Бегом к алтарю

Глава 5

— Не повторишь еще раз? — растягивая слова, произнес Рейф, словно боясь поверить такой удаче.

— Мне нужен муж.

— Зачем?

— Ради бизнеса. — Дженни очень Даже понравился такой ответ. Куда умнее, чем просто «ради денег».

— Не потрудишься ли объяснить?

— Бабушка оставила мне в наследство крупную сумму денег, которые я, к сожалению, не могу получить, пока мне не исполнится тридцать… или же пока я не выйду замуж. В зависимости от того, что произойдет раньше.

— Кажется, ты говорила, что твоя семья была не из богатых.

— Верно. Эти деньги — страховка за смерть деда. В больнице допустили халатность. Но бабушка отказалась взять хотя бы пенни. Сказала, что это будет выглядеть так, будто она празднует его смерть. Она положила все деньги на счет под проценты и отписала их мне в своем завещании.

— С оговорками. Дженни кивнула.

— А что мы получаем в жизни без оговорок?

— Ты советовалась с адвокатом? Она снова кивнула.

— Еще четыре года назад, после смерти бабушки, я узнала об условиях завещания и проконсультировалась со своим адвокатом. Условие замужества обойти было бы не очень сложно, а вот пункт насчет «достижения тридцатилетнего возраста» — орешек покрепче. В любом случае в то время я не собиралась ничего оспаривать, мне не хотелось идти против воли бабушки. Она предназначала эти деньги мне в качестве приданого. Я привыкла самостоятельно зарабатывать на жизнь. И мне не особенно нужны были тогда деньги.

— А сейчас?

— Для открытия фирмы мне жизненно необходимы средства, и нет времени для длительного судебного разбирательства. Мои шансы ничтожны, а некая крупная корпорация мечтает вообще свести их к нулю. Не в их интересах позволить мне основать фирму «Медведь Бенджамин и Компания».

— Почему это?

— Потому что «Мега-тойз» сама хочет завладеть моими разработками. Я им уже однажды отказала, так они решили испортить мне жизнь. Потерянные грузы и остальные акты саботажа, включая и потоп в амбаре, — их рук дело. Я в этом уверена. Мистер Фадден высказал мне свои подозрения насчет намеренной порчи крыши амбара.

— Почему ты мне об этом не сказала вчера вечером? Ты что, думала, что я к этому причастен?

— Нет. Меня убедило выражение твоего лица, когда ты влетел за мной в амбар. Ты был изумлен не меньше, чем я. А ничего не сказала я потому, что была слишком разбита.

— Ты и сейчас выглядишь не лучшим образом, — с некоторой тревогой отметил он. Она в шутку отпихнула его плечом.

— Ну, хватит уже комплиментов!

Рейф улыбнулся, и Дженни показалось, что солнышко выглянуло из-за облаков. Но уже через мгновение к Рейфу вернулась привычная мрачность, а вместе с ней — и немалая доля скептицизма.

— Ты в самом деле считаешь, что компания по производству игрушек пойдет ради дюжины мишек на такие крайние меры?

— Коллекционирование старых плюшевых мишек и производство новых — это международный бизнес, который приносит триллионные доходы! — пылко возразила Дженни. — Бьюсь об заклад, что за всем этим стоит «Мега-тойз»! Питер Ванборн, президент компании, по слухам, всегда добивается всего, чего захочет.

— Я тоже. И что? Это не значит, что я пойду против закона.

— Такой пойдет. У Ванборна репутация дельца сомнительного толка, но благодаря ему компаньоны получают прибыль, так что никто и пикнуть не смеет. Он самый настоящий гониф, вот почему я отказалась связываться с ним или с его компанией.

— Гониф? — недоуменно повторил Рейф.

— Одно из любимых словечек Мириам. Значит — проходимец. Клянусь, это он организовал звонки с угрозами в мой адрес, уж не говоря о наглом вторжении в мой дом…

— Минутку-минутку, — прервал ее Рейф. — О чем это ты? Когда к тебе забирались?

— Помнишь день, когда мы ездили на пикник? Рейф кивнул. Еще бы не помнить — в тот день он впервые поцеловал ее, впервые понял, что их что-то связывает.

— Ну так вот, вечером я не могла найти себе места… — Дженни вспыхнула и заторопилась:

— Короче, я решила поработать над чертежами новых Мишуток, но выяснилось, что они исчезли. Я перевернула все вверх дном, но так и не нашла их.

— Может, просто засунула куда-нибудь?

— И я поначалу так же подумала, но другие вещи тоже оказались не на своих местах. В тот день я не догадывалась, но теперь убеждена: кто-то забрался ко мне в дом и украл мои эскизы.

— Это уж слишком! Тебе необходима защита, и начать нужно с первоклассной системы безопасности, напрямую связанной с полицией. Причем одну нужно поставить в амбаре, а другую — в доме. А что, если бы ты вернулась домой раньше и поймала их на месте? Вообще тебе следовало сразу позвонить в полицию.

