Бегство от грез

Глава 17

– Итак, вы видите, джентльмены, – говорил герцог Веллингтон, – что совсем непозволительно обвинять лорда Каслри и что русский царь сам стремится не допустить установления равновесия в Европе.

Лорд Каррутерс, заместитель министра, сделал последний глоток вина. Лакей в ливрее быстро подошел к нему и наполнил бокал снова.

– Талейран рекомендует суверенным правителям вернуться к старому разделу границ, хотя несколько донесений, которые нам удалось перехватить на пути в Париж, ясно говорят, что ему нравится план раздела Польши. Как бы там ни было, это показывает, что его взгляды более реалистичны, чем взгляды лорда Каслри.

Герцог медленно кивнул.

– Возможно, вы правы. Каслри считает, что бесполезно надеяться убедить царя какими-либо доводами.

Среди гостей поднялся большой шум. Многие считали, что молодой царь Александр I – слишком занятый собой, жадный, высокомерный и всецело военный человек – не способен на уступки в интересах мира. Поддерживаемый огромной и могучей Россией-матушкой, он не собирался идти на переговоры.

В этот момент в комнату вошел курьер в расшитом золотом мундире и тихо сказал что-то послу. Брови Веллингтона нахмурились, и он встал с нехарактерной для него поспешностью. За столом наступила тишина.

– Джентльмены, боюсь, что я получил очень плохие новости. Только что произошла вооруженная стычка в парижском кафе.

Послышались возгласы изумленных гостей, сэр Эдвард прошептал что-то военному атташе майору Йорку, оба выглядели мрачными.

– Думаю, что сейчас это может иметь более серьезные последствия. В стычке пострадали гражданские лица. Умерли одна француженка и две англичанки и еще двое тяжело ранены, – Веллингтон повернулся к курьеру. – У вас есть донесение, мистер Алджернон?

– Да, ваша светлость.

Извинившись, посол снова сел и начать просматривать газетные заголовки. Все остальные наблюдали за ним, не говоря ни слова.

– Боже милостивый, список убитых и раненых, – воскликнул герцог, дойдя до последней страницы. – Я никогда не думал, что не увижу их.

Томас Верст мертв, и Чарльз Абраме, и миссис Амелия Кук. Парень под именем Флетчер, который когда-то служил в нашем третьем испанском дивизионе, ранен в горло. Надежды, что он останется в живых, нет. Остальных я не знаю. Надеюсь, расследование... – внезапно он оборвал фразу, дойдя глазами до последней строчки.

– Джентльмены, – сказал он, снова вставая, – надеюсь, вы извините меня, если я пожелаю вам спокойной ночи. У меня еще много дел, но, пожалуйста, не придавайте этому значения. Развлекайтесь сами. Месье Рекамье потратил несколько часов, чтобы приготовить десерт, и очень расстроится, если вы его не съедите.

Широко шагая, он направился к двери, за ним семенил его личный секретарь. Вдруг он остановился.

– Майор Йорк, на одно слово, пожалуйста.

– Конечно, сэр.

Тарквин поднялся и последовал за послом в зеленую гостиную, пожалуй, наиболее приятную комнату во всем посольстве. Лакей закрыл за ним дверь, и они остались одни среди тиканья часов и блеска позолоты. Тарквин ждал. Посол подошел к окну и остановился, глядя на пустую улицу. Опустив тяжелые парчовые шторы, он со вздохом сказал:

– Боюсь, у меня плохие новости для вас, Квин. Тарквин ждал, его лицо не выражало никаких эмоций.

– На днях вы говорили мне, что ваш брат Джеймс, не любящий составлять донесения, уцелел в Лейпцигской битве и зачислен в прусскую кавалерию.

Тарквин наклонил голову.

– Это правда, сэр.

– Жаль, но я должен сообщить вам, что его имя появилось в списке раненых сегодняшней ночью. Джеймс Гамильтон Йорк. Это ваш брат, не так ли? Я подумал, что будет лучше сообщить вам об этом наедине.

– Спасибо, сэр.

– Я не был уверен, что он в Париже. А вы? Тарквин кивнул.

– Вы не можете сказать мне, насколько тяжело он ранен?

– Я не знаю. Возможно, вам следует... В эту минуту в комнату вошел курьер:

– Извините, ваша светлость...

– Что, Алджернон?

