нибудь… Ты как?

Дженни нужно бы было ответить «нет». Вежливо, но твердо. Что она и намеревалась сделать, пока не увидела горящие восторженным ожиданием глаза Синди. Обычно понедельник был для Дженни рабочим днем, но, по правде говоря, ближайшие две недели или около того дело еще не развернется в полную силу. И в этом промежутке она вполне могла бы позволить себе выходной, особенно в свете того факта, что большинство воскресных дней она проводила за созданием своих Мишуток. Но все же ей так много нужно сделать до того, как отремонтируют сарай…

Пятилетняя Синди, не дождавшись согласия от призадумавшейся Дженни, заволновалась и нетерпеливо дернула ту за руку, чтобы привлечь к себе внимание.

— Тебе разве не нравится мой папочка? — потребовала ответа малышка.

Ну что могла ответить на это Дженни?

— Конечно, нравится…

— Отлично, — встрял Рейф. — Значит, мы зайдем за тобой в половине двенадцатого в понедельник.

Поесть мы возьмем. До встречи. Пойдем, детка. Нам пора возвращаться.

Синди едва успела сунуть бедолагу Задиру в руки Дженни — и Рейф ее увел, оставив изумленную Дженни гадать, как это вышло, что она согласилась поехать с ними на пикник. Если уж на то пошло, она и не соглашалась, но это не помешало Рейфу ринуться в атаку и получить все, чего он добивался.

— Итак, что это за таинственная личность, явившаяся невесть откуда? — с широченной ухмылкой спросила Мириам.

— Сосед. — Дженни прикрыла дверь, а потом осторожно усадила Задиру на массивный резной сервант в викторианском стиле, доставшийся ей вместе с домом, поскольку из-за тяжести его не смогли вынести.

— У меня в округе почему-то нет таких соседей, — тяжко вздыхая, заметила Мириам.

— Смотри при Максе такого не скажи, — предупредила Дженни, имея в виду мужа Мириам уже с тридцатилетним стажем.

— У меня счастливый брак, но я же не мертвая, — отозвалась Мириам. — А вот ты точно мертвая, если не заметила, что у этого парня за…

— Мириам… — предостерегающе оборвала ее Дженни, отлично знавшая пристрастие подруги к откровенным выражениям. Как и ее грубоватое чувство юмора.

— Глаза. Я хотела сказать — глаза.

— Ну, ясное дело, я так и подумала.

— Правда, я не откажу себе в удовольствии признать, что он очень даже симпатично заполняет собою джинсы. Да и щетина на подбородке мне приглянулась. У него, когда он небрит, облик эдакого неприрученного зверя, ты меня понимаешь?

Дженни могла бы сообщить Мириам, что у Рей-фа, даже когда он свежевыбрит, облик все того же неприрученного зверя, но она лишь сказала:

— Не придумывай лишнего. Он всего лишь отец Синди.

— Давно он потерял жену?

— Она умерла, когда Синди была совсем крошкой.

— Вот бедный парень. — Сострадание во взгляде подруги вскоре сменилось задумчивостью. — Итак, твой ближайший сосед — привлекательный вдовец с маленькой дочерью. Здесь намечаются вполне определенные перспективы. — Мириам одобрительно кивнула.

— Поверь, его интересует исключительно мой участок.

От удивления Мириам заморгала.

— Прошу прощения — как это?

— А вот так. Вчера ночью он заявился с предложением выкупить у меня участок, чтобы за счет этой земли увеличить свой ресторан.

— И что ты ему сказала?

— Что я не заинтересована.

— Ну, так он, похоже, заинтересован. В тебе.

— Я бы ему не советовала думать, будто он может очаровать меня и таким образом заставить продать ему участок, — пробормотала Дженни.

— В таком случае зачем ты согласилась на этот пикник?

Дженни неловко дернулась.

— Вообще-то я и не соглашалась.

— Вообще-то ты и не отказалась, — напомнила Мириам.

— Мне не хотелось разочаровывать Синди.

