Белый вереск

Глава 20

Сентябрь 1815 года

Лондон

Портьеры с легким шелестом раздвинулись, и, повернувшись, горничная вскрикнула, увидев сидящую на краю кровати Катриону, которая внимательно наблюдала за ней.

— Боже мой, мисс! — воскликнула она. — Вот уж никак не ожидала, что вы уже проснулись и сидите тут одна в темноте.

— Выпьете чаю здесь или предпочтете спуститься вниз, в столовую, чтобы составить компанию его светлости и другой мисс? — осведомилась горничная.

Катриона видела, с каким выражением горничная смотрела на платье, в котором она приехала прошлой ночью в Лондон: казалось, служанка опасается, что платье может внезапно зашевелиться.

— Благодарю вас, — отвечала Катриона, — я спущусь к остальным. — Она осторожно посмотрела туда, куда свешивались ее ноги. Кровать была непомерно высокой. Всю жизнь девушка спала на низких лежанках, прикрытых матрасами, набитыми соломой и вереском. И теперь Катриона спросила себя, сможет ли хоть когда-нибудь привыкнуть к такому мягкому и высокому ложу, с которого того и гляди ненароком ночью свалишься.

Вдруг Катриона почувствовала на себе взгляд горничной.

— Хотите, чтобы я помогла вам одеться, мисс? — предложила та.

— Нет, благодарю, — пролепетала девушка. — Я сама справлюсь.

Горничная удивленно посмотрела на нее и, положив платье на кровать, направилась к двери. Катриона терпеливо дождалась, пока та выйдет из комнаты, и лишь потом решилась соскользнуть с кровати.

Служанка не разбудила ее. Катриона проснулась на рассвете, точнее, когда городской шум оповестил девушку о начале нового дня и она смогла наконец пробудиться от того то ли сна, то ли полузабытья, в котором пребывала всю ночь. Катриона совсем не отдохнула в ту первую для нее после приезда ночь в городе. Конечно, она и не ждала, что сможет с легкостью привыкнуть к новой обстановке, но все оказалось уж слишком отличным от размеренной жизни в Шотландии. Там, в их уютном домике, она обычно просыпалась под пение птиц, полной грудью вдыхая свежий морской ветерок, врывающийся в комнату сквозь распахнутое окно. С окутанных туманом гор эхом доносились крики глухарей.

А что в Лондоне? Здесь все иначе. Ее разбудил цокот копыт по мостовой, скрип колес, смех и разговоры прислуги, приступившей спозаранку к своим хлопотливым обязанностям. Ко всему прочему, со всех сторон лаяли собаки, и раздавались крики с крыш.

Натянув платье, Катриона босиком прошла по узенькому коридорчику, заканчивающемуся у ведущей вниз лестницы. Она почти не помнила, как они приехали сюда — ночью было так темно, и девушка очень устала с дороги. И теперь, ступая по толстому ковру, она восторженно взирала на многочисленные картины в сверкающих золоченых рамах, на изящные столики, блестящую поверхность которых украшали мраморные бюсты каких-то людей и масса всяких безделушек. Катриона видела, что за широко распахнутыми дверьми, то и дело попадавшимися ей на пути, находятся роскошные покои.

Этот замок был гораздо больше Россмори, и еще никогда в жизни Катриона не ощущала себя такой лишней. Тут все было дорогим, великолепным; даже портьеры, обрамлявшие узкие высокие окна, казалось, сделаны из какой-то необычной, диковинной ткани. Пусть своим происхождением она и связана с подобной роскошью, но душа ее, ее сердце все равно навеки останутся в диком уголке горной Шотландии. Осознав это, Катриона вдруг пожалела, что позволила Роберту привезти их сюда, где они никогда не почувствуют себя своими.

Нет, там, в Шотландии, все иначе. Хоть Россмори и был величествен и великолепен, Катриона хорошо знала его, к тому же он стоял в знакомой местности, где жили знакомые ей люди. А здесь, в Лондоне, у Катрионы появилось чувство того, что она ступила в совершенно чужой мир, впрочем, на самом деле так оно и было.

