Береги свою любовь

4

Филипп не поверил своим глазам. Черт побери, куда они заехали?! Дома, стоящие вдоль улицы, выглядят так, словно вот-вот рассыплются. Кучка плохо одетых подростков подпирает кирпичную стену, покрытую рисунками и надписями; шелудивый пес треплет рваный мешок с пищевыми отходами.

— Ты здесь живешь?

— Можешь остановиться в середине квартала.

Что ж, ответ недвусмысленный.

— Да, это явно не райский сад.

— Именно поэтому я его и выбрала. Не хочу, чтобы меня беспокоили фотографы.

Ее тон был таким же холодным, как и его собственный. Анджела все еще была бледна, но вздернутый подбородок говорил, что она частично восстановила самообладание. То же самое сделает и он, как только вытащит ее отсюда. Вот только стоит ли ее вытаскивать? Ее жизнь пошла под откос, ну и что?

Она права. Это не его дело.

И все же он должен помочь ей. Так же, как помогал другим студентам. Берт иногда звонил ему и просил подыскать место какому-нибудь выпускнику или устроить студента на временную работу. Уж для Анджелы он постарался бы. Филиппу требуется только одно: поговорить с ней и выяснить, в чем состоит ее проблема.

Он подъехал к тротуару и остановился напротив четырехэтажного здания, выглядевшего немного лучше остальных.

Но она не хочет, чтобы ей помогали. Она вообще ничего не хочет. Вот и отлично. Два человека, одна ночь. Не то воспоминание, чтобы заносить его в дневник.

О'кей. Он посидит в машине и проследит за тем, чтобы она спокойно прошла мимо банды подростков и вошла в дом.

Филипп потянулся к ручке двери. Ни один мужчина не позволит женщине идти в одиночку по такой улице.

— Я провожу тебя.

— В этом нет необходимости.

— Есть. Эти парни не похожи на бойскаутов.

— В самом деле? — Она так невинно опустила ресницы, что Филипп рассмеялся.

На мгновение напряжение разрядилось. Ее губы сложились в улыбку, и он тут же вспомнил, какие они нежные и сладкие. Их взгляды встретились; оказалось, она тоже все помнит.

Но тогда почему она не отвечала на его звонки?

Филипп выпрыгнул из машины одновременно с Анджелой.

— Я провожу тебя, — мрачно сказал он. — Но если ты опять будешь морочить мне голову, сцена в «Кенгуру» повторится.

Анджела метнула на него злобный взгляд. Он не обратил на это внимания и повел ее по потрескавшимся цементным ступенькам, которые вели к парадному. Он хотел попросить у нее ключи, но вовремя опомнился. Зачем ключи, если на месте замка красуется дыра?

— Не могу поверить, что ты живешь в таком месте, — грубо сказал он.

Ее ответ был не менее грубым.

— А я не могу поверить, что это твое дело.

Опять, подумал он. Все, что касается Анджелы, не его дело. Но он приехал, чтобы получить ответы, и получит их. Анджела толкнула дверь, и тут Филипп схватил ее за плечи.

— Ответь мне только на один вопрос, — резко сказал он. — Почему ты не отвечала на мои звонки?

— Не видела в этом смысла. Мы оба знали, что больше никогда не увидимся.

— Вот как? — Его тон снова стал насмешливым. — Это почему же?

— Логический вывод. Ты живешь на востоке, я — на западе. Шансы встретиться равны…

— А как же та ночь? Мы случайно встретились и залезли в стог сена, так? — Анджела вспыхнула, но Филиппа это не остановило. Он слишком долго сдерживал свой гнев. — Это твой стиль? Лечь с парнем в постель и забыть его на следующее утро?

Лицо Анджелы залилось краской. Она занесла руку для пощечины, но Филипп успел поймать ее запястье.

— Убирайся отсюда!

— Сначала ответь на вопрос.

— Не буду! — В ее глазах горел гнев. — Убирайся или я закричу!

Филипп засмеялся.