— Как благородно с твоей стороны.

— Просто вежливо, — неуверенно выдавила Дженни.

— Ну, разумеется, — согласилась с насмешливой улыбкой Мириам. — Ты очень вежливый человек. Даже в высшей степени вежливый человек. И еще — благородный человек.

— Благородный-модный, — выкрутилась Дженни с помощью любимого оборота Мириам. — Давай займемся делом.

Понедельник, по мнению Дженни, наступил слишком быстро. Она тысячу раз за суматошные выходные порывалась позвонить в ресторан Рейфа и отменить обещанную встречу. Но воспоминание о горящем ожиданием взгляде Синди всякий раз ее останавливало. Ей не хватало духу разочаровать малышку.

Речь ведь идет всего лишь о половине дня, убеждала себя Дженни. Ну что может случиться страшного? Да и передышка ей не помешает. Выходные она почти полностью посвятила работе — чертила выкройки новых игрушек, доделывала последнего Мишутку, да и Задиру, плюшевого мишку Рейфа, уже начала чинить.

Занимаясь оторванным ухом Задиры, пришивая его на место мелкими аккуратными стежками, она старалась представить себе, каким ребенком был Рейф. Настоящим разбойником, вне всякого сомнения. Интересно, эта дьявольская самоуверенность дана ему от природы или же он приобрел ее в течение жизни? Были ли у него братья и сестры? А может, он единственный ребенок, как и она сама?

Не очень-то умно с ее стороны так интересоваться симпатичным соседом, напомнила себе Дженни. В ней теплилась надежда, что сегодня пойдет дождь и пикник не состоится. Так нет же, день занялся ясный и солнечный, и ничто не предвещало перемену погоды.

Если уж она намерена отправится на этот самый пикник, то нужно решить вопрос с одеждой — и побыстрее, подумала Дженни, усаживая наполовину готового Задиру на столик. Меньше чем через час появятся Синди с Рейфом. Придется доделать Задиру завтра.

Дженни остановила свой выбор на черных слаксах и свитере с воротником «хомут» из синели цвета неба, с яркими мазками всех цветов радуги — от красного до зеленого. Свободного покроя, почти до колен, этот свитер был одним из самых любимых в гардеробе Дженни. Пара черных замшевых спортивных ботинок довершила ее наряд.

Испробовав несколько способов справиться с волосами — от конского хвоста до пучка, схваченного на затылке заколкой, — она в конце концов остановилась на черной замшевой ленте-повязке. Пусть хотя бы распущенные по плечам волосы не падают на лоб.

К назначенному времени Дженни была готова. Половина двенадцатого. Без двадцати. Ни Рейфа, ни Синди.

Я даже рада, заявила сама себе Дженни. Возможно, пикник отменен. Но при этом она продолжала каждые две минуты поглядывать на часы. Без четверти двенадцать раздался звонок в дверь.

— Просим прощения за опоздание, — извинился Рейф.

— А все потому, что моя Лапка… — начала Синди.

— Лапка? — Дженни перевела взгляд на миниатюрные кроссовки, которые вместе с джинсами и курткой составляли сегодня одеяние малышки.

— Лапка — это ее кошка, — объяснил Рейф. — Она сегодня утром потерялась.

— Но мы ее нашли, — тут же вставила Синди. — Она здорово играет в прятки.

— Прячется она точно здорово, — суховато отметил Рейф.

— Я испугалась, что она убежала, а она спала за занавесками.

— Поближе к обогревателю, — добавил Рейф. — Это создание своей выгоды не упустит.

— Лапка — кошка, папочка. А не это. Ты не должен называть ее это. Котяток у нее уже больше не будет, — прибавила Синди исключительно ради Дженди. — Но она все равно кошка-девочка.

— Ну, конечно, я не сомневаюсь, — отозвалась Дженни.

— Ты можешь прийти к нам в гости и познакомиться с ней, если хочешь, — сказала Синди. — Лапка сама не выходит. Ей дома нравится.