– Прибыли министр полиции и граф Алексис де Неоэй, они хотят увидеть вас. Я провел их в Ионический салон.

– Следует послать кого-нибудь уточнить список, – произнес Веллингтон скорее себе, чем другим. – Держу пари, что Тюильри сейчас полон шума по этому поводу.

Он прошелся по комнате и положил руку на плечо Тарквина. Оба были примерно одинакового роста и телосложения, но возраст Веллингтона выдавали усталые морщины у рта.

– Пройдемте в кабинет, Квин. Капитан Вэлас ждет нас. Он один из тех, кто принес это сообщение. Возможно, он сможет рассказать вам больше.

Тарквин поклонился снова.

– Благодарю вас, сэр.

Голос посла остановил его в дверях.

– Исмаила нет с вами сегодня вечером?

– Нет. Я послал его в клуб Сюлли. Веллингтон удивленно поднял брови.

– К Сюлли? Зачем?

– В Париже проездом мой друг по имени Луис Аронки, и сегодня вечером он едет в Вену. Исмаил передаст ему письмо.

– Значит, вы не увидите его в ближайшее время. А жаль. У меня предчувствие, что он может понадобиться вам сегодня ночью.

– Позволю себе не согласиться с вами, сэр.

Сиам стоял оседланный, грум держал его под уздцы. Сев в седло, Тарквин пустил коня в галоп, помчавшись сломя голову. Улицы были почти пусты, те парижане, которые не ложились спать в это время, были в Пале-Рояле или в кафе «Англия», которое не закрывало своих дверей до самого рассвета. Несколько заблудившихся денди брели вниз по бульвару, подвыпившие, с растрепавшимися прическами, с расстегнутыми жилетами, волоча за собой свои трости.

Они сыпали проклятиями, когда из-под копыт Сиама в них полетели комья грязи, но неумолимый всадник не обратил на них ни малейшего внимания.

Капитан Вэлас сообщил Тарквину, что раненых отвезли в церковь Святой Марии-Магдалины, которая была восстановлена по недавнему приказу Наполеона как храм славы великой армии. Там было достаточно места, чтобы разместить раненых и умирающих. Мчась в бешеной скачке по темным улицам, Тарквин думал лишь о том, чтобы как можно быстрее добраться до этой церкви. Боже милостивый, было невыносимо думать, что Джейми ранен, что, может быть, он умирает или уже умер? Как долго он пробыл во Франции? Какого черта он никому ничего не сообщил!

С этими тревожными мыслями Тарквин повернул Сиама на узкую улицу, чтобы сократить путь. Тут дорогу ему преградила карета с распахнутыми дверями, которые, судя по всему, забыли в спешке закрыть. Он решил, что где-то неподалеку должны быть растяпы-хозяева, и огляделся. Повернув голову, он увидел освещенный дом, слабые тени людей, двигавшихся за занавесками. Великий Боже! Это же дом, принадлежавший семье Ровены де Бернар! Что там, черт возьми, происходит?

Свет горел на каждом этаже, и вдруг Квина осенило, что Ровена и ее семья жили всего в нескольких кварталах от кафе «Париж».

Тарквин так резко осадил Сиама, что бедное животное присело на задние ноги. Он не забыл случай в кафе Сильва и тот парализующий страх, который пронял его до самого горла, когда он, взглянув через дымную комнату, увидел Ровену, пытающуюся бежать сквозь невероятный шум и суматоху. Он не забудет ту минуту до тех пор, пока будет жить. Он не хотел и думать, что это может повториться снова.

– Она не должна была выходить сегодня вечером, – сказал он мрачно самому себе. – Это было бы слишком абсурдным, слишком большим совпадением. Карно давали вечер, вот и все, и гости задержались непривычно долго. Но почему карета была брошена у входа без присмотра и в беспорядке?

Страх сжал его сердце.

– Я сумасшедший, – думал Квин. – Я не должен идти туда. Нет причин считать, что она была там, когда это случилось! Я должен найти Джейми.

И все же он вошел.

Дверь была не заперта, и он открыл ее без стука. Из просторной, отделанной белым мрамором передней наверх вела лестница. Тарквин бросился по ней, перешагивая через ступени, и почти столкнулся с лакеем, спускавшимся с подносом на кухню.

– Мадемуазель де Бернар?.. – требовательно осведомился Тарквин.