— И на твой крик сбегутся все добропорядочные соседи, да? — Он помрачнел и хлопнул ладонью по двери. — Поверьте мне, мисс Чанг: я тоже вижу вас в последний раз. Как только мы доберемся до вашей квартиры, я уйду.

Анджела уставилась на него. Потом резко повернулась, вошла в узкий вестибюль, благоухавший капустой, мочой и дешевым вином, и начала подниматься по лестнице.

Второй этаж. Третий. Она перевела дух только на площадке четвертого этажа и повернулась к нему. Лицо ее вновь стало бледным, а дыхание — частым.

Филипп ощутил укол тревоги.

— Ты в порядке?

— В полном. Пора прощаться.

— Наверно, тебе следует показаться врачу.

— А тебе следует не лезть с советами.

Ее тон был дерзким, но Филипп не позволил себя обмануть. Что-то здесь не так. Очень не так. Он прищурился и посмотрел ей в лицо.

— Берт думает, что ты больна. Это правда?

— Мое здоровье тебя не…

— Не касается. Да, знаю. — Филипп посмотрел на поцарапанную, выщербленную дверь ее квартиры и почувствовал, что внутри что-то напряглось. Что она здесь делает? Ему нужны ответы. Куда более внятные, чем прежде. — Лестница у тебя крутая. Как насчет чашечки кофе на прощание?

— Обойдешься.

Губы Филиппа сжались в ниточку.

— Я выпил бы стакан воды со льдом.

Она скрестила руки на груди и приготовилась сказать «нет», но тут дверь соседней квартиры со скрипом открылась и на них уставилась какая-то женщина в грязной комбинации.

— Ох, прошу прощения, — с улыбкой сказала она. — Я думала, это ко мне. — Дверь закрылась, но не до конца.

Стало ясно, что их подслушивают.

Анджела пробормотала что-то неразборчивое и полезла в карман за ключами. Когда дверь открылась, она сделала движение подбородком и Филипп вошел. Как только они оказались в прихожей, Анджела захлопнула дверь и подбоченилась.

— Ладно… Что я должна сделать, чтобы избавиться от тебя? Что тебе нужно?

— Я уже сказал. Стакан воды. Я запыхался.

Анджела прищурилась. Неужели Филипп Томлинсон считает ее дурочкой? Запыхался! Подумаешь, каких-то четыре лестничных марша! Она все еще помнила его упругое тело, мускулистый живот, сильные руки и плечи.

Он что-то задумал, но что именно? Анджела резко повернулась, быстро прошла на кухню и принесла стакан воды. Филипп стоял в комнате, осматривая облупившиеся стены, продавленную мебель и потертый линолеум.

— Вот твоя вода. — Не получив ответа, она сунула ему стакан. — Если ты выпьешь ее и сейчас же уйдешь, я скажу тебе спасибо.

— Почему?

— Потому что у меня есть дела, вот почему.

— Черт побери, Анджела! — Филипп попросил воды нарочно, чтобы получить возможность осмотреться и сказать себе, что все происходящее здесь его не касается. Он приехал, чтобы получить ответы, а вместо этого столкнулся с дюжиной новых вопросов. Нет, так просто он не уедет. — Отвечай немедленно. — Он стиснул ее плечи. — Я хочу знать, что ты делаешь в этой вонючей дыре.

— Я здесь живу. Если тебе здесь не нравится, это…

— Даррелл говорит, что ты бросила все. «Медицинское обозрение». Вакансию в клинике. — Он скривил рот. — Последний курс. А ради чего? Как можно жить в халупе, которая вот-вот рухнет? Работать до седьмого пота в такой забегаловке, как «Кенгуру»? — Пальцы Филиппа впились в ее плечи, и Анджела поморщилась. — Говори, черт возьми! Ты больна? Тебе нужны деньги? Скажи мне. Я помогу.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи. И терпеть не могу, когда вмешиваются в мои дела. Это моя жизнь. Я могу жить так, как…

Филипп выругался и прижался губами к её губам. Он мечтал об этом несколько месяцев и хотел поцеловать ее даже сейчас, когда Анджела делала все, чтобы вызвать его гнев.