— Я же сказал, эта кошка своего не упустит. Так ты готова? — спросил Рейф у Дженни.

Она кивнула.

Для нее не стало сюрпризом, что Рейф водил мощный джип, автомобиль, практичностью и увертливостью походивший на его хозяина.

Но вот что действительно стало для нее сюрпризом, так это жар, пронизавший ее от прикосновения Рейфа, когда он подсаживал ее в джип. Одну ладонь он положил ей на руку, а другой подтолкнул в спину — и Дженни ощутила отпечаток каждого его пальца, как будто они выжгли клеймо на ее теле. Она даже мурашками покрылась, мгновенно обвинив в этом погоду — довольно-таки неубедительный довод, учитывая, что на улице было не меньше шестидесяти пяти градусов по Фаренгейту.

Устроившись на сиденье, она старательно избегала взгляда Рейфа, чтобы он не увидел ее смятения. Она сосредоточила все внимание на салоне джипа. Дженди слышала мнение, что по состоянию машины можно многое сказать о ее владельце. В этой машине на зеркальце не болтались никакие двусмысленные безделушки. Но Рейф же вдовец с маленькой дочерью на руках, порядочный член делового сообщества… который двигается с бесшумной грацией хищника. Он и сейчас ее продемонстрировал, возникнув в джипе рядом с Дженни так, что она этого и не заметила.

Он поднял брови при виде ее явной заинтересованности машиной, и Дженни сочла необходимым хоть что-то сказать:

— Отличный джип. — Больше ей ничего не пришло на ум.

— Ради тебя я его сегодня утром отдраил, — сообщил он в ответ.

— Не стоило.

— Нет, стоило. Заднее сиденье было все завалено барахлом, в том числе кипами только что отпечатанных меню. Ресторанный бизнес требует. Тебе там сзади как, ласточка, удобно? — спросил Рейф и заглянул в зеркальце, чтобы убедиться, что Синди пристегнула ремень.

— Отлично, папочка. А как Задира? — спросила Синди у Дженни. — Ты его уже починила?

— Почти. Завтра сможешь забрать его домой. Тебе повезло, что Синди спасла твоего мишку, — добавила она, обращаясь уже к Рейфу.

— В чем же?

— Это ведь мишка Штайффа.

— Не понял?

— Это мишка фирмы Штайффа. Видел ярлычок у него в ушке?

— Так это фирменный ярлык? А отец, когда я был ребенком, говорил, что это личный номер Задирь, как у моряка. Кажется, он привез мне мишку из какого-то немецкого порта.

— Вероятнее всего. Мишек Штайффа делают в Германии. Когда он обретет приличный вид, ты должен его беречь.

— То есть ты хочешь сказать, что плюшевые мишки имеют какую-то ценность?

— Не какую-то, а огромную. Не только материальную, хотя в наши дни многих, похоже, заботит лишь эта сторона вопроса, — мрачно пробормотала Дженни. — Знаешь, как однажды выразился Оскар Уайльд? «Люди сегодня знают цену вещей, но не знают их ценности».

— А о какой, собственно, материальной ценности идет речь? — уточнил Рейф.

— На аукционах некоторые мишки Штайффа уходили почти за семь тысяч долларов. Рейф присвистнул.

— Ну, разумеется, в полной сохранности и куда более старые, чем твой, — добавила она.

— По словам Синди, старше меня с Задирой и на свете-то никого нет. — Рейф моргнул, вдруг подумав, что грамматически правильнее было бы сказать «старше меня или Задиры». Что-то такое в Дженни заставило его вспомнить о правильности речи. Он готов был поклясться, что у нее никогда не бывало проблем с падежами и что она никогда не коверкала слов. Выпускница колледжа — вне всякого сомнения. С легкостью цитирующая Оскара Уайльда. Не иначе как этот лоск ей обеспечил какой-нибудь привилегированный колледж Новой Англии.

