Белая пешка

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Стиви Дж. Коул

"Белая пешка"

Серия: вне серии

Автор: Стиви Дж. Коул

Название на русском: Белая пешка

Серия: вне серии

Перевод: Afortoff

Редактор: Екатерина Лигус

Вычитка: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Аннотация

Сначала вы можете подумать, что это история любви, но это не так. Это совсем не так. Это могло бы быть любовной историей. Для этого был потенциал, но он все испортил. Я любила его. Я любила его так сильно, что ненавидела. С учетом вышесказанного, возможно, это своего рода все же любовная история, потому что, конечно, чтобы быть настолько одержимым кем-то, должна быть история любви где-то во всем этом безумии.

Я не всегда была сумасшедшей… Клянусь. Это все его вина. В моей жизни все плохо только из-за него — Джастина Вайлда…

Обратите внимание на записку со стола Стиви:

Каждому, кто когда-либо пал жертвой игрока или был темным маленьким секретом, просто помните, что #ВсемуСвоёВремя… потому что у всех нас есть маленькая Мариса внутри. И, пожалуйста, просто примите всю драму в этой книге, как она была задумана, чтобы быть забавной формой темного, извращенного юмора. В конце концов, это всего лишь вымысел…

ПРОЛОГ

Сначала вы можете подумать, что это история любви, но это не так. Это совсем не так. Это могло бы быть любовной историей. Для этого был потенциал, но он все испортил. Они всегда…

В тот момент, когда наши глаза встретились, между нами пронеслась волна статического электричества. Он был жестоким и всепоглощающим, высасывая каждую последнюю порцию кислорода, как вакуум, угрожая гореть, как «коктейль Молотова».

Джастин Вайлд хотел меня. Я хотела его. И вселенная знала, что мы принадлежим друг другу. Судьба. Я твердо верю в то, что каждый момент нашей жизни управляется каким-то невидимым подводным течением. Я люблю его так сильно, что ненавижу. Я одержима им, поэтому в этом безумии есть любовная история. И где-то внутри скрученных фрагментов, горящих обломков, есть красивая, совершенная, любовная история.

Вы увидите… #ВыПроведетеОтличноВремя

Глава 1

Мариса

«Плохие вещи» — Миеко

— Значит, нет суицидальных мыслей, никаких мыслей?

Доктор Хэлмен сидит за столом из красного дерева за кучами больничных листов. Глубокие морщины вокруг его рта делают его похожим на марионетку, и я удивляюсь, как он будет выглядеть с этими маленькими нитями, привязанными к его рукам, и как кто-то будет заставлять его руки и ноги двигаться вверх-вниз. Вдыхая, он складывает руки, и его глаза смотрят на меня.

— Да? Нет?

Я улыбаюсь.

— Нет.

— Значит, лекарство было полезно?

— Я так думаю, я имею в виду, мне лучше, но я не заметила каких-либо побочных эффектов или чего-то в этом роде.

Кондиционер запускается, тик-тик-тик вызывает у меня дискомфорт. Я хочу встать и хлопнуть кулаком по нему.

— Это хорошо.

Он делает заметку в моём файле, скрипя, будто трет бороду солью и перцем. Депрессия. Это боль в заднице. У вас есть моменты, когда вы думаете, что ваша жизнь не стоит того, чтобы жить и готовы перерезать запястья, а затем вас отвезут в больницу и наденут чертовы наручники самоубийцы. Я здесь уже три недели, и я готова продолжить свою жизнь. Закидываю ногу, с тревогой наблюдая, как голубое платье скользит вверх по моему бедру. Доктор Хэлмен отрывается от своих бумаг.

— Санитары сказали, что вы читаете.

— Да.

— Какие книги?

Почему это имеет значение, что я читаю? Если я скажу «Доктор Сон» Стивена Кинга, они подумают, что я сумасшедшая убийца, который хочет убить целую семью?

— Эм, Джастина Вайлда, когда-либо слышали о нем?

— Нет, — он качает головой. — Хороший?

— Да, очень хороший на самом деле. Темный роман, я думаю, так называется этот жанр.

Он не отвечает, просто что-то записывает в своём маленьком блокноте. И затем он поднимает глаза и улыбается. Его тонкие губы, испачканные кофе, произносят.

— Мисс Доусон…

Я съёживаюсь. Мариса. Пожалуйста, называйте меня Марисой.

— Я не могу слышать эту фамилию, потому что это был Джон. И Джон — первопричина, по которой я здесь.

Губы доктора Хэлмена слегка подрагивают, когда он стучит своей тяжелой серебряной ручкой по столу.

— Мариса, нервные срывы не так уж и редки, особенно у людей, которые имеют дело с тем, что пережила ты.

Я закрываю глаза, и пот медленно пробирается под воротник моего больничного платья. Я чувствую, как тонкий материал начинает прилипать к моей спине, и я хватаюсь за подлокотники кресла, мои пальцы скрипят по коже. Всё, что я вижу, это Джон, его безжизненное тело перевернулось, кровь разбрызгалась по всей французской масляной живописи за 7000 долларов, которую мы купили на аукционе в наш медовый месяц. Он вышиб себе мозги, потому что не смог быть с ней — со своей шлюхой. Его светловолосая шлюха.

— Мариса…

Я открываю глаза и смотрю сквозь доктора Хэлмена, моё воспоминание тонет в слезах.

— Извините, — шепчу я, — что вы сказали?

— Вы прошли через многое. Все дело в распутывании клубка лжи Джона, то, что он сделал, кем он был, а затем его смерть, — он закрывает папку с файлами, лежащую перед ним, отталкивает стопку файлов в сторону и наклоняется к столу. — Но с тобой всё будет в порядке.

Я киваю, хотя я ему не верю. Я просто хочу уйти отсюда. Я просто хочу домой. Назад к своей жизни, которую оставила.

— Просто убедимся, что вы не перестанете принимать назначенные лекарства, и вы позвоните нам, если мы вам, когда-нибудь понадобимся. Ладно? — он встаёт из-за стола, и колёса его стула скрипят, когда он откатывается назад. Я считаю, что это моя реплика.

— Когда я смогу вернуться домой? — спрашиваю я.

— Я распоряжусь, чтобы вас выписали сегодня днем. У вас есть кто-то, кто бы смог прийти за вами? — я киваю, когда встаю со стула и направляюсь к двери. Мне не нужно говорить ему, что я позвоню в такси, что у меня нет друзей после того, как Джон изолировал меня от всех. Моя жалкая жизнь больше не являлась его бизнесом.

— Мариса, — говорит он, — постарайся успокоиться, хорошо?

— Ладно, — шепчу я, кладу руку на дверь и выхожу в стерильный коридор психиатрической клиники. Я иду в свою комнату и собираю вещи: зубную щётку и три копии книг Джастина, которые дал мне один санитар. У них есть маленький штрих-код из больничной библиотеки, но я их не возвращаю. Мои слёзы просочились в кремовую бумагу. Слова в каждой главе украли остатки моего разбитого сердца, поэтому я их храню. Медсестра приходит в полдень, и я получаю документы на выписку. Никаких фанфар, никакой прощальной вечеринки. Я просто выхожу и иду через парадные двери. В одиночестве.

Белая Тойота Camry с надписью такси ждет меня на кольцевой развязке. Я кладу свою сумку в багажник и даю водителю, Адаму из Греции, адрес моего старого дома.

Сельский пейзаж Теннеси мелькает за окном. Сосны и пастбища для коров огорожены проволокой, но всё это размыто, потому что я в трансе, мечтая о Мередит и Лукасе — персонажах книги Джастина. У меня есть три главы, чтобы дойти до последней книги в серии, и я вся на иголках и булавках. Всё это, как воздух в данный момент. Ее похитили, и Лукас пытается найти её, чтобы убить. Я беспокоюсь, как это закончится, но я верю, что Джастин не разлучит их. Я чувствую это. Это как будто… я даже не знаю, как будто я его знаю, чтение его слов, ну, как если бы я читала мои собственные слова. Я чувствую, что произойдет. Я могу закончить следующее предложение.

Машина медленно останавливается перед моим домом — он большой, белый, еще довоенной постройки, с красивой дверью и ставнями. Я влюбилась в этот дом, когда Джон впервые показал его мне. Все было идеально. Здесь было четыре спальни и три ванны, официальная гостиная и столовая. Камин в главной спальне и книжные полки из дорогого вишневого дерева в кабинете. Мой живот скручивается узлом, когда взгляд приземляется на красное дополнение «Под контрактом» к знаку «Продажа». Мы выставили его на продажу после того, как я узнала о его романе. Его роман с той распутной блондинкой, которая работала у него помощником юриста. Знак всё ещё кривоват, я надеялась, что кто-то уже исправил это. Это просто очередное чёртово напоминание. Вид головы вашего дорогого мужа, разлетевшейся на кусочки, — это истинный ужас, и я с криком побежала. Но тут моя голова загудела, мир начал вращаться, и я потеряла сознание, попав в знак и приземлившись на газоне.

Я даю чаевые водителю, хватаю сумку из багажника и стою в конце тротуара, глядя на огромные цветы на дереве Магнолии на переднем дворе. Я ненавижу этот дом сейчас. Я ненавижу все в нем, всё в моей жизни. Не хочу заходить внутрь, поэтому я этого не делаю. Бросаю свою сумку в конце тротуара и сажусь на нее, открываю свою книгу и теряю себя в мире, в котором бы хотела жить.

Мне требуется всего полчаса, чтобы прочитать последние 50 страниц. Сердце стучит и прыгает, мои легкие борются, чтобы втянуть воздух со следующим вздохом, когда я переворачиваю страницу, а затем… Я задыхаюсь, злобно качая головой.

— Нет. Нет! Нет, — бормочу я, мое горло напрягается, когда я смотрю на размытые слова. Слёзы падают, оставляя пятна на странице. Слова «Тhe end».

Мередит стреляет в себя, потому что не хочет жить без Лукаса. Ну вот. Приставила пистолет к голове и выстрелила. И Лукас остался убитым горем и одиноким, и никогда больше не полюбил ни одну женщину. Где же долго и счастливо? Мое лицо охватывает жар. Ноздри раздуваются.

— Нет! — я поворачиваюсь и бросаю книгу в покосившийся знак «Продаётся», цепь, тянущаяся к «Проданному», скрипит, когда знак качается на ветру. Я смотрю на книгу, лежащую на зеленой лужайке, страницы смялись, переплет развалился, и меня поглощает чувство вины. Я быстро встаю и бегу по двору, чтобы поднять её и отряхнуть. Это не то, что я хотела, но, в конце концов, это не моя история.

Это не моя история. Это Джастина.

Это Джастина…

Глава 2

Мариса

«Книга месяца» ― Ловаж

Год спустя…

Сейчас полночь, белый свет от городских огней проникает через окно гостиной и льется по светлым деревянным полам. Вздохнув, я встаю и потягиваюсь. Мои мышцы ноют, шея болит от долгого хоровода вокруг коробок и ящиков. Я провела весь день, распаковывая вещи, расставляя всё по местам в моем новом доме на Уотер-стрит. Страховые деньги пришли месяц назад, спустя двенадцать месяцев с того дня, когда Джон покончил с собой. Очевидно, он продлил срок действия страховки на два года до даты, когда умер, начиная с суммы в один миллион долларов и до двух. Страховая компания оспаривала эти месяцы, хотя в договоре указано, что он заключен за два года до самоубийства, и деньги переходят супругу. Я думаю, они хотят, чтобы это было два года и один день. Идиоты. И он не мог прийти на день раньше. Мой счёт в банке был невелик, и он изжил себя за прошлый год ― сбережения мои и Джона. Я никогда не работала, пока жила с Джоном. Он не хотел этого, я, будучи одним из лучших адвокатов защиты на восточном побережье, мне не было необходимости работать, нам не нужны были дополнительные деньги. Мне просто нужно было вырваться из этого дома в город. Всё напоминало мне о нём. Куда бы не направилась, я представляла его и его шлюху. Мне нужно было начать сначала. И вот оно. Манхэттен. ДАМБО (прим. DUMBO — аббревиатура названия района Бруклина на Манхэттене). Доверительный счет в банке и возможность начать писать книги с финалами, которых они заслуживают.

Я свернулась калачиком на диване с наполовину пустой бутылкой вина, одеялом и моим многократно прочитанным экземпляром «Реальности», открытым у меня на коленях. Я поклялась, что больше никогда не буду читать эти книги, потому что они буквально потрошили меня, но, спустя несколько недель, когда я не могла перестать думать о Лукасе... Я обнаружила, что читаю их снова и снова. И каждый раз финал был болезненным так же, как и в первый раз. Я пробегаю пальцем по напечатанным словам, читая их вслух: «И, в конце концов, это всё, что есть. Восприятие. Будь оно глубоко или поверхностно, любовь есть не что иное, как плод нашего воображения. И, о, какой позор был, когда я обнаружил, что всё это, каждый маленький фрагмент этого был бессмысленным. Всё, кроме Мередит, потому что на мгновение она была моей. Она была моей историей, и я был её...»

Я втягиваю воздух. Глубоко дышу. Эти слова. Его слова не смогли превзойти другие авторы. Я закрываю книгу в твёрдом переплете, переворачиваю её, чтобы посмотреть на его фотографию, и нахожусь практически в обмороке. Лицо Джастина Вайлда так же прекрасно, как его слова. Я просматриваю биографию автора, которую я знаю наизусть: «Джастин Вайлд — многократно публиковавшийся автор всемирно известных бестселлеров «Заблуждение», «Иллюзия» и «Реальность». Он начал писать, будучи аспирантом, изучающим судебную психологию в Университете Эмори, опубликовал свою трилогию через неделю после того, как закончил Университет с отличием. Он живёт на Манхэттене, Нью-Йорк, со своим любимым догом Кобейном (прим. собака названа в честь величайшего в мире музыканта ― Курта Кобейна).

Закрывая книгу в твердой обложке, я погружаюсь в мягкие диванные подушки. Я думаю, что уже в 77-й раз прочитала эту книгу. Я запомнила основные сюжетные линии. Человек, способный написать такую эпическую историю, должен неизмеримо глубоко понимать то, о чем пишет. Так и есть... Я прочитала каждое интервью, в которых он принимал участие, в блогах и газетах. Я следую за ним во всех социальных сетях, и благодаря своим постам я чувствую, что знаю Джастина. Я знаю, где он бывает, какие его любимые продукты. Я знаю, какие телепередачи он смотрит, о каких актрисах он фантазирует. Он любит брюнеток, и я не могу винить его. Блондинки ― это дрянные неряхи. Иногда он пишет о своих снах... своих повседневных мыслях. Самосознание. Развитие. Я знаю, что если я когда-нибудь столкнусь с ним, он поймёт, что мы похожи.