— Нет! — выдохнула она и попыталась отстраниться, но он запустил пальцы в ее волосы и целовал до тех пор, пока Анджела не сдалась. Она всхлипнула, прижалась к нему, приоткрыла губы и обвила руками его шею.

И все повторилось. Тот же невероятный жар. Желание хлынуло наружу, как лава из вулкана. Он желал ее так же, как желал в ту ночь. Ни одна женщина не вызывала у него такой страсти.

— Анджела… — прошептал он.

Она прошептала в ответ его имя, и поцелуй стал крепче. Разве можно было забыть эти сладкие губы? Он пил их так, словно умирал от жажды.

Его рука спустилась по спине, погладила позвонки, скользнула под блузку и нашла упругую грудь. Когда Филипп взял ее в ладонь и кончиками пальцев провел по напрягшемуся соску, Анджела тихонько вздохнула, поднялась на цыпочки и прижалась к нему.

Он опустил руку, растопырил пальцы и накрыл ладонью ее живот.

Нежно округлившийся живот.

Такой же круглый живот был у его невестки, когда Филипп приехал на виноградник, принадлежавший Джону и Грейс. Это было в первые месяцы ее беременности.

— Не хочешь поздороваться с племянником? — спросила Грейс, взяла его руку и положила на свой живот…

Филипп окаменел. Потом поднял голову и посмотрел в затуманившиеся глаза Анджелы.

— О боже, — хрипло сказал он. — Ты не больна. Ты беременна.

Анджела вскрикнула и вырвалась из его объятий.

Господи, что она наделала? Лишилась рассудка, потеряла способность соображать. То же самое случилось с ней в ту ночь, когда она переспала с этим мужчиной. Забыла все. Все свои принципы. Правила, которые строго соблюдала до той поры.

Но на сей раз все было куда хуже. Теперь она выдала тайну, которой не собиралась делиться с ним ни за что на свете.

— Уходи, — срывающимся голосом пробормотала она.

— Я уйду только тогда, когда получу ответ! — Филипп схватил ее за плечи и потряс. — Ты беременна?

— Нет. Нет!

— Не ври мне в глаза! Вот почему ты бросила университет. — Испуганный Филипп отпустил ее. Она бросила все ради минутного каприза. Ради желания переспать с мужчиной, который оказался слишком беспечным, чтобы…

Когда это случилось? Он стиснул кулаки. Не потому ли она и убежала посреди ночи? Потому что ее ждал другой мужчина? Неужели даже тогда она принадлежала кому-то другому?

— Кто он? — холодно и негромко спросил Филипп. — И где он? Почему он оставил тебя одну?

Она впилась зубами в нижнюю губу и отвернулась от него. Хотя в душной комнате было жарко, Анджела дрожала.

— Уходи, — шепотом сказала она.

Филипп схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Я прав, верно? Он предоставил расхлебывать кашу тебе одной. Этот человек знает, что ты бросила университет, что ты больна?

— Я не больна, — гневно ответила Анджела. — Я беременна! И ни в чьей помощи не нуждаюсь! Сама справлюсь.

— Он бросил тебя?

— Бросил? — Анджела не то засмеялась, не то всхлипнула. Разве можно бросить женщину после одной ночи? Мать всегда называла случившееся с ней романом. Но Анджела была реалисткой. Одна ночь — это всего лишь секс. — Нет. Мужчина, который… Мужчина, с которым я переспала, не знает об этом.

— Почему, черт возьми?

— Я уже ответила. Потому что я справлюсь с этим одна. — Она вырвалась из его рук. — Филипп, говорю в последний раз. Это тебя не касается.

Он открыл рот и тут же закрыл его. Она снова права. Это его не касается. Она беременна, она собирается сломать себе жизнь, ну и что? Он тут ни при чем.

Если только…

— Верно. Это меня не касается. — Его голос стал хриплым. — Остался последний вопрос.

— Может быть, хватит?

— В ту ночь ты ушла к нему? — На его подбородке забилась жилка. — Именно поэтому ты тайком выбралась из моей постели? Чтобы спать с ним?