И девушке очень захотелось вернуться назад.

Наконец, забредя пару раз по ошибке в другие комнаты — в библиотеку, где ей бы так хотелось остаться, и в чулан, заставленный, видимо, старой мебелью, — Катриона оказалась в столовой. Роберт сидел в дальнем конце комнаты, развернув газету. Он еще не заметил своей гостьи. Задержавшись в дверях, Катриона подумала о том, как, должно быть, замечательно он чувствует себя теперь, вновь обретя зрение и вернувшись к привычному образу жизни.

Герцог был необычайно красив в своем светском костюме, ведь в Россмори он обычно одевался куда проще. На нем был сюртук темно-бордового цвета, серый жилет и черные бриджи. Ворот рубашки украшал затейливо завязанный накрахмаленный галстук, а начищенные до блеска сапоги доходили до колен. Сразу было видно, что это сильный и знатный человек — словом, настоящий герцог.

Опустив глаза на свое простенькое платьице из домотканой шерсти, под которым была надета поношенная полотняная сорочка, Катриона недовольно поморщилась. Может, лучше повернуться и, пока он не увидел ее, быстренько…

— Доброе утро, — оторвал ее от размышлений Роберт.

— Доброе утро, — пробормотала девушка в ответ. Ей ничего не оставалось, как подойти к нему и сесть на стул напротив. Лакей в ярко-желтой с голубым ливрее немедленно приблизился к Катрионе, чтобы налить чашку ароматного чая. Девушка заметила, что он оторопело смотрит на ее голые ноги, выглядывающие из-под подола.

— Ты хорошо спала? — заботливо спросил Роберт.

— Да, — солгала Катриона. — Очень хорошо. Сложив газету, Роберт внимательно посмотрел на нее.

— Я бы позволил тебе поспать подольше, но кое-какими делами надо заняться безотлагательно, и чем скорее мы начнем, тем лучше.

Кивнув, Катриона отпила чаю, стараясь спрятать ноги подальше под стул.

— Мерид скоро присоединится к нам и… — продолжал герцог.

И тут, словно по команде, в столовую вошла Мерид. Девушка робко улыбалась, бормоча под нос утренние приветствия. Катриона заметила, с какой осторожностью сестра берет в руки чашку — наверняка она боялась разбить ее. Можно не сомневаться, Мерид чувствует себя не лучше, чем она, и тоже считает себя здесь чужой.

— Я велел позвать портниху, — сообщил Роберт. — Она скоро придет и снимет с вас обеих мерки.

— Портниху? — изумилась Катриона. — Зачем, Роберт? У нас же есть одежда!

— Есть, конечно, но этого слишком мало, — промолвил герцог. — Тебе понадобятся платья, какие носят в городе, к тому же ты будешь ходить на светские приемы, и тебе будут нужны…

— На какие еще светские приемы? — перебила Катриона. — Я-то думала, мы приехали в Лондон для того, чтобы разузнать что-нибудь о леди Кэтрин. — Катриона по-прежнему считала своей матерью Мэри, поэтому никак не могла называть родную мать иначе, чем по имени.

— Так оно и есть, — согласился с ней Роберт, — но не забывай, что мы должны защитить тебя от сэра Деймона. Я тут подумал обо всем этом и, кажется, принял наиболее разумное решение. Судя по прежним деяниям Деймона Данстрона, можно с уверенностью сказать, что он — человек непредсказуемый. Поэтому, взвесив все «за»и «против», я пришел к выводу, что лучше всего сумею защитить тебя от него, введя в здешний свет.

— Но я ничего не знаю о светской жизни! — вскричала Катриона. — Может, мне стоит все же получше спрятаться, пока ты ищешь родных леди Кэтрин?

— Нет, это неразумно, — возразил герцог Девонбрук. — Полагаю, сэр Деймон догадается о том, что я захочу защищать тебя, поэтому решит, что мы будем прятаться. Мой богатый опыт общения с врагом на полуострове подсказывает: лучший способ обойти врага — это поступать так, как он не ожидает. В свет ты вступишь под именем мисс Кэтрин Данстрон из Касл-Крэннока в Шотландии.