Судьба. Иногда я уверена, что судьба заставила Джона покончить с собой. Если бы он не убил себя, я бы никогда не попала в эту палату, и я бы никогда не нашла прекрасные книги Джастина. Никогда не узнала, что такая совершенная душа была там, блуждала, ждала, искала…

Я положила книгу на журнальный столик и поплелась в спальню, обойдя коробки. Я лежала, закрыв глаза, а сон всё не приходил. Шум уличного движения Нью-Йорка был громким. Не похожим на тишину провинции. Окна в моей квартире старые и тонкие, и каждый звук, кажется, усиливался, когда проходил через стекло, но я любила свою квартиру. ДАМБО ― замечательный маленький район, дорогой, но он того стоит. Я понимаю, почему Джастин решил жить здесь. На Уотер-стрит.

Не волнуйтесь, это не имело никакого отношения к тому, почему я переехала на Уотер-стрит, это просто такая комфортная зона с потрясающим видом на город. И я уверена, однажды судьба заставит меня столкнуться с ним.

Глава 3

Джастин

«Резинки» — Боб, 2 цепи

Стук.

— Я ненавижу тебя, ты засранец, — Шэнна рычит через почтовый ящик. Она продолжает стучать кулаками в дверь моей квартиры.

БАМ. БАМ. БАМ.

Для протокола: я обвиняю мою бывшую, Мередит, за то, что превратила меня в урода. Я дал этой девушке чертов мир, а она устроила огромную дымящую свалку прямо на моей груди. Убегая с моим лучшим другом, Мэтью Мэнвором, который, по ее словам, был «лучшим человеком», чем я. После этого я поклялся просто быть уродом. У урода не может быть обид и сердца. Чем бы киски его не завлекали.

— Открой, дверь тебе в зад!

БАМ.

— Я ненавижу тебя, дерьмо.

БАМ.

Она была у моей двери в течение пятнадцати минут, крича и ругаясь. Дело в том, что я, возможно, ее надул, но все же она теплила надежду, потому что я лучший трахарь, который у нее когда-либо будет. Я знаю это. Она это знает. Я трахал на своем пути множество женщин, обращая внимание на то, как они поджимают пальцы на ногах в миг блаженства, реагируя на мои действия, заставляя их задерживать дыхание в предвкушении освобождения. Моя цель с любой девушкой, с которой я ложился в постель, одна: оставить им лужу блаженства на матраце. Чертовски похоже на искусство, и очень стыдно, что мужчины больше не относятся к нему как к таковому. Это навык, который нужно оттачивать и отрабатывать, потому что, когда вы можете заставить женщину чувствовать, что она создана специально для вас. Когда каждый ее выдох подчинен ударам вашего члена, вы просто делаете это и оставляете позади себя толпы женщин, которые вас хотят.

БАМ. БАМ. БАМ.

— Джастин, — скулит она.

Вздыхая, я хватаю пиво из холодильника и иду к зеркалу у входа. Кобейн рысью следует за мной, его короткий серый мех ощетинивается, когда он лает на дверь. Как только она снова запускает дверь ходить ходуном, он поворачивает свою огромную голову ко мне, низко рычит и поднимает хвост торчком.

— Она чертовски сумасшедшая, — объясняю я, похлопывая его по голове. Он лает снова, как будто соглашается со мной. Даже эта чёртова собака знает, что эта сучка за дверью безумна.

— Шэнна, — говорю я. — Я не знаю, почему ты так зла.

— Ты шутишь, что ли? Ты… ты солгал мне. Ты обманывал меня, ты…

— Нет, я никогда не утверждал, что был только с тобой.

— О, ты мудак.

— Шэнна, скажи, когда я тебе говорил, что мы эксклюзив друг для друга?

— Ты дерьмо. Ты мог бы уничтожить его вместе со мной, вместо того, чтобы просто опубликовать эту фотографию с тобой и этой девушкой.

Я стону.

— Шэнна, если ты не уйдешь, я просто позвоню в полицию. Иисус, соседи решат, что ты буйная психопатка.

— Пошел ты.

И затем… тишина. Прекрасная тишина. Я слышу, как двери лифта распахнулись, а затем закрылись. Я делаю еще глоток своего пива и провожу рукой по лицу. В этом вся проблема — быть чёртовым богом и общественным деятелем, и из-за этого никогда не чувствовать себя в безопасности. Я не могу вспомнить ни одной женщины, у которой не было бы планов на серьезные отношения, не было бы постоянных нотаций и требований. Все старо как мир. Я не просил этого дерьма. Я пишу. Я затворник, интроверт. Кто, черт возьми, знал, что написание нескольких книг о моем прошлом превратится в то, что есть здесь и сейчас — издательский контракт на сумму с шестью нулями и №1 в списке бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс»? И кто знал, что все это может затянуть до самой задницы? Итак, вот я сижу, грёбаный Мик Джаггер от литературного мира. Король и словотворец.

Я иду, чтобы опрокинуть моё пиво, и Кобейн вскакивает на меня, ставит лапы мне на грудь, лишая меня равновесия. Пиво выплескивается из горлышка на мою рубашку.

— Чёрт, — раздраженно бормочу я Кобейну. Я ставлю пенящуюся бутылку на кухонную стойку и направляюсь в свою спальню, чтобы переодеться, потому что я должен сегодня сесть за заметки. Я должен. У меня был самый раздражающий блок для писателя, который когда-либо существовал. Я пробовал медитировать. Я пробовал диету с высоким содержанием белка. Низкобелковую диету. Чёрт, я даже пробовал выпивку, наблюдая за «Порнохубом». Ничего не помогало, кроме как направиться в кафе в конце моей улицы. Клише, я знаю. Я думаю, что я наблюдал за ними. Причудливые клиенты. Мать пятерых детей. Деловой человек на грани болезни коронарных сосудов. Эмо парень, который никогда не заказывает кофе, но сидит в одиночестве за одним из столов, скорее всего, планируя какое-то ужасное преступление. Эта кофейня — единственное спасение для меня как писателя, и поскольку я не хочу сейчас выходить за пределы своей квартиры, потому что я боюсь, что Шэнна будет стоять снаружи, подпирая мой старинный мерседес, а у меня — крайний срок и 25000 слов, или эти издатели прокатятся верхом на моей заднице, словно последние всадники апокалипсиса. Я хватаю чистую футболку из стопки и стягиваю пропитанную пивом футболку через голову. Кобейн трется за углом кровати, голова опущена, когда он поднимает большие голубые глаза на меня.

— Тебе, должно быть, стыдно за себя. Это была моя любимая футболка. Гремлины чертовски эпичны, Кобейн.

Стону, качаю головой и надеваю чистую футболку через голову. Я хватаю телефон, фоткаю себя и делаю несколько быстрых записей, чтобы убедиться, что я заставлю своих последователей лизать свои трусики, прежде чем отправлю их в Facebook с обновлением: #кофе#пишу#этиГрёбаныеСлова

Я беру свой Macbook и прицепляю Кобейна на поводок, прежде чем отправиться в путь. Мы выходим к лифту, и он садится, уставившись на меня, его хвост еле-еле виляет.

— Я должен начать проверять этих девушек, да?

Но он просто сидит там. Чертов счастливый пес.

Глава 4

Мариса

1Разрушение — чушь

Facebok звуком уведомляет о сообщении.

Нуждаюсь в пишущем топливе#кофе#пишу#этиГребаныеСлова.

Я быстро скольжу в свои «Чак Тайлор» (прим. Чак Тейлор — известный бренд спортивной обуви), хватаю ноутбук, кошелек и бегу к двери. Я спешу вниз по лестнице и выбегаю на тротуар. Кофейня находится в полуквартале, прямо на углу моей улицы и улицы Джастина. Когда я останавливаюсь на пешеходном переходе, моя рубашка прилипает к спине. Жар поднимается от асфальта волнами, и я ненавижу это. Свет пешеходного перехода меняется, и я мчусь через улицу, наваливаясь всем весом на дверь кофейни. Колокольчики звенят, когда я вхожу, и я вздыхаю с облегчением, когда прохладный воздух обволакивает меня. Я кладу компьютер на стол, заказываю ванильное латте и возвращаюсь на свое место. Открываю Word и пытаюсь начать писать. Джастин Вайлд будет здесь с минуты на минуту, и я хочу, чтобы он увидел, как я пишу. Год назад в Cosmopolitan было опубликовано интервью, и Джастин признавался, что девушка его мечты должна обладать умением писать, поэтому я сижу здесь и пишу. Истории с бесшовными концами…

Мое сердце нервно пульсирует в груди, потому что за последние три недели я обошла 13 кофейн. 21день и 504 часа могли не быть потраченными впустую, но всё должно быть идеально. Чтобы всё это дерьмо с авторством выглядело правдоподобным, мне нужно показать ему, что я некоторое время работаю над своей книгой. Мне нужно достаточное количество слов, чтобы сделать все это правдоподобным. 60000. Я сказала себе — 60000. Опускаю взгляд и в левой части монитора подмечаю цифру, обозначающую количество слов. 61234. Надо отдать Джастину должное — весь этот процесс написания произведения гораздо сложнее, чем я думала. Не то, чтобы я думала, что это будет обязательно легко, но, Боже мой, все эти разговоры о вечном...

Я делаю глоток своего ванильного латте, звякает колокольчик на дверях, и… вот он. Мой пульс пропускает удары. Я задерживаю дыхание на мгновение. Высокий. Джастин намного выше, чем я думала. Остро очерченный подбородок, скульптурно вылепленный нос, полные губы. Даже его тень идеальна. Скольжу взглядом по его телу. Иисус Христос. Его массивная грудь напряжена под этой черной футболкой. Рукава обтягивают внушительные бицепсы. О, его огромные бицепсы покрыты узором из сплетающихся татуировок. Два рукава чернил! Да у моего литературного гения есть частичка от плохого мальчика, от которой сходят с ума большинство женщин. Боже, я счастливая женщина, Джастин. Мне так повезло. Его собака, Кобейн, рысью бежит за ним, его серая шерсть поблёскивает в свете огней.

— Привет Джастин. Привет, Кобейн, — кричит бариста.

Тут же бросаю взгляд на прилавок и рассматриваю ее: обычное лицо, грязные светлые волосы собраны в хвост. Один из клиентов останавливается и чешет Кобейна по голове, прежде чем отправиться дальше.

— Знаешь, что ты единственный человек, которого мы пускаем сюда с собакой… — улыбается блондинка.

— Мы ценим это, не так ли, Кобейн? — Джастин улыбается бариста.

Я продолжаю печатать, а затем поднимаю глаза и наблюдаю, как он играет со своим телефоном, наблюдая за Кобейном. Клац. Погляди. Клац. Клац. Когда он вручает свою карточку девушке, ее рука прикасается к его руке, и она, конечно же, немедленно краснеет. Он не обращает на нее никакого внимания, только направляется к столику — прямо рядом с моим столом — чтобы подождать свой кофе. Он так близко, что я могу протянуть руку и прикоснуться к нему, если захочу. Я прикусываю губу, репетирую, что я ему скажу, а потом он смотрит на меня. Его глаза такие синие, глубокие и совершенные. Эти глаза — окно в душу, которая подарила мне мою любимую книгу. Это глаза литературного гения.

Джастин улыбается, прежде чем быстро взглянуть на надпись внизу «Побег от судьбы», от чего мои соски напрягаются… правильно, Джастин, я участвую в тех же крутых, не относящихся к основному течению группах, в которых ты участвуешь,… и затем его улыбка становится шире.

— Вот, кофе готов, — раздается голос баристы.

Несмотря на то, что мои нервы буквально пузырятся где-то в районе живота, мне удаётся поддержать зрительный контакт с ним, когда я делаю еще глоток своего напитка. Мне нужно пройти мимо него, поэтому я встаю. Виляя бедрами, я направляюсь к переполненному мусорному баку и выбрасываю картонный стаканчик. Прежде, чем вернуться к своему столу, улыбаюсь, прикусываю губу и поднимаю глаза на него, затем сажусь и возвращаюсь к работе со своим документом, печатаю, как будто его даже не существует. Потому что я его знаю. Я знаю его, и для него это игра, и, клянусь Богом, я заставлю его играть.

— Джастин, — кричит бариста.

Проходят секунды, прежде чем я смотрю поверх моего компьютера. Он пробирается к моему столу, кофе в руке, Кобейн позади. Моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Этот предательский румянец ползет по моим щекам, когда он отодвигает стул напротив меня.

— Не возражаете, если я присяду? — спрашивает он, хотя уже опускается на металлический стул. Собака плюхается возле стола и устраивает голову на коленях Джастина. И тогда он усмехается, и этой улыбки самой по себе достаточно, чтобы женщина исполнила любую его прихоть.

Я пожимаю плечами, и он смеется.

— Я Джастин, — он протягивает руку, и мои глаза опускаются к его открытой ладони. Я хочу прикоснуться к нему, чтобы почувствовать, какова его кожа на ощупь, но я держу пылающие пальцы над клавиатурой компьютера.

— Мариса, — сухо говорю я.

Он делает глоток кофе-карамель маккиато (прим. Кофе маккиато представляет собой слоистый кофейный коктейль, основой для которого служат крепкий черный кофе, предпочтительно экспрессо, и вспененное молоко. От капучино он отличается прежде всего тем, что молочная пена на него выкладывается небольшими ложками и поэтому ложится пятнами. Название напитка тесно связано с его внешним видом: «маккиато» в переводе с итальянского означает «пятнистый»). Я должна была догадаться, он любит именно этот напиток. Его глаза слегка прищурены и искрятся любопытством. Воздух между нами густеет, он наполнен электричеством и сравним с мощной электрической статикой, которая висит в воздухе перед летним штормом. Это означает только одно — мы не просто случайно встретились.

— Вы живете на Уотер-стрит, не так ли? — спрашивает он.

— Ага. Только что переехала, всего неделю назад.

— Мне показалось, ты выглядишь знакомо. Кажется, я видел тебя несколько дней назад, когда гулял с Кобейном, — он похлопал собаку по голове.

— Может быть, у меня просто типичное лицо, — я набираю несколько слов, затем поворачиваюсь.

— Нет, я не думаю, — смеясь, Джастин кладет локти на стол, скрещивая руки, затем наклоняется ко мне, ухмыляясь. — Ты потрясающая, Мариса.

Мой пульс подскакивает, и я борюсь с жаром, угрожающим покрыть всё моё лицо и тем самым выдать меня. Я смеюсь и смотрю ему в глаза.

— Благодарю.

— Что это? — спрашивает он, указывая на мой ноутбук.

— Ну, многие называют это компьютером.

— Ох, ты с чувством юмора, да?

— Хорошо, я пишу, — смеюсь я, — пытаюсь писать.

— Ох, дерьмо, — на его лице загорается интерес.

О, Джастин, посмотри, насколько я хороша для тебя.

— Я тоже, — говорит он.

— Когда вы закончите?

— Могу я прочитать? — он тянется к моему ноутбуку, и я отдергиваю его, приподнимая бровь. — Сожалею. Я просто взволнован, когда встречаюсь с другими авторами.

Джастин откидывается на своём стуле, обеими руками крутит чашку с кофе, ждёт, чтобы я посмотрела, но я не смотрю. Я просто смотрю на клавиатуру и набираю текст. Он прочищает горло.