Это обвинение вонзилось в ее сердце как нож. Она не думала, а действовала. Анджела замахнулась и влепила ему пощечину, вложив в нее все скопившееся в душе отчаяние.

От стен отразилось гулкое эхо. Голова Филиппа дернулась. Он выругался и заломил ей руку за спину.

— Отвечай! Ты переспала с ним в ту же ночь?

— Нет!

— Сначала со мной. Потом с ним. С мужчиной, который ждал тебя. С твоим любовником. Ты оставила меня ради него. Твое тело еще хранило тепло моего тела, губы распухли от моих поцелуев…

— У меня нет любовника. И никогда не было. Я вообще не спала с мужчиной до того…

Она застонала и стиснула губы. Но было уже поздно. О боже, слишком поздно!

Последовало молчание. В душной комнате тикали часы, отсчитывая секунды. Анджела отвернулась и закрыла глаза. Когда прошла целая вечность, Филипп хриплым шепотом произнес:

— Хочешь сказать, что этот ребенок от меня?

Еще можно солгать. Сказать, что она оговорилась или что ее неправильно поняли.

— Анджела… — Филипп повернул ее лицом к себе. — Анджела… Посмотри на меня.

Она покачала головой. Тогда он взял ее за подбородок и заставил поднять лицо.

— Мне нужна правда, — негромко сказал он. — И ты скажешь ее. Либо здесь, либо в суде. Выбирай. Ты беременна от меня?

Она знала, что Филипп не шутит. Угроза была реальная. У Анджелы свело живот. Именно этого она и боялась.

И это случилось. Так какая разница? Едва Филипп узнает правду, как перестанет нести вздор о человеке, который заставил ее расхлебывать кашу в одиночку. И слава богу. Стоит ему понять, что Анджеле от него ничего не нужно, как он уйдет и оставит ее в покое.

— Отвечай! — рявкнул Филипп. — Это мой ребенок?

Анджела сделала глубокий вдох и сказала:

— Да.

Отличительной чертой семейства Томлинсонов было то, что братья и сестры росли вместе и знали друг друга почти так же, как себя самих.

Хотя почему «почти»? — думал Филипп, сидевший напротив Грега в сиднейском ресторане. Например, Джон и Грег знают меня лучше, чем я себя сам.

Было приятно сидеть с братьями в баре, рассматривать женщин и оценивать их по шкале СРМ. Правда, Джон больше в такие игры не играл, но было время, когда стоило женщине пройти мимо их столика, как братья смотрели друг на друга, оценивая ее воздействие на их либидо.

Однако бывали мгновения, когда один из них меньше всего на свете хотел, чтобы кто-нибудь видел его насквозь.

В данный момент Грег изо всех сил старался понять, что происходит в мозгу Филиппа. Об этом говорил блеск его глаз. Пока ему не удалось докопаться до истины, но лишь потому, что факты были слишком невероятными. Поэтому Грег пытался развеселить брата и рассказывал какую-то историю. Грег обладал хорошо подвешенным языком и чувством юмора; это означало, что рассказ будет и занимательным, и смешным.

Конечно, если слушатель находится в нужном настроении.

Но такого настроения у Филиппа не было.

Да и откуда ему было взяться? Его жизнь больше никогда не будет прежней. Он все еще пытался осмыслить происшедшее. Но сомневался, что это ему удастся.

Анджела Чанг беременна.

Нет. Можно подумать, что она сделала это сама. Ничего подобного. Как гласит старая поговорка, для этого нужны двое.

Он заставил Анджелу забеременеть. Забеременеть! Черт побери, как он позволил этому случиться?! Филипп спал с множеством женщин и всегда пользовался презервативом. За исключением старых связей, когда хорошо знал свою любовницу и был уверен, что та применяет собственные средства. Это диктовалось простым здравым смыслом.

Он сделал глоток холодного эля.

