Берегись, Ангел!

Глава 68

Данияр

— Цветкова, ты безнадежна, — усмехаюсь, в очередной раз уложив Ангела на лопатки, и смотрю, как она недовольно раздувает ноздри, — хлипенькие мышцы и полное отсутствие реакции.

— Ты просто застал меня врасплох. — Фырчит, но лежит смирно, позволяя мне нависать над ней, хотя еще несколько дней назад стремительно вырывалась, краснела и бледнела.

— Техника отработана, но с силой точно проблемы, Ангелочек. — Говорю уже вполне серьезно и, превозмогая себя, сажусь на мат, чтобы не сорваться и не присосаться к алым губам.

После откровений под дождем держу себя в руках, ведь не хочу ее спугнуть.

Не хочу снова оказаться на расстоянии, вкусив благосклонности и понимания.

— Тебе нужно переключиться, — поднимаюсь и подаю ей руку, которую она принимает, но хмурится, поглядывая на меня, — давай-ка повторим наш танец.

— Что?! — Голубые глаза увеличиваются, а я усмехаюсь такой реакции. — Здесь?

— Да, а что тут такого? — Недоумеваю, а Цветкова поглядывает по сторонам, пытаясь увидеть кого-то, хотя в зале мы одни. — Не дрейфь, Ангелочек. Отвлечешься, а потом снова перейдем к приемам. — Беру ее за руку, увожу с матов и помещаю руку на талию.

После тренировки мы разгоряченные, а ее щеки приятно розового цвета.

Мне нравится, что светлая кожа Ангела перестала быть бледно серой. Румянец был ей к лицу. Глаза светились, а руки, кажется, подрагивали.

— Ты будешь считать, — говорю и улыбаюсь, как идиот, — и на ноги не наступай.

— Сам виноват. — Фыркает, еле сдерживая ответную улыбку. — Раз, два, три…

Начинаем двигаться, но уже вскоре скоре по залу разлетается звонкий смех Ангела, ведь она наступает мне на ногу, и я корчуюсь, конечно, преувеличенно театрально. Вальс не удается, зато Цветкова не напрягается из-за неудач с самообороной. Делает Лика все правильно, но не хватает агрессии в ее действиях. По правде, давно прикупил для нее одну вещь, но не знал, стоит ли отдавать.

— Пробуем еще раз? — Спрашивает с огнем в голубых глазках и потирает руки в предвкушении.

— Завтра, — произношу спокойно, смотря на часы, — ты переодевайся. Есть разговор.

— Какой?

— Не беспокойся, — успокаиваю ее, потому что улыбка успевает быстро исчезнуть с милого личика, — ничего особенного. Так, тайны прошлого.

— Хорошо. — Она уходит в раздевалку с задумчивым видом, а я сажусь на мат и натягиваю кроссы, думая, нужно ли это мне.

Я же не феечка крестная.

До того, как Ангелика выходит в зал, в нем появляется Круг. Вид у него не особо радостный. После боя и разговора на кладбище мы беседовали еще раз, но уже по делу. Конечно, мне не хватало этого придурка, но что-то не вязалось. Как раньше мы общаться не сможем, а с мыслью, что между нами есть родственная связь, ни один еще не ужился.

Макс подходит ближе и подает руку. Миролюбивый жест. Обычное рукопожатие, но именно в этот момент Цветкова выходит из раздевалки и замирает с широко распахнутыми глазами. Оба смотрим на нее и продолжаем жать друг другу руку.

У этих двоих тоже разговора не было, поэтому я выступил в качестве промежуточного звена в цепи. Ангелике важна дружба с Кругловым, значит, нужно дать им возможность поговорить, да и скрывать от нее тот факт, что Макс мой брат, не хотелось.

Прекращаем нервные действия, когда Ангел отмирает и идет ко мне. Она останавливается на расстоянии нескольких шагов и с подозрением смотрит на нас. Чувствую, что придется рулить ситуацией, ведь Макс предпочитает молчать.

Как всегда.

— Сам скажешь? — Спрашиваю у него, ощущая на себе пристальный взгляд Цветковой.

Ничего не отвечает.

Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к Ангелочку.

Она часто дышит.

Переживает.