— Джастин Вайлд, когда-нибудь читали его? — я вскидываю взгляд. — Это я, — поясняет он.

Я жду. Я постукиваю пальцами по столу. Я держу своё невозмутимое выражение лица как можно более эффектно.

— Ох, ну ладно.

Он делает еще глоток кофе. Эта сексуальная ухмылка всё усугубляет, и будь я проклята, если он не похож на льва, затаившегося в африканских зарослях, готового наброситься на ничего не подозревающую добычу.

— Что ты делаешь завтра вечером? — спрашивает он.

— У меня есть планы, — лгу я.

— А в субботу?

Вздохнув, я засовываю свой ноутбук в футляр. Это трудно, поэтому мне приходится подняться, продолжая делать вид, что он меня не интересует, но я знаю, что должна справиться с этой задачей.

— Зависит…

Он толкает свой стул назад, дергает Кобейна за поводок и следует за мной к выходу.

— Я хочу угостить тебя выпивкой. Там действительно крутой бар — «Ленивая игуана».

Я хочу закатить глаза. Приятное ощущение, и я улыбаюсь, потому что знаю, он нравится мне.

— Конечно, — говорю я, открывая дверь.

— Серьёзно? — он смеется, потирая ладонью затылок, ероша свои каштановые волосы.

— Да. Конечно, — мы идем минуту в тишине. Моё сердце стучит в груди, а непослушные губы пытаются растянуться в улыбке, но я не позволяю им.

— Мне нравится твой акцент. Откуда ты? — спрашивает он.

— Теннесси.

— Круто.

Боже, он такой дилетант, чтобы быть таким дамским угодником. Я останавливаюсь на Water Street, 2140.

— Итак, — говорю я, — думаю, спишемся на Facebook детально о нашей выпивке. Мариса Доусон, одна «с», — я поворачиваюсь и, виляя бедрами, иду по тротуару к входу в здание.

Я подглядываю в стеклянные двери, он все еще на тротуаре, смотрит в свой телефон. Улыбка слетает с моих губ, хотя мои внутренности жужжат в эйфории, которую я не ощущала годами. Вскоре после того, как я зашла в квартиру, мой телефон зазвенел с уведомлением: «автор Джастин Вайлд отправил вам запрос о дружбе». Как бы это ни было сложно, я жду добрых три часа, прежде чем принять его просьбу о дружбе. Если и есть одна вещь, которую я узнала за последний год, наблюдая за его Тweets, его общественными обновлениями статуса Facebook, комментариям… Джастин Вайлд — игрок насквозь, бабник. И хотя я знаю, что эта игра опасна, сегодня я доказала, что это так… что мы принадлежим друг другу.

Любовь, как и любая игра, требует стратегии и терпения, а также определенного мастерства. Вы спешите, и всё летит к чертям. А я не могу всё испортить.

Глава 5

Джастин

«Gucci Coochie» — Die Antwoord

Кобейн бежит к своей постели, плюхается на нее и начинает чесаться. Я бросаю компьютер на диван, Word открыт и смотрит на меня. У меня так много работы. Е*ать мою жизнь. Я падаю лицом на диван и стону. Когда поднимаю голову, я вижу, что Кобейн стоит рядом с кроватью, виляет хвостом, его голова наклонена в бок.

Выдыхаю, сажусь, хватаю телефон и щелкаю по приложению Facebook. Во-первых, я удаляю случайную девушку из моих друзей в Facebook и ищу ту брюнетку, которую я встретил в кафе. Мариса Браун, Мариса Дикон, Мариса Доусон, вот она. Я посылаю ей запрос о дружбе, предлагаю ей желанное место моего пятитысячного друга, хотя я только что познакомился с ней. Конечно, от этого я кажусь отчаявшимся, но, видите ли, женщины, подобные ей, — это сексуальные бомбочки, напоминающие девушек-кинозвезд 1940-х, знающие чего хотят. Красивые женщины привыкли к мужчинам, которые падают к их ногам, но я буду падать только на столько, насколько нужно мне.

Я пролистываю каналы на телевизоре. Я пью пиво и проверяю, приняла ли она мою просьбу. Не-а, смеясь, я бросаю телефон. Так вот, как мы играем, да? Проблема в том, что ты не сможешь играть в такие игры, дорогая. На телефон приходит сообщение от моих редакторов:

«Продажи по новой книге отстой. Сроки поджимают. Не водите меня за нос. Мне нужно точное количество слов».

Прежде чем, как набрать текст, я поворачиваю голову на подушке и уточняю нужное количество: 60123,5.

Я смотрю на экран компьютера. При подсчете слов вышло: 50,012. Меня это раздражает, поэтому я убираю компьютер в сторону и хватаю другое пиво, оно выскальзывает из моих рук и падает на пол. Кобейн выползает из своей постели, подходит и обнюхивает, а затем возвращается на место. Этот релиз — чертова катастрофа. Мой последний релиз был ужасным, и я чувствую, что и этот будет таким же. Я оглядываю мою квартиру на Махэттене площадью в 2500 квадратных футов. Смотрю на всё дорогое дерьмо, которое я купил, когда я загребал деньги… и в желудке скручивается узел. Моя самооценка резко падает.

И я беру свой телефон, выбираю случайную цыпочку и отправляю ей текст:

«Я скучаю по тебе».

Танцевальная музыка пронзает меня, когда я вхожу в «Ленивую игуану». Люди тут и там прислоняются к красной кирпичной стене. Девушки бросают мне мимолетные взгляды и улыбки, когда я прохожу мимо. Парни оценивают меня как конкурента. Я кладу руки на талию довольной брюнетки, когда прохожу мимо нее в переполненном помещении. Затем я ступаю в главный зал и вижу Марису у бара. Она прислонилась к стойке, скрестив руки на груди и слегка выставив бедро. Ее красное платье так облегает ее изгибы, что как будто умоляет меня трахнуть ее. Ее длинные каштановые волосы зачесаны на одну сторону. Черт, эта девушка великолепна. Она смотрит на вход, и ее глаза останавливаются на мне. Я поправляю воротник своей рубашки, подхожу и улыбаюсь, когда останавливаюсь рядом с ней.

— Черт, ты выглядишь потрясающе, — говорю я.

— Спасибо, — она улыбается.

Она выглядит совершенно незаинтересованной и скучающей. Что, черт возьми, не так?

— Ты когда-нибудь бывала здесь раньше? — спрашиваю я, не в силах оторвать глаз от ее округлостей, виднеющихся в глубоком вырезе платья.

— Нет, — она выпивает, и красная помада окрашивает ободок стакана. И затем тишина. Она вытаскивает телефон из сумочки и смотрит на экран.

Я прочищаю горло, наклоняюсь через стойку и щелкаю пальцами. Рыжеволосая стоит позади и смотрит с улыбкой, ее глаза останавливаются на моей груди. Я напрягаю мышцы под плотной рубашкой, и ее усмешка становится шире.

Наблюдаю. Она здесь по работе? Какова цель Марисы?

— Что я могу сделать для тебя, горячий парень? — спрашивает она. — Как насчет кислого виски?

— Думаю да.

Она убирает свой хвост с плеча и берет стакан, чтобы наполнить его льдом. Я оборачиваюсь и прислоняюсь к стойке рядом с Марисой, которая всё еще уткнулась в телефоне. Это нелепо. Через несколько секунд бармен ставит стакан передо мной. Я вручаю ей кредитку и отстраняюсь в сторону, обнимаю за тонкую талию Марису и сжимаю ее бок.

— Что случилось, злюка? — я смеюсь.

— Прости?

— Ты выглядишь чертовски злой. Я имею в виду… — я делаю глоток крепкого напитка и пожимаю плечами, — что бы я не делал, я чувствую, что тебе не интересно.

Она сощурила глаза, а маленькая сексуальная ухмылка скользнула по ее изумительным губам.

— Всё в порядке, извини.

— На тебя сложно произвести впечатление?

— Что-то в этом роде, — ее ухмылка становится лукавей, когда она отходит от меня. — Иметь бестселлер по версии «Нью-Йорк Таймс» — это не совсем то, от чего я готова пуститься во все тяжкие.

— Значит, ты знаешь, кто я?

— Конечно, знаю.

Боже, она маленькая чертовка. Я наблюдаю, как неоновые зеленые и желтые огни клуба отражаются от ее светлой кожи, и думаю, что, возможно, я просто встретил нечто особенное, отличное от всего, с чем я сталкивался раньше. Я забыл, каково это — добиваться внимания. Это дерьмо брошено на меня, как дешевое конфетти. Я успешный. Богатый. Я выгляжу лучше, чем половина тех придурков, которые на обложках романов, и я узнал, что даже будучи уродом, я по-прежнему притягиваю таких девочек, о которых большинство мужчин может только мечтать.

И затем появилась эта цыпочка.

Какая-то задорная песня льется из колонок, и я хватаю ее за руку, выводя на танцпол, она сопротивляется пять секунд, затем уступает мне. Я оборачиваю руку вокруг талии, перебираю пальцами, которые скользят по гладкому материалу ее платья. Я блуждаю взглядом по ее лицу, постоянно останавливаясь на ее губах. Красная помада отлично очерчивает их изящные изгибы. Скольжу руками по ее спине, пока ее пальцы сжимают мои бицепсы. Ее грудь поднимается и опускается. Ее язык тела — то, как она прижимается ко мне, как ее пальцы так тонко тянутся к моим мускулам — это говорит, что она хочет меня, но ее лицо, ну, это совсем другая история. Выражение ее лица совершенно нечитаемое, холодное каменное равнодушие. Я убираю ее темные волосы с плеча и наклоняюсь.

— Ты невероятно красива, — шепчу я, касаясь губами ее уха.

Она отстраняется, ее стальные голубые глаза скользят по моим губам с ухмылкой.

— Я не пересплю с тобой.

— Я и не предлагал тебе.

— Ты прав.

И затем она поворачивается, покачивая своим телом в такт музыке. Она собирает свои волосы в руки и поднимает руки над головой, поворачивая голову в сторону, и опускает волосы. Они каскадом падают на спину, как будто она снимается в рекламе с шампунем. Она виляет бедрами из стороны в сторону, и я наблюдаю за ее попкой. Мой член напрягается при мысли о том, как это будет выглядеть без этого короткого узкого платья. Песня заканчивается, и она возвращается в бар, садясь на один пустой стул. Эта девушка — нечто особенное. Я пересекаю танцпол, втискиваюсь между ней и маленьким хипстером, сидящим на соседнем с ней стуле.

— Итак, о чем ты пишешь? — спрашивает она. — Еще одна книга из серии «Восприятие»?

— Нет, кое-что новое, — я подаю знак бармену и заказываю еще два напитка.

— Ты пытаешься меня напоить? — спрашивает она.

— Ни за что. Просто пытаюсь быть джентльменом.

Она откидывает голову и смеется.

— Что?

— Послушай, я знаю таких парней, как ты.

— Прошу прощения… — бармен подает мне два виски. Я беру их, отдаю ей один и делаю глоток из своего бокала.

— Ну, ты знаешь, — она пожимает плечами. — Придурки. Бабники.

— О, это чертовски низко.

— Неужели? — она делает медленный глоток и ставит стакан на стойку, проводя кончиком пальца по ободку стакану.

— Значит, привлекательна, да?

— Абсолютно.

— Хмм… — она подносит стакан к губам и улыбается, пока делает еще один глоток. — Ты именно так выглядишь со стороны. Довольное лицо плейбоя, обтягивающие рубашки, которые показывают твои мышцы и тату. И ты только что продемонстрировал, как настоящие игроки снимают телок, — она хихикает и продолжает: — И, я уверена, если бы я действительно интересовалась тобой, то ты бы не обратил на меня и половину того внимания, которым одарил меня в той кофейне.

— На самом деле заинтересовалась? — издеваюсь я. — Ладно, ладно. Психоанализируйте меня, дорогая, сколько хотите, но имейте ввиду, я делаю тоже самое с вами.

Ее глаза вспыхивают.

— О, и к какому выводу вы пришли по поводу меня?

Я заглядываю ей в глаза, пытаясь придумать хорошее дерьмо, я имею в виду, черт возьми, я же писатель, но все, о чем я могу думать, это то, как сильно я хочу трахнуть ее. Как сильно я хочу, чтобы она попросила быть внутри нее. Секс — это все, что у меня на уме…

— Именно, — комментирует она мое молчание. — Я просто невинная женщина.

Взяв стакан, я усмехаюсь и делаю глоток. Невинная моя задница. Это невинное чертово личико собирается сказать, что я просто роскошный фон. Отвратительный сноб… Она смотрит на меня.

— Ты состоишь из денег, не так ли?

— Поздравляю. Это было моё чертово лицо или Луи Вуитон, которые тебя просветили.

— И то и другое.

И на ее лице появляется гнев.

Мариса подходит, хватает мою рубашку и дергает меня к себе.

— Итак, плейбой и сноб. Общее несоответствие.

— О, пожалуйста.

Она приподнимается на цыпочки, кончики ее пальцев скользят вверх по моей рубашке, по моей шее. Она хватает мой подбородок, приближает свое лицо, наши глаза смотрят друг на друга.

— Кое-что скажу тебе… — шепчет она.

Ее теплое дыхание обволакивает мои губы, и я почти чувствую ее вкус. Она впивается ногтями в мои предплечья, затем делает шаг назад, давая мне ответ.

— Жаль разочаровывать, но я не сплю с плейбоями, вроде тебя.

Затем она поворачивается и уходит, ее бедра покачиваются с каждым уверенным шагом.

Я не могу удержаться от смеха, когда я смотрю, как она пробивается сквозь толпу в сторону двери. Прошло много времени с тех пор, как я бегал за девушкой, и что же? Мариса Доусон. Она, определенно, будет проблемой.

Глава 6

Мариса

«Так или иначе» — Until the Ribbon Breaks

Как же много людей на этом пешеходном переходе. Их теплые, потные тела лишь в дюймах от моего. Я закрываю глаза и притворяюсь, что их здесь нет. Я ощущаю, как толпа перемещается, открываю глаза и иду. Джастин хотел подобрать меня у моей квартиры, но я не готова к этому, и… я не идиотка. И если он даже окажется в пределах пятнадцати футов от моего жилого дома, то подумает, что может забраться в мою жизнь и трахнуть мне мозг. А сейчас не время для этого.

Мои ноги болят, и к этому времени, когда я достигаю красного тента «У Виктора», то проклинаю себя за ношение этих высоких каблуков. Я беру секундочку, чтобы пригладить свои волосы и поправить помаду, прежде чем иду внутрь переполненного помещения, где ждут мужчины в костюмах и женщины в воскресных платьях. Я иду прямо к стойке администратора и в ярко освещенную обеденную область. Комната шумная: официанты разносят подносы, слышится смех, и там, среди столов, накрытых белыми скатертями, и висящих стеклянных светильников, прямо под массивной фальшивой пальмой я нахожу Джастина, сидящего за столом и просматривающего свой телефон. Я глубоко вздыхаю и успокаиваю моё трепещущее сердце, пока приближаюсь к нему.