Что случилось в ту ночь? Куда исчез его здравый смысл? Стоило ему увидеть Анджелу, как ум тут же зашел за разум. Но это не оправдание. Ему не семнадцать лет, когда человеком верховодят гормоны…

— …И тут принц сказал: «О'кей, Томлинсон. По рукам. Я ставлю на кон мой „мазератти“». — Грег усмехнулся. — Догадываешься, что я ему ответил?

Филипп посмотрел на брата. О чем тот говорит? Что делать? Может быть, улыбнуться и пожать плечами?

— Понятия не имею, — весело сказал он.

Прием сработал. Грег кивнул и продолжил рассказ. А Филипп снова подумал о Анджеле.

Он никогда не ложился в постель так быстро. Раньше Филипп свысока смотрел на профессоров и практикующих врачей, путавшихся со студентками; это было слишком легко и просто. А тут…

Он не успел опомниться, как Анджела оказалась в его объятиях.

По дороге от автостоянки к номеру гостиницы Филипп спросил, принимает ли она таблетки. Или что-то в этом роде. Тогда его мозги еще работали.

Она сказала «да», и он подумал… он подумал…

Ни о чем он больше не думал. Дело зашло слишком далеко. Их губы слились, тела горели огнем. Когда Филипп раздевал Анджелу, целовал ее нежные округлые груди и раздвигал золотистые бедра, его сердце стучало как сумасшедшее.

— Филипп, что с тобой?

Он заморгал. Грег пристально следил за ним. Голубые глаза брата напоминали два лазера.

— Ничего. Все в порядке.

— Секунду назад мне казалось, что это не так.

— Все в порядке, малыш. Ей-богу. — Филипп откашлялся и сделал вид, что осматривает ресторан. — Где официант? Пора подавать следующее блюдо.

Грег кивнул.

— Хорошая мысль.

— Так, значит, принц поставил на кон свою машину и…

— Нет. Я сказал, что он предложил поставить ее на кон. — Грег прищурился. — Братец, ты меня не слушал.

— Конечно, слушал. Этот малый, с которым вы играли, хотел поставить на кон свой… э-э… «порше».

— Не «порше», а «мазератти».

— Верно. «Мазератти». А ты сказал…

— Что я сказал?

Блестяще. Они договорились об этом обеде несколько недель назад, когда брат позвонил и сообщил, что прилетит в Сидней по делам. А вместо обеда получился пшик.

Будь у него такая возможность, Филипп отказался бы от встречи. Но это вызвало бы целую лавину неудобных вопросов.

— Валяй, братец, — лениво протянул Грег. — Если ответишь правильно, за обед плачу я. Так что я сказал?

Филипп мысленно бросил монету и ринулся напролом.

— Ты сказал «нет».

— Я был прав. Ты меня не слушал. С таким же успехом ты мог находиться на другой планете.

— Прошу прощения. Я не подозревал, что это заденет твое самолюбие.

— Не бери в голову, Филипп. Что-то случилось. И я хочу знать, что именно.

— Ничего. Обычная запарка на работе…

— Сделай еще одну попытку.

— Что мне сделать? Вспомнить детство и сказать: лопни мои глаза, если вру?

— Все равно не поверю. Кончай, Филипп. Вранье не поможет. Я вижу тебя насквозь.

— Если так, ты должен видеть, что все в порядке.

— И поэтому у тебя такое выражение лица, словно завтра наступит конец света?

Филипп коротко рассмеялся.

— Ну, не завтра, но скоро.

— Если понадобится, я снова сделаю тебе двойной нельсон и вывихну плечо.

— Тебя подводит память. Все было наоборот.

Грег сверкнул зубами.

— Точно. Но сначала я уронил тебе на ногу что-то тяжелое. Ма чуть не убила нас обоих. Ты хромал, а я нянчил больную руку… Фил, ты же знаешь, что мне можно рассказать все. Неужели так скверно?

Филипп проглотил комок в горле.

— Да, — несколько секунд спустя сказал он.

— Догадываюсь. Ты сделал неудачную операцию.

— Если бы… — Он сделал глубокий вдох и посмотрел Грегу в глаза. — Я обрюхатил женщину.