Сам-то он любил повторять, что закончил «школу тумаков». Разумеется, у него за плечами вечерние бухгалтерские и бизнес-курсы в местном колледже, но никакого диплома о высшем образовании. Черт, на это не было ни времени, ни денег. Наверное, стоило бы повоевать за стипендию, но, по правде говоря, школьные парты всегда наводили на него скуку.

За год-два шатания по свету можно получить больше знаний, чем из всех учебников мира. А Рейфу в детстве пришлось немало попутешествовать — десять штатов за десять лет сменил. В конце концов отец обосновался на морской базе Великих озер, недалеко от Чикаго, где Рейф и провел свои юношеские годы.

С тех пор словно целая вечность прошла, подумал Рейф, взглянув на Синди, пока задним ходом выводил джип на дорогу. Ресторанный бизнес он освоил с азов — сначала был мальчиком на побегушках (в старших классах средней школы), потом официантом на теплоходе во Флориде, потом менеджером в ресторане в Нью-Йорке. И наконец завел собственное дело. Он уж и не помнил, с каких лет стремился к этой цели — открыть свой ресторан и ни от кого не зависеть.

В его розовых мечтах о будущем с ним рядом всегда была Сюзан, но жена умерла, когда Синди не исполнилось и года. И все его планы провалились.

А мать Сюзан, Алфея, вообще никогда не принимала всерьез его планов. Больше того, теща не считала его достойным ее «золотой девочки» и по сей день напрямую обвиняла в смерти Сюзан, словно Рейф был в ответе за рак, постепенно подточивший силы его жены. Алфея не видела в нем никаких достоинств — ни раньше, ни теперь — и совершенно не одобряла методы, какими он воспитывал Синди.

— Папочка, мы скоро приедем? — пропела сзади Синди.

— Мы еще даже с главной дороги не свернули, детка.

— Знаю. Но мы скоро приедем?

— А я так даже не знаю, где мы собрались устроить пикник, — вставила Дженни.

— Я подумал, что можно сначала подняться на вершину Вашингтон, чтобы нагулять аппетит, — ответил Рейф.

— Мне там нравится. Это на самой крыше света, — сообщила Синди Дженни.

Дженни, конечно, слышала об этой горе, но не знала точно, где гора находится.

— Отсюда далеко? Рейф покачал головой.

— Чуть-чуть дальше по этой дороге. Все забываю, что ты не из этих мест.

— Заметно, правда?

— У тебя не тот акцент.

— Я родом из Коннектикута.

— А!

— И что означает это «а»?

— В Коннектикуте немало состоятельных семейств.

— Верно, — согласилась она. — Но моя — не из их числа.

— Вот как?

— Да. Отец ушел от нас, когда мне было шесть лет, поэтому маме пришлось вернуться к родителям и пойти работать, чтобы как-то выкручиваться. Она умерла, когда мне исполнилось девять, и меня вырастили дедушка с бабушкой. — Дженни умолкла, вдруг спохватившись — сколько же она выложила… Не то чтобы ее жизнь представляла какой-то секрет, просто не в ее правилах было сообщать первому встречному о предательстве отца. А Рейф хоть и сосед, но все же совершенно незнакомый ей человек. С неловким ощущением она быстро поменяла тему разговора:

— Ну, расскажи мне об этой горе, Вашингтон.

— Она не для слабонервных.

— То есть? Мы что, заберемся на вершину?

— Мы туда заберемся на джипе.

— Но дорога-то там есть, я полагаю?

— Разумеется, есть.

— Отлично. — А то перед ней уже начали мелькать картины, как они трясутся на ухабах какой-нибудь горной тропы.

— Дорога есть, и всем, кто ее преодолел, наклеивают на бампер этикетку с надписью «Я поднялся на гору Вашингтон», — добавил Рейф. — Высоты не боишься?

— Не знаю, — честно призналась Дженни.

На его губах промелькнула понимающая улыбка.

— Что ж, это мы выясним, — пробормотал он. У Дженни возникло такое ощущение, что это не единственная вещь, которую она должна была выяснить в тот день.