Как он назвал ее? Кэтрин? Неужто даже имя у бедняжки Катрионы, дочери простого фермера, отняли? Тем временем Роберт продолжал:

— Таким образом, нам будет легче всего разыскать родственников твоей матери, леди Кэтрин. Дело в том, что Ноа не многого добился, пытаясь разузнать ее девичью фамилию. Мое покровительство поможет, и тебя примут в самых лучших домах. Хоть моя репутация и подорвана, я все еще герцог, и с этим нельзя не считаться. А твое происхождение развеет сомнения скептиков.

Происхождение? Что-то в этом было нелепое. Катриона все еще пыталась вникнуть в слова. Роберта, а он уже снова заговорил:

— Кстати, мне надо еще кое-что обсудить с тобой. — Герцог бросил короткий взгляд на Мерид. — Извини, Мерид, но нам надо поговорить наедине, недолго.

Мерид лишь кивнула. Бедняжка застыла на месте, сложив на коленях руки; казалось, она даже двинуться боится.

Не было такой темы, которую Катриона не стала бы обсуждать в присутствии сестры, н она уже было собралась заявить об этом Роберту, но, подняв взор и встретившись с ним глазами, девушка прикусила язык. Взяв предложенную им руку, она вышла вместе с герцогом из комнаты.

Роберт привел Катриону в библиотеку — ту самую комнату, в которую она по ошибке забрела, разыскивая столовую, — и закрыл за ними дверь.

— Катриона, в моем плане есть один замысел. Я обдумывал его две последние недели в Россмори, так что не опасайся, будто я принял поспешное решение, — проговорил он. — Я хочу кое о чем попросить тебя.

Девушка снизу вверх смотрела на герцога, стоявшего возле стула, на котором она сидела. Пожав плечами, она молча кивнула.

— Катриона, я имею честь просить твоей руки, — заявил Роберт.

Девушка заморгала. Она не ослышалась? Он попросил ее выйти за него? Нет, этого не может быть. Наверняка она что-то не так поняла.

— Прости, пожалуйста, — пролепетала она. — Что? Что ты сказал?

— Я, кажется, все как следует обдумал и пришел к выводу, что должен попросить твоей руки. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Признаюсь, в первую очередь меня волнует твоя безопасность. В качестве моей жены ты будешь более защищена, чем просто моя знакомая. Кстати, если мы будем женаты, то ни у кого не возникнет нездорового любопытства к нашей жизни, никто не будет интересоваться, почему это мы живем вместе, — промолвил герцог.

Стало быть, его волнует ее безопасность? Это он принимает во внимание? Но как он к ней относится, любит ли ее? Неужели их отношения сводятся лишь к «знакомству», и больше ничего для него не значат?

— Ну и, разумеется, во вторую очередь я не забыл о тех минутах, что мы провели вместе, — договорил Роберт.

Комок, застрявший было в горле Катрионы, кажется, стал исчезать. Он испытывает к ней чувства — те же самые, что и она к нему, те, что она предпочитала скрывать из опасения, что герцог никогда не ответит любовью на ее любовь.

— Ох, Роберт, я…

— К тому же нельзя исключать, что ты можешь быть беременна, — перебил он ее.

Комок опять перекрыл дыхание девушки; слова, уже готовые сорваться у нее с языка, признание в любви, в том, что более всего ей хочется провести остаток жизни с ним, застряли у нее в горле. А она-то ждала, что и он скажет ей о своей любви. Но… Роберт не сделал этого. Катриона опустила голову, чтобы он не заметил блестевших в ее глазах горьких слез разочарования.

— У тебя не было месячных с тех пор, как мы в последний раз были вместе? — поинтересовался герцог.

Девушка бросила на него испуганный взгляд — это подтвердило его подозрения. Нет, месячные так и не пришли, хотя прошло уже довольно много времени.

— Я так и думал, — заявил Роберт. — Что ж, это означает, что нам надо поторопиться. Положение затруднительное.