— И что бы я сказала? Что кто-то украл чертежи моих плюшевых мишек? Ты и сам мне не поверил, когда я тебе рассказала.

— Да-а, ну что ж, если эти подонки попытаются провернуть еще какой-нибудь фокус, им придется иметь дело со мной, — прорычал Рейф. — С этой минуты любой, кто станет у тебя на пути, будет оправдываться передо мной. Тебя должен кто-то беречь и защищать.

В мозгу у Дженни зазвучал сигнал тревоги. Мужчины и раньше давали такие опрометчивые обещания. Только вот выполнить их никому не удалось. Отец обещал заботиться о ней, но сбежал, когда ей исполнилось шесть. Долгие годы она втайне ждала его возвращения. Он так и не вернулся. Лишь несколько лет назад Дженни узнала, что он переехал во Флориду, снова женился, а в пятьдесят лет умер от сердечного приступа. Конец всей истории.

Мораль: мужчинам свойственно обещать то, чего они не намерены выполнять. Дженни давно поняла, что лучший способ защитить себя — заботиться о себе самой.

— Я не ищу себе настоящего мужа, — предупредила она Рейфа.

— А я не ищу себе настоящую жену, — кивнул в знак согласия Рейф. — Мною движут чисто практические соображения.

— Мною тоже, — подхватила она, в душе убеждая себя, что его слова должны бы ее успокоить. Почему же не успокоили?

— Ты не была замужем? — спросил Рейф. Дженни отрицательно покачала головой.

— А парень какой-нибудь поджидает за кулисами?

— С чего бы я тогда согласилась на этот план? — вспылила она. — Послушай, тебе дорога дочь. А мне дорога моя фирма. И я намерена сражаться и защищать ее точно так же, как ты сражаешься и защищаешь свою дочь.

— Учти, речь вдет не о кратковременной сделке, — в свою очередь предупредил ее Рейф. — Я не хочу, чтобы Синди страдала, если ты расторгаешь наш договор через неделю, через месяц или через год.

— Я бы ни за что ничем не обидела Синди.

— Минимальный срок — пять лет, далее — продление по обоюдному согласию, — заявил Рейф.

Дженни вспомнила, как быстро пролетели последние пять лет. Изготовление мишек, создание собственного дела поглотили ее с головой. А затем перед ее мысленным взором предстали все ее грандиозные мечты — пятилетний план развития ее фирмы. Столько забот. Ей и вздохнуть свободно будет некогда. Может, для кого-то пять лет и долгий срок, но только не для нее.

Кроме того, она полюбила Синди и, уж конечно, не хотела бы, чтобы малышка страдала. Не хотела бы, чтобы судебный процесс омрачил ее детство. Ведь Дженни воочию убедилась, что Рейф был для дочери и матерью, и отцом, что девочке с ним очень хорошо.

Словно уловив ее мысли, Рейф тихонько пробормотал:

— Думаю, ты станешь Синди хорошей матерью.

— А ты не будешь переживать? Я хочу сказать… мне и в голову не придет занять место родной матери… Я имею в виду… даже если бы я и захотела, мне бы все равно не удалось… Я… — Казалось, язык у нее узлом завязался — с таким трудом давалось ей объяснение.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — заверил ее Рейф.

Набрав побольше воздуха в легкие, Дженни продолжила:

— Если мы действительно решимся осуществить наш план, то нужно внести кое-какую ясность. Ммм, даже не знаю, как и выразить…

— Словами.

— Короче, мне необходимо удостовериться, что этот план не попытка с твоей стороны завладеть моим имуществом, — выпалила она. — Ты ведь не особенно скрывал свое желание расширить ресторан, а для этого тебе нужна моя земля.

Рейф окаменел — с лицом, искаженным от злости.

— Моя дочь значит для меня куда больше, чем сотня ресторанов, — рявкнул он. — Но чтобы предоставить тебе доказательства, я попрошу поверенного составить брачный договор, по которому эта чертова земля остается твоей собственностью. Счастлива?

— Нечего нападать на меня, — парировала Дженни. — В данных обстоятельствах вопрос был вполне закономерен.

— Есть еще вопросы? — поинтересовался он.

— Вообще-то есть. Этот брак — ты видишь его исключительно номинальным? — Раздражение прорвалось несвойственной ей прямотой.

— Нет, не обязательно.

— Но ведь ты сам сказал, что тебе не нужна настоящая жена, — напомнила она, гадая, что за чувства охватили ее душу — страх или же предвкушение. А может, смесь и того, и другого?

— Я имел в виду жену в традиционном смысле, — внес ясность Рейф. — У нас ведь не традиционная помолвка. У каждого из нас есть личные причины для брака. И мы друг от друга эти причины не скрывали. Угроза нависла над тем, чем мы дорожим больше всего на свете. И мы предпринимаем шаги, чтобы это дорогое нам защитить.