Он поднимает взгляд, встаёт, чтобы выдвинуть мой стул, когда я останавливаюсь перед столом. Его глаза осматривают моё тело, и я улыбаюсь, когда сажусь.

— Ты прекрасно выглядишь, — произносит он, пододвигая мой стул к столу.

— Благодарю, — я беру меню и перечитываю пункты — всё по-испански. — Ты ел здесь раньше?

— Постоянно. Это мой любимый ресторан на Манхеттене, — он захватывает между пальцами верх моего меню и опускает его. — Мм… — он указывает на один пункт, — Vaca Frita Al Mojo Agrios — лучшее.

Я приподнимаю брови.

— Я понятия не имею, что ты только что сказал.

— Ты любишь мясо? Типа грудинки?

— Ага…

— Возьми его, доверься мне. Оно чертовски потрясающе.

Несколькими минутами позже — мы сделали заказ: два Vaca Frita Al Mojo Agrios и два бокала мерло. Джастин извиняется, что ему необходимо отлучиться, оставляя свой телефон прямо на краю стола. Я наблюдаю, как он держит свой путь через столы и стулья в атриум ресторана, затем хватаю его телефон. Я не могу помочь себе, мне просто…мне нужно знать, с чем я имею здесь дело. Я быстро нажимаю на иконку сообщений, и мой живот скручивает от тошноты, пока я листаю. Сообщения и сообщения от женщин. Некоторые невинны: «Я люблю вашу книгу», в то время как другие — грязные. Еще одни — рискованные изображения. Верхнее сообщение как раз пришло перед тем, как я пришла в ресторан, оно от некой суки по имени Тори Дэвис. Она, несомненно, скучает по нему, говоря и говоря о том, как она не может дождаться, чтобы увидеть его через две недели во время какой-то автограф-сессии. Его ответ — смайлик со счастливо расставленными ручками .

Ладно, это мы ещё посмотрим, не так ли, Тори-*баная-Дэвис? Я закрываю приложение и кладу телефон назад, лицом вниз на стол под углом в 45 градусов, в верхний правый угол поверх его салфетки, точно так же, как он его и оставил, затем делаю глоток вина и жду, когда он вернется. Официант подходит к столу и снова обновляет наше вино. Я пролистываю свой телефон, роясь на странице Джастина. Пост, которой он разместил о том, что направляется на обед с «прекрасной леди», имеет более чем две тысячи лайков и сотни комментариев: «Удачливая девочка. О, нет, пожалуйста, не говори, что ты пойдёшь. Здесь смаил грустная панда…» Я закатываю глаза и закрываю приложение, как только Джастин подходит к столу и занимает своё место. Его светло голубая рубашка всё отлично подчеркивает и прозрачная настолько, что я могу разобрать татуировки на его груди. Он — настолько совершенный… ладно, таким он выглядит. Он как олеандр: красивый и вводящий в заблуждение, потому что абсолютно ядовит (прим. Олеандр — ядовитое растение). Он — тот, кто разбивает сердца, и если у вас нет иммунитета, так оно и будет. И я потратила своё время, наращивая сопротивление тому виду обаяния, которое он источает. И я уничтожу его.

— Они принесли нам ещё вина, — произношу я, указывая на бокалы.

— Круто.

Я хочу закатить глаза. Джастин, ты — выдающийся автор. Конечно же, ты можешь подобрать слово получше, чем просто «круто». Я делаю глоток вина, а затем прочищаю своё горло.

— Ты знаешь, я надеюсь, что ты не возражаешь, если я спрошу твоего совета, ты же знаешь о том, как писать и работать с материалом?

— Конечно, леди, — улыбается он, и мне хочется растаять, но нет. Я велю своему глупому сердцу успокоиться.

— Хорошо, я знаю, что ты издаешься традиционно, но…

Он поднимает палец вверх.

— Гибрид. Я всё ещё занимаюсь немного инди-культурой.

— О, да, хорошо, ну, в общем, с… инди-культурой, я имею в виду, как ты продаёшь это?

— Это, бл*дь, вопрос на миллион долларов. Это всё — счастливая случайность, если ты спросишь меня об этом. Но лучший совет, который я могу тебе дать, — отправляйся во столько автограф-туров во сколько только сможешь.

— Почему? — симулирую я наивность.

— Автограф-туры. О, Боже, — произносит он, наклоняясь над столом, огромная усмешка, распространяется на его губах. — Есть маленькая фишка. Ты когда-нибудь была на автограф-сессии?

— Нет…

— Дерьмо, это просто… потрясающе. Я люблю их. Встречи с читателями и вечеринки.

— Возможно, я смогу пойти на одну с тобой, — потому что Тори-*баная-Дэвис не получит тебя снова…

— Я не знаю, — ухмылка украшает его лицо, пока он подносит вино к своим губам. — Несовместимость и всё такое.

Я закатываю глаза.

— Это не свидание, дебил. Как друг.

— Да, да. Ты же понимаешь, что я не собираюсь просто дружить с такой девочкой, как ты, правда? — белыми зубами он прикусывает нижнюю пухлую губу. — Меня тянет к тебе, и в тот момент, когда ты отпустишь оборону… — он выгибает бровь и подмигивает мне.

— Что бы не тешило твоё эго…

— Автограф-сессия в Хилтоне в городе в эти выходные, — он пожимает плечами и затем приканчивает вино. — Ты хочешь на неё пойти? Я введу тебя в курс дела, представлю некоторым людям.

— Конечно.

Он прищуривается, глядя на меня.

— Я имею в виду, не радуйся или что-то типа того, — я впиваюсь в него взглядом над кромкой моего бокала вина, пока слегка наклоняю его. — Ты, возможно, легко можешь стать первой женщиной, которая выбьет меня из колеи, — произносит он.

— Хорошо, потому что я не обычная девушка.

— Нет, Мариса, абсолютно нет.

Я высоко держу свою голову, в то время как мы идем через лобби гостиницы, где проходит автограф-сессия. Без сомнения, я вызываю зависть у каждой женщины здесь, поскольку Джастин выглядит так совершенно в своей свежей белой рубашке, изодранных джинсах и чаках тэйлорах (прим. кеды).

— Срань господня, — произношу я, когда Джастин и я заходим в бальный зал. Вся комната переполнена столами, баннерами и людьми. Женщины кричат и смеются. Кусочек леденца приземляется перед моими ногами, и я склоняюсь над ним, чтобы поднять с пола, морщу лоб, так как держу леденец на палочке в форме члена. — Так…

Джастин выхватывает его, разворачивает и засовывает в свой рот.

— Ммм. Всегда предполагал, что член на вкус подобен арбузу, — произносит он, его глаза закатываются от его мыслей.

Я шлёпаю его.

— Ты такой пошлый, — произношу я, а он улыбается. — Сколько авторов здесь?

— Я не знаю, восемьдесят или около того.

— Боже мой… — я следую за Джастином через переполненную комнату, он маневрирует между людьми, тележками и грудами книг. Каждая женщина глазеет на него. Каждый человек машет или здоровается, а затем их глаза стреляют по мне. Они хотят быть мной.

— Почему ты не привез ни одной книги? — спрашиваю я.

— Мой персональный ассистент оставил их здесь, — мы останавливаемся перед столом со сложенным книгами, закладками и футболками. Он гладит стол. — Смотри. Всё здесь, — позади его стола вывешен большой баннер: «Джастин Вайлд #1 автор бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс»».

Он выдвигает для меня стул, затем шлепается вниз на другой и отклоняется назад, пробегаясь своими пальцами по каштановым волосам. Я сажусь и наблюдаю за другими авторами поблизости, сражающихся с баннерами, складывающими и перекладывающими книги, размещающих на столах леденцы и ручки.

— Ты собираешься выручить меня сегодня? — спрашивает он с улыбкой.

— В чем нужна помощь?

— Ну, знаешь, — он хватает одну из своих книг и просматривает страницы. — Подавать мне книги и всё такое.

Я впиваюсь в него взглядом, барабаня ногтями по столу,

— Как твой помощник?

— Ага, конечно, что-то типа этого.

— Прости, я-то думала, что ты пригласил меня сюда, чтобы продемонстрировать мне независимую сторону издательского мира, а не для того, чтобы быть твоим помощником.

— Называй это как хочешь, — он пожимает плечами, хватает маркер и стучит по краю стола, прежде чем использует его, чтобы указать на девушку-брюнетку через комнату… ту, которую я узнала из моего краткого внимательного изучения его телефона как-то вечером. — Я могу заставить её сделать это, если ты не хочешь, — произносит он.

— Прекрасно, — говорю я без улыбки. Я не могу не заметить, что его взгляд по-прежнему приклеен к грёбаной девке, а его глаза курсируют по её заднице.

Джастин столько мнит о себе. Настолько самоуверен. И именно тогда, когда кто-то настолько самоуверен, тогда проявляются их слабости. Он взглянул обратно на меня, усмехнулся, затем подхватил книгу и просмотрел её. Я уставилась на него, изучая. Я на сто один процент уверена: он лучше трахается, чем большинство мужчин могли бы когда-либо надеяться, что смогут… и он думает, что сыграет свою маленькую игру в кошки мышки со мной, однако в этой игре не такие правила. Нет, Джастин. Не так. Ты будешь пытаться поймать меня, а я буду убегать. Вместо того, чтобы преследовать тебя, я буду убегать. И, в конце концов, ты полюбишь меня, потому что я думаю, что тебе следует это сделать.

Он улыбается.

— Боже, ты такая красивая.

И ты совершенен, Джастин. Так оно и есть на самом деле.

— Благодарю.

— И чертовски странная, — смеётся он.

— Пошел ты.

— Боже, ты становишься всё лучше и лучше. Люблю девочек с грязным ротиком.

Брюнетка, на которую он указывал несколько минут назад, уверенной походкой направляется к его столу, сиськи наружу и вся такая улыбающаяся.

— Привет, Джастин, — воркует она — буквально воркует над ним, так как она опирается своей ладонью о стол и наклоняется, полностью демонстрируя своё декольте. — Кто твоя… — она стреляет глазами в моём направлении — …подруга.

— Мариса, — он смотрит на меня и кивает в сторону пустышки. — Мариса — это Тори.

О, я знаю, что это «я не могу дождаться, когда снова тебя увижу» Тори-*баная-Дэвис. Она поворачивается, смотрит на меня, протягивает свою руку так, как будто хочет пожать мою.

— Рада познакомиться с Вами, — произносит она. Но она не улыбается и даже не подмигивает. Она отводит своё бедро в сторону, оценивая меня, пока пожимает мою руку. — Джастин — отличный парень.

— Уверена, что так, — говорю я, неуловимо выгибая одну бровь, пока думаю о том, как легко я могла бы утащить эту маленькую карлицу в ванную комнату и утопить её в чертовом унитазе.

— Так ты собираешься ходить с ним и на другие автограф-сессии? — её глаз дёргается, ноздри раздуваются.

— Я не знаю… — я так сладко улыбаюсь, хлопая ресницами, словно маленькая невинная малышка.

— Эй, эй, — щелкает пальцами Джастин, и она поворачивается лицом к нему. — Эмм, этот блоггер, как, бл*дь, её имя, Саманта — «Книга одержимости Саманты» или подобная херня, она здесь?

— Где-то тут.

Джастин хватает ручку и книгу, открывает на первой странице и небрежно карябает что-то на ней, прежде чем вручает её Тори.

— Отдашь ей это от меня, хорошо?

— Окей, — она постукивает пальцами по блестящей обложке. — Я увижу тебя после на вечеринке. Ты остановился в отеле?

— Неа, мой дом слишком близко от этого дерьма. Мне просто пьяному надо найти метро… с ней, — он дёргает меня за волосы и смеётся. Тори надувается, а я хочу ударить её по лицу стопкой книг много раз до тех пор, пока её грёбаный череп не расколется, но вместо этого я улыбаюсь.

— Ладно, тебе лучше выкроить немного времени специально для меня после вечеринки.

— Да, да, нет проблем, — он подкидывает в воздух маркер и ловит его.

— Приятно было познакомиться, — говорю я, конечно не имея этого в виду. И, конечно, она хочет убить меня, но, правда, насколько жалкой ты можешь быть? Он только что сказал, что поедет домой со мной, а эта девочка дуется. Это, правда, отвратительно. Она не отвечает мне. Я и не ожидаю этого от неё. Она перекидывает волосы через плечо, разворачивается и уходит, пытаясь покачиванием добавить сексуальности недостаточному объему бедер. Разве она не знает, что нужны изгибы, чтобы вскружить голову такому парню, как Джастин? — Ничего себе, — бормочу я.

— Да, Тори — сука. Не обижайся на неё.

— Сука? И ты такой милый с сукой, потому что…

Джастин пожимает плечами, расцветая для меня улыбкой.

— В этом деле приходится быть милым, детка. Приходится.

Детка. Уже, Джастин? Уже…

Я наблюдаю, как Тори заняла место за столом, а затем к нам важной походкой приближается парень в майке.

— О, Боже, — стонет Джастин. — Бл*дь, я его на дух не переношу.

— Кто он? — спрашиваю я.

— Крис Тэлон. Он — член. Высокомерный и раздражающий. Полностью парень-братан.

Я выгибаю бровь на Джастина.

— Так, как будто ты смотришься в зеркало, не так ли?

Он впивается взглядом в меня.

— Слишком низко, Мариса. Слишком низко.

И так проходит день. Джастин продает более двух сотен книг за первые два часа. И всё же, даже после того, как все книги покинули его стол, около него всё ещё сохраняется очередь.

— Я люблю только вашу историю.

— Вы — гений.

— Я люблю тебя.

Снова и снова это то, что я вынуждена выслушивать. Все эти женщины раболепствуют у его ног. Каждая из них мечтает о возможности попробовать его. Все они хотят видеть его обнаженным… ощутить его горячий член, скользящий между их губ. Не хочу скомпрометировать его талант как автора. Он одарен, но могу поспорить с вами, что у Стивена Кинга нет таких заискивающих перед ним женщин. Нет, люди пресмыкаются перед Кингом исключительно из-за его слов. Джастин, ты бы мог иметь это, но твоё проклятие состоит в том, что ты — довольно симпатичный, а симпатичные вещи никогда не принимаются всерьёз, как должны восприниматься. К тому времени, когда все другие авторы упаковали свои вещи, всё, что осталось на его столе, — я, он и его маркер. Он тянется под столом, кладя свою тёплую руку на моё бедро и сжимая его.

— Готова к вечеринке?

— Если это так же увлекательно, как была и эта часть происходящего, — произношу я, — то не могу дождаться.

Спустя час вечеринки я опираюсь на стену, поглядывая вниз на мой напиток и наблюдая, как куча женщин собралась вокруг Джастина. После первых пятнадцати минут грызни из-за него, мне пришлось отлучиться. Внимание, казалось, заряжено электричеством, хотя было ясно любому, кто хотя бы в некоторой степени понимает мужчин, что он не заинтересован в любой из этих женщин. Они все прикасаются к нему. Улыбаются. Изливают чувства. А я стою здесь, пью свое вино и усмехаюсь. Он перемещается на два шага вправо. Они перемещают вправо на три. Кривая улыбка растягивает мои губы, когда я представляю, на что это будет похоже — придушить каждую из них.