– Последняя комната справа, месье. Прихрамывая по чудесному мавританскому ковру к двери в дальнем углу холла, Тарквин наткнулся на невысокого плотного господина, выглядевшего раздраженным и усталым.

– Что вы здесь делаете? Кто вы? – воскликнул он.

– Месье Карно?

– Какого дьявола вам нужно?

Наступило минутное замешательство. Но тут за спиной господина появилась Ровена де Бернар.

– Квин! – в ее голосе не было удивления, только неописуемое облегчение, и она кинулась к нему, взяв его за руку.

– Он здесь. Доктор только что ушел. Вы можете зайти.

Тарквин последовал за ней в комнату, приятный маленький кабинет с дамасскими коврами на стенах и несколькими прекрасными образцами провинциальной мебели. Но его глаза не замечали ни обстановки, ни Ровены, которая подвела его к большому дивану и что-то прошептала на ухо Жюсси, стоявшей на коленях около Джейми. Тарквин видел только молодого человека, лежащего на диванных подушках.

– Джейми, – его голос дрогнул, и он опустился на колени рядом со своим братом, сжимая его слабую руку и вглядываясь в его бледное и словно уменьшившееся лицо. Его брат был еще жив, по его хриплому дыханию было слышно, что у него значительно повреждены легкие.

Сзади послышался шепот и шорох шелковых платьев покидавших комнату дам. Осталась только Ровена. Тарквин ощущал ее присутствие, не поворачивая головы.

Он тряхнул головой, почувствовав, что не может произнести ни слова. И когда Ровена подошла, мягко прикоснувшись к нему, он обнял ее за талию и притянул к себе, спрятав лицо в ее юбке. Она крепко держала его, шепча нежные, успокаивающие слова, тихо гладя его волосы.

Когда в половине второго ночи Тарквин спустился на первый этаж, он застал там Анри Карно, беспокойно расхаживавшего вдоль окон. Они пожали друг другу руки, и дядя Анри направился к буфету, чтобы налить коньяку.

– Я отослал Мадлон и слуг спать, – устало сказал он, протягивая Тарквину стакан. – Полагаю, моя племянница и младшая дочь отказались сделать это?

Тарквин кивнул, угрюмо глядя на софу. Ровена и Жюсси настаивали на том, чтобы дежурить в кабинете.

– Рад наконец встретиться с вами, майор Йорк, – произнес он по-английски с сильным акцентом, садясь на канапе напротив молодого человека. – Только сожалею, что при столь трагических обстоятельствах. Я все время хотел лично выразить вам свою благодарность за то, что вы доставили моего сына домой в Шартро. Знаете, этот долг я никогда не смогу оплатить.

– Вы уже сделали это, взяв моего брата сюда, – ответил Тарквин. – Я опасался, что в Святой Магдалине ему не окажут такой быстрой помощи.

– О, моей заслуги в этом нет, – быстро произнес дядя Анри. – Благодарите мою племянницу. Это она привезла его. Меня даже не было дома. Признаться, я даже не знал, что ваш брат в Париже. В июне я получил от него весточку, где он писал, что обратился с просьбой перевести его из Баварии. Я понял, что он не совсем удовлетворен службой у барона фон Стейна. Теперь Ровена сказала мне, что он был привлечен к наблюдению за вашим посольством. Очевидно, она знает, зачем Джейми находился в городе, хотя никому об этом не говорит, кроме Жюсси, но и то очень немногое. Она вообще ничего не рассказывала мне, и до сегодняшнего вечера я не знал, что вы и Джейми – братья, – дядя Анри вздохнул и покачал головой. – Должен признать, что эта девчушка водит меня за нос, хотя я не могу понять, как... Что с вами, вам плохо, майор Йорк?

– Спасибо, все в порядке, – коротко ответил Тарквин.

Дядя Анри пристально посмотрел на него.

– Возможно, вы сильно переутомились, сэр. Уже очень поздно, и я воображаю, какой шок вы пережили от этого. О, пойдемте, дорогой, – добавил он, когда в дверях показалась Ровена. Быстро поднявшись, он взял из ее рук поднос.

– Кофе, – сказал он благодарно. – Спасибо, дорогая. Я чувствую, что он необходим нам. Теперь, – продолжал он, ставя поднос на стол, – я хочу, чтобы ты и Жюсси отправились спать. Доктор будет здесь через несколько часов, и до тех пор мы ничего не сможем сделать для месье Йорка.