— Верно, — согласилась Дженни.

— Но это вовсе не значит, что мы обязаны начисто отвергать физиологию, — добавил Рейф.

— То есть? — подозрительно осведомилась Дженни.

— То есть будем подбирать мелодию на слух. Пять лет — срок немалый, чтобы исключить всякие физические отношения. А интрижки на стороне мне не по нутру.

— Мне тоже, — быстро согласилась Дженни.

— Вот видишь, у нас уже много общего: похожее чувство юмора, одинаковые жизненные ценности. Мы стали друзьями. И нет смысла отрицать сексуальное влечение… Оно могло бы стать основой прекрасных взаимоотношений.

Она отметила тщательность, с которой Рейф избегал слова «любовь», в чем Дженни его нисколько не винила. Нет сомнений, что он глубоко любил свою жену. И вполне понятно, что сейчас он ищет чего-то абсолютно иного.

Впрочем, и она ведь не любовь ищет, решительно напомнила себе Дженни. Все мужские заверения в любви всегда заканчивались предательством — начиная с ее отца. Она еще в детстве поняла — нельзя надеяться, что мужчина будет рядом, когда он тебе больше всего нужен, и с тех детских дней ничто не смогло изменить этого мнения. Скорее наоборот, весь ее взрослый опыт лишь упрочил ее убежденность, что, как только события принимают опасный оборот, сильный — предположительно — пол предпочитает спрятаться в кусты.

Она, конечно, поняла, что не все мужчины похожи на ее отца, не все бросают свои семьи. Но в глубине души ее терзало тайное сомнение — может, в ней самой причина, отталкивающая мужчин, заставляющая их спасаться бегством? Сейчас хотя бы — учитывая окончательные условия их с Рейфом договора — она точно знала, что он уйдет, и знала точную дату ухода.

Потому-то этот договор о браке по расчету и имел смысл. Избегай любви — и ты избежишь ссор и разочарований. Рейф ей любовь не предлагал. Он предлагал ей стать членом его семьи на определенный отрезок времени, предлагал участвовать в воспитании его дочери. А взамен Дженни получит то, что нужно ей, — фирму «Медведь Бенджамин» и деньги для осуществления ее планов. Вариант, конечно, не идеальный, но компромисс вполне сносный.

Нельзя только позволить себе самообман. Никаких иллюзий. Нужно отдавать себе отчет, что Рейф не обещает любить ее. Она знала, что он больше не желает впускать в свою жизнь любовь. Ему не понадобилось произносить это вслух. Не нужно владеть телепатией, чтобы понять: смерть жены лишила его всех душевных сил. Дженни догадалась об этом по нескольким замечаниям его отца во время вчерашнего ужина.

— Обещаю, что не сделаю ничего, что тебе было бы неприятно, — нарушил Рейф повисшее между ними молчание.

— Ты из тех, кто всегда добивается желаемого, — заметила Дженни.

— Не стану отрицать. Но как бы я ни хотел тебя, куда больше я хочу, чтобы моя дочь выросла в обстановке стабильности и спокойствия.

Трудно высказаться яснее, про себя решила Дженни. А боль в груди — от голода, не иначе. Сегодня ей не удалось ни позавтракать, ни пообедать.

— Так каков будет твой ответ? — спросил Рейф.

— Мой ответ — «да».

Как будущие партнеры — а что это еще, если не партнерство, — они скрепили договор рукопожатием. Дженни этот жест показался вполне естественным. Но ей не показалось ни естественным, ни разумным то опасное тепло, которое разлилось у нее по телу от прикосновения его пальцев. В ней жила надежда, что их долгий деловой разговор полностью уничтожит ее страстный отклик на его прикосновения. К несчастью, ничего подобного не произошло.

Вырвав ладонь, она отрывисто спросила:

— И когда же мы поженимся?

— Чем скорее, тем лучше.

— Согласна.

— Скажем, через десять дней? Неделя уйдет на анализы крови и получение разрешения, не говоря уже о некоторых организационных моментах.

— Что за организационные моменты? — Дженни не доводилось устраивать свадьбы, тем более — свою собственную.

— Ну, найти свидетелей, подготовить небольшой свадебный обед и все такое. Мы же не хотим демонстрировать явную спешку? Возникнут подозрения. Свадьба должна выглядеть настоящей, иначе наш план не сработает. Если Алфея — это моя теща, — если только она пронюхает про сделку, то все равно заварит свой процесс.

— Если она что и вынюхает, так только аромат свадебных роз, — отозвалась Дженни, заочно испытывая к этой женщине отвращение. — Ты пригласишь ее на церемонию?

— Нет. Извещу как о свершившемся факте. Не дам ей даже малейшей возможности устроить здесь сцену.