Танцевальная музыка ревёт из звуковой системы. Я прикончила остатки моего дешёвого вина, оттолкнулась от стены и оставила пустой бокал на столе. Танцпол полностью заброшен, и это позор. В танце заключается то, как ты хорошо проводишь время, если только не присутствует Джастин Вайлд, тогда, я предполагаю, лучшее время состоит в селфи и хихиканье. Я качаю своими бедрами в ритме музыки, поднимая руки вверх. Джастин смотрит на меня над головами своего гарема. Он улыбается. Я смотрю вдаль. Игнорирую его, потому что так вы, несомненно, поймаете хищника, действуя как ничего не подозревающая добыча.

Две пьяных женщины наткнулись на танцпол и начали танцевать. Я поворачиваюсь к нему спиной, и как по волшебству, прежде чем я осознаю это, я чувствую руку: очень большую мускулистую руку, оборачивающуюся вокруг меня. Я прекращаю танцевать, когда чувствую жар его дыхания, опаляющий мою шею.

— Мне не нравится, что ты бросила меня, — шепчет он мне в ухо.

— Ай, — я поворачиваюсь и впиваюсь в него взглядом с саркастической улыбкой. — Задела твои чувства?

Он наклоняется ближе ко мне, свежий аромат его одеколона попадает мне в нос. Я глубоко вдыхаю этот запах в свои легкие. Хочу отложить его в память. Я хочу зафиксировать эту ночь, каждый этот момент в памяти, потому что это история, которую я буду рассказывать нашим детям и внукам, — то, как мы влюбились друг в друга. Рука Джастина скользит к моей талии, и он властно притягивает меня к себе.

— Такая дразнилка, — говорит он, и его теплое дыхание обдувает мою шею. Твердая выпуклость его члена между половинками моей задницы, давление его рук, путешествующих вниз по моим бедрам. — Такая дразнилка, — повторяет он, и в тот момент его руки смещаются на мою спину.

— Просто не фанатка. Всего-то делов.

Глубокий хриплый смех, и ублюдок захватывает прядку моих волос, дергая мою голову назад.

— Держу пари, к концу ночи я изменю твоё мнение об этом.

— Фишка в том, — я выдергиваю свои волосы из его хватки, кружась вокруг и указывая на большую группу женщин, взглядами мечущих кинжалы в моём направлении. — Я не одна из них. Я не из тех, кто умирает от желания оттрахать тебя, Джастин Вайлд.

Его глаза расширяются на мгновение. Они мерцают, прежде чем широкая улыбка растягивается по всему его лицу.

— Я люблю вызов.

— Спорю, что да.

Его взгляд падает на мои губы.

— Восприятие похоже на красоту в глазах смотрящего… — он дышит, когда придвигается ближе, теперь только в дюйме от моего лица. — Однако превыше всего остального — это только моё восприятие имеет значение, — он цитирует фразу из «Заблуждения», и моё сердце практически взрывается.

— Это моя любимая фраза, — шепчу я.

— Так и думал, — он облокачивается рукой на стену около меня, загоняя меня в клетку. Его глаза опускаются на мой рот снова, и он рычит.

— Давай выбираться отсюда, детка, — он не ждет ответа, он просто хватает мою руку, переплетая свои пальцы с моими, пока выводит меня из комнаты в фойе отеля, где ожидает Uber (прим. служба такси). О, ты хитрый дьявол, ты…

Мы забираемся на заднее сиденье, и в тот момент, когда дверь закрывается позади нас, Джастин захватывает моё лицо, набрасываясь своими губами на мои. Полные, мягкие губы Джастина Вайлда на моих, его совершенное обертывание языка вокруг моего. Это — только я и он. Он и я, и этот тяжелый туман похоти, желания и абсолютной потребности. Я растворяюсь в поцелуе. Это судьба, и судьба ощущается как блаженство. Руки Джастина обхватывают и отчаянно сжимают мои груди, мои бёдра, мои ляжки. Я никогда не чувствовала такого желания, как в этот момент, но разве так игрок играет в игру? Он заставляет вас ощущать себя желанной, необходимой, красивой и другой. Но, ох, Джастин, всё по-другому. Мы разные — особенные и совершенные… Я стону в его рот. Я не могу удержаться. Его зубы погружаются в мою нижнюю губу, болезненно потягивая мою кожу, пока он стонет.

К тому времени, когда водитель Uber останавливается у бордюра, Джастин получил каждый кусочек моей такой сильной душевной боли, что мне кажется, малейшее движение может отправить меня за край. Но я не могу туда пойти. Не могу. Ключевая роль стратегии: я — королева, а он — моя пешка, и я выиграю эту партию. Независимо от того, как сильно я хочу трахнуться с ним прямо сейчас, этого не произойдёт. Он быстро бросает чаевые водителю, открывает дверь и помогает мне выйти. Он всё ещё держит мою руку в своей, когда мы начинаем двигаться по тротуару, ведущему в его квартиру. Я отстраняюсь от него, моё сердце готово разорваться в моей груди. Останавливаясь посередине быстрого шага, он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Что ты…

— Спасибо, что взял меня с собой сегодня, — улыбаюсь я, хотя хочу плакать, поскольку я не хочу оставлять его. Но делаю это. — Я классно провела время.

— Ты… — он откидывает свою голову назад и смеется. — Ты меня разыгрываешь, правда?

— Позвони мне завтра? — произношу я, затем поворачиваюсь и ухожу, мой пульс нестабильный. Я чувствую себя как Золушка, пытающаяся сбежать, пока часы не пробили полночь, и прежде, чем тайна исчезнет. Поэтому, когда вы покидаете мужчину, окруженного тайной, — он будет слабее… так что вы станете его навязчивой идеей. А я хочу быть его навязчивой идеей, и я хочу, чтобы он был моей собственностью.

Глава 7

Джастин

«Прощальная колыбельная поджигателя» — Hozier

Я смотрю, как Мариса удаляется по неярко освещенному тротуару, с каждым сексуальным шагом ее тёмные волосы и бёдра рассекают воздух. Проклятье, эта женщина невероятна. Она — совершенный кусочек идеальной конфетки на лапках. Всё, что я должен сделать, — победить её, и как трудно будет это сделать? Я, в конце концов, пишу романы. Я знаю, как играть на женщине, как на грёбаной скрипке. Тут черкните пару строк, там комплимент, добавьте одно прикосновение привязанности. Объятья, нежные поцелуи. Я вполне уверен, что к концу недели я смогу поиметь Марису обнаженной с разведенными бёдрами-убийцами. Это обычная действительность. Слушайте, любая женщина, даже с мертвыми глазами, реагирует, когда ты глубоко вдыхаешь, потом выдыхаешь, как будто сомневаешься, как будто что-то скрываешь — эдакая неопределенность. Сделайте так, чтобы казаться уязвимым. Затем произнесите: «Есть что-то такое, что отличает тебя от остальных. У меня просто такая… глубокая связь с тобой, мне нравиться твоя… я не знаю, как будто знаю тебя вечность». Я не уверен, что все женщины, которым я вылил эти фразы, верили мне, или они придумывали как раз достаточное количество оправданий, чтобы снять с них одежду. Независимо ни от чего, они любят это дерьмо.

Когда я захожу в свою квартиру, Кобейн ждет меня у двери. Я глажу его по голове, затем хватаю бутылку виски со столешницы на кухне, раздеваясь до боксеров по пути в спальню. Бухло внутри бутылки плещется из стороны в сторону, когда я падаю на кровать, всё ещё думая о Марисе. Крышка раскалывается, когда я откручиваю её и бросаю на пол. Кобейн бежит через всю комнату, преследуя пластмассовую крышку, пока она катиться по полу.

— Брось её, — приказываю я, щёлкая пальцами. Он смотрит на меня, раздражается, а затем бросает на пол покрытую слюнями крышку. Он несётся к моей стороне кровати и кладет свою массивную лошадиную голову на край. Я тру его макушку, пока открываю свой мессенджер.

— Ёб твою мать, Кобейн, — произношу я, закатывая глаза от вида бесчисленных сообщений от Бог знает скольких женщин. — Разве парень не может спокойно вздохнуть? — Кобейн опускает свою задницу на пол, виляя хвостом по древесине. — В наши дни ты не можешь даже флиртовать с женщиной, чтобы она не подумала, что ты хочешь жениться на её заднице. Что произошло с «хорошо потрахаться и разбежаться»? — я трясу головой, просматривая сообщения. Я отвечаю на некоторые из них. В зависимости от того, кто отправитель, я бросаю несколько шустрых смайликов, несколько комментариев «Я тоже скучаю по тебе». Я снова закатываю свои глаза, когда вижу сообщение от Тори:

«Я не могу поверить, что ты лживый кусок дерьма. Ты говорил мне, что я другая. То, что я не была одной из тех девочек. Ты — мудак».

— Как эта, — произношу я, разворачивая свой телефон, чтобы показывать Кобейну, как будто это его заботит. — Тори, она такая, что мы вызываем «членозависимая», — я приподнимаю брови, и низкое ворчание вырывается из его пасти, затем он дерзко поднимает уши. Он смотрит в прихожую, наполовину рыча и лая, а затем уносится, оставляя меня с моим телефоном.

«Детка, — печатаю я, — ты другая. Ты не одна из тех девочек, но я одинокий парень и ни разу не предлагал тебе серьёзных отношений».

«О, правда? Джастин, ты сказал, что любишь меня».

«Нет, я говорил, что полюблю тебя, если смогу. Это разные вещи».

А затем… блокирую ее, поскольку последняя вещь, в которой я нуждаюсь, — ещё одна голодная до члена сука, идущая по мою задницу. Я хватаю бутылку виски и делаю большой глоток, прежде чем беру пульт. Я переключаю каналы. Там нет дерьма, что стоит посмотреть, так что я снова проверяю телефон, отвечая ещё на несколько сообщений. Одна девочка, которая, очевидно, отсасывала мне после автограф-сессии в прошлом месяце, прислала мне миленький обнаженный снимок, её розовые волосы заплетены в косички. Это банально, но, тем не менее, сексуально, так что я сохраняю его на потом. Каким-то образом время ускользает от меня, бутылка виски наполовину пуста, моё зрение размывается, и я вынужден прикрыть один глаз, чтобы видеть слова на экране. Ночная тьма начинает приближаться ко мне, синий туман от телека… и в такие моменты, когда я один в моей кровати с ополовиненной бутылкой бухла, я чувствую себя уязвимым, такое беспомощное чувство, становящееся настолько сильным, что я не могу подавить его. Я делаю ещё один большой глоток, позволяя горячей жидкости обжечь мне глотку и пищевод. Она поражает мой живот злым жаром, а затем я начинаю печатать: «Мне тебя не хватает». Шанне, Саманте, Марисе… я просто спускаюсь по списку контактов и печатаю это, поскольку это не ложь. Мне не хватает грёбаных людей.

А затем ответная смска от Саманты. «Я тоже скучаю по тебе!»

«Я просто хочу объятий».

«Аааа… хочешь, чтобы я приехала?»

«Конечно».

Я добиваю бутылку и умудряюсь встать с кровати, только несколько раз спотыкаясь на пути к ванной. Раздаётся стук в дверь, и Кобейн сходит сума, раздается лай и звук царапанья двери. Я мочусь и плещу водой себе в лицо.

— Ты *баный член, — говорю я своему отражению. И это правда. По крайней мере, я это осознаю.

Глава 8

Мариса

«Опасная женщина» — Macy Kate

Я сижу в Старбаксе, уставившись на сообщение, что прислал мне Джастин в час ночи. «Мне тебя не хватает». Не то, что он хочет трахнуть меня… нет, он скучает по мне, потому что влюбляется. Я не ответила ему хотя бы потому, что мне необходимо удерживать его на коротком поводке. Я сидела за этим столом в течение трёх часов. Ожидая. Я выпила четыре порции кофе. Я смотрела, как люди приходили и уходили, и я собираюсь сдаться — Джастин не появится сегодня. Я так близка к тому, чтобы закрыть свой компьютер, когда он заходит прогуливающимся шагом, он без Кобейна, его ноутбук аккуратно зажат под мышкой. Он улыбается, когда он видит меня, и направляется прямо к моему столу. Он опускает вниз свой компьютер и открывает его.

— Подумал, что мы можем увидеться здесь, — смеется он.

— Хорошо, разве это не самое банальное место для начинающего автора, чтобы писать? Я имею в виду, в конце концов, «Гарри Поттер» был написан в кофейне, — улыбаюсь я.

Его брови хмурятся.

— Правда?

Я стискиваю челюсть и борюсь с нервным тиком левого глаза. Как он может серьезно относиться к письму и не знать этого? Это меня смешит.

— Так и есть, — я барабаню пальцами по столу. — Когда выходит твоя следующая книга?

— В сентябре, — он печатает что-то на своей клавиатуре, затем откидывается назад на спинку стула. — Хочешь быть первой, кто прочитает её?

Я сглатываю. Конечно, я хочу прочитать её. Конечно, я хочу быть первой. Я пялюсь на экран своего компьютера, пока потягиваю кофе.

— Конечно.

Смеясь, он трясёт головой.

— Чёрт, ты самый сдержанный человек, кого я когда-либо встречал, — он тянется через стол и гладит пальцами мою щеку, и этот взрывоопасный жар обжигает меня. Борясь с тем, чтобы не прильнуть к его прикосновению, я закрываю глаза и представляю его, трахающего меня прямо здесь, на этом столе. Люди смотрят через окно, и эта проклятая блондинка-бариста рыдает, потому что не она обладает им.

— Проклятье, как я хочу тебя, — произносит он с такой убежденностью, что захватывает моё сердце. — Я хочу закончить то, что мы начали той ночью.

Боже милостивый, я хочу знать, каково это — ощущать его внутри себя. Глубоко внутри, когда он погружается жёстко и быстро, его пальцы врезаются в мои бёдра.

— Мы просто друзья, Джастин, — мне удается вытолкнуть эти слова через онемевшее горло. Я лгу. Мы гораздо больше. Намного, много больше, чем были Мередит и Лукас.

— Ох, позволю себе не согласиться, — он наклоняется на своём стуле, обхватывает руками тыльную сторону моей шеи и тянет меня через стол к себе. Его проникновенные глаза ищут мои, в то время как он удерживает моё лицо в дюйме от своего собственного. — Скажи мне, что ты не чувствуешь этого?

— Чего? — сглатываю я. — Твою руку на моей шее?

Он закатывает глаза.

— Эту связь. Что... — он закрывает глаза, он едва проводит своими губами по моим, и моё предательское тело омывает жаром. — Это напряжение, как будто статическое электричество гудит в воздухе между нами. Это… — он вздыхает напротив моего рта, — …скажи мне, что ты не чувствуешь этого, — он отпускает меня, и я падаю обратно на стул — бездыханная и пьяная от его слов. — Но если ты хочешь сыграть в кошки-мышки, — он взмахивает руками и ухмыляется, — я не против.