У Грега отвисла челюсть.

— Что?

Филипп посмотрел на брата, а потом повернулся в кресле.

— Где этот чертов официант?

Грег молча встал, пошел к бару и через две минуты вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами.

— Тут не разрешают распивать свое, — почему-то пробормотал Филипп.

— Ничего, разрешат, — проворчал Грег и наполнил стаканы. Потом сделал глоток и показал на второй стакан. — Выпей. А потом скажи, что я не ослышался.

Филипп кивнул, выплеснул виски в рот, утерся рукой и посмотрел на брата.

— Одна женщина беременна, и виноват в этом я.

— Ты уверен?

Филипп кивнул.

— Просто иногда женщины говорят неправду.

— Я уверен, — мрачно сказал Филипп. — Помнишь, как Грейс выглядела в первые месяцы беременности? Бледная, глаза ввалившиеся, тошнота по утрам и изнеможение весь день… Тут то же самое. Плюс живот, который раньше был плоским, а теперь…

— Ради бога, речь не о том. Я спрашиваю, уверен ли ты, что это твой ребенок.

— Почти наверняка.

— Почти? Черт побери, что это значит? Она говорит тебе: я собираюсь стать мамочкой, а ты — папочкой? И ты ей веришь?

— Все было не так.

— Ты провел тест на отцовство?

— Да. — Филипп вспомнил выражение лица Анджелы в тот момент, когда он потребовал экспертизы. Она сказала, что это ни к чему, потому что ничего от него не требует. А он ответил, что это решать не ей. — Результат будет завтра.

— И тогда ты будешь знать наверняка?

— Да, наверняка.

— А пока что считаешь так, потому что дама…

— Потому что по срокам все совпадает.

Грег откинулся на спинку кресла.

— И когда она сказала тебе об этом?

Филипп вновь сделал глоток бурбона.

— Две недели назад. — Он допил бурбон и потянулся за бутылкой.

— Как это случилось? Не смейся, черт побери! Ты знаешь, что я имею в виду.

— Если бы я знал… Я… просто я потерял голову.

— Настолько, чтобы забыть про презерватив?

— Слушай, малыш, ты задал мне вопрос. Хочешь услышать ответ или нет? — У Филиппа опустились уголки рта. — Извини. Вопрос вполне разумный. Просто я слегка взвинчен.

— Она ничем не пользовалась? Не принимала таблетки?

— Тогда сказала, что принимает, но потом выяснилось, что там был перерыв в несколько дней… А что?

— Послушай сам, что ты говоришь. Ты потерял голову. Она сказала, что пользовалась таблетками, но на самом деле этого не делала. — Грег прищурился. — Похоже, она заранее расставила на тебя силки.

У Филиппа напрягся подбородок.

— Я так не думаю.

— А я думаю. Когда ты переспал с ней?

— Несколько месяцев назад. Когда летал в Перт.

— И?..

— Что «и»?

— И все это время она ни с кем не встречалась, кроме тебя? Ты — единственный мужчина, с которым она спала все эти три месяца?

— Четыре месяца. Мы провели вместе только один уикенд. Точнее, одну ночь.

Брат поднял брови.

— Ты взял ее с улицы?

— Нет. Она студентка. Точнее, была студенткой выпускного курса. И моей помощницей на этот уикенд.

— Прошу прощения, — саркастически сказал Грег. — Ты познакомился с этой потаскушкой…

Челюсть Филиппа напряглась еще сильнее.

— Не называй ее так.

Он снова потянулся за бутылкой, но Грег схватил ее первым, завинтил крышку и отставил в сторону.

— Хватит с тебя этого пойла. Ты и так пьян. Что с тобой? Ты должен был научиться видеть мошенниц за милю.

— Знаешь что? — негромко сказал Филипп. — Давай закончим этот разговор.

— Почему? Правда глаза колет? — В глазах Грега загорелся гнев. — Признайся, что ты встретил умную потаскушку и…

— Выбирай выражения, — холодно предупредил Филипп.

Грег недовольно покачал головой.