— Похоже, она просто фурии, — пробормотала Дженни.

Рейф согласно кивнул:

— Трудно поверить, что она воспитала такую чудную дочь, как Сюзан.

Вот оно, опять, подумала Дженни. Тоскливый взгляд, который появляется в его глазах при всяком воспоминании о жене. Дженни захотелось стереть этот взгляд.

— Итак, — с наигранной бравадой спросила она, — когда же мы сообщим всем новость?

— Лучше времени не выберешь. Сейчас же идем ко мне и скажем Синди и моему отцу.

— Сейчас? Прямо сейчас?

— А что такое, есть возражения?

— Нет, но ведь вчера я только познакомилась с твоим отцом. Надеюсь, ему не покажется странным на следующий день услышать о нашей помолвке?

— Не более странно, чем услышать о нашей свадьбе через десять дней, — возразил Рейф. — Поверь мне, отец придет в восторг. Ты ему понравилась. Да он и сам склонен к неожиданным поступкам. Он ни капельки не удивится.

— А Синди?

— Она тоже будет в восторге. Она еще вчера хотела, чтобы ты переехала к нам. Сказала мне об этом в ванной.

— Просто потому, что я для нее в диковинку, я — новая соседка, которая делает плюшевых мишек. А как только я стану членом вашей семьи, ее мнение может измениться к худшему.

— Почему?

Дженни молча пожала плечами.

— Твой отец здорово потрудился над твоей самооценкой, а? — В проницательности Рейфу нельзя было отказать.

— Отца я едва помню, — отозвалась Дженни.

— Очень может быть, но держу пари, «по причиненную им боль ты еще как помнишь.

Дженни снова пожала плечами и резко отвернулась. Несколько прядок, взметнувшись, наполовину скрыли ее лицо.

— Я привыкла справляться в одиночку, — с трудом выдавши она.

— Все это прекрасно и здорово, но больше тебе не требуется справляться в одиночку, — мягко прошептал он и так же, как вчера, заправил ей выбившиеся пряди за ухо.

— Я не ищу для себя замену отцу, — заявила ему Дженни.

— А я смею тебя заверить, что испытываю к тебе отнюдь не отцовские чувства, — возразил он, снова сверкнув своей дьявольской улыбкой. — Так что идем, объявим новость и насладимся восторженной музыкой. — Он протянул ей руку.

Дженни на миг застыла. Итак, час пробил. Готова ли она пройти через все испытания, связанные с этим планом? Как сказала бы Мириам, нужно быть бестией, чтобы все это выдержать.

В прошлом Дженни дерзостью не отличалась. Наоборот, дед частенько обвинял ее в излишней мягкотелости, в излишней чувствительности. Он постоянно предупреждал, что в этой жизни невозможно добиться успеха без значительной доли напористости и целеустремленности. Дженни взглянула на Рейфа. Да уж, жизнь в течение пяти лет с человеком такого склада потребует от нее немало напористости и целеустремленности. Работа не из легких, но кто-то должен ее сделать. Обратного пути нет, решила Дженни и с улыбкой приняла предложенную Рейфом руку.

Дождавшись, когда стихнет всеобщий хохот после последнего восторженного тоста Клубня за будущих молодоженов, Хьюго громко фыркнул в знак негодования. Проследив, как Клубень одним духом осушил бокал шампанского, Хьюго произнес:

— У тебя душа крестьянина.

— Ты мне уже говорил. — Клубень с такой силой хлопнул Хьюго по спине, что худосочный шеф-повар едва не переломился пополам. — Все те годы, что я тебя знаю, как минимум раз в день. Придумал бы что поновее, Хьюи. А то уже смахиваешь на заезженную пластинку.

Хьюго разразился ядовитой французской тирадой.

Клубень покатился со смеху.

— Забыл, что ли, Хьюи? Я ж родился на севере, на границе с франко-канадским Квебеком, так что меня не удивить гнусным французским. Но ты не тушуйся, для парня родом из Южного Бронкса звучит не так уж и плохо. И ударения почти все на месте.

— Злобная клевета. Я никогда не бывал в Южном Бронксе!

— А до меня доходили такие слухи, — издевался Клубень.

Разъяренный, Хьюго рывком развернулся и, задев высоким колпаком одну из своих драгоценных медных кастрюль, смахнул ее с крючка над плитой прямо на пол.

— Ну вот, посмотри, что я из-за тебя натворил! — простонал Хьюго, после чего схватил пустую кастрюлю и крепко прижал к своей вздымавшейся груди. — В этой кухне развернуться негде! Артисту нужно пространство!

— Так, слушайте, вы двое, мы собрались праздновать, а не любоваться склокой поваров, — предупредил Рейф.

Хьюго поправил сбившийся набок колпак с надменностью короля, поправляющего корону.

— В этой кухне только один шеф-повар, — провозгласил он.