— Настолько уверен в себе?

— Не с тобой, Мариса. Я понятия не имею, какие мысли посещают твою довольно-таки красивую маленькую головушку.

— Хммм. Позор...

Его телефон звенит, и он смотрит вниз на него, постанывая, пока печатает в ответ кому бы то ни было.

— Е*ать... — он откидывает голову назад и проводит своими руками вниз по лицу. — Я должен идти, я забыл о встрече, — он с хлопком закрывает свой ноутбук и подхватывает его, вставая. Жар ползёт по моей шее. — Я позвоню тебе позже, — произносит он, уходя. Колокольчик звенит, когда дверь в кофейню открывается, и он выскакивает. Я хватаюсь за край стола так сильно, что мои костяшки пальцев белеют. Смотрю на пустое место — стул, который он не удосужился придвинуть к столу. Этот стул — пылающий маяк, знак того, что меня только что бросили. Мой пристальный взгляд обращается к баристе. Она не смотрит на меня, но я знаю, что она видела, как он ушёл. Держу пари, она смеется про себя, называя меня глупой шлюхой. Ну а я нет!

Я делаю глоток моего кофе. И притворяюсь, что меня ни чуточки не беспокоит, что он вот так ушёл. Это не должно беспокоить меня, потому что у нас есть эта связь, это напряжение, это притяжение, которое лишь малое число людей когда-либо испытывали. Я могу чувствовать это. Он может чувствовать это. Мы — статическое электричество… Моё сердце сейчас выпрыгнет, гнев пытается вырваться на поверхность, но я не могу позволить себе этого, так что я продолжаю писать: «Гнев бьет из меня, подобно неуправляемой волне, что бьёт по пирсу. Снова и снова, непрестанные фунты прибоя, разрушающие всё вдребезги до деревянных щепок. И иногда единственное искупление приходит через кровопролитие…». Мои пальцы замирают над клавиатурой. Я открываю одну из множества фотографий Джастина, которые сохранила на моём жестком диске в течение прошлого года, и глазею на неё. Я говорю себе, что не имеет значения, с кем он пошёл встречаться. Что не имеет значение, если он пошёл встретиться с Тори или другой чёртовой девкой, поскольку достаточно скоро это буду только я.

Глава 9

Джастин

«Жить ради» — The Weeknd, Drake

Я шиплю, мои пальцы подрагивают на бёдрах Саманты. Тёмный каскад её волос разметался вокруг моего лица как водопад ванили и амбры — аромат шампуня, и я наблюдаю, как её лицо морщится, глаза закатываются.

— Боже, как же я люблю заниматься с тобой сексом, — произносит она, прежде чем сползает с меня и шлёпается на кровать. Она наклоняется и захватывает небольшую синюю стеклянную трубочку с моей тумбочки, затем зажигалку. Кремень зажигалки щёлкает и потрескивает, оранжевое пламя облизывает поверхность травки. Она втягивает полные лёгкие дыма, прежде чем передает трубочку мне. Я делаю быструю затяжку и отдаю обратно. Густое облако едкого дыма выползает между её губами, когда она смеётся и встаёт с кровати, спотыкаясь по пути к двери в ванную.

Я стягиваю презерватив и бросаю его на пол. Мой взгляд падает на тлеющую трубочку. Угольки исчезают, превращаясь в серую золу. Саманта — красотка, истинный идеал секс-партнерши без взаимных обязательств, и я ценю это больше, чем все остальные, я могу гарантировать вам это. Дело в том, что не так уж и много веселья за пределами траханья девочки, как она… я подхватываю свой телефон с тумбочки и отправляю Марисе быстрое сообщение.

«Я хочу тебя увидеть».

«Ты…»

Улыбаясь, я подскакиваю с кровати.

«Могу я зайти, чтобы увидеть тебя?»

«Я занята».

Да, конечно…

«Как насчет пятницы? Поедешь со мной в Коннектикут на автограф-сессию?»

Саманта выходит из ванной обнаженная, её щеки всё ещё пылают. Мой телефон гудит, и я бросаю взгляд вниз на сообщение от Марисы:

«Я подумаю об этом».

«Ты же знаешь, что поедешь. Прекрати играть».

— Чему ухмыляешься? — спрашивает Саманта, в то время как скользит в кровать позади меня. Я открываю приложение Facebook на моём телефоне.

— О, над одним постом в Facebook, — она целует меня и царапает ногтями мою спину. — Разве ты не должна идти на встречу с Луизой? — спрашиваю я, возвращая своё внимание к телефону, просматривая сообщения. Я хочу, чтобы она ушла. Я не хочу её, пытающуюся остаться здесь.

— Так подразумевалось… я должна, однако… — её губы прижимаются к моему горлу, а руки путешествуют вниз по моему животу.

— Ах, не будь такой. Она — твоя подруга, — я оборачиваюсь и целую её, прижимаясь своим лбом к её, пока смотрю в её зеленые глаза. — У нас уже был потрясающий секс.

— Ты ведь не пытаешься от меня избавиться, не так ли, Джастин Вайлд?

— Никогда. Ты божественна. Совершенна, — я снова целую её. — Но не веди себя так со своими друзьями.

Мне нет равных в искусстве заставить женщину поверить, когда в моих интересах лгать им, поскольку всё, что я пытаюсь сделать, — заставить их съе*ать отсюда. Секс-партнёрша она или нет, я не позволю ей думать, что я полный мудак.

Постанывая, она скатывается с кровати, подхватывает своё платье и натягивает через голову.

— Я скажу ей, что ты передавал привет.

— Обязательно, — произношу я, не отрываясь от своего телефона.

— У тебя автограф-сессия на этих выходных, не так ли?

— Ага.

— Тебе нужен помощник? Я бы с удовольствием поехала. Ты же знаешь, мне нравится сидеть там рядом с тобой и наблюдать, как все эти девушки западают на тебя.

— Не-а, малыш. Я прикрыт.

Она дуется, пока подхватывает свои сандалии и пихает в них свои ноги.

— Я ненавижу тебя.

— Поверь, я ненавижу себя тоже, — смеюсь я.

— Позвонишь мне позже? — спрашивает она, когда направляется к двери.

— Конечно.

Как только она выходит из комнаты, я печатаю Марисе ответ:

«Ты же знаешь, что ты хочешь поехать со мной».

«Да, да…»

Мариса чертовски мила, правда, она такая — думает, что может обвести меня вокруг пальца.

Глава 10

Мариса

«Останься со мной» — Ki Theory

Удерживай себя константой в их сознании. Сообщение здесь. Звонок там. Избитая цитата на Facebook. Я сегодня опубликовала свою книгу, но даже не запостила это, поскольку переписывалась с Джастином. Пошлыми смсками. Очень пошлыми, непристойными смсками. Я подсознательно держу его мысли сосредоточенными на мне, и через некоторое время он начнёт верить, что за всем этим скрывается намного большее. До тех пор, пока он интересуется, какого чёрта он не может выкинуть меня из головы, ну, в общем, я побеждаю, он — пешка.

Мой телефон звонит.

«Я не могу ждать до завтра, чтобы увидеть тебя. Какой номер твоей квартиры?»

«311»

«Я подхожу».

Я сглатываю. Темп моего сердца неуклонно ускоряется, в то время как я окидываю взглядом свою квартиру. Я пока к этому не готова. Я собираюсь написать ему ответ, но останавливаю себя. Иногда незапланированные ситуации типа таких — лучше всего. Это не подстроено, так что он никогда не додумается расспрашивать об этом. Как он может? Он просто подумает, что я люблю Джеймса Паттерсона и Стивена Кинга так же, как и он. Он найдет очаровательным, что у меня такой же Ансельм Адам (прим. легенда мировой фотографии) висит в раме на стене и такие же полотенца в ванной. Случайные селфи на Facebook проделывают такую замечательную работу, демонстрируя вам крошечные детали чьей-то жизни. Знание этих небольших деталей делают ещё более простым заставить кого-то поверить, что вы — их точная копия. Те же самые интересы и хобби, тот же вкус в декоре и, если вы счастливчик, в конечном итоге, вы можете даже оказаться с такой же зубной пастой, как и у них. Я убеждаю себя, что не имеет значения, если у меня не было подходящего шанса зайти в «Мейси» и забрать такой же диван, на который он бросит меня.

Я быстро натягиваю на себя старую футболку с логотипом «Нирваны», одну из тех с глупым улыбающимся лицом. В конце концов, собака Джастина названа в честь солиста. Я наношу ровно столько макияжа, чтобы выглядело так, как будто его на мне нет. Я запихиваю Lorde в стерео, а затем сажусь и жду. Пятнадцатью минутами позже звенит мой дверной звонок. Мой взбудораженный пульс гудит в ушах с каждым шагом, который я делаю к входу. Звонок звенит снова, и я подскакиваю, а затем мягкая улыбка появляется на моих губах. Я снимаю цепочку, и она падает на дверь в замедленном движении. Моя рука прикасается к прохладной ручке двери, и я воспользовалась моментом, чтобы успокоить свои взвинченные нервы. Медленно тяну ручку, открывая дверь. Джастин прислонился к стене, лодыжки скрещены, голова слегка наклонена. Его синие глаза поднимаются, следуя по всему моему телу. Этот взгляд заставит воспламениться ад, и его жар поглотил меня. С ухмылкой он отталкивается от стены и направляется ко мне без единственного слова, его пальцы рвутся к моему плечу. Я сильно сглатываю и, прежде чем у меня появляется шанс подумать о какой-либо возможности, Джастин хватает меня за плечи и впечатывает в стену, прижимая своё беспощадное тело к моему, в то время как он скрепляет руки над моей головой.

— Е*ать… — произносит он с глухим стоном, и каждая женская частичка меня тает, умоляя потакать всем его прихотям. Его пальцы подрагивают вокруг моих запястий, когда он проводит своими губами по моим. Он твердый. Он такой твердый для меня. Одна из его кистей опускает мою руку. Нежное, плавное движение его пальцев отправляет мурашки мчаться по моей коже. Я закрываю глаза, когда его пальцы запутываются в моих волосах. Я борюсь со стоном, когда он проводит своим носом по моему горлу, его тёплые губы едва задевают мою плоть. Каждое горячее дыхание, сбежавшее из его рта, разогревает мою кожу, создавая блаженное тепло, которое пожирает меня шаг за шагом.

— Я хочу тебя, — произносит он, прежде чем целует мою шею. — Позволь мне взять тебя…

Я сглатываю. Я ёрзаю напротив стены — напротив него. Моя единственная свободная рука скользит по рельефным мускулам его спины, и знакомая тяга усиливается между моими ногами. Я хочу поддаться ему…

Его губы путешествуют по моему горлу, под моим подбородком, и он освобождает моё запястье, опуская свою руку к моей челюсти и обхватывая её. Он приподнимает моё лицо. Его глаза захватывают мои, прежде чем его губы обрушиваются на мой рот, и я обхватываю его затылок, углубляя поцелуй.

Музыка мягко играет на заднем плане. Нежный ветерок дует через квартиру. Я ничего не могу с собой поделать и невольно думаю, что это как в кино. Совершенно и красиво. Мои пальцы медленно ползут под его рубашку, и я скольжу своей ладонью по его гладкой коже. Между поцелуями мы держим наш путь в спальню, время от времени врезаясь в мебель или стены. К тому времени, когда мы вместе падаем на кровать, я могу ощутить электрическое напряжение, закручивающееся вокруг нас обоих, переплетающее нас, угрожающее подавить собой последнюю частицу кислорода в этой комнате. Его жадные губы падают на мою шею. Его рука путешествует к поясу моих джинсов. Как профи, он расстегивает кнопку, и его рука проскальзывает под материал. Рука Джастина ползёт под кружево моих трусиков так медленно, что я уверена — это одна из форм пытки. Я откидываю свою голову на подушку. Он покусывает мою шею, щетина его челюсти царапает мою нежную кожу. Его рваное дыхание напротив моего горла угрожает завести меня за край, а затем… он прикасается ко мне одним кончиком пальца, и я хныкаю как маленькая шлюшка. Я прикусываю свою нижнюю губу, потому что… боже мой, пальцы Джастина Вайлда на мне. Пальцы, которые напечатали все те красивые слова о любви и искуплении…

— Иисус Христос, ты мокрая, — стонет он в моё горло, и я улыбаюсь. — Е*ать, — говорит он в то время, пока погружает палец внутрь меня.

Мои мышцы напряжены и дрожат. Жар накрывает меня. Мои щёки горят, и эта маленькая часть меня хочет плакать, потому что разве это не прекрасно? Ещё один глухой стон рокочет из его горла, и я ничего не могу с собой поделать. Я скольжу своей рукой под пояс его джинсов и обхватываю его, его горячая кожа подобно бархату под моей ладонью. Мы оба отчаянно нуждаемся друг в друге. Руки и рты повсюду. Он садится и захватывает пояс моих джинсов, не колеблясь, он срывает их вниз по моим бёдрам, но я трясу головой.

— Я… Я не хочу... — мои слова теряются в глубоком вдохе. — Я не одна из тех девочек...

Его глаза сужаются, в то время как нижняя губа исчезает под его зубами.

— Всё в порядке, детка, — он наклоняется вниз и целует меня. — Всё в порядке, — а затем он ложится около меня, притягивая меня к своей твёрдой груди, и пропускает свою руку через мои волосы. — Мне не нужно это от тебя. Всё, в чем я нуждаюсь, — обнимать тебя...

Я хочу поверить ему, но я знаю, что прямо сейчас он расставляет свои фигуры на доске, и я не могу стать жертвой любой дымовой завесы, которую он пустил мне в глаза. Его пальцы скользят по моей щеке.

— Позволь мне остаться на ночь, я просто хочу спать рядом с тобой.

— Хорошо, — произношу я, а затем закрываю свои глаза и уплываю в сон, слушая звук его сердца под моим ухом, понимая — этот парень не будет обнимать секс-партнёршу так же, как он обнимает меня.

Глава 11

Джастин

«Мне абсолютно все равно» — Blackbear

— Срань господня! — я встал, уставившись на её книжную полку. Все копии Джеймса Паттерсона и Стивена Кинга. — У тебя даже есть… — я хватаю копию «Худеющий» Ричарда Бачмэна, а не Стивена Кинга — он написан как Джон Бачмэн, нет… первое издание книги. Я разворачиваюсь к кухне, где Мариса готовит завтрак. — Ты издеваешься? — пробегаю пальцем по корешкам книг. — У тебя есть все без исключения экземпляры. Первого издания?

— Похоже на то.

Я вхожу на кухню. Мариса перед небольшой плитой в этой грёбаной футболке «Нирваны», которая достигает ей до середины бедра, её совершенные маленькие сосочки видны через тонкий белый материал. Небольшой шлейф дыма поднимается над сковородой, запах бекона наполняет воздух, в то время как мясо шипит в масле.