Ровена покачала головой.

– Я действительно не устала.

– Ерунда. Софи будет очень сердиться, когда узнает, что я позволил вам двоим быть на ногах всю ночь. Бог знает, как мне придется объясняться с ней...

Дядя Анри говорил бодро, но Ровена увидела, как вытянулось его лицо. Оно казалось таким же усталым и измученным, как и у Квина. Бедный дядя Анри! Если бы он только знал, сколько секретов хранилось в его семье!

Ровена быстро нагнулась, чтобы налить дядюшке кофе. Затем она повернулась к Тарквину. Их взгляды встретились поверх кофейника, и Ровена выпрямилась, наблюдая за выражением лица Квина.

– Вам лучше послушаться совета вашего дяди, мисс Ровена, – выразительно сказал Квин. – Уже почти три часа.

Губы Ровены дрогнули, она была задета его холодным отношением к ней.

– Я не считаю возможным спать, в то время как в нашем доме находится раненый, майор.

Дядя Анри прочистил горло.

– Я думаю, можно посоветовать, если... Да, что такое, Джерард?

– Извините, что беспокою, месье, но там... внизу человек, который хочет поговорить с майором Йорком.

Тарквин недовольно оглянулся:

– Он назвал свое имя?

– Нет, месье. Он сказал всего несколько слов. Я думаю, вам лучше самому пойти поговорить с ним. Извините, месье, но он довольно... хм... необычно выглядит.

– Исмаил! – подумала Ровена с облегчением и быстро вскочила на ноги:

– Все в порядке, Джерард. Я проведу его наверх, – она поторопилась из комнаты, в то время как дядя Анри бросил на нее удивленный взгляд.

– Если вы извините меня, майор, я попытаюсь убедить мою дочь заснуть. Возможно, Жюсси послушается меня.

Выйдя на лестницу, дядя Анри был привлечен возбужденными голосами, доносившимися снизу, из фойе. Его брови поползли вверх, когда, вглядевшись, он увидел рядом с Ровеной самого огромного мужчину, какого он когда-либо встречал, иностранца со смуглым, бородатым лицом, возможно, араба.

– Он очень обессилел, Исмаил, – сухо говорила Ровена, ведя своего спутника через холл. – Вы не должны ничем тревожить его сегодня ночью, вы понимаете? Ничем, как бы это ни было важно. Я не разрешаю вам.

– Мэм-саиб – источник самоотверженности.

– Я? И перестаньте смотреть так угрожающе. Я забочусь только о его интересах, так же, как и вы, – она сделала паузу. – Сеньон Аронки уехал благополучно?

Араб издал утвердительный звук.

– А донесения? Он сумел вовремя перехватить курьера?

– Да, сумел.

– Хорошо. Майор Йорк наверху. Пойдемте, я проведу вас к нему.

Ровена поднималась по ступенькам рядом с ним, ее голова едва достигала плеча этого огромного человека. Наблюдая за ними, дядя Анри почувствовал смутную тревогу. За поясом великана торчала длинная рукоятка ножа, а из кармана высовывался пистолет. Темные загадочные глаза взглянули вверх и встретились со взглядом дяди Анри. Бородач обнажил свои зубы в улыбке. Месье Карно вздрогнул и поспешно зашагал прочь, коротко кивнув в ответ.

Он схватил племянницу за руку, когда она вышла из гостиной.

– Вам дьявольски повезло, что этот араб не отрезал вам язык, мое дитя! Вы разговариваете с ним как с непослушным мальчиком! Вы что, лишились разума?

– О, дядя Анри, он не араб! Он патан, родом из Афганистана. Это ординарец майора Йорка.

– Тогда я нахожу этого вашего английского майора довольно странным, – энергично отпарировал дядя Анри. – Если бы я не был благодарен ему за то, что он сделал для Феликса, я выдворил бы его и его волосатого слугу из дому.

– Нет, вы не должны так думать, – сказала Ровена, сжимая его руку и прижимая ее к себе. – У вас слишком доброе сердце, и я думаю, вы заботитесь о его брате не потому, что обязаны Квину.

Дядя Анри почувствовал досаду. На время он совершенно забыл о тяжелораненом Джейми.

– Ну, Жюсси, как он? – поинтересовался он, когда они вошли в кабинет.