— Именно, — согласился Клубень. — И ты смотришь прямо на него, — добавил Клубень, стукнув себя кулаком в грудь.

— Из-за этой парочки Дженни пожалеет о своем решении войти в нашу семью, — насмешливо заметил Чак.

— Ты ведь не передумаешь, Дженни, нет? — удрученно обратилась к ней Синди.

— Нет, не передумаю, — заверила девчушку Дженни и для вящей убедительности крепко сжала ее в объятиях.

— Вот хорошо, — расцвела Синди. — Значит, ты сможешь жить у нас и все время красить мне ногти.

— Уверен, что у Дженни просто сердце замирает от ожидания, — с ухмылкой вставил Чак. — Но нельзя понапрасну тратить время. Нужно обзвонить столько народу, подготовить приглашения…

— Свадьба будет скромной, па, — напомнил отцу Рейф. — И праздничный прием тоже. Так что не слишком-то усердствуй, а то потопишь корабль.

— Я больше тридцати лет прослужил на флоте, сынок, — парировал Чак. — Уж мне ли не знать, как не потопить корабль!

Знаменательные слова…

— А где же обещанная скромная церемония в городской ратуше? — буркнула Дженни, десять дней спустя сидя рядом с Мириам в белом лимузине — шикарном авто с кожаными сиденьями и мини-баром в салоне.

— Ратуше — шмратуше, — без намека на сочувствие хмыкнула Мириам. — Да идея с самого начала была идиотской. К тому же Макс с судьей уже тысячу лет водят дружбу. Раз уж выходить замуж в церкви ты наотрез отказалась, остался только этот вариант. Судья с удовольствием поженит вас в своих владениях.

— В церкви нужно подавать заявление заранее. Нам бы пришлось ждать аж до декабря, — напомнила подруге Дженни.

— Я тебе говорила, что кое-какие связи у меня есть…

— Нет. Все и так отлично, Мириам. Честно. — Дженни не сказала Мириам, что у Рейфа и Сюзан была роскошная церковная церемония, с четырьмя подружками невесты. Дженни увидела фотографию, когда переносила свои вещи к Рейфу. Все вышло случайно, она не собиралась выведывать чужие тайны. Просто искала пустой ящик. А нашла фотографию. Снимок навечно запечатлел взгляд Рейфа на Сюзан: он смотрел на нее так, словно солнце вставало и садилось вместе с ней. Дженни дрожащими пальцами положила фотографию точно на то место, где взяла. Свадьба в церкви только лишний раз напомнила бы Рейфу о том, что он потерял. Но Мириам она об этом рассказать не могла.

Не рассказала она Мириам и о практической подоплеке взаимоотношений с Рейфом. Ей было непросто удержаться и не выложить все начистоту — в конце концов, Мириам ведь ее самая близкая подруга. Но потом Дженни поняла, что она правильно сделала, исполнив просьбу Рейфа сохранить их мотивы в секрете. Но самое главное — ее все же мучило кро-охотное ощущение вины за то, что она выходит замуж ради денег. Но ведь ради своих денег, а не его, напомнила себе Дженни. Не поразит же ее за это кара небесная?

— Итак — есть ли у тебя вопросы, которые бы ты хотела мне задать в эти последние минуты перед тем, как станешь замужней женщиной? — Мириам повернулась к ней на мягком сиденье и подкрепила вопрос ухмылкой.

— Да. Нельзя ли развернуть машину и вернуться восвояси?

— А-а, предсвадебная паника! Я все гадала, когда Же она проявится.

— Паника? Да у меня в желудке двухэтажные динозавры отплясывают! А ты говоришь — паника.

— У меня бы тоже отплясывали двухэтажные динозавры, если бы я проглотила такой завтрак, как ты, — заметила Мириам.

— Мне нужно было успокоиться.

— И поэтому ты уничтожила пол-упаковки замороженного шоколадного десерта.

— Раньше, когда я нервничала, это помогало. Меня тошнит. Я ни одной ночи нормально не спала с самой помолвки… И вовсе не потому, о чем ты сейчас подумала, — добавила Дженни, кинув на Мириам мрачный взгляд.

— Ладно, оставь свою блажь, — снова усмехнулась Мириам. — Ты знаешь, что хочешь выйти замуж за Рейфа. Я об этом тоже знала — едва увидела вас вместе.

— Большинству подруг показалось бы странным, что мы так поспешно женимся, — сердито проворчала Дженни. — Хоть бы попыталась отговорить меня или еще что. Предупредила бы, например.

— Чего-чего, а уж предупреждений ты получила навалом, — заявила Мириам, и ее ухмылка стала еще шире. — С моей стороны это было бы лишнее. Добрый совет — пожалуйста, сколько угодно.

— Так каков же твой добрый совет?

— Вперед! И помни, что я тебе говорила о нас с Максом. Я поняла, что это он, как только мы познакомились.