— Женщина, — произношу я, подходя к ней сзади и оборачивая свои руки вокруг её тонкой талии. — Ты впечатляешь меня всё больше, каждый раз, когда я оказываюсь рядом я тобой, — я целую изгиб её шеи. — Это может быть опасно, ты знаешь об этом?

— И почему это? — она отстраняется от меня, подхватывает две тарелки и наполняет каждую беконом, яйцами и тостом.

— Ты восхитительна. Ты пишешь. Готовишь. У тебя есть первые экземпляры изданий Стивена Кинга и Джеймса Паттерсона.

— И почему это опасно?

— Любовь — опасная штука, леди, — её глаза вспыхивают, когда я произношу это слово. — Очень опасная форма безумия, знаешь ли? И, я думаю, если позволю себе, то смогу влюбиться в тебя, — я беру свою тарелку со столешницы и занимаю место за столом. — Два человека вроде нас…

Ухмылка играет на её губах, когда она берёт свою тарелку и присоединяется ко мне за столом.

— Два человека вроде нас — что, Джастин?

Я запихиваю вилку с яйцами в рот и жую, проглатываю, перед тем как сделать глоток кофе, а она уже ждёт за столом.

— Люди вроде нас, знаешь ли… ты можешь представить, если у нас будут отношения? — она поднимает кружку с кофе к губам, медленно делая глоток, пока смотрит над её ободком на меня, одна бровь резко выгибается. — Два человека, одержимые идеей любить, — я хватаю её за руку, нежно удерживая её. — Это будет как *баный огонь, сжигающий всё на своём пути.

— Ох, правда?

— Абсолютно, — я приподнимаю и целую её руку. — Хотя я всегда любил играть с огнём.

— Тогда ты — пироманьяк? — улыбается она.

— Есть в тебе что-то, Мариса. Что-то глубокое и просто… — а здесь я подвожу черту, — …бесспорно другое.

Она бросает на меня взгляд, и тревожное чувство проползает сквозь мой желудок.

— Я уверена, что ты говорил это всем девочкам, — она смотрит вниз на свою тарелку, вилкой перемещая яйца по ней.

— Независимо от того, что ты слышала, я — не мудак. Я не *бу людям мозги, я с ними работаю.

Ох, ты, маленький лжец…

— Пожалуйста, только не заставляй меня ненавидеть тебя, — произношу я.

— Я никогда не захочу, чтобы ты возненавидел меня.

Мой телефон звенит, оповещая об смске. «Я тоже скучаю без тебя». Я запихиваю побольше яиц в свой рот, уставившись на сообщение.

— Ты в порядке, малыш? — спрашивает Мариса.

— Ага, — отрываюсь от телефона и встречаюсь с взглядом Марисы. — О, мм, да. Прекрасно. Просто прекрасно.

Я делаю глоток кофе.

— На улице вроде чудесно, — она смотрит в окно. — Хочешь пойти в Центральный Парк, чтобы пописать вместе?

— Я не знаю. Думаю, мне надо просто замедлиться, ты знаешь, возможно, просто пошататься вокруг дома, послушать немного музыки и пописать…

Её улыбка исчезает, она встает, подхватывает тарелки со стола и с грохотом убирает их в раковину. Я сижу и наблюдаю, как она расхаживает вперёд-назад перед раковиной.

— Ты видел Ансельма Адама в гостиной комнате? — спрашивает она.

Медленно я смотрю в гостиную, замечая ту же картину, что я повесил над своей кроватью.

— Ага, это безумие, ты знаешь у меня такая же над кроватью.

Её расхаживание прекращается, и она улыбается.

— Боже, у нас столько общего, не так ли?

— Да, — я провожу рукой вниз по моему лицу. — Так и есть.

Я подхожу к ней, хватаю её за бёдра и притягиваю к себе.

— Забрать тебя сегодня вечером, чтобы отвезти в Коннектикут? — мой телефон звенит снова.

— Пойду паковаться.

Я отступаю от неё.

— Упакуй что-нибудь сексуальное. Коротенькие шортики, — я указываю на неё, пока достигаю двери, — ...упакуй какие-нибудь шортики. Этот дерьмо горячее.

Она перекрещивает свои руки на груди и отставляет бедро в сторону, перед тем как я закрываю за собой дверь. Я шарю по стене рукой, когда иду к лифту. Я уверен, что как только я окажусь между её ног, вся эта тёмная и загадочная херня, которая притягивает меня, бесследно исчезнет. Несомненно.

Глава 12

Мариса

«Юный бог» — Halsey

Дверь с хлопком закрывается. Я считаю до тридцати, прежде чем кричу и бью кулаком по стене. Это сообщение... то, как он уставился в свой телефон. Я хочу знать, от кого было это сообщение. Я, бл*дь, не идиотка, Джастин. Я вижу тебя насквозь. Я вижу, как другие девочки глазеют на тебя во время автограф-сессий. Я прекрасно понимаю, этот взгляд в их глазах, когда они приближаются — как будто они помнят, каково это, когда он внутри них. Все до единой жалкие.

Я кружу по моей гостиной, грызя ногти. Я уверена — Джастин мил и очарователен с ними. Они не обращают внимания на все мелочи, как это делаю я. Они не видели все эти сообщения в его телефоне. Сначала я думала, возможно, это недопонимание — эксцентричный писатель с несколькими поднятыми стенами, которые просто нужно снести. Но дело в том, что я не могу разрушить его стены, потому что как только он почувствует, что я пытаюсь ослабить первый кирпич, он уходит. Я оказываюсь перед необходимостью прокрасться за эти стены и навсегда сокрушить его. Это единственный путь, который ты когда-либо узнаешь, Джастин. Это — единственный способ, что научит тебя. Это единственный способ тебя проучить.

Я хватаю свой лэптоп с дивана и швыряю через комнату. Серебряный корпус трещит и раскалывается. Крошечные фрагменты откалываются и разлетаются. Я закрываю глаза. Делаю несколько глубоких вздохов, напоминая себе, что он провел со мной прошлую ночь. Вспоминаю то напряжение, что существует между нами. И, наконец, открываю свои глаза и подхожу к окну. Я смотрю вниз на улицу и вижу, как он ступает на тротуар. Вздыхая, я кладу ладонь на прохладное стекло, наблюдая, как он направляется к своей квартире, задаваясь вопросом, как много времени пройдёт, прежде чем мы съедемся, и есть ли у него комната для малыша…

Джастин выезжает на федеральную трассу, опуская крышу своего винтажного кабриолета марки «Мерседес» 1967 года выпуска. Влажный летний ветерок хлещет по моим волосам, и я сражаюсь с ними, чтобы удержать подальше от моего блеска на губах.

— Мы должны достать для тебя один из тех шарфов, ну, знаешь, как тот, что они использовали в «Тельме и Луизе»? — произносит со смехом Джастин, глядя поверх солнечных очков.

— Ага, он будет уместен в таком автомобиле, — я скольжу рукой по гладкому кофейному кожаному салону, восхищаясь швами.

— Ты будешь горячо в нём смотреться, — он подмигивает мне, затем запускает свою руку между моими бёдрами и сжимает ногу. — Несомненно, ты горячо выглядишь в чём угодно, детка, — детка, я — его детка. — Знаешь, — произносит он, — …нам следует провести для тебя автограф-сессию. Сколько пока на твоём счету обзоров на книгу?

Я пожимаю плечами, удерживая свои волосы в конском хвосте, пока смотрю на него. То, как солнце отражается от его смуглой кожи… это практически как закат на острове Таити, бесспорно экзотический и соблазняющий.

— Я не знаю.

— Как, чёрт подери, ты не знаешь? Я проверяю это дерьмо каждый час, когда выходит новая, — он хватает меня за руку, переплетая свои пальцы с моими. Я глазею на наши руки. Вместе. И моё сердце трепещет.

— Возможно, около десяти.

— Десять? Детка, мы должны поработать над этим. Скажу тебе вот что, я попрошу некоторых из моих людей прочитать её и оставить тебе несколько звездных обзоров. И наверняка нам необходимо устроить для тебя некоторое количество автограф-сессий. Я позволю тебе разделить со мной стол на следующей, если хочешь?

— Они позволят тебе это сделать? — спрашиваю я. Мои ладони начинают потеть, и я переживаю, что он заметит это. — Разделить стол?

Он смотрит на меня и усмехается.

— Детка, я — Джастин-бл*дь-Вайлд, они позволят мне сделать всё, что захочу, — он выжимает газ, шины визжат, когда он обгоняет фуру. Я визжу. Он смеётся и еще ускоряется.

— Джастин… — я вырываю свою руку из его хватки и бью по огромной ладони. — Прекрати. Ты убьёшь нас.

— Что? — его глаза сияют от такой нездоровой формы развлечения. — Ты боишься?

Я закрываю глаза и трясу головой.

— Я не смотрю.

— Вероятно, так будет лучше.

Ветер проносится сквозь автомобиль. Юбка моего платья развевается. У меня сводит живот, когда он закладывает резкий поворот, и автомобиль мотает из стороны в сторону.

— Юххууу, — кричит он как мальчишка-подросток, затем автомобиль замедляется. — Ладно, мы приехали.

Я открываю глаза, в то время как мы подъезжаем по округлой площади к гостинице. Он перепрыгивает через дверь, бросает ключи паковщику и подхватывает обе наши сумки с заднего сиденья, затем сдвигает свои тёмные очки на волосы и кивает в сторону двери.

— Пойдём, детка.

Группа женщин сбилась в тесный круг перед входом, облако дыма зависает над их головами. Их взгляды останавливаются на Джастине, потом перемещаются ко мне. Их головы наклоняются ближе друг к другу, шепот разносится вокруг маленькой группы, пока мы проходим мимо.

— Сколько ты хочешь поставить на то, что они спорят о том, трахаемся ли мы? — спрашивает Джастин, в то время как мы заходим через стеклянные двери. Запах лаванды и мяты заполняет кондиционируемый атриум.

Я стою позади, пока Джастин регистрируется, наблюдая за людьми, смотрящими на него. Какая-то случайная молодая девочка подходит с напыщенным видом, с хитринкой оборачивая свою руку вокруг его плеча, прежде чем оставить поцелуй на его щеке. Он выскальзывает из её объятий и с нервной улыбкой оглядывается на меня.

— О, Джилл, это… — он указывает на меня, — …это Мариса.

Она смотрит на меня с вынужденной улыбкой, затем протягивает руку.

— Приятно с Вами познакомиться.

— Мне тоже, — я пожимаю её липкую руку, просто слегка сжимая. Только слегка...

— Ладно, — она медленно отходит от Джастина, — я думаю, ещё увидимся, ребята.

— Без сомнения, — произносит он, пока берёт ключ от комнаты у консьержа. А затем он и я направляемся к лифтам. Вместе. Примите к сведению. Все вы сучки… Мы. Вместе.

Глава 13

Мариса

«Ты нуждался во мне» — Rihanna

Автограф-сессии. Я поняла, что я, бл*дь, ненавижу их, поскольку вынуждена делиться им. Я наблюдаю за улыбкой Джастина и кивком — притворяется, что ему плевать. Он — мудак, конечно, но ему не плевать. Это утомительно — наблюдать за всеми этими людьми, приударяющими за моей второй половинкой. Я даже не могу провести с ним время. Однако как бы сильно я не презирала это, я потерплю, потому что, в конце концов, я всего лишь пишу для Джастина. Это мой широкий жест, который Вы можете найти во всех историях любви. А я хочу, чтобы это была идеальная история любви.

— Я обожаю его книги, — произносит леди, стоящая рядом со мной в баре. — Я надеюсь, у меня получиться поговорить с ним пару минут, — я улыбаюсь ей, прежде чем делаю большой глоток своего вина. — Подождите, — она указывает на меня своим пальцем, тряся им. — Вы были за его столом сегодня днем. Ходит слух, что Вы его девушка.

— О, нет… Я просто… — бросаю на него взгляд, — …просто его подруга. Знакомая в действительности, — и теперь мы часть сарафанного радио. Посмотри на нас, Джастин. Посмотри на нас!

— Подруга, — фыркает она. — Ни одна женщина не может дружить с мужчиной, который так выглядит, — она глазеет на него мгновение. — Я бы покаталась на его лице.

Я симулирую улыбку, чтобы скрыть своё отвращение. Она достаточно стара, чтобы быть его матерью, и она только что сказала абсолютно незнакомому человеку, что покаталась бы на его лице. Она всё ещё бессвязно бормочет обо всех пошлых вещах, которые бы с ним проделала, я абстрагировалась от неё. Не хочу думать о том, как она объезжает его, потому что это бесит меня. Это реальное оскорбление, она не понимает, что он — мой, моя вторая половинка, а не наездник для её *бучей киски?

Когда я допиваю своё вино, делая последний глоток, мой взгляд встречается с Джастином. Он улыбается и вот так просто уходит от группы непосредственно ко мне.

— Просто оставляешь меня им, как я посмотрю? — произносит он, когда останавливается около меня. Женщина, которая хочет объездить его лицо, усмехается. Её щёки краснеют. И всё, что она делает, — глазеет. Она не посмеет произнести любую из тех противных вещей, о которых только что мне рассказывала.

— Было похоже, что ты наслаждаешься их ухаживаниями, — говорю я.

— Я ухаживаю за собой очень хорошо, — он наклоняется ближе ко мне, его тёплое дыхание ласкает моё ухо. — Практически так же, как я забочусь о тебе.

У меня перехватывает дыхание, а женщина рядом медленно уходит.

— Настолько уверен в себе.

Джастин смеётся, затем берет мою руку, переплетая свои пальцы с моими, пока ведет меня к выходу.

— И куда мы идем? — спрашиваю я.

Мой пульс в ушах эхом вторит шагам, когда прекрасный жар окутывает мою кожу. Джастин тянет меня к лифту, и я скольжу прямо позади него, под пристальным мерзким взглядом, брошенным в моём направлении каждой женщиной, мимо которой мы проходим. Они все ревнуют. Они все понимают, что я собираюсь быть обнаженной с ним в его постели, и они ненавидят меня за это. Когда двери открываются, мы заходим в переполненный лифт. Его пальцы обхватывают мою щёку.

— Я хотел тебя с тех пор, как увидел в той кофейне.

Мы смотрим друг на друга всю дорогу до седьмого этажа. Напряжение настолько густое, что я уверена — женщины в этом крошечном пространстве задыхаются из-за него. Когда дверь со звонком открывается, мы выходим. Моё сердце бьётся, бьётся, бьётся о рёбра, пока я иду за ним к двери. Вот оно. Обратной дороги нет. Маленький зелёный огонёк загорается на двери, замок щелкает — дверь открывается, а затем... дверь закрывается, и он агрессивно пришпиливает меня к себе. Его большие руки распускают мои волосы. Его губы следуют по моей шее вниз по горлу. Каждый тяжелый вздох рассеивает мурашки по моей коже.