Он увидел, что лицо его дочери распухло, и его сердце охватил внезапный страх. Он внимательно взглянул на лежащего без сознания человека, но, к своему удивлению, не заметил никаких изменений в его состоянии. Почему же тогда Жюсси...

– О, папа! – прошептала Жюстина с убитым видом. – Я думаю, он умирает, – и она бросилась из комнаты, закрыв лицо руками и рыдая так, словно ее сердце было разбито.

– В таком случае, – прошептал ее отец, – похоже, я ничего не понимаю!

Между тем в голубой с позолотой гостиной Исмаил рассказывал Тарквину о своей встрече с Луисом Аронки, которому майор велел передать письмо.

– Он очень сожалел, что не сможет вас увидеть, – говорил Исмаил, – но его ждут в Вене через шесть дней. Дон Педро Лабрадор сильно нуждается в некоторых документах, которые есть у Луиса.

Дон Педро Гомес Лабрадор был испанским представителем на Венском конгрессе, а Луис Аронки как член тайного союза басков являлся одним из курьеров, ответственных за депеши между ним и королевским дворцом в Мадриде. Проезжая через Париж, он узнал, что Тарквин здесь, и послал ему записку с предложением встретиться.

– Жаль, что я не смог увидеться с ним тоже, – пробормотал Тарквин. – Было бы интересно узнать, как относятся баски к бонапартистской агитации.

– Думаю, они твердо стоят за то, чтобы существующий режим пал, – заметил Исмаил. – В этом вопросе чувства Аронки не изменились.

– Да, полагаю, что так оно и есть.

– А ваш брат? – мягко спросил Исмаил. – Как он?

Тарквин изменился в лице.

– Неважно, – сказал он, хромая к окну. – У него прострелены легкие. Доктор придет утром.

– В конце концов Аронки увидит, что депеши вашего брата отправлены в Вену. Девушка сделала все, чтобы они пошли по надежному каналу. Она сказала, что ваш брат очень волновался о них.

Тарквин резко обернулся.

– Какая девушка?

Краска залила щеки Исмаила.

– Это не имеет значения. Я сказал, не думая.

– А, вот оно что. А я думаю, ты имел в виду мисс де Бернар?

Великан пожал плечами.

– Это неважно. Да, я недолго виделся с ней сегодня ночью.

– Ах! Хотел бы я знать, как ты узнал, где меня найти? Где ты видел ее?

Исмаил нахмурился.

– Если вам надо знать, в клубе Сюлли. Наступила тишина.

– У Сюлли? – повторил наконец Тарквин притворно холодным тоном. – В клубе, известном почти каждому шпиону в Европе?! Где убийства совершаются проще и чаще, чем в любом другом месте Парижа, включая Булонский лес?

Брови Исмаила поползли вверх.

– Ты не знал об этом? Я начинаю думать, что и я ни черта не знаю о том, что произошло за эти несколько часов, – медленно сказал Тарквин.

Он шагнул к двери: на его лице было выражение, которое Исмаил хорошо знал. Нахмурившись, патан быстро пошел за ним. Майор Йорк был усталым и огорченным. Это не предвещало ничего хорошего – теперь он мог выйти из себя по любому поводу.

На пороге они почти столкнулись с Ровеной, которая несла очередной поднос из кухни. Ее глаза вопросительно метнулись с лица Квина на лицо Исмаила, и она мгновенно догадалась о размолвке между ними. Патан едва заметно отрицательно покачал головой.

– Пойдемте, – живо произнесла Ровена, – я принесла вам кое-что поесть.

Тарквин не пошевелился, чтобы поблагодарить ее.

– Я только что рассказал майору, что мы встречались сегодня ночью в Клиши, – осторожно произнес Исмаил.

– Да, – сказала Ровена, отставляя поднос. – Джейми попросил меня поехать туда. Он был в страшном волнении по поводу каких-то документов, которые он собирался передать до того, как началась эта перестрелка в кафе «Париж». Я дала слово, что помогу ему переправить их лорду Каслри в Вену.

– О Аллах, – подумал Исмаил с завистливым восхищением, – она показывает, что не боится класть голову в пасть льва.

– Вы не поверите, кого я увидела там, – безмятежно продолжала Ровена, разворачивая салфетку. – У Сюлли, я имею в виду. Луиса Аронки, сапожника из Сан-Себастьяна! Но, возможно, вы уже знаете об этом, Квин. Я уверена, Исмаил все рассказал вам. Во всяком случае он был так добр, что предложил встретиться с этим человеком в месте, о котором говорил Джейми. Месье Арчамбальт. Вы слышали это имя раньше?