— Здорово, должно быть, чувствовать такую уверенность, — заметила Дженни.

— Кто говорил об уверенности? Мы понятия не имели, что и как у нас выйдет. Но в нас жила вера — а с верой можно горы свернуть. Помни об этом, и все у вас будет хорошо.

Мириам крепко обняла ее, и Дженни стало гораздо лучше.

— Спасибо тебе за то, что ты такая замечательная подруга, Мириам. И за то, что согласилась быть моей свидетельницей, и за то, что сносила всю мою блажь. Не представляю, что бы я без тебя делала.

Сморгнув слезы, Мириам произнесла:

— Ну, все, все, хватит. Хочешь испортить мою новую шляпку? Да, ты ж не сказала — как она тебе? В ней есть смысл?

— Бесподобная шляпка. Все эти цветы и ленточки… мне очень нравится.

— А Макс сказал, что это не шляпка, а винегрет какой-то. На что я ему ответила: «И мне это заявляет человек, не способный подобрать себе галстук к рубашке?» В конце концов он решил, что шляпка ему нравится.

— Мудрый парень, — оценила Дженни.

— Это одна из причин, почему я вышла за него замуж, — отозвалась Мириам. — Именно потому, что он так мудр. Я, знаешь ли, и Рейфу пару словечек сказала насчет мудрости.

— Правда?

— Определенно. Я сообщила ему несколько правил удачного брака, которые у меня прикреплены к дверце холодильника. Правило номер один: правила всегда создаются женщиной. Правило номер два: правила для того и создаются, чтобы менять их без предварительного извещения. И правило номер три: ни один мужчина не способен узнать все правила. Но любимое у меня — пятое правило, которое гласит: женщина не может ошибаться.

Дженни залилась смехом.

— И что сказал Рейф?

— Отреагировал точно так же, как ты. Засмеялся. Я ж тебе говорила, что он — менч. Вам будет хорошо вместе, вы дополняете друг друга.

На разговоры больше не осталось времени, так как лимузин плавно затормозил у городского суда. Внушительное здание из красного кирпича с белой отделкой словно сошло с полотен Нормана Рокуэлла. У Рейфа был не менее внушительный вид. Он дожидался их у кромки тротуара — в безукоризненно сшитом синем костюме с белоснежной рубашкой и галстуком насыщенно-вишневого цвета.

Интересно, оценит ли он ее выбор наряда. По сути дела, это был белый костюм, элегантный, классических линий, с единственным цветным мазком в виде голубой блузки. V-образный вырез блузки как нельзя лучше подходил к покрою жакета без воротника. Юбка миди была в широкую складку.

Волосы Дженни уложила в высокий пучок и попросила мастера украсить прическу веточкой девственно-белых цветов. Та же мастер сделала ей макияж, удачно подчеркнув синеву глаз и изгиб розовых губ. Дженни даже на маникюр отважилась — впервые в жизни. И осталась очень довольна результатами. Она надеялась, что и Рейф будет доволен.

Он же произнес лишь:

— Слава Богу, ты приехала. Синди нас с ума сводит вопросами, когда же ты появишься.

Вот тебе — называется, обратил внимание, с самоуничижительным юмором подумала Дженни.

— А где она?

— Уже внутри, с дедом. Подозреваю, что он ее учит играть в покер.

— Та-ак, вижу, я пришла на помощь вовремя, — с улыбкой заметила Дженни, и вся ее паника моментально улетучилась. Рейф казался настолько растерянным, что она его даже пожалела. Ее женское чувство справедливости напомнило о себе при этой картине: надо же, такой мужественный парень — и так взволнован! И так хорош.

— Что-о? Ни единого комплимента красоте невесты? — возмутилась Мириам, явно разочарованная тем диалогом, свидетельницей которого только что стала.

— Ты права, Мириам. Я заслуживаю хорошей порки. Ты выглядишь прелестно, Дженни, — сказал Рейф и прикоснулся поцелуем к ее руке.

Мириам огласила свое одобрение:

— Так-то лучше.

Дженни же голос напрочь потеряла. Черт, снова этот предательский жар, такой же сильный, как всегда. Простое прикосновение пальцев у Рейфа никогда не бывает простым. Оно переворачивает ей душу.

— У меня кое-что для тебя есть, — тихонько добавил Рейф и заглянул ей в глаза таким проникновенным взглядом, что Дженни на какой-то миг почти поверила, что их ожидает самый настоящий брак. Рейф достал из кармана пиджака ювелирную коробочку и протянул ей.

Дженни недоуменно посмотрела на него.

— Я думала, что кольцами обмениваются перед судьей.

— Верно. Это не кольцо. Это что-то другое. Свадебный подарок.

Дженни прижала ладонь ко рту, огорченно ахнув:

— Но я… у меня же для тебя ничего нет!

— Не страшно. Открой.