— Я хочу тебя с тех пор, как в первый раз увидел, — шепчет он мне в ухо и оставляет ещё один поцелуй ниже моего подбородка. — С тех пор, как я встретил тебя, — одна рука оставляет мои волосы, и он обхватывает моё лицо, вдавливая свой рот в мой в зверском поцелуе. — Е*ать, женщина, — и, не сказав больше ни слова, он стремительно передвигает меня от двери, спиной к кровати, обеими руками обхватив моё лицо.

— Я хочу тебя.

Ещё поцелуй.

— Ты нужна мне.

А он нужен мне. Я нуждаюсь в нём. Мы нуждаемся друг в друге.

Задней стороной ног ударяюсь о матрас, и спиной приземляюсь на пушистое одеяло. Джастин стоит на коленях на кровати, нависая надо мной. Он стягивает рубашку через голову, его глаза вспыхивают, когда он небрежно бросает её назад. Даже в темноте комнаты я могу разобрать очертание буквы V, высеченной над его животом. Моё сердце часто постукивает как у глупого подростка, когда его тёплые кончики пальцев следуют по моей ключице. И отчаянный банальный вздох покидает мои губы, когда он срывает лямки с моих плеч, стаскивая платье по бёдрам.

Его губы повсюду: мой рот, моя шея, моя грудь. Так безрассудно и импульсивно, что я тону в этом с ним. Я выжидала столько? Сколько смогла устоять, и я заставила его осознать, что я не какая-то там глупая фанатка. Я не какой-то безнадежный романтик. Я — кто-то? В ком он нуждается, он сам так сказал. Мы — статическое электричество.

Я дотягиваюсь до пояса его джинсов и расстегиваю кнопку, затем стаскиваю их вниз по его ногам. После того, как он отпинывает их в сторону, он встаёт на колени. Его руки работают над моими бёдрами, его взгляд застыл между моих ног, и, чёрт возьми, там никогда не было более заманчивого, более эротического вида, чем Джастин Вайлд, уставившийся на меня так, как будто он хочет поглотить всю меня — и плоть, и кости. Он подцепляет одним пальцем мои мальчишеские трусики-шортики, и у меня на коже мурашки от нетерпения. Совершенными белыми зубами он прикусывает нижнюю губу, и я желаю знать, что же происходит в его блестящем уме. Я хотела бы слышать его мысли — то, как он ждёт этого точно так же, как и я. Что это является самым монументальный моментом в его жизни. Его палец задевает мою киску, и порочная ухмылка появляется на его лице в тот момент, когда он чувствует, насколько я влажная для него.

— О, блдь, мне нравится это, — произносит он, скользя пальцем по мне. — Очень, блдь, сильно.

И теперь его пальцы находятся внутри меня. Палец Джастина Вайлда находиться во мне.

Моя спина изгибается, пятки упираются в матрас. Я извиваюсь. Я стону. Поскольку это чувствует таким правильным. Спустя мгновение я полностью обнажена — выставлена перед ним. С ухмылкой он скользит между моими ногами, обдувая меня шёпотом горячего дыхания. Я сжимаю в кулаке простыни, вскидываю свои бёдра и хочу закричать, потому что его язык внутри меня. Он стонет, его пальцы врезаются в мою кожу.

— е*ать, ты хороша на вкус.

И, бл*дь, ты так хорошо ощущаешься. Каждый вдох, что я втягиваю в себя, рваный. Я на обрыве. Балансирую. Еще один сильный щелчок его языка, и я буду уничтожена. Он замедляется, его рот зависает надо мной. От каждого медленного горячего вздоха мои мышцы сжимаются, все тело болит.

— Джастин… — произношу я, задыхаясь, и хватаю его за волосы, пытаясь удерживать его рот на мне, но он отдергивает свою голову в сторону. Смеясь, он опускается на меня. Его обнаженная грудь касается моей. Ощущения. Так много ощущений. Это как будто всё вот-вот взорвётся. Воздух, настолько густой от этого примитивного желания, эта эйфория так сильна, что я едва могу дышать. Всё заражено им, нами, этим… Он располагается между моими бедрами. Я резко вдыхаю.

— Ты хочешь меня? — шепчет он, пока прикусывает моё ушко.

— Боже, да, — мои бёдра раздвигаются, и я хватаюсь за его плечи.

Он прижимается ко мне.

— Ты уверена?

— Пожалуйста.

Я чувствую его улыбку у своей шеи.

— Ты собираешься умолять меня?

Однако он не ждет, пока я начну умолять его, он просто неумолимо врезается в меня. Я задыхаюсь. Мои ногти скользят по его мускулистой спине, и это ощущается так, как будто я на небесах, затрахиваемая до забвения Джастином Вайлдом. Сидя на коленах, он держит мои ноги разведенными, наблюдая — он наблюдает, как мы трахаемся, и мне это нравится. Я стону. Я встречаю каждый его толчок, скользящий до самого конца.

— Твоя… — рычит он, — …такая, бл*дь, красивая. Настолько идеальная.

Он хватает мои бёдра и переворачивает меня на живот, слегка нажимая на мою спину рукой, затем он мягко поглаживает своей рукой изгиб, что он создал, в то время как приподнимает мою задницу и бёдра вверх. — Дерьмо… — произносит он, сильно ударяя большим пальцем по мне. Я поворачиваю своё лицо, простыни сбились в кучу под моей щекой, пока я смотрю на него. Его дикие глаза бросают на меня взгляд, и он подносит руку к своему рту, посасывая меня с кончика своего пальца, затем вонзается внутрь меня и трахает жёстко и сильно. Как дикарь, он наматывает мои волосы на кулаки и дергает мою голову назад.

— Иди сюда, — шепчет он, когда его губы прижимаются к моим в зверском поцелуе. Он разрывает его и скользит своим языком по моему горлу, жар его сбившегося дыхания, порождает хор ощущений, разрывающих мою чувствительную кожу. — Иисус, женщина, — шипит он. Затем стонет. Он отпускает мои волосы, и моя голова падает к груди, в то время как он прижимается к моей спине. Звук ударов кожи о кожу наполняет комнату, смешиваясь с нашим тяжелым дыханием. Я вытягиваю руки и хватаюсь за простыни, поворачивая своё лицо так, чтобы наблюдать. Он так сосредоточен. Пот сочится вниз по его вискам, по глубоким изгибам мышц на его груди. Мой желудок переворачивается, когда его пальцы зарываются в мои бёдра, и он откидывает голову назад в глубоком стоне. И вот мы вместе, танцуем на этом пресловутом краю. Я отпустила все, даруя блаженство, на которое он уговаривает меня, крича его имя, так, как будто он — мой бог, потому что это именно так и должно быть, когда ты нашел единственного. Пот капает вниз с моей шеи, и когда эта волна захватывающего удовольствия спадает, Джастин подает на кровать, хватая меня за талию и притягивая меня к своей гладкой потной груди.

Он переворачивается на бок и проводит кончиками своих пальцев по моей щеке. Взбудораженное выражение отображается на его лице, его пристальный взгляд скользит от моих глаз к губам.

— Боже, — он колеблется, и моё сердце порхает и трепещет. — Я хочу чего-то большего с тобой, — он так нежно целует меня. — Ты слышишь меня? Я чувствую, что вся моя жизнь вела меня к этому моменту, как будто это всегда была ты.

Я уставилась на него.

— Ты напишешь самые милые строки…

Он закатывает глаза.

— Пожалуйста, — произносит он. — Детка… это так по-другому с тобой, — и я знаю об этом, Джастин. Я просто не уверена, что ты действительно понимаешь, насколько это по-другому. Я пожимаю плечами и запускаю свои пальцы в его грудь. Он зависает надо мной, наклоняясь и подхватывая свои джинсы с пола, выуживая телефон из кармана, прежде чем он шлепается обратно на подушку. — Иди сюда, красавица.

Он притягивает меня обратно к своей груди и протягивает телефон своей свободной рукой.

— Улыбайся, — произносит он, прежде чем делает несколько селфи и тут же просматривает их. — Тебя обеспокоит, если я выставлю их на мою страницу? — я бросаю взгляд на экран. Все, что видно, — наши лица и подушки. Мы выглядим такими счастливыми. Настолько идеальные вместе. И мои щеки всё ещё светятся от этой бесплатной раздачи розового румянца от испытанного оргазма.

— Всё в порядке, если тебя не смутят все те чёртовы девочки, — говорю я.

— Какие девочки? — хихикает он, пока обрабатывает фотку в каком-то редактирующем приложении. — Ты думаешь, что меня волнует, что люди узнают, что мы трахаемся?

Но мы не просто трахаемся, Джастин. Мы по уши влюблены, разве ты не понимаешь этого?

— Я отметил тебя, — произносит он, затем подхватывает свои боксеры с пола и надевает их. — Хочешь выпить?

— Конечно.

Он улыбается мне и целует в лоб.

— Будь прямо здесь, детка, — он натягивает джинсы, подхватывает свою рубашку с края кровати, но даже не удосуживается надеть её, пока направляется к двери. Я перемещаюсь на кровати и целенаправленно позволяю простыне соскользнуть чуть ниже моих грудей. Джастин останавливается, его рука замирает над ручкой двери, в то время как он смотрит на меня. Ухмылка формируется на его лице, когда его глаза меняют направление к моей груди. — О, ты знаешь, что ты делаешь? — он подмигивает, закидывает свою рубашку на плечо, затем открывает дверь и направляется в коридор. Прежде чем дверь хлопает, закрываясь, я слышу, как девочка позвала его. Я слышу, что он ответил.

Он только что вышел из нашей комнаты. Без рубашки. Волосы в беспорядке от постели. Я надеюсь, что сука понимает, что он трахал меня. Я надеюсь, что она ненавидит меня за то, что она никогда не будет способна сделать. И с этой мыслью я укладываюсь обратно под одеяло, поворачиваю голову и смотрю на подушку, на которой он будет спать. Это — только вопрос времени, — говорю я себе. Вопрос времени. Он — мужчина. Мужчины должны осознать то, в чём они нуждаются, и это часто требует времени, но я терпелива. Я буду ждать. И ждать. И ждать.

И ждать...

Глава 14

Джастин

«Уверовавший» — Imagine Dragons

— Джастин… — какая-то девочка ликует чуть дальше по коридору, но я продолжаю идти. — Джастин Вайлд.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь, натягивая фальшивую улыбку на своё лицо.

— Привет.

— Боже, я люблю ваши книги… — а затем она продолжает пятнадцатиминутную тираду о том, какие они потрясающие, о том, что я причина того, что она начала писать, о том, какой я горячий, обо всей этой грёбаной херне. Она стоит настолько близко ко мне, насколько это возможно в лифте, и, когда двери открываются, она выходит со мной. — О, Боже, — произносит она, — я надеюсь, что следующий слух не будет о том, что я переспала с тобой, — она хихикает, и я замедляю свой шаг.

— Прости, — произношу я, приподнимая свою бровь. — Повтори кто ты?

— Я, эмм… — её пристальный взгляд опускается в пол. — Дженна Брэндон.

— Я даже не знаю, кто ты. И я определенно не буду тебя трахать.

Я усмехаюсь и ухожу.

— Мудак, — слышу, как она бормочет про себя, и только пожимаю плечами. Меня не заботит, что она думает, что я мудак. Последнее, что мне сейчас нужно, — случайная чика, пытающаяся заставить людей думать, что я трахаю её, в надежде поднять свой рейтинг на «Амазоне» или выиграть ещё какой-то херовый рейтинг популярности.

Я захожу в ресторан и заказываю два бокала «Мерло», и пока я жду выполнение моего заказа, мои мысли возвращаются к Марисе. К тому, как совершенно разделяются её губы, когда она стонет, и как хорошо она ощущалась подо мной... какая она красивая, когда кончает. Если бы я был из тех парней, которые рано или поздно остепеняются, я бы встречался с ней, но дело в том, что веселье уже закончилось. Я трахнул её. Я сделаю это ещё несколько раз, чтобы вывести её из своей системы, чёрт, я даже могу притворяться в течение нескольких дней, что это может сработать, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, я безнадежный романтик и мысль о любви звучит потрясающе. Хотя довольно скоро я устану от Марисы. Другой блестящий объект привлечёт моё внимание, и затем следующая девушка будет тешить моё самолюбие и член.

Парень за барной стойкой вручает мне вино, и как только я собираюсь развернуться, чтобы уйти, я чувствую, как рука скользит по моей спине. Когда я поворачиваюсь, передо мной стоит Тори. Её пристальный взгляд скользит от одного бокала с вином к другому, а затем она смотрит на свои часы.

— Ох, ты на самом деле позволил кому-то остаться с тобой, вместо того, чтобы дать пинок под зад сразу после? — она впивается в меня взглядом. — Интересно. Думаю, даже у шлюхи есть чувства, верно?

— Да ладно, Тори. Я не мог позволить тебе остаться со мной, у тебя блдская репутация. Люди стали бы говорить, — я делаю быстрый глоток кофе, ошпаривая свой рот. — Бл… и, кроме того, это был просто секс.

Она смеется.

— Ага, просто секс, и я точно не хотела бы представить это.

— Посмотрим, — я обошел её, но она сделала шаг передо мной. — Я знаю, что ты расстроена…

— О, малыш, я не расстроена. Даже близко.

— Боже, — фыркаю я, — это же совсем избитое выражение. Разве ты не автор? Ну же, ты можешь лучше, чем это.

Её ноздри трепещут, этот небольшой алмазный гвоздик в её носу, вспыхивает на свету.

— Ты — *баный лжец.

— Я никогда не говорил…

— Ты говорил, что я другая.

Я закатываю свои глаза.

— б твою мать, Тори. А что ты ожидала? Ты думала, что я буду встречаться с тобой или что-то в этом роде, оставь, блдь, меня в покое! Ты на пять лет старше меня, — я обхожу её. — Мы только трахались. Просто, забудь уже об этом.

— Забыть? Ты хочешь, чтобы я просто… забыла?

— Дерьмо, Тори, знаешь, что? — жар ползёт по моей груди и вверх по горлу. — Ты должна на коленях благодарить меня. Никто даже не покупал твои дерьмовейшие книги до того, как распространился слух, что мы начали трахаться. Этот маленький кусочек слухов дал тебе больше признания, чем всё, что ты когда-либо напечатаешь.

Группа женщин уставилась на меня расширенными глазами.

Е*ать.

— Эй, знаете, что? — кричу я им. Они даже не шевелятся. — Я трахал её, — указываю на Тори, и её щёки становятся свекольно-бл*дь-красными. — Так, наверстали упущенное. Дать тебе немного подтверждения?

— Я прикончу тебя, — произносит она.

— Удачи с этим.

Я качаю головой и иду к лифту, нажимая кнопку. Эта женщина не могла бы сделать ни одной проклятой вещи, чтобы опорочить меня. Я — влажная сбывшаяся мечта любого издателя. У меня такие преданные фанаты, ничто не может разрушить это. Это смехотворно, что какой-то низкопробный автор думает, что она сможет оказать на меня то или иное воздействие. Я киплю всю дорогу до 7-ого этажа, всё ещё немного взбешен, когда возвращаюсь в комнату.