— Надо отдать даме должное: она хорошо знает свое дело. Запудрила тебе мозги, а теперь говорит, что…

Филипп схватил брата за грудки и подтащил к себе.

— Я уже сказал: выбирай выражения. Или слов тебе недостаточно?

— Отпусти, — вполголоса ответил Грег. — Иначе мы оба будем жалеть об этом.

Какое-то мгновение братья смотрели друг на друга. Тишину нарушало только их хриплое дыхание. Потом Филипп отпустил Грега и откинулся на спинку кресла.

— Черт побери! Извини…

— Ладно.

— Просто… Анджела и не собиралась сообщать мне о случившемся. Если бы я не стал ее искать… — Филипп покачал головой. — Не могу понять эту женщину. У нее нет денег, она была вынуждена бросить университет, работает на износ в ресторане, который похож на ночной кошмар эпидемиолога, переехала в дом, от которого мурашки бегут по коже, и настаивает на том, что ей ничего от меня не нужно.

— Кто его знает… Может быть, она думает, что таким способом сдерет с тебя больше. — Грег поджал губы. — Ладно, проехали… Просто я хочу убедиться, что ты решишь эту проблему, пока не стало слишком поздно. Я так понимаю, что дама собирается рожать.

— Да.

— А ты? Допустим, это твой ребенок. Чего хочешь ты? Чтобы рядом бегал малыш с твоими генами?

— Иными словами, хочу ли я, чтобы она… — Филипп стиснул зубы. — Вопрос риторический. Лично я пока не знаю, что и думать, но решение принимать не мне. — Он помолчал, посмотрел в пустой стакан, а затем поднял глаза. — Раньше я мечтал, что через несколько лет найду подходящую женщину и заведу семью.

— А теперь?

— А теперь… Ну… если это действительно мой ребенок…

— Если? Рад слышать. Это прогресс.

— Если это так, то я буду помогать ему материально. И Анджеле тоже.

Грег шумно выдохнул.

— Слава богу… Я думал, ты скажешь, что женишься на ней.

— На Анджеле? Ни в коем случае. Мы едва знакомы. Я живу здесь, она там… С какой стати мне жениться на ней?

— Кто знает? Может быть, из ложно понятого чувства долга. Тревоги за то, как она воспитает ребенка. — Грег улыбнулся, пытаясь разрядить напряжение. — Похоже, ты не совсем рехнулся. Принять ответственность за случившееся — это одно, а привязать себе камень на шею и прыгнуть с моста — совсем другое.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что в случае положительного результата анализа ты можешь принять на себя ответственность, не становясь при этом мужем и отцом.

— Нет, — ответил Филипп, — такая опасность мне не угрожает.

Грег вздохнул с облегчением.

— Рад слышать. Держи меня в курсе, ладно? А если тебе понадобится совет…

— Я позвоню.

Наступила пауза. Затем Грег откашлялся.

— Эй, — бодро сказал он, — я рассказывал тебе о светловолосой шведке, с которой познакомился в Монте-Карло?

Филипп усмехнулся.

— Почему тебя так тянет к скандинавским блондинкам?

— Что я могу сказать? К хорошему привыкаешь быстро.

Братья засмеялись, и, когда Грег начал очередной рассказ, Филипп слушал его внимательно. Однако продолжал думать о предыдущих словах брата. Можно принять на себя ответственность, не становясь при этом мужем и отцом.

Ответственность, определенная по решению суда или принятая на себя добровольно, — это обычный выход из таких ситуаций.

Холодный ум хирурга уже готовил почву для такого решения. Он даст согласие на то, чтобы в свидетельство о рождении вписали его имя. И позаботится о том, чтобы алименты покрывали не только прожиточный минимум, но и обеспечивали ребенку относительно безбедную жизнь.

Оставалась только одна проблема.

Грег сказал, что можно поступить правильно, не становясь при этом мужем и отцом, но Грег ошибся. По крайней мере, в одном.

Не стать отцом невозможно.

Филипп стал отцом автоматически. В тот день, когда его семя оплодотворило Анджелу.