— В общем, тянуть кота за хвост не собираюсь, — говорю спокойно и киваю на Круга, — этот придурок — мой брат по папочке. — Разворачиваюсь и шагаю к выходу, но, не услышав больше никаких звуков, кроме моих шагов, поворачиваюсь и развожу руки в стороны. — Чего стоим? Двигайте ножками. Посидим в кафе и поговорим.

Голубые глазки так же широко распахнуты.

Наверное, Ангелика в шоке, раз не стремится сдвинуться с места.

Приходится вернуться и взять ее за руку, переплетая пальцы уже по традиции. Круг внимательно смотрит на это действие. Тоже тупит.

— Это не шутка. Правда, которую узнали не так давно. — Говорю Ангелике и смотрю на Макса. — Сейчас Аристарх вернется. Здесь не самое лучшее место для выяснения отношений.

Статуи отмирают, и мы направляемся в кафе, расположенное неподалеку от зала.

Мне не прельщает перспектива видеть, как Ангел мирится с Кругом, но лишать ее дружбы не совсем честно. По моей вине она и так не смогла прижиться в школе, и теперь я это понимал.

Обстановка между нами висит напряженная. Никто не спешит начинать разговор. Макс хмурится. Ангелика ерзает на стуле, даже не притрагиваясь к чаю, который я ей заказал. Просто держит кружку и смотрит на горячий напиток, словно ей подали яда.

Понимаю, что пока я нависаю над ними, беседы не получится.

Этим двоим нужно объясниться, поэтому поднимаюсь, сразу попадая под растерянный взгляд Ангела.

— Поговорите. — Получается только цедить каждое слово через зубы. — Я пока прогуляюсь. — Хлопаю рукой по столу и выжимаю из себя улыбку, чтобы Цветкова не подумала ничего плохого.

Горечь поступает в рот вместе со слюной. Прежде, чем уйти из кафе, беру себе кофе в пластиковом стаканчике. Бросаю на Круга последний взгляд, и он благодарно кивает, на что я поднимаю руку.

Выхожу из здания, попадая под прохладный порыв ветра.

Погода сменилась. Теперь ветер был чаще, заморозки по утрам, и ожидание первого снега копошилось внутри.

Алиска любила первый снег.

У нее была привычка поднимать голову вверх и открывать рот, чтобы пробовать их на вкус.

Я издевался, хотя мог сделать так же.

Жаль, что эти моменты не вернешь и не перепишешь на чистовик.

Черновик уже оставлен в прошлом, и надписи не сотрешь.

Стою на месте, потягивая кофе и смотря, как мимо шныряют прохожие.

Стараюсь не думать о том, чем может обернуться разговор между Максом и Ликой.

Она говорила, что он для нее друг, и если учитывать, что Макс стал единственным человеком, который ее поддержал, то общение между ними равносильно тому, что было когда-то между нами. Терять такое чертовски больно.

Засовываю свою злость в задницу вместе с ревностью, на которой ловлю себя в очередной раз, и делаю глоток кофе. Вкус не очень, но перекрывает дерьмовый осадок от собственных мыслей.

Они выходят через полчаса. Лика не улыбается, но глаза светятся.

Делаю вывод.

Помирились.

Круг подходит первым и сначала жмет руку, а потом обнимает, хлопая по спине.

— Спасибо, козлина. — Усмехается, а я сдержанно киваю. — Завтра увидимся! — Бросает нам, сразу сваливая.

Ангелика ежится от холода и останавливается рядом, покусывая губы.

Жду чего угодно.

Любой реакции.

— Это было неожиданно. — Говорит она, качая головой. — И я не представляю, как ты это перенес. Один.

— Так же, как и всё остальное. — Пожимаю плечами, прищуриваясь, пока Ангел делает еще один шаг, сокращая расстояние между нами. — Это что-то меняет?

— Не знаю, — она качает головой, — такая новость многое объясняет.

— Пойдем в тачку. Холодно. — Беру ее за руку, которая уже успела замерзнуть.

— Твой отец… Ваш… — Ангелика запинается, подбирая слова, да я и сам еще не привык к этому. — Странный он человек.

— Не странный. Просто циник. Без чувств и эмоций. Для него важна репутация и образ его семьи. Больше ничего не интересует. — Спокойно говорю ей, заводя мотор и регулируя поток воздуха.