Она повиновалась, обнаружив внутри великолепный овальный кулон на золотой цепочке. Сам кулон — огромный небесно-голубой топаз, — казалось, сиял светом собственной жизни, настолько прекрасно он был огранен.

— Он напомнил мне цвет твоих глаз, — сказал Рейф. — Надеюсь, тебе нравится.

— Очень, очень, — прошептала она. — Спасибо.

— Давай-ка я его тебе надену.

Он развернул ее спиной к себе и застегнул на шее цепочку. Дженни затаила дыхание, почувствовав прикосновение его пальцев к своей коже. Опять эти мурашки по всему телу.

— Ну вот. — Он снова повернул ее к себе лицом. — На тебе он выглядит превосходно. Очень идет. — Рейф вытянул руку и указательным пальцем легонько поправил камень. V-образный вырез ее блузки позволил кулону устроиться в самом чувствительном месте — в ложбинке груди.

— Эй, вы! Хватит уже любезничать на тротуаре, на виду у всех. Пора бы и пожениться, — провозгласила с ухмылкой Мириам.

Рейф предложил Дженни руку. Опустив пальцы на его локоть, она сделала глубокий вдох и зашагала с ним к входу.

Следующий час для Дженни пролетел в сплошном тумане. Краешком глаза ей удалось заметить кое-какие картины — например, Синди в нарядном платьице, подпрыгивавшую от нетерпения и восторга. Отец Рейфа был шафером; несказанное счастье и гордость, сиявшие на его лице, очень воодушевляли Дженни. Мириам утирала слезы радости и сморкалась в кружевной платочек. А потом все закончилось. Дженни сказала «да», Рейф тоже. Настало время скрепить свои клятвы поцелуем.

Вот на этом этапе она занервничала. До сих пор она ничем не выдавала своего волнения, а сейчас задрожала. Рейф, опустив ладони ей на плечи, склонился и поцеловал ее. Один раз. Очень быстро. Едва успев начаться, поцелуй закончился. Ее закружили в медвежьих объятиях Чак и Клубень, нежно обняла Мириам — все еще со слезами на глазах.

У Дженни, собственно, и времени-то не было сосредоточиться на коротком поцелуе Рейфа, потому что лимузин умчал их в ресторан «У Мерфи», где уже ждала целая толпа гостей.

Среди тех, кто пришел пожелать счастья новобрачным, была и адвокат Дженни, Миранда. Чуть позже, во время короткого затишья на празднике, женщины смогли поговорить без свидетелей.

— Вы с Рейфом подписали весьма разумное и справедливое соглашение, сохранив за собой свою собственность. Я рада этой мере предосторожности — независимо от того, удачно ли сложится ваш брак. Ах, да, я же хотела тебе сказать, что уже занялась завещанием твоей бабушки, так что очень скоро ты получишь заключительный акт.

— Отлично. Спасибо огромное, Миранда. Я очень довольна, а вот «Мега-тойз» это не понравится.

— Еще были какие-нибудь поползновения с их стороны?

— Нет, пока все спокойно, хотя мне позвонил сам великий человек, Питер Ванборн. Буквально на следующий день после нашего с тобой разговора.

— И что он сказал?

— Интересовался, не передумала ли я случайно насчет сотрудничества с его компанией.

— А ты?

— Ответила, что ни за что и никогда. Уверяю тебя, голос у Ванборна был о-очень недовольный.

— А ты ему рассказала о своих подозрениях? Ну, что это он стоит за всеми твоими неприятностями? — спросила Миранда.

— Нет. Зачем себя выдавать? К тому же достаточных доказательств у меня еще нет, и я вовсе не хочу, чтобы он получил основание обвинить меня в клевете или в чем похуже.

— Ты поступила правильно.

— Очень надеюсь, что так, — пробормотала Дженни, взглянув на своего новоиспеченного мужа и искренне надеясь, что и с браком этим она тоже поступила правильно.

Два часа спустя Дженни осторожно высвободила одну ступню из новой туфли и буркнула мужу:

— Ты не помнишь, как говорил что-то насчет скромного обеда?

Рейф кивнул с виноватым видом.

— Для отца это и есть скромный обед. Как только он получил в свои руки список гостей, назад пути уже не было.

Интересно, подумала Дженни, а Рейф хотел бы получить возможность отхода?

— Ты сильно против? — спросила она.

— Нет. С чего бы это?

С того, что он уже был женат, на женщине, которую всей душой любил, в то время как этот брак для них обоих всего лишь взаимовыгодное соглашение. Дженни изо всех сил старалась избавиться от некоторой неуверенности, мучившей ее. Ее спасла необходимость разрезать пятиярусный марципановый торт, изготовленный Хьюго в честь молодоженов.