– Да, слышал.

Обратив внимание на тон, с каким были сказаны эти слова, Ровена взглянула на Квина, – затем быстро отвела глаза. Исмаил увидел, как задрожали ее руки, когда она раскладывала на тарелке ломтики хлеба с сыром.

– Джозеф Арчамбальт – капитан, прослуживший несколько лет в наполеоновской императорской гвардии, – отчетливо произнес Квин. —

В течение последних недель он был ответственным за доставку в наше посольство сведений об именах бонапартистов, известных своей активной агитацией во французской армии. Он был ценным осведомителем, несмотря на то что преследовал свои собственные интересы. И он опасный человек для тех, кто имеет с ним дело. Несколько французов и один или два наших агента, которые встречались с ним, таинственным образом исчезли или были открыто убиты за несколько месяцев. Он на подозрении даже у французской полиции.

Тарквин подошел ближе, и Ровена тяжело сглотнула.

– Вы сердитесь на меня, Квин? – спросила она мягко.

– Сержусь? – повторил он. – Какого дьявола я должен сердиться? Я испытал облегчение, потому что мне наконец решили объяснить, что за чертовщина здесь происходит. Хотя, признаюсь, я никогда не подозревал и половины того, что негласно делал ваш дядя, кажущийся таким безобидным, да и вы сами, с вашей невероятной подпольной активностью. А я-то полагал, что хорошо все знаю!

– Квин!

– А Джейми! Что, черт побери, я должен думать о моем брате? Он не только никогда не служил в прусской кавалерии, но и, как мне сказали, шпионил за британским посольством – это как раз в то время, когда я начал работать там. Вы знали все, не так ли? И когда он был еще жив-здоров, вы знали, но не могли довериться мне и все рассказать. Почему Ровена? Можете вы объяснить мне, почему?

Последнее слово было произнесено им с выражением такой ярости, что Ровена отпрянула назад.

– Саиб... – начал было ординарец.

– Тихо, Исмаил! – Квин резко отодвинулся от Ровены, рот его побелел, а глаза стали такими темными, что, казалось, вот-вот прожгут ее насквозь.

– Полагаю, что тем человеком, с которым вы встречались на площади Согласия в ту ночь, был Джейми? И в Тюильри, когда стреляли в Веллингтона? Возможно, мне должно было бы быть приятно, что вы не завели романа за моей спиной, как я сначала подумал. Но все, чего я хочу – это знать, почему вы думали, что должны держать присутствие Джейми в тайне от меня? Почему ни один из вас не счел возможным удостоить меня своим доверием? Может, если вы расскажете мне, он не умрет сейчас там, наверху. Может, я сумею предотвратить это!

Он резко отвернулся от Ровены, которая в отчаянии перевела взгляд на Исмаила.

– Саиб, – опять попытался вступить патан.

– Молчи, Исмаил! Я думал, что могу полагаться на тебя во всем, теперь я вижу, что ошибся. И вы, Ровена! – Тарквин в гневе обошел вокруг нее. – Не могу поверить, что вы в самом деле настолько глупы, чтобы отправиться в Клиши, и что ты, Исмаил, позволил ей встретиться с Луисом! Вы что, потеряли рассудок?

– Я... я только пыталась помочь.

– Вмешиваясь снова? – в голосе Квина больше не было злости, вдруг он стал спокойным и мрачным – финал оказался более холодным, без каких-либо проявлений ярости. – Я устал говорить об этом, Ровена. И считаю, что мы никогда не должны больше видеть друг друга после сегодняшней ночи.

Быстрыми шагами Квин решительно покинул комнату, оставив после себя оглушительную тишину.

Некоторое время никто не двигался. Затем деревянной походкой Ровена приблизилась к столу.

– Идите сюда, Исмаил, – неуверенно произнесла она. – Я знаю, вы голодны. Съешьте что-нибудь.

– Благодарю, мэм-саиб, – начал Исмаил, но его слова потонули в звуке разбитого фарфора. Оглянувшись, он увидел, что кофейник выскользнул из рук Ровены и разбился о край стола. Исмаил бросился помочь ей, но она схватилась за голову, и он молча наблюдал, как она собрала осколки и быстро вынесла их из комнаты.