— Ужасно.

— Не ужасней побоев отчима. — Хмуро перевожу тему разговора, выезжая с парковки.

— А когда вы были маленькими, он тоже был такой… — Она не может подобрать слов, и у меня на языке вертятся отнюдь не лестные определения для папочки. — Был так холоден?

— Да. Мне сначала не доставалось. Я слушался. Даже нравилось постоянное внимание других, деньги, гулянки, привилегии, но после того, что произошло с Алиской… — Запинаюсь и потираю переносицу, не отрывая взгляда от дороги. — Он ведь запретил ей встречаться с Максом. Указывал, что и как делать, а потом все вышло из под контроля, потому что она взбунтовалась. — Продолжать разговор не хотелось, ведь так я подтверждал свою слабость перед великим Александром Аристовым. — Теперь он следит за мной. За каждым шагом. При малейшем изменении сценария дает пинок под зад и напоминает, кому я должен целовать ноги. За тачку. За образование. За гребаную жизнь. — Сжимаю оплетку, ощущая, что начинаю закипать, вспоминая о слабом месте, которое отец уже два года использует, чтобы держать меня на привязи.

Цветкова дотрагивается до моей руки своими тонкими пальчиками и легонько поглаживает.

Мой упертый заземлитель.

Действует моментально.

Злость притихает, даже толком не разыгравшись.

Мы быстро добираемся до ее райончика, как раз в этот миг с неба начинают падать снежинки. Вижу, что глаза Ангелочка распахиваются и блещут радостью.

Улыбается.

— Спасибо, что довез, и за разговор с Максом. Не ожидала от тебя такого. — Говорит мне, переминаясь с ноги на ногу, когда выбираемся из спорткара и стоим около ее подъезда. — Спасибо.

— Не за что. — Усмехаюсь, глядя, как маленькие снежинки превращаются в капли на ее лице.

Вид завораживающий своей красотой.

Достаю из кармана кастет и подаю Ангелу.

— Что это? Зачем? — Ангелика вертит в руках утяжелитель. — Нет. Я не возьму.

— У тебя слабый удар. С ним будет сильнее. Он почувствует. Бей левой. Так не будет ожидать. — Говорю и сам убираю кастет в карман ее куртки.

— Хорошо. — Кивает и смотрит на меня с благодарностью.

— У меня есть вопрос, — начинаю с улыбкой, хотя уже ставил ее перед фактом, — ты моей девушкой будешь?

— Ха, — вырывается из Ангелики нервный смешок, — кажется, ты мне не оставил выбора. Тогда… — Она удивленно поднимает брови. — Это сейчас что? Видимость выбора?

— Нет. Он остается за тобой. — Пожимаю плечами и усмехаюсь.

— Вот как. — Протягивает задумчиво, а я не перестаю наблюдать за падением снежинок на ее нежную кожу.

— Да.

— А если я скажу нет, то что?

— Ничего страшного. Буду добиваться положительного ответа. — Улыбаюсь уже во все тридцать два норма, а Ангелика смущается.

— Хорошо. Я подумаю. — Выпрямляет спину и заявляет вполне смело.

— Подумай. — Пожимаю плечами с невинным видом, после чего резко притягиваю ее к себе. — Только вот тебе мотиватор.

Не дожидаясь ответа, впиваюсь в вишенки, которые столько дней не давали мне покоя.

Сладкие податливые губы.

Лишающие рассудка.

Замирает, но не сопротивляется, как раньше. Будто ждет чего-то. Напираю сильнее, заставляя углубить поцелуй.

Тело горит.

Дышать тяжело.

В миг, когда она начинает отвечать неловко и слабо, по легким словно пинка дают.

Не могу себя контролировать.

Тонкие пальчики ложатся мне на шею, а после зарываются в волосы, пока я прижимаю Ангела к себе сильнее.

Всего колбасит от этих ощущений.

Кажется, что у внутренних органов землетрясение.

Настолько сильно она действует на меня.

Нет.

Ангелика — не наркотик.

Наркотики убивают, а она возвращает к жизни.

Мой заземлитель.

Моя девочка.

Мой Ангел.