Рейф накрыл ее ладонь своею, и они вместе вонзили нож в торт. Рейф стоял к ней так близко, что она ощущала его дыхание. Ей казалось, что ее место здесь, в кольце его рук. Опасное ощущение, оно приводило ее в трепет. Она не могла позволить себе привыкнуть к Рейфу. Ведь их брак — всего лишь временное соглашение.

Она отшатнулась от него в тот же миг, когда торт был разрезан.

— Секундочку. Теперь вы должны угостить друг друга тортом. Причем руками. Это счастливая примета, — сказала Мириам.

Ох-ох. Вот тут-то, поняла Дженни, она и утонет. Но ведь я же теперь дерзкая женщина, напомнила она себе. Я справлюсь — без проблем. И храбро взяла кусок торта с тарелки, которую держал Рейф. Все шло более или менее неплохо, но потом она поднесла кусок к его рту, и его губы коснулись кончиков ее пальцев. И тогда она едва не уронила торт прямо на его девственно-белую рубашку!

Слава Богу, он вовремя увернулся, чем и спас положение. Сам он накормил ее без всяких неожиданностей. Но ведь он, в конце концов, уже имеет опыт по части этих свадебных штучек, сердито подумала Дженни.

Следующим номером был танец молодых. Мириам пригласила ансамбль венецианских скрипачей, и они развернулись во всю мощь, заполнив зал звуками вальса Штрауса.

Дженни едва успела проглотить свой торт, как Рейф уже увлек ее за собой и закружил в вальсе.

А ведь мы впервые вместе танцуем, потрясение подумала Дженни. Она вышла замуж за человека, с которым ей даже потанцевать прежде не довелось. Но ведь это необычный брак. А Рейф — необычный человек, добавила она про себя, не в силах противиться головокружительному жару, проникавшему в нее при всяком его прикосновении.

Когда его рука легла на ее талию и он увлек ее на небольшой танц-круг, температура сжигавшего ее пламени поднялась еще на несколько градусов. А когда Рейф притянул ее к себе поближе, Дженни показалось, что она попала в эпицентр чувственного взрыва.

Он был прекрасным партнером, танцевать с ним — одно удовольствие. Собственно, ей следовало сразу догадаться, что человек с такой кошачьей походкой непременно должен великолепно танцевать. Кружиться с ним в вальсе — все равно что скользить по облаку. Даже лучше, чем поедать замороженный шоколадный десерт прямо из коробки!

Дженни следовала ритму, инстинктивно повторяя каждое движение Рейфа. От восторга у нее кружилась голова, и она не могла этого скрыть. Она не сомневалась, что ее улыбка выдает все ее чувства. На несколько коротких мгновений она перестала быть Дженни Бенджамин-Мерфи, которую отец бросил в детстве и которую ее муж взял себе в жены только для того, чтобы спасти свою дочь. Она была просто женщиной, которая кружилась в объятиях красивого мужчины и ощущала себя Золушкой на королевском балу!

Но… так же как и у Золушки, с последним ударом часов в полночь ее сказка закончится, и ей нужно быть готовой вернуться в свою прежнюю жизнь… одной.

— О-ой! Вот это прием! — воскликнула Мириам, как только Рейф усадил радом с ней задыхавшуюся Дженни.

— Прием отличный, — согласился Рейф. — Но нам уже пора уезжать.

— Дженни должна еще бросить букет, смотрите не забудьте, — предупредила Мириам.

Дженни бросила-таки букет, но слегка перестаралась. Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот проплыл над толпой замерших в ожидании незамужних женщин, едва не задел Хьюго — тот увернулся с неподдельным ужасом на лице — и наконец был благополучно подхвачен Синди.

Среди взрывов всеобщего хохота Рейф расцвел улыбкой гордости за ловкость дочери.

— Моя дочь — лучший голкипер!

— Твоя дочь — следующая на очереди выходить замуж, — поправил его Чак с ухмылкой.

Дженни с веселым изумлением следила, как горделивая родительская улыбка Рейфа тускнела, пока наконец не превратилась в гримасу отчаяния от тех неминуемых событий, которые его ждут.

— Ни за что. Я ей не позволю даже на свидания ходить — аж пока ей не исполнится тридцать!

Времени на разговоры больше не оставалось, поскольку Рейф хотел ускользнуть раньше, чем его отец успеет подготовиться к пышному прощанию. К несчастью, они опоздали! Крепко держась за руки, чтобы их не разделила толпа, Рейф с Дженни пробирались к выходу из ресторана под самым настоящим ливнем из риса, которым осыпал всех гостей сияющий Клубень.

Дженни слышала легкий шорох рисинок о металл капота и крыши джипа. Затем машина тронулась, и Дженни услышала кошмарный грохот. Консервные банки. Чак и Клубень ухмылялись — они успели привязать длинный хвост из жестянок к заднему бамперу джипа.

На этом со всеми традициями настоящей свадьбы было покончено, и Дженни осталось лишь гадать, насколько настоящим будет их медовый месяц.