Поторопиться? Затруднительное положение? Почему это звучит так, словно Роберт вовсе не рад тому, что у них, возможно, будет ребенок? И почему это он говорил об этом так прямо? Она только что сообщила ему, что носит под сердцем дитя, их общее дитя, а он в ответ почему-то заговорил о нехватке времени! Что же случилось с тем человеком, которого она так полюбила в Шотландии?

Катриона едва сдерживалась. Ну почему все так обернулось? Ведь Роберт попросил ее руки — втайне она мечтала об этом, но даже себе боялась признаться, что мечтает обвенчаться с ним. Оказалось, что он хочет сделать ее своей женой не потому, что любит ее, и не из-за того, что проведенные вместе незабываемые минуты стали для него так же важны, как и для нее. И теперь, когда стало известно, точнее, когда у них появилось предположение, что ее мать, леди Кэтрин, возможно, происходила из знатной семьи, он хочет жениться на ней, потому что у него появилась уверенность, что их будущий ребенок тоже будет знатного происхождения. В ином случае малыш оказался бы незаконнорожденным.

Голова у Катрионы раскалывалась. Вопросы, вопросы… Неужто Роберт и в самом деле не попросил бы ее стать его женой, если бы не узнал о ее матери? Хотел ли бы он по-прежнему близости с ней, если бы она оставалась дочерью простого фермера? Вопросы одолевали девушку, но гордость мешала ей задать их, потому что, кажется, она уже знала ответы.

Она не покажет ему своих истинных чувств, не станет его разочаровывать.

— Надо как можно быстрее вывести тебя в свет и объявить о нашей помолвке, — вновь заговорил герцог. — Чем больше людей узнает о твоем существовании, тем в большей безопасности ты окажешься, и сэр Деймон будет бессилен причинить тебе вред, если вдруг задумает внезапно нагрянуть в Лондон. Я уже договорился с моей тетушкой Эмилией — она приедет и поживет здесь некоторое время. Ты сегодня же с ней познакомишься. Тетушка будет сопровождать тебя на выходах в свет. Ее везде знают, и к ней хорошо относятся, поэтому вас примут в лучших домах. Ко всему прочему, она будет учить тебя. Вечером я уеду отсюда и поселюсь временно в доме моего брата, так что нежелательных расспросов не будет. Все слуги в доме будут в твоем распоряжении. Мерид останется здесь, чтобы составить тебе компанию. А пока ты будешь занята с портнихой, я позабочусь о том, чтобы в газетах напечатали объявления… — Роберт осекся, внезапно осознав, какие мысли обуревают Катриону, пока он излагает ей планы на будущее. Он стоит тут и говорит о всякой ерунде, забыв об одной очень важной детали: Катриона ведь пока не приняла его предложения. — Но ты так и не ответила мне, Катриона. Согласна ли ты стать моей женой?

Не успел он договорить, как в дверь постучали. Катриона хотела было ответить, но тут в библиотеку заглянул управляющий.

— Ваша светлость, — сообщил он, — прибыла портниха. Не сводя с девушки глаз, Роберт быстро ответил:

— Проводи ее в гостиную, Уиггин, и попроси мисс Мерид дождаться мисс Кэтрин там.

Ну вот опять! Опять он назвал ее этим именем — Кэтрин! Словно «Катриона» недостаточно хорошо для лондонского общества! Гнев поднимался в душе Катрионы, гнев и злость на эту неожиданную перемену.

— Так ты не ответила мне, — настойчиво повторил герцог. — Ты станешь моей женой?

Катриона посмотрела ему в глаза, пытаясь овладеть собой и хоть немного успокоить быстро бьющееся сердце.

— Да, Роберт, я стану твоей женой, — отозвалась она. — А разве у меня есть выбор? Но только ответь мне на один вопрос. — Она встала, довольная на этот раз тем, что из-под платья у нее выглядывают голые пальцы. — Кому ты все-таки делаешь предложение? Катрионе Макбрайан или мисс Кэтрин Данстрон?

Лишившись от удивления дара речи, Роберт молча наблюдал за тем, как Катриона босиком направилась в гостиную, где ее поджидали портниха и Мерид.