Бер и Берегиня (СИ)

19. Кирилл Коновалов

Прижимаю Булочку к себе, как самое дорогое на свете. Хотя она и есть самое дорогое. Она и наш ребенок. После слов деда я и правда улавливаю изменившийся запах Варвары. Он стал … слаще? Да, пожалуй, так.

Удивительно! Моя Булочка способна перетащить нас в Навь! При условии, что ей, как условно называемым «светлым» божествам, путь в Навь закрыт. Нет, они могут приходить, но им становилось там очень неуютно и не комфортно. А тут- и меня с собой зацепила. При чем усыпив так, что я ничего не чувствовал и не слышал! Не ожидал, если честно.

Лежим после всех игрищ расслабленные, разморенные. Боялся брать свое агрессивно, как привык. На что получаю чувствительный удар по плечу и гневное: «Коновалов, я беременная, а не больная!» и Варя взяла все в свои руки. В прямом смысле. Бок уже практически затянулся, поэтому она особо не церемонилась со мной, выкачивая все те немногие остатки сил, что были. Выжимая до последней капли, до явной дрожи в ногах. Не дает трогать сисечки мои любимые, говорит, что очень чувствительные. Дуюсь, конечно же, но ловлю себя на очень сумашедшей мысли, что хочу попробовать ее молоко. Когда ты стал настолько повернутым, а, Коновалов? В последнее время просто клинит на идее обладания Варварой везде, где только можно и нельзя, на диком, безудержном, выходящим за грань моих привычных желаний., сексе. Раньше было достаточно раза- другого в неделю, а теперь… Чем больше было секса, тем больше его хотелось.

«Изъебся». Да, дед в очередной раз был прав.

И я был полностью согласен.

Варвара гладит меня по животу, опускаясь ниже. Перехватываю шаловливые ладошки.

— Варя.

— Чего Варя? — надувает пухлые сладкие губки, — У меня, между прочим, стресс! — нежные пальчики гладит низ живота, вызывая толпы мурашек. Горячий язык Булочки чуть касается шеи, ключицы…

— Варя! — рычу предупреждающе.

— Цыц! — прикусывает за сосок, и тут же зализывает, помурлыкивая. — Мой шерстяной мужик, мой теплый мужик- перекидывает через меня ногу, укладывая мои ладони на свои пышные бедра. — Мой любимый мужик, — с низким, утробным стоном опускается на меня. Пытаюсь толкнуться ей навстречу, но Булочка останавливает меня, практически рыча:

— Не шевелись! Сама!

Чтоб не было соблазна облапать ее, закидываю руки за голову, любуясь ей. Румяная, раскрасневшаяся. Вся моя. Целиком.

Движения становятся резче, насаживается глубже, сжимая меня мышцами, гладит ладошками по груди, немного поцарапывая ноготочками.

— Мой мужик, — наклонившись, порыкивает мне на ухо, что дико нравится моему медведю. Буквально через мгновение ногти сильно царапают грудь, и Булочка расслабленно валится на меня, утыкаясь личиком куда-то между шеей и плечом. Чувствую ее судороги, ее тепло, и начинаю потихоньку шевелиться, чтобы продлить ее наслаждение и довести себя. Выгибается, сжимается еще туже, а меня простреливает молнией от пяток до макушки.

— Моя, — рык получается громкий, глухой.

— Твоя, медведь, — шепчет, чуть улыбаясь. — Твоя.

А мне больше ничего и не надо. Только слышать, чувствовать, знать, что она только наша.

Господи, Коновалов, ты сошел с ума.

Лежим, сплетясь ногами. Хочется курить, но нечего. Варя проваливается в сон почти сразу, что-то бормоча. А я не шевелюсь лишний раз, боясь ее потревожить. Дед сказал, что она меня пыталась защитить там, в Нави. Бесстрашная малявка! Не побоялась встать перед медведем, не испугалась незнакомого мужика. Мое маленькое кудрявое счастье.

Нам скоро надо будет возвращаться в город. Мобильная сеть тут не ловит, а нас скорее всего уже ищут. Понятно, что то, что я натворил, просто так не оставят. Но полковник обещал прикрыть, в случае чего. Если свое обещание не выполнит, то выхода будет два. Или мне запретят появляться в городе, или меня устранят. Первый вариант, он, конечно, предпочтительнее, а в случае второго, Варя останется в городе одна. Вести ее сейчас туда опасно. Надо оставить ее здесь, с моими стариками… Тут она будет под присмотром хотя бы. Мои старики с нее глаз не спустят, да помогут всем, чем надо. Тут чистый воздух, настоящая качественная еда. То, что нужно беременной женщине. Тем более, тут надежно и безопасно. Покажите мне того суицидника, кто сунется в поселение Беров? То-то же

Сегодня побудем вместе, я соскучился по старикам. А потом надо будет возвращаться в город. Один. Я не буду больше рисковать Булочкой. А нашим ребенком тем более. До сих пор все холодеет внутри от осознания того, что те уроды могли причинить ей боль.

Аккуратно выпутываюсь из ее крепких объятий, одеваюсь, и спускаюсь вниз, на кухню. Дед сидит за столом и лопает плюшки. Все как всегда, мой дед не откажет себе в удовольствии набить желудок.

— Ночной дожор? — плюхаюсь напротив него, отбирая у деда банку с молоком.

— Он самый. — кивает дед, доставая из холодильника еще одну банку. — Я рад, что ты наконец-то нашел свою женщину.

— А я то как рад. — улыбаюсь в ответ ему. — Дед, разговор есть.

— Дай угадаю. Хочешь оставить ее тут, а сам в город?

— Да.

— А не думаешь, что она рванет за тобой? — смотрит прямо в глаза. — С ее-то способностями.

— Черт, не подумал. — тру руками лицо, поражаясь своему идиотизму. Я ведь реально не подумал про это.

— Она у тебя не из тех, кто будет сидеть и ждать, сам понимаешь. Страх у девчонки отсутствует напрочь. И если ты ей не объяснишь прямо, почему ты ее тут бросаешь, а она подумает., что ты ее именно бросил, то она порвет и тебя, и твоих противников, и сама не убережется. Хоть ты мне и внук, Кир, но я не смогу допустить этого. Она носит нашего правнука. Ты должен понимать, что его рождение и жизнь важнее твоей.

Да, это так. Дети у беров рождались редко, и каждая беременность воспринимается как дар богов. Поэтому если выбор стоял между жизнью взрослого и маленького, то вопросов не было. Детей защищали всегда, во все времена. И если будет так, что придется выбирать я или ребенок, я без сомнений отдам свою, даже не задумавшись ни на секунду.

— Я понимаю, дед. Но я до усера боюсь за них.

— Пиздюк ты еще, внучок, хотя уже к сороковнику. — добродушно хмыкает мой родственник, — Правильно, что решил оставить ее здесь. Но ты должен ей на пальцах объяснить, почему поступаешь именно так. Поверь мне, нет ничего страшнее на свете, чем обиженная и злая женщина. Тем более, в положении. Там гормоны гуляют только так. Поэтому поговори с ней, не уходи молча.

Да, я уже ушел от нее однажды молча. Именно поэтому и спокойно стерпел те две пощечины, что так смачно она мне отвесила. Потому что был виноват перед Варварой по всем статьям.

— Ну а мы нашу дочку уж одну не оставим. — продолжал дед, — Поможем, подскажем. Да и полезно для здоровья быть на природе. Ты вон в городе совсем зачах. — тычет в мою сторону надкусанной плюшкой, — Скоро в тень превратишься. Кирилл, как разберешься со всеми делами в своем городишке, возвращайся сюда, да живите тут. Дом мы вам справим, чать, не чужие. Ты отъешься, Варвара будет спокойна, что ты рядом, опять же, ребенок будет расти на свежем воздухе.

— Да я все это понимаю, дед. — тоже беру плюшку, пока дед все не умял, — Но в городе у меня есть обязанности. Служба, в конце концов.

— А тут у тебя твоя женщина и ребенок! — чуть повышает голос предок. — Что важнее?

— Ты меня прекрасно понимаешь, что самое важное- Варя. — рычу в ответ. — Поэтому пока не убежусь, что ей не грозит никакая опасность из города, пока не смогу оставить за себя надежного человека, кто будет исполнять свои обязанности как следует, я не смогу быть спокоен. И не смогу быть уверен.

— А твой друг-серб? Он что, ненадежен?

— Надежен, конечно! — хмыкаю, вспоминая то, что натворил мой капитан. — Но Вук сейчас в такой же ситуации, что и я.

Дед от удивления пучит глаза.

— Вот это да! Оба сразу?

— Оба, дед, оба. — улыбаюсь в ответ. — Только там еще интереснее. Девочка строптивая попалась, крутит им, как хочет, да и ребенок маленький у нее.

— Делааа, — тянет дед, — Небось, всю кровь выпила из волчары?

— Нервы ему делает. Варя в этом плане просто золото. — умалчиваю о тех двух памятных пощечинах.

— Золото. Еще какое золото. — широко улыбается в ответ. — Только это золото тебя в бараний рог скрутит, если захочет.

— Ну кто бы говорил. Стоит только ба сказать «Глеб, сделай то-то и то-то», как Глеб Иванович, целый староста поселения, бежит исполнять пожелание своей супруги, роняя тапки.

— Так я тебе о том и говорю, что тебя ждет то же самое! — дед смеется.

— Так я и не против ни разу, — блин, плюшки кончились.

— В общем, внук, ты меня понял. — дед достал из холодильника еще плюшек. — Поговорить тебе с ней надо обязательно. Иначе не разгребешь потом.

— Понял, понял. — кивнул я, вгрызаясь в плюшку. Даже холодные они были вкусными. Сколько пробовал печь сам- ни хрена не выходило. Руки не под то заточены. Уписываем плюшки с дедом в тишине. Так хорошо и спокойно. Даже в квартире в городе мне никогда не было так уютно. Тут я- дома.

Поднимаюсь в спальню. Булочка спит, раскинувшись поверх одеяла. Стараясь не разбудить, укладываясь рядом. Теперь все, что мне дорого, ради чего стоит жить, в одном месте. И не замечаю сам, как проваливаюсь в сон.

Простите, милые мои, за задержку(((На работе запара дикая. Сейчас стало немного посвободнее. Как думаете, послушает майор своего грозного предка? Рванет ли Варвара за своим